Второй шанс для мажора или Фей-крестный поневоле

Глава 12

Яна

– Так, умница. Теперь тихонечко нажимай на газ и трогайся… чуть сильнее, не бойся…

Голос Баринова звучал спокойно и уверенно, пока я сосредоточенно уставилась на левую ногу, словно гипнотизируя на верное движение. А когда у меня получилось, и мотоцикл медленно покатился вперед, я не сдержала победной улыбки, подняв глаза на парня, который шагал рядом, не спеша убирать с руля и сиденья руки.

– Лазутина, вот куда ты смотришь? – так ласково спросил он, что я смутилась, быстро переведя взгляд на приборную панель.

– Никуда, – буркнула себе под нос, мигом растеряв всю радость от удачного старта. Если быть до конца честным, то это была уже четвертая успешная попытка, когда у меня наконец-то получилось правильно переключить рычаги и не заглохнуть, и вторая, когда удалось проехать несколько метров черепашьим шагом.

– Правильно, – заговорщицким тоном продолжил он, чуть наклонившись к моему уху, а затем гаркнул так, что я подпрыгнула, едва не свалившись с байка, – а должна на дорогу! На дорогу смотреть нужно, Лазутина, а не по сторонам пялиться! Ты водитель, а значит, представляешь потенциальную опасность для всех, кто может оказаться у тебя на пути. Будь внимательнее.

Я не ответила, с преувеличенным интересом уставившись вперед.

Но парень будто и не заметил этого, продолжив в прежнем, мирном ключе.

– А теперь тебе надо увеличить скорость…

Едва ли успев дослушать, я вновь перевела взгляд на его лицо в неподдельной тревоге, напрочь забыв про предыдущие замечания.

– Зачем? Тебе же тогда придется рядом бежать, – выпалила, не думая о том, как звучат мои слова. И Баринов не преминул этим воспользоваться, ухмыльнувшись.

– Извини, родная, но бегун из меня весьма посредственный. Придется тебе справляться без меня.

– Я упаду! – как ни старалась, но в голос просочился испуг.

В те моменты, когда мечтала покорить эту чудо-машину, все было просто и понятно. Я, ровное урчание мотора, ночь и упругий ветер, бьющий в лицо и вырывающий непроизвольные слезы… свобода и радость, питающие меня изнутри… мгновение истинного счастья, которое длится так много и так мало, заставляя ценить его еще больше за это…

И никак в это все не вписывалась куча педалей и рычагов, пресловутое равновесие и раздражающий поучительный тон Баринова. И уж точно я никогда не могла подумать, что это окажется так страшно. Мне казалось, что подо мной не мотоцикл, а как минимум необъезженный мустанг, который чует мой страх и только и ждет подходящего момента, чтобы позорно скинуть с себя, описав победный круг почета вокруг одной особы, возомнившей себя великой наездницей.

Может, ну ее, эту мечту? Придумаю другую, попроще. Вон, пирожные печь, например. Или лобзиком выпиливать, на худой конец…

Но утонуть в собственных страхах мне не дали.

– Лазутина! Лазутина-а, – позвал Баринов, одним движением остановив мотоцикл. Я вздохнула и подняла на него хмурый взгляд, – а ты в курсе, что обезьяну научили языку жестов?

Что? Серьезно? И это все, что его сейчас волнует? Какая-то обезьяна?

Мой взгляд из хмурого стал ошарашенным, а брови против воли решили прогуляться к солнцу.

– Шутишь?

– Даже не думал, – так серьезно заверил он меня, что я окончательно потеряла нить логики в разговоре.

– Конечно, знаю. На физиологии нам минут двадцать Аленка Репина, кажется, об этом рассказывала, доклад делала, – после короткой неловкой паузы отозвалась я.

– Вот! – многозначительно поднял он указательный палец вверх, – и в свете этой информации у меня к тебе вопрос. Неужели ты и вправду думаешь, что я не смогу научить взрослую девушку, не лишенную интеллекта, ездить на агрегате, чуть сложнее велосипеда? В самом деле?

Я сначала не поняла, а потом…

Возмущение накатило тяжелой волной, заставляя захлебнуться собственными словами. Вот же жук! Сравнить меня с обезьяной!! Камикадзе!!

– Баринов! Да я тебя!… Да я с тобой!… – желаний было так много, что переходить из мыслеобразов во внятную речь они не успевали. А я с трудом удерживалась от желания стукнуть одну ехидную заразу чем-нибудь тяжелым.

– Я весь твой, – хохотнул он, глядя на пыхтящую, как кашу на плите, меня, – но сначала дело!

С памятного момента явления одного настырного мажора в больницу, где я работала, прошло три дня. И, как это ни удивительно, он действительно изменился. Больше не было бессмысленной ругани и завуалированных и не очень оскорблений, ровно как и раздражения и необоснованных вспышек злости. Он спокойно, раз за разом объяснял и показывал, снисходительно относясь к моим ошибкам и промахам. Каюсь, но мне порой хотелось ущипнуть себя, чтобы удостовериться, что это наяву, а затем его – убедиться, что это не робот-клон. И лишь ехидные замечания и подколы, почти безобидные по сравнению с нашими прежними стычками, доказывали, что все реально.

И я постепенно успокоилась, позволив себе поверить, что на этот раз все пройдет хорошо. Вчера мы прозанимались почти три часа, отправившись по домам лишь тогда, когда у обоих от холода начали выбивать чечетку зубы. Сегодня мы встретились сразу после окончания занятий, и уже второй час я мучила агрегат. Изредка на мои тоскливые стоны, когда в очередной раз я умудрялась заглохнуть или перепутать педали с рычагами, отзывался желудок, который снова забыла покормить. И как только до гастрита не доигралась до сих пор с таким питанием, не понятно. Но завтра у меня стояла смена в больнице, поэтому нужно было использовать имеющееся время по максимуму.

В итоге, диким усилием воли призвала себя к порядку. Отгородившись от сходящих с ума эмоций, я выдохнула и приготовилась слушать дальше. И пусть мы здесь до утра каждый день до Нового года будем торчать, но я стану продолжением этой адской машины!

Но Баринову вновь удалось вывести меня из равновесия.

– Так, я понял проблему… – он задумался, попеременно глядя на меня и мотоцикл, – что же придумать…

Я только пожала плечами, предоставляя ему право решать за двоих. Все равно от меня толку сейчас нет.

– Ага, – воодушевленно выдал он, а затем легко хлопнул меня по спине, заставив вздрогнуть, – подвинься!

От неожиданности я чуть подалась вперед, выпрямляясь, а в следующее мгновение, парень оказался у меня за спиной, продолжая опираться на землю ногами.

Что за черт?

Я едва сдержала резкое восклицание, пока Баринов удобно устраивался на своем месте. Мне казалось, что от напряжения у меня внутри все начинает звенеть, а его аура ощущалась на уровне физического вторжения, хотя парень меня практически не касался. Но все равно это было слишком близко. Настолько слишком, что я еле сдерживалась, чтобы не соскочить и не отбежать подальше.

Дура ты, Лазутина! Дура и истеричка!

И чего тебе не сидится спокойно, будто блох за шиворот напихали? Можно подумать, что мажору есть до тебя дело. Он в тебе и девушку то не видит, вот и нечего дергаться!

Самовнушение помогало слабо, расслабиться не получалось. Так и сидела прямая, как елка, стараясь сосредоточиться на словах парня.

– Давай попробуем так. Заводи и трогайся, а я подстрахую, если что, – его голос прозвучал слишком громко, а дыхание шевельнуло волосы на затылке. От этого стало еще больше не по себе. Причем мне не было неприятно. Просто слишком неожиданным оказалось вторжение в личное пространство… и слишком незнакомым человек.

Сжала кулаки, пытаясь обуздать легкую дрожь в руках.

Все со мной в порядке. Я обязательно справлюсь.

Но все пошло не по плану. Едва я потянулась к зажиганию, как телефон в кармане куртки разразился знакомой мелодией. Непроизвольно дернувшись, выругалась сквозь зубы и полезла в карман. Но высветившийся на экране абонент заставил мгновенно забыть обо всем и я, не раздумывая, приняла вызов.

– Здравствуйте, Татьяна Викторовна! – приветливо поздоровалась, а перед глазами тут же непроизвольно вспыхнул образ приятной, но весьма пожилой женщины с кокетливой стрижкой до плеч и неизменной улыбкой на подкрашенных губах.

– Добрый вечер, Яночка, – голос в трубке телефона чуть подрагивал от тревоги и напряжения, ничуть не напоминая привычное глубокое сопрано.

– Что случилось? С вами все в порядке? – не на шутку забеспокоилась я, поспешив задать вопросы. Внутри шевельнулся знакомый страх, выуживая из памяти белоснежные стены больницы и врача, неловко отводящего глаза…

– Да, да, девочка, со мной все хорошо, – спохватилась Татьяна Викторовна, немного успокоив меня. Но беспокойства в ее голосе меньше не стало, когда она продолжила, – просто тут такое случилось… даже не знаю, как и сказать теперь…

– Да что же произошло то? Скажите уже, ради Бога! – не выдержала я, чуть повысив голос.

– Яночка, прости меня, склеротичку старую, – виновато проговорила старушка, как мне показалось, даже хлюпнув носом, – это я во всем виновата. Меня попросили тебя предупредить, а я… у меня Маркиза воробья увидела, ты же знаешь, напротив моих окон как раз такая раскидистая береза растет, так он там сидел. Я как раз уборку затеяла, да форточку и открыла, дура старая. Вот Маркизушка и прыгнула… да неудачно, сорвалась… я пока выскочила на улицу, чуть сердце не остановилось. А она лежит там, мяучит так жалобно, немудрено ведь, четыре этажа пролетела. В общем, ветеринар, клиника, обследования там разные. Но Господь уберег нас, только лапу сломала переднюю. Теперь вот ходит, хромает…

Я слушала и понимала, что в голове сплошной сумбур. Татьяну Викторовну я знала уже много лет, они с бабушкой лучшими подругами были. Пронесли свою дружбу через всю жизнь, с легкостью примером опровергая все ядовитые поговорки и присказки. И замуж вышли, и детей в один сад водили, и внуков друг другу показывали. Вот и сейчас, бабушки уже в живых не было, а с Татьяной Викторовной мы общаемся по-прежнему тепло.

Но логику разговора я по-прежнему не улавливала. Не про кошку же она позвонила мне рассказать.

– Татьяна Викторовна! – мягко прервала я причитания старушки, напоминая, с чего началась наша беседа, – вы вроде бы меня хотели о чем-то предупредить?

– Ой, точно, совсем заболталась, никакой памяти нет, – с улыбкой слушала я знакомый голос, – я ж сказать тебе хотела, что турнир наш сегодня вечером объявлен.

– Как сегодня? – обескураженно выдала я в трубку, пораженная новостью, – во сколько?

– В шесть, – убитым голосом ответила моя собеседница, а я бросила короткий взгляд на часы и едва сдержала стон. У меня оставалось сорок минут! Сорок!

Безумно мало, учитывая, что дорога не близкая, а еще неизвестно, сколько такси ждать придется.

Вот же гадство!

– Как так получилось? – с отчаянием спросила, лихорадочно пытаясь вспомнить номер службы такси, – в субботу же договаривались!

– Это все Петр Васильевич постарался, – прозвучавшее недовольство я разделяла целиком и полностью, – подал заявку на перенос даты.

– Опять? Вот интриган старый! Что на этот раз? – раздражение выплеснулось во всей красе, но собеседница только понимающе фыркнула.

– В больницу он ложится послезавтра, все официально, направление с датой и подписью предоставил. Так что все по правилам, отказать не имеем права.

– В прошлом году у него сын вдруг приехать решил, в этом – больница, а в следующем что придумает? – хлопнула я в сердцах по ноге, но ничего не почувствовала. Видимо в состоянии аффекта, – но в этот раз у него ничего не выйдет! Я не на работе и обязательно приеду! Дождитесь меня, постараюсь побыстрее!

– Ты прости меня, дочка, – снова зазвучали виноватые нотки в голосе старушки, – мне сказали еще позавчера, попросили тебе передать, а я вот… забыла…

– Ничего страшного, – прервала я ее извинения, постаравшись смягчить это улыбкой, – я успею. И в этот раз победа будет наша!

Под согласный возглас я отключилась и на несколько секунд «зависла», гипнотизируя телефон и соображая, как поступить. Впрочем, вариантов было совсем немного.

– Что случилось? – от мужского голоса, раздавшегося над самым ухом, я дернулась, делая попытку обернуться. Но в таком положении это было крайне затруднительно.

Я неуклюже слезла с мотоцикла, стараясь никого и ничего не задеть, и огляделась по сторонам, в надежде увидеть где-нибудь табличку с адресом. Но ничего похожего рядом не наблюдалось. А посмотрев на Баринова, нахмурилась. Интерес, горевший в глазах парня, совсем не обрадовал.

– Ничего, – с запозданием, но все-таки ответила я, – мне необходимо срочно уехать, извини. Ты знаешь, какой тут адрес? Мне нужно вызвать такси.

– Адрес то я знаю, – усмехнулся парень, куда грациознее меня покидая байк, – но не думаю, что тебе это поможет.

– В смысле? – приподняла одну бровь в недоумении, снова бросая обеспокоенный взгляд на часы. Ехать мне минут двадцать, не меньше. Стоило поторопиться.

– Почти стемнело, а тут и днем отчаянных водителей ехать в промзону дефицит, – Баринов медленно покатил наш транспорт в гараж, а мне захотелось выругаться. Зло и грубо, – но можешь попытаться. Третья Лесная, 7б.

Мой заказ приняли сразу же, и я с победной улыбкой повернулась к парню, обстоятельно проверяющему свет и закрывающему гараж.

– Ну вот! А ты говорил…

Но мой монолог прервали. Я слушала равнодушный голос оператора, и улыбка медленно, но верно сползала с лица, а ладони сами по себе сжались в кулаки. Свободных машин не было ни сейчас, ни в перспективе. Мне вежливо, но твердо отказали.

Еще два звонка в другие службы такси закончились таким же результатом. Баринов оказался прав – ехать сюда и рисковать своей безопасностью ради небольшой прибыли, никто не хотел.

Мы тем временем уже дошли до машины парня, а я нерешительно замерла около пассажирской двери. Похоже, придется признать свое поражение и попросить о помощи. Но, черт возьми, как же не хотелось этого делать!

И дело было не в самой просьбе, а в хозяине такого необходимого мне автомобиля. Сложно было забыть обо всем, что было за эти годы между нами, все обидные и неприятные слова, сказанные специально или невольно. Да, сейчас он старался вести себя приемлемо, но это ничего не значило. Все это временно. Вынужденная мера для того, кого лишили выбора. И переступить через себя, для меня тоже было сродни подвигу.

– Садись, чего застыла? – нетерпеливо окликнул меня Баринов, с водительского места распахивая передо мной дверь.

Я прерывисто вздохнула, собираясь с силами.

– Подвези меня, пожалуйста, к ближайшей остановке, – озвучила свою просьбу, пристегивая ремень безопасности. Никогда не пренебрегала этим простым устройством, предпочитая проверять удачу другими способами, – вызову машину туда.

– А куда ехать собираешься? – вопрос был задан совершенно будничным тоном, но я все равно окинула парня подозрительным взглядом. С чего вдруг подобное любопытство? Но Баринов внимательно следил за дорогой, не обращая на меня внимание, – если не секрет, конечно.

– Да нет, не секрет, – пожала я плечами. Тут и вправду скрывать было нечего, – в санаторий «Рассвет».

Парень промолчал, а я с нетерпением покусывала губы, отсчитывая драгоценные минуты. А когда впереди показалась знакомая остановка общественного транспорта, едва удержалась от шумного выдоха облегчения.

– Останови тут… – начала было я, но тут же осеклась. Баринов, не сбавляя скорости, пролетел мимо, будто не расслышал мои слова вовсе.

– Баринов! Ты что делаешь? – воскликнула, резко разворачиваясь к нему, с трудом сдерживая рвущейся с губ нецензурный комментарий, – я же просила остановить!

– Упс, – усмехнулся парень, а я опешила. Упс! Серьезно?

Но часы уже показывали, что у меня осталось не больше двадцати минут. Как же мало! И все из-за одного хитрожопого поганца! И боязнь опоздать вкупе с нервозностью вытеснили все возмущение.

– Ладно, не важно. Просто останови на следующей, – почти спокойно попросила я, вновь истязая часы, – я опаздываю.

Но не тут то было.

– Да твою ж мать, Баринов! – неподдельно вызверилась я, проводив взглядом промелькнувшую в окне остановку, – ты что творишь? Выпусти меня!

– Непременно, – кивнул он, продолжая уверенно вести машину, – когда приедем.

– Куда приедем? – почти с отчаянием воскликнула я, едва сдерживаясь от желания вцепиться в его руки и заставить затормозить, – хватит! Твоя шутка явно затянулась! Не говоря уже о том, что она как никогда не вовремя!

Я с силой приложилась затылком о подголовник, чувствуя подкатывающие слезы. Пришлось ненадолго прикрыть глаза, чтобы взять себя в руки. Мне непременно надо добраться до санатория! Этот турнир был для меня слишком важен!

Прошло не больше минуты, когда, вновь бросив нервный взгляд в окно, я с зашкаливающим удивлением обнаружила, что мы выезжаем на объездную дорогу. Ту самую, что ведет к так необходимому мне санаторию кратчайшим путем. И ту самую, где Баринову никак не могло ничего понадобиться, принимая во внимание меня на пассажирском месте.

Но поверить в то, что он решил доставить меня «к порогу», никак не получалось.

– Куда мы едем? – тихо поинтересовалась я, замечая впереди поворот на санаторий.

– А я думал, что ты более догадливая, Лазутина, – хмыкнул в своей невыносимой манере несносный мажор, притормаживая перед поворотом.

– Зачем тебе это? – выдохнула я, все еще в шоке от происходящего. Мы ехали по узкой дороге, окруженной с обеих сторон настоящим лесом. Невысокие елочки перемежались с мощными соснами и редкими березами, создавая непередаваемую атмосферу. Казалось, что земля вокруг мягкая, как пуховое одеяло от осыпавшейся в бессчетном количестве слоев хвои. Редкий снег еще не успел скрыть краски осеннего леса, «усыпив» его до самой весны. Когда удавалось, я с удовольствием прогуливалась здесь, с удовольствием собирая грибы и ягоды костяники и земляники, которых обычно был богатый урожай.

Ответа на свой вопрос я так и не получила.

Не проронили мы ни слова и тогда, когда автомобиль парня занял место на небольшой парковке около входа в главное здание.

Санаторий представлял из себя большое красивое здание в четыре этажа, украшенное белоснежной лепниной, колоннами и арками. Небольшие аккуратные балкончики из каждого номера, золотистый орнамент и современный дорогой ремонт делали это место популярным у весьма обеспеченных лиц нашего города и не только. Бассейны, бани, джакузи, массаж и множество оздоровительных процедур, спортзал, ресторан и даже небольшая конюшня – все было создано для комфортного отдыха на любой вкус. Как ни странно, попасть сюда было несложно – покупка путевки обходилась без лишнего бюрократизма, вне зависимости от наличия направления от врача. Санаторий успешно сотрудничал с одной из коммерческих клиник города, поэтому оформить все бумаги можно было на месте. Но цена подобного «обслуживания» заставляла нервно вздрагивать простых людей. Но, несмотря на это, предприятие процветало, о чем свидетельствовало сейчас все вокруг.

Баринов удивленно присвистнул, выбираясь вслед за мной из машины. Я прекрасно понимала его реакцию – связать меня с этим местом не смогла бы даже самая непредсказуемая фантазия. Но, тем не менее, мне нужно было именно сюда.

Я так торопилась попасть внутрь, что даже не обратила внимания на парня, забыв про него раньше, чем отрывистое «спасибо» успело стихнуть в уютно теплом салоне автомобиля. У меня оставалось еще пара минут, чтобы успеть.

Птицей взмыв по ступеням, я приветственно кивнула молодому знакомому охраннику, махнувшему мне рукой. Еще два этажа пролетают мимо, а в боку начинает ощутимо колоть от неравномерной нагрузки.Стараясь восстановить сбившееся дыхание, перехожу на быстрый шаг, вспоминая о том, что с утра снова ничего не ела. Надо заканчивать с этим экстремальным стилем жизни, иначе ничем хорошим все это не закончится. Но разрозненные мысли вылетают, едва знакомая дверь с табличкой «Комната отдыха» возникает перед глазами.

Меня встречают по большей части очень радушно. Я обнимаю и целую почти каждого из присутствующих, перебрасываясь ничего не значащими приятными фразами. В немаленькой комнате помимо меня собралось еще десять человек. Обстановка здесь по стать всему санаторию – на полу толстый мягкий ковер в желто-зеленых тонах, в тон ему – занавески на окнах, которых здесь целых три, ввиду углового расположения комнаты. Пара мягких бежевых диванов с замшевым покрытием, четыре таких же кресла и большой, в стену, шкаф с книгами и прочей ерундой. На небольшом столике около одного из диванов, расставлены бутылки с водой, несколько коробок с соком, пирожные на тарелке, конфеты в вазочках и бутерброды с сыром для тех, кто проголодался. Я с усилием сглотнула слюну, только сейчас в полной мере осознавая, насколько голодна.

Всем, кроме меня, уже глубоко за шестьдесят. Все эти люди – знакомые бабушки, с которой я сюда ходила с восьми лет, постепенно сроднившись со всеми. Пять мужчин и шесть женщин сейчас воинственно поглядывали друг на друга в предвкушении. Всех нас объединяет одно давнее увлечение.

Шахматы. Именно они сейчас расставлены на пяти небольших столах, рассчитанных на двоих соперников. Все по-взрослому. Даже независимый судья имеется – Вера Митрофановна. Она единственная, кто никогда не принимает участия в соревнованиях, ограничиваясь лишь наблюдением и решением спорных вопросов. И сейчас именно она крепко обнимает меня, подмигивая.

– А ты сегодня с группой поддержки? – меня обдает легким запахом цветочных духов, пока я пытаюсь понять, о чем она говорит, – неожиданно.

– С какой группой? – целую морщинистую щеку с улыбкой, одновременно кивая одному из наших мужчин – абсолютно седому, с выправкой бывшего военного здоровяку под два метра ростом.

– С какой группой, – передразнивает меня наша судья, вводя в полный ступор, – выдумщица. Представь нам своего красавчика, раз уж привела.

Молясь всем, кого только могу вспомнить из книг и фильмов, я с ужасом оборачиваюсь к двери. Не может этого быть. Просто не может. Это глупая шутка. Точно. Первое апреля не по графику!

Но довольное лицо мажора с демонстрацией идеальной работы стоматологов, сводит на нет мою веру в чудеса. Спокойно, ничуть не смущаясь незнакомой компании, он стоит у самого входа и с легкой улыбкой смотрит на меня так, будто все в порядке. Будто бы так и должно быть.

А я, мучительно подбирая слова и пытаясь справиться с пропавшим голосом, в очередной раз задаюсь одним и тем же вопросом. Какого черта он творит и зачем ему это все надо?