Второй шанс для мажора или Фей-крестный поневоле

Глава 8

Никита

На душе было до того противно, что и не передать. Лицо Лазутиной в тот момент, когда она попросила меня уехать было таким… я даже не мог подобрать слова. Это было лицо человека, находящегося на грани. Отчаявшегося, смертельно уставшего… когда ждешь, что вот-вот откроется второе дыхание, но оно запаздывает, а первого хватит максимум на три шага…

И самое отвратительное было осознавать, что подтолкнул ее к этой грани я. Стал той самой последней каплей, после которой сдалась даже Кобра…

Я так часто мечтал ее переиграть, ответить так, чтобы она покраснела, смутилась, не смогла придумать очередной ехидный комментарий, чтобы сама стала предметом обидного смеха однокурсников. И вот сейчас, когда она впервые стоит передо мной, сдаваясь, не желая больше бороться… я не хочу продолжать. И все язвительные слова, заготовленные на десять лет вперед, намертво приклеиваются к языку. И я просто молчу, не зная, что сказать и сделать.

Потому что такую Кобру не знаю. Я прекрасно представляю, что делать с той злобной фурией, что терроризирует меня с самой первой секунды нашего знакомства. Но эта девушка не имеет с ней ничего общего, открываясь с совершенно неожиданной стороны.

Ветер порывистый и довольно сильный, обжигает оголенную кожу, швыряя в лицо мелкое крошево снега. Неестественно выпрямленная спина Лазутиной не может скрыть чрезмерной бледности и того, как она пытается сохранить остатки тепла у тела, пряча руки в карманы и почти незаметно поеживаясь. И она готова замерзнуть здесь до окоченения, топать в город несколько километров, лишь бы не оставаться со мной рядом. А я, почему-то, вовсе не чувствую себя победителем. Если бы кто-то раньше сказал, что будет так – не поверил бы.

И с чего я вдруг решил, что сорвав на ней злость, мне станет легче? Ведь я уже с утра был на взводе, с того самого момента, когда понял, что ответа на сообщение нет и не будет. Прождал ее за воротами минут десять, костеря последними словами, а затем, психуя, пошел ее искать и едва сдержался от откровенной грубости, когда увидел, что она невозмутимо пьет кофе. А потом целенаправленно издевался, пытаясь вызвать ответную реакцию… а Лазутина не реагировала, что распаляло меня все сильнее… пока она не решила уйти. Бросив на меня такой открытый, такой разочарованный взгляд, что внутри все перевернулось. Просто ушла, оставив меня вместе с моим дерьмом наедине.

«Уезжай»…

Выдавить из себя извинения не смог. Объяснить свою выходку – тоже. Точнее себе признаться у меня получилось, хоть и не сразу. А вот Кобре об этом сказать я бы не решился даже под пытками…

Около суток назад…

Телефон разрывался знакомой мелодией уже в пятый раз, а я все еще неуверенно крутил его в руках, не спеша отвечать на звонок. В комнате было уже довольно темно, но работающего телевизора мне вполне хватало. Я снова сидел в гордом одиночестве, не собираясь покидать пределы своей квартиры. Лазутина с утра отменила нашу встречу, в очередной раз заставив внутренности вспыхнуть клубящимся раздражением.

Да что она о себе возомнила? Хочу – прихожу, хочу – не прихожу! Тоже мне, нашлась фифа! Даже не удосужилась объяснить причину, просто поставив в известность, как какого-то школьника!

Естественно, перезванивать, чтобы спросить об этом, я не стал. Не дождется!

Телефон снова зажужжал, высвечивая лицо знакомого донельзя абонента. Предыдущие четыре раза звонил Курт, и один раз – Марина. Значит, затевается что-то интересное, и меня там нет.

А, собственно, какого черта?

Мне сейчас как никогда надо расслабиться, тем более, что Кобра, на которой завязано мое «наказание», все равно сегодня меня кинула. Зарраза…

В размышлении скосив глаза на ангела, я решил, что пить могу и молча. Трахаться тоже.

– Ник, тебя где черти носят? – друг был уже изрядно навеселе, а из динамика доносилась громкая музыка и смех. Он явно был не один и уж точно не собирался лечь спать пораньше.

– Ты где? – проигнорировал я вопрос, ощущая смутное недовольство. Напиваться, пусть даже и в компании лучшего друга, мне тут же расхотелось. Желудок подвело в тошнотворном спазме, добавляя уверенности в решении.

– Мы на даче у Дьякона, обмываем его новую игрушку, – очередной взрыв многоголосого хохота заставил меня поморщиться и отодвинуть трубку подальше от телефона, – приезжай, он угощает.

Но я уже точно понял, что мне нужно, и меня совершенно не волновал новый байк Дьякона и халявная выпивка.

– Маринка с тобой? – перешел сразу к делу, сворачивая бессмысленный треп до минимума.

– Нет. Что, впечатлил сюрприз? Не терпится повторить? – он пошло загоготал, отхлебывая, судя по всему какой-то алкоголь прямо из бутылки.

– Да пошел ты, – беззлобно буркнул я, теряя интерес к разговору. Пьяный Курт – не лучший собеседник.

– Да ладно тебе, какие между друзьями секреты, – хохотнул друг, и добавил, – я ей звонил, но она отказалась. У нее то ли зачет, то ли еще что… я не понял.

– Ясно, – бросил я, собираясь попрощаться, но Курт оказался быстрее.

– Так ты приедешь?

– Возможно, – нейтрально отозвался, не желая объяснять прямой отказ, – Дьякону привет.

Сбросил вызов, а пальцы уже набирали следующий номер.

– Ник? – легкое удивление в голосе было обманчивым. Я был уверен, что она ждала моего звонка, держа телефон в зоне видимости.

– Привет, Марин, – отозвался я чуть нетерпеливо. К черту обмен любезностями! Все равно мы оба знаем, к чему все приведет.

– Как дела? – игриво поинтересовалась она, томно растягивая слова.

– Через двадцать минут буду у тебя, – перебил я ее, натягивая куртку и ища ключи от машины.

– Что? Как? – непонимающе выдала девушка, а затем обиженно протянула, – может, у меня планы на вечер и я тебя не жду…

– У тебя есть планы? – немного резче, чем следовало, задал вопрос, обнаруживая искомое на полке около входной двери.

– Нет, – совсем растерялась она.

– Ты меня не ждешь? – схватил телефон и портмоне, и вышел, закрыв дверь на два замка.

– Ну… не знаю, – чуть недовольно ответила Марина.

– Слушай, Марин, у меня сейчас не то настроение, чтобы тебя уговаривать, – я выскочил из подъезда и вдохнул морозный воздух полной грудью. Холод мелкими иголочками начал пробираться к телу через распахнутые полы легкой куртки, но машина стояла совсем недалеко. Не успею замерзнуть, – поэтому если есть какие-то проблемы, говори сразу. Я найду кого посговорчивее.

Обиженное фырканье в трубке стало мне ответом. Но я прекрасно знал Марину – отказа не будет. Слишком уж ее сейчас устраивает теплое место рядом со мной. А мне нужно было снять напряжение, и девушка прекрасно справлялась с этой задачей в прошлом. Страстная, раскрепощенная, без лишних закидонов – идеальный вариант любовницы. Но не больше, о чем я ее сразу предупредил, еще до секса. Она согласилась.

– Приезжай, – выдохнула она, а я довольно улыбнулся своему отражению в зеркале заднего вида, – шампанское захвати. То, которое мое любимое.

Ну да, Марина не была бы Мариной, если бы не оставила за собой последнее слово. Будет ей шампанское, не жалко.

Отключившись, я завел машину.

– Привет, – дверь мне открыли почти сразу, – ты быстро.

Я хищно сощурил глаза, оглядывая девушку. Да, уж, шампанское она заслужила, это точно. И шоколадные конфеты, которые я взял за компанию, тоже.

Марина стояла в трех шагах от меня в обманчиво расслабленной позе, небрежно облокотившись о шкаф. Ее длинные стройные ноги выглядывали из-под коротенького полупрозрачного пеньюара, так и притягивая взгляд. Она была босиком, являя миру в моем лице безупречный педикюр с нежно-розовыми ноготками. Под пеньюаром не слишком успешно скрывалось кружевное боди в тон с невероятно глубоким вырезом, едва ли прикрывая стратегически важные места.

В голове сразу же заклубился вихрь самых разнообразных мыслей о том, как бы я хотел с нее содрать эти тряпки. Маринке всегда нравилось, когда я вел себя жестко, почти грубо. И сейчас мне как никогда хотелось того же. Я шагнул к девушке, намереваясь начать здесь же, в коридоре, у стены.

– Нет, нет, нет, Ник! Не так быстро, – она ловко увернулась от моих рук, и игриво поманила пальчиком за собой, соблазнительно изгибаясь, – ты сегодня вел себя совершенно недопустимо, поэтому я заслужила небольшую компенсацию и хочу тебя немного помучить…

На мой тяжелый вздох, она лишь улыбнулась уголками губ, и, выразительно покачивая бедрами, скрылась в комнате

Черт!

Быстро скинув ботинки и куртку, небрежно бросив ее на тумбу, я проследовал за девушкой.

Маринка жила одна, снимая вполне приличную однушку в хорошем районе. Ее родители были людьми небогатыми, а сама девушка приехала из небольшого областного городка. Прожив полгода в общежитии и оценив все возможности большого города, отчаянно при этом завидуя более «везучим» однокурсницам, она решила взять ситуацию в свои руки. Родители не могли обеспечить ее в той мере, которой бы ей хотелось, поэтому Марина предпочла выгодно использовать смазливую внешность и отменную фигуру.

Надо отдать девушке должное – партнеров она выбирала с умом, не размениваясь по мелочам. Да и открыто не изменяла, проявляя определенную порядочность. Любовниками мы стали не так давно – около трех месяцев, столкнувшись на одной из вечеринок и продолжив знакомство у нее дома. Оставшись довольными друг другом, теперь мы частенько встречались, закрепляя результат. Есть ли у нее еще кто-то на стороне, меня не волновало. Серьезные отношения в данное время не прельщали совершенно.

Обстановка в квартире была уютной, но простой – в прихожей стоял огромный, до потолка, шкаф-купе с зеркальными дверями, а в комнате располагался удобный широкий Г-образный диван кофейного цвета, небольшой журнальный столик, письменный стол с книжными полками над ней и внушительный плоский телевизор на стене.

Девушка полулегла на диван, подложив под себя пару небольших подушек, и выразительно махнула рукой на столик, предлагая расставить угощение. Сейчас там, в одиночестве, скучала небольшая ваза с фруктами.

Я быстро, чуть не уронив бутылку при этом, расставил принесенное, и даже сходил на кухню за бокалами. От нетерпения дрожали руки, но я мужественно терпел, расправляясь с пробкой и разливая пенный напиток, присев на диван рядом с Мариной. Следовало соблюсти ритуал, иначе даже Маринка могла взбрыкнуть, отправив меня в путешествие по эротичным местам. А любоваться пейзажами хотелось меньше всего.

Бокалы красиво зазвенели, соприкоснувшись в молчаливом тосте, и я отпил напиток, даже не почувствовав вкуса.

– Ты сегодня невероятно соблазнительна, – сделал я девушке вполне правдивый комплимент, кладя ладонь на изящную щиколотку.

Маринка чуть резче втянула носом воздух, продолжая молчаливо улыбаться. Но попыток отодвинуться не было, поэтому я смело двинулся вперед.

– Я так по тебе соскучился, – почти правда, и моя рука поднимается выше, оглаживая женское колено, а затем и бедро, – последний наш вечер был просто незабываемым…

Пеньюар ощутимо задрался от моих откровенных прикосновений, а глаза девушки заметно потемнели, несмотря на приглушенный свет.

Я аккуратно взял бокал из ее рук, отставляя его на столик. Официальная часть подошла к концу.

Опершись коленом на диван, я навис над Маринкой, отмечая ее участившееся дыхание. Тонкие пальцы скользнули по моим плечам, а губы приоткрылись, давая мне зеленый свет.

И я не стал медлить, захватывая ее губы в жадном, нетерпеливом поцелуе. Властно проникая в ее рот языком, с нарастающим удовольствием чувствуя ее ответ. Девушка полностью отдавала себя в мое распоряжение, распаляя этим меня еще сильнее.

Рывок – и ткань пеньюара распахивается, открывая совершенно потрясающий вид на привлекательное тело. В голове у меня уже шумело от возбуждения, когда, оторвавшись от ее губ, я впился в нежную кожу шеи. Поцелуи, жалящие, жаркие, наверняка оставляли следы, но мне было все равно. Хотелось поставить ее на колени и войти немедленно, удовлетворяя свой какой-то поистине животный голод, но я никогда не позволял себе быть этим животным. Поэтому, превозмогая нарастающее, почти безумное, желание, я продолжал ласкать Марину.

Какое-то странное ощущение тлеет глубоко внутри, отвлекая. Но игривый укус в шею заставляет меня тут же забыть о нем…

Ее руки ложатся на мою голую кожу, поднимая свитер. С коротким рыком, избавляюсь от него, с довольным стоном встречая ее ноготки на своей груди. И она не разочаровывает, оставляя чуть красноватые полоски, а от острых ощущений по телу разгоняются чувственные волны, вырывая очередной гортанный стон…

Резко всасываю ее сосок прямо через тонкое кружево, от чего Маринка громко стонет и выгибается, не сдерживаясь в своих эмоциях и ощущениях. Меня это с самого начала и заводило больше всего, стимулируя искать особо чувственные точки на ее теле. И без преувеличения могу сказать, что весьма преуспел в этом…

В районе груди неприятно жжет, но едва ли я обращаю на это внимание, увлеченный более приятным процессом. Пара уверенных движений и пеньюар летит на пол. Еще один рывок – и грудь девушки оголяется, приковывая мое внимание целиком…

Звяканье брючного ремня раздается внезапно, действуя куда эффективнее ведра ледяной воды. Смутное ощущение обретает вполне конкретную форму, заставляя так резко отшатнуться от Маринки, что едва не скатываюсь кулем на пол. Голова подкруживается от резко и внезапно принятого вертикального положения, а я натыкаюсь на столик, едва не падая снова.

– Ник? – девушка в полном шоке приподнимается на диване, глядя на меня очумевшим взглядом. И я ее понимал, как никогда. Возбужденная, разгоряченная, она не понимала, какого черта я сейчас стою, как полный дебил, переминаясь с ноги на ногу, вместо того, чтобы продолжить начатое.

– Я… мне надо… подожди, – что я несу? Ощущая себя полным идиотом, быстро направился в туалет, запершись изнутри.

– Какого хрена творится? – шиплю, еле сдерживаясь от отборной ругани. И даже от привычного приступа боли не поморщился.

Да и какая боль могла сейчас сравниться с тем, что творилось у меня в штанах? Точнее, не творилось! Совсем ничего не творилось! Член был спокойнее бивня мамонта, покрытого двухметровым слоем льда!

Ангел на груди небрежно пожал плечами, сидя в позе йога и закрыв глаза.

– Ты, курица ощипанная, не смей меня игнорировать! – чуть не сорвался я на крик, – это твоих рук дело? Признавайся, зараза крылатая!

Ангел возмущенно распахнул глаза и злобно зыркнул на меня, наверняка покрывая яркими эпитетами. Но мне сейчас было не до чужого мнения. Тем более, что он отрицательно качнул головой, не желая признаваться в этом натуральном членовредительстве.

– Ну, конечно! – не поверил я наглому пернатому, – что-то до тебя у меня проблем не наблюдалось! Давай, вредитель небесный, исправляй все обратно! Или я тебя срежу вместе с кожей!

А мой неожиданный сожитель красноречиво сплюнул, тщательно затирая ногой плевок. И, пока я пытался подобрать культурные слова, поднял табличку, от которой я мгновенно растерял весь свой пыл, с едва слышимым стоном опускаясь на унитаз и роняя голову на руки.

«Я исправлюсь, обещаю! Буду в церковь ходить каждую неделю, перестану пить и ругаться матом. Даже с девками перестану… ну, вы понимаете… только по любви! Честное слово!»

Твою ж мать, Никитос! Твою ж мать!

И кто тебя за язык тянул то?

Я угрюмо скосил глаза на Ангела, усевшегося с какой-то книжкой на удобное кресло, злясь на него и на себя. На себя – за то, что сначала говорю, а потом думаю. За него – на великолепную память.

– И теперь у меня вообще ни с кем не получится? – с такой тоской спросил я, что в его взгляде мелькнуло что-то сильно смахивающее на жалость, – я же никогда не влюблялся даже…

Он развел руками, расписываясь в собственном бессилии.

– Но это же ненормально! Секс для здоровья полезен! – на мой взгляд, это был поистине монументальный аргумент.

«Бег тоже для здоровья полезен»

– От секса удовольствия больше! – возразил я почти с надеждой. Ну, а вдруг?

«А смех вообще продлевает жизнь»

Я силой сжал кулаки, испытывая желание кого-нибудь удушить, но кого? Себя же не получится, а остальные, вроде как и не при чем… Впрочем, злиться мне это не мешало.

– И что ты мне сейчас предлагаешь делать? – снова зашипел я, осознавая, как непросто будет объяснить сейчас все Маринке. Да и дальнейшие перспективы были, мягко говоря, не радужными. Так и импотентом прослыть недолго!

Но ответ белокрылого вывел меня из себя окончательно:

«Ускориться в направлении книжного магазина за сборником анекдотов»

– Чего? Зачем? – не понял я конструктивного предложения, удостоившись снисходительного взгляда исподлобья.

«Для пользы с удовольствием. Побегал, похохотал, и баиньки»

И весело улыбнувшись, этот стервец снова уткнулся в книгу.

А я с силой саданул кулаками по стене, вымещая на неповинной плитке всю злость и неудовлетворение.

Вот угораздило же! И все из-за чего? Точнее, из-за кого…

Перед глазами встало надменное лицо Кобры, и я внезапно воспылал к ней такой ненавистью, что зубы стиснул до скрипа, уничтожая эмаль. Если бы не она с ее упертостью, я бы уже давно был свободен, как ветер! А не сидел в туалете, изображая запор и расстройство в одном лице!

Через пару минут, с трудом успокоившись, я включил мелодию на телефоне и изобразил короткий разговор. А затем вышел из «тайной» комнаты, сразу же наткнувшись на недовольную Маринку.

Девушка буравила меня взглядом, накинув на плечи теперь уже плотный халатик и скрестив руки на груди.

– Мне надо уйти, – пробормотал я, быстро возвращаясь в комнату и натягивая свитер.

– Что? Какого хрена, Ник? – женский визг неприятно царапнул барабанные перепонки, вынуждая поморщиться, – то приезжаешь, как снег на голову, то убегаешь ни с того, ни с сего! Я тебе кто, девочка по вызову? Захотел – трахнул, захотел – свалил?

– Марин, не начинай, – устало отмахнулся, не в состоянии слушать еще и ее претензии. Раньше она себе такого не позволяла. Впрочем, я – тоже.

– Не начинай? Это все, что ты мне можешь сказать? – всплеснула она руками, наращивая громкость. А я вдруг снова разозлился. На этот раз на нее. Что за допрос с истерикой? С какой стати?

– А что ты еще ждешь? – нахмурился, добавляя стальных нот в голос и хватая куртку, – мы обо всем сразу договорились, если ты не забыла. И ты мне не невеста, так что давай без сцен. Да, я хотел провести этот вечер по-другому. Но мне позвонили, так что, извини, но мне нужно срочно уехать.

– Кто? – потребовала она ответа, – кто позвонил?

– А с какой стати я должен перед тобой отчитываться? – опасно сузил глаза, – я сказал, что мне надо уйти. С тебя этого достаточно.

– Да пошел ты! – выплюнула она, окончательно вызверившись, – имей в виду Баринов! Если ты сейчас выйдешь в эти двери, то между нами все кончено!

– А разве что-то было? – с усмешкой отозвался я, а затем вышел.

И уже спускаясь по лестнице, услышал отчетливый грохот бьющегося стекла…