Второй шанс для мажора или Фей-крестный поневоле

Глава 3

Яна

На улице уже давно стемнело, и раздражающий свет уличных фонарей с изящностью дрели ввинчивался в глазные яблоки, заставляя жмуриться. День выдался поистине адским. Сегодня у меня, вообще-то, должен был быть законный выходной, второй за последний месяц, но Наташка Миронова, позвонившая накануне поздно ночью, лишила меня возможности отоспаться.

Она работала, как и я, в приемном отделении больницы скорой помощи под гордым номером один, только в другую смену. И мы вполне неплохо общались, частенько выручая друг друга. Вот и вчера, прерывающийся из-за всхлипов голос сообщил мне, что ее маме, живущей где-то в области, стало плохо с сердцем и ее увезли в районную больницу. И Наташка слезно просила меня выйти за нее в суточную смену.

Отказать я и не подумала – причина была более чем весомой, практически железобетонной. Но на полные сутки выйти все равно не смогла – мое дежурство стояло с утра воскресенья до утра понедельника, а дежурить два выходных без перерыва было слишком даже для меня.

И сейчас часы безжалостно показывали почти девять вечера, а я только-только подходила к дому. Старая кирпичная пятиэтажка встретила меня привычной тишиной спального района и удивительной чистотой и ухоженностью двора. В таком дворе замечательно росли дети, с удовольствием играя гурьбой на самодельной игровой площадке, под бдительным оком сидящих на разноцветных лавочках местных бабушек. Соседи у меня были замечательные, практически весь свой подъезд, да и не только, я знала по именам и фамилиям. В основном жильцы получили свое жилье сразу после постройки от давно почившего кирпичного завода, и продавали его весьма неохотно, оставляя в наследство детям и внукам, которые тоже не спешили покидать родительские гнезда.

Мне повезло, как немногим студентам, – у меня было собственной жилье. Уютная двухкомнатная квартира досталась в наследство от бабушки, покинувшей этот мир чуть больше двух лет назад. И с тех пор я осталась совершенно одна, спасаясь лишь воспоминаниями и небольшим альбомом с маленькими фотографиями… Она так хотела дождаться того момента, когда сможет обнять и поздравить с получением долгожданного диплома, но не смогла. Второй инфаркт оказался слишком обширным, не дав ни малейшего шанса побыть нам вместе подольше.

С тех пор я жила только учебой и работой, не растрачивая себя на бессмысленные гулянки и неинтересных людей. Мне было хорошо и уютно в своем коконе и никакие косые взгляды и резкие слова не способны были заставить меня пересмотреть свою позицию. Слишком рано я успела понять, что действительно имеет значение в нашей, как оказалось, весьма недолгой жизни.

Устало шаркая довольно поношенными ботинками, которые уже настойчиво просились на заслуженную пенсию, я пыталась сообразить, есть ли что-то съедобное и очень простое в приготовлении в холодильнике. На ум ничего не приходило, а в магазин организм тащиться отказывался, намекая, что загнанную лошадь гуманнее пристрелить. И вообще, на ночь жрать вредно. А то, что за последние пару лет такой жизни на мне из лишнего веса осталась только одежда, исключительно не аргумент.

Глубокий и тоскливый вздох прозвучал в унисон с писком домофона. Я зашла в подъезд, и в который раз порадовалась, что живу на втором этаже. Учитывая, что лифта предусмотрено здесь не было.

В голове до сих пор мелькали отдельные сцены сегодняшнего нелегкого дежурства. Началось оно прескверно – привезли бомжа, пролежавшего в колодце не меньше четырех суток, пока случайно наткнувшиеся на него рабочие не вызвали скорую и МЧС. Бомж в темноте не заметил ограждения из досок и порванной ленты, и свалился в зияющую дыру, сломав себе ногу. Выбраться сам не смог, докричаться до людей – тоже.

Вопреки стереотипам, мужчина оказался, хоть и весьма грязным, но довольно приятным в общении. Разумеется, выпивал, но не «опустился», явив нам в своем лице удивительно интеллигентного и образованного человека. Мы быстро выполняли назначения, попутно ставя уколы и капельницу, но… обезвоживание, голод и серьезная травма сделали свое дело. Смена началась со смерти…

Плохая примета сработала и на этот раз безошибочно, обещая полную задницу. За весь день мне удалось присесть всего пару раз и не дольше, чем на пять минут. Инфаркты, отеки легких, желудочные кровотечения, тяжелые пневмонии, травмы и инсульты шли плотным потоком, заставляя захлебываться в работе. И ровно за час до того, как я с чувством выполненного долга должна была покинуть этот филиал преисподней, случилась еще одна смерть. Молодая девушка слишком долго тянула с обращением в больницу, получив из аппендицита разлитой перитонит и сепсис. Мы только успели взять анализы…

Настроение было паршивым, а от одной мысли о том, что завтра снова на работу, хотелось завыть волком…

С чувством захлопнув входную дверь, я скинула ботинки с курткой и немного постояла в раздумьях. Невыносимо хотелось в душ – хоть после смены я и ополоснулась наскоро в больнице, но казалось, что этот запах болезни и лекарств въелся в кожу, раздражая все рецепторы, которые только у меня были. Но не менее сильно хотелось и есть. Живот выводил такие трели, что игнорировать его уже не получалось.

Победило чревоугодие. И, не переодеваясь, я быстро потопала к холодильнику. Даааа, не густо. Но, слава небесам, в магазин было идти не обязательно. В морозилке завалялась давно забытая сарделька, а на верхней полке сиротливо лежали два яйца. И если попросить у тети Раи с соседней квартиры немного хлеба, меня ждал практически царский ужин.

Но, едва я успела вновь вернуться к двери, как вздрогнула от звонкой трели звонка. Странно, я никого сегодня не ждала… Хотя, может это опять Нина Леонидовна с четвертого этажа? У нее частенько болели суставы, и она просила поставить обезболивающий укол…

Звонок прочирикал еще раз, и я спохватилась, открывая дверь. Чтобы тут же застыть в таком удивлении, что впервые пропал дар речи. Широко распахнув глаза и чуть приоткрыв рот, я взирала на припозднившегося и совершенно никак не званого гостя.

– Привет, Лазутина, – хмуро проговорил Баринов, сложив руки на груди, – и где тебя весь день носит? Четвертый раз уже захожу. Еще и телефон отключила…

Неправда, не отключила. Разрядился он, забыла поставить вчера на зарядку. Но если он ждет оправданий, то это не ко мне. Мне рожа этого хлыща опротиветь за учебную неделю успевает до ломоты в зубах, чтобы еще и в выходные лицезреть ее же.

Я все так же молча смотрела на парня, подняв в ожидании одну бровь, пока он нервно перетаптывался на пороге.

– Может, впустишь? Невежливо держать человека на пороге…

– Чего тебе надо? – перебила я его, даже и не думая приглашать в квартиру. Меня ждал душ и ужин, и Баринов в эту идиллию не вписывался ни в каком качестве.

– Я пришел сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться, – поняв, что я сдаваться не собираюсь, парень широко улыбнулся и развел руками, видимо для рекламы.

– Очень сомневаюсь, – скептически хмыкнула, сглатывая голодную слюну. Вот как бы ему намекнуть, что быстрее проваливал, а?

Но энтузиазму и настойчивости визитера можно было позавидовать.

– Поздравляю, Лазутина! Тебе сегодня несказанно повезло! По невероятному стечению обстоятельств, ты сегодня становишься обладательницей личного джинна, волшебника и Деда Мороза в моем лице! Я готов выполнить любые твои три желания!

А я едва сдержала истерический хохот… Серьезно?

Похоже, что с голодухи и переутомления у меня бомбические галлюцинации…

– Ого, целых три? – уточнила я, изобразив бурный восторг.

– Не больше и не меньше, – мне показалось, или в его голосе прозвучало облегчение? Если и так, то слишком рано он обрадовался. Участвовать в этом откровенном идиотизме я не собиралась ни под каким предлогом.

– Баринов, ты пьян? – устало вздохнула, стирая с лица все лишние эмоции. Живот свело в голодном спазме, и изнутри поднялось раздражение.

В ответ на меня абсолютно неприлично дыхнули. Я поморщилась. Отчасти от того, что это вызвало какое-то внутреннее отторжение, а отчасти от того, что парень был трезв. Значит, причины сию секунду захлопнуть перед его носом дверь у меня не было. Хотя, когда это мне мешало?

– Не пьян, – констатировала я и окинула несносного мажора равнодушным взглядом. Внезапно мне надоел весь этот цирк. Я абсолютно не понимала, какого черта ему от меня надо, а настроение, и так не радужное, скатилось в район канализации, – значит, алкоголя тебе уже мало. Ну, что ж, когда в следующий раз будешь курить, колоть или еще как-то употреблять ту дрянь, которая заставила сегодня тебя притащиться ко мне, оставь и мне немного. С удовольствием погоняю по радуге розовых единорогов, срущих блестками.

Я попыталась захлопнуть дверь, заканчивая этот более чем странный визит, но вовремя выставленная нога парня помешала мне совершить задуманное.

– Погоди…

– Баринов, ты берега не попутал? Какого хрена тебе еще надо? – прошипела я злобной фурией, едва сдерживаясь от желания садануть дверью по его ноге еще раз.

– Так и знал, что ты мне не поверишь! Ну, что мне сделать, чтобы убедить тебя? – он оперся ладонями о косяк и дверное полотно, буквально нависнув надо мной. И мне от этого стало очень неуютно, хоть и виду не подала.

– Во что поверить? Ты с кровати, случайно, утром не падал? Или со своими дебилами-друзьями придумал новое развлечение и решил достать меня еще и дома? Проваливай, Баринов, пока я не решила, что ты без меня жить не можешь!

– Лазззууутина, – почти простонал парень, растерянно проведя ладонью по волосам.

Надо отдать должное, он был довольно симпатичным. Высокий, под метр девяносто, плечистый, но не слишком, с длинными мускулистыми ногами и упругой задницей, Баринов выгодно выделялся на фоне большинства студентов нашего университета. Добавить сюда короткий ежик каштановых волос, темно-серые глаза, не узкие, но и не пухлые губы, так и норовящие расплыться в озорной улыбке, и волевой подбородок, и сразу становится понятно, почему половина девчонок на курсе мечтают оказаться в его постели. Но меня в их рядах сроду не водилось, так какого черта он делает сегодня под моей дверью?

– Тебе что, сложно, что ли? Ты мне говоришь свои желания, я их выполняю и всё! Все довольны! Это не спор и не подстава, так что можешь не переживать. И я от тебя не отстану, даже не надейся. Давай уже, не тяни. Быстрее начнем, быстрее разойдемся, – он демонстративно навалился на дверь чуть сильнее, давая понять, что закрыть ее не позволит. С минуту попыхтев в неравной борьбе за собственное жилье, я приложилась лбом к холодной стене, тихонько застонав.

– Не отстанешь? – получилось жалобнее, чем хотелось.

– Неа, – мой личный кошмар расплылся в довольной ухмылке, рискуя получить по ней же.

– Тогда слушай! Мое первое, и самое сокровенное желание! – я вздохнула, будто в сомнениях, а потом отчеканила, – я хочу, чтобы ты бодрым парнокопытным ускакал в закат, высоко подпрыгивая, и по пути заработал локальную амнезию о том, что мы с тобой вообще когда-либо были знакомы. Усвоил? Вперед!

С удовольствием проследила за игрой эмоций на лице парня. Облегчение сменилось предвкушением и любопытством, затем недоумением, чтобы потом перерасти в разочарование, раздражение и злость.

Так тебе и надо, хлыщ самодовольный. Сколько за эти четыре года ты мне крови попортил, на целую станцию переливания хватит.

Баринов не спешил выполнять мое желание, по-прежнему раскорячившись досадным препятствием между мной и долгожданным ужином. Молча стоял и буравил тяжелым взглядом, о чем-то мучительно раздумывая. Выругавшись про себя в таких цветастых выражениях, которые не произносила последние лет пять, сосчитала до десяти, пытаясь успокоиться. Почти получилось, хотя на языке продолжало вертеться несколько особо впечатляющих фраз. Но как только я собралась ехидно поинтересоваться, почему он еще не на полпути к выезду из города, как резкий удар кулаком по двери заставил меня подпрыгнуть на месте, ловя ладонью заполошно забившееся сердце.

– Твою ж мать, Лазутина! Вот Кобра ты и есть! Я же хотел как лучше! Все видели? Я действительно пытался! – он смотрел вертикально вверх, будто обращаясь к кому-то невидимому. Я растерянно хлопала ресницами, ощущая поползший между лопаток холодок страха.

И как я раньше не заметила? Тут же налицо психические отклонения! А я еще умница, оттачиваю на нем свое ехидство. Так, спокойно, Яна! Что там говорят? Разговаривать с психами надо спокойно, приветливо, стараясь тянуть время до приезда бригады. Спокойно, я сказала!

После максимально незаметного глубокого вдоха, я собралась с силами и выдала максимально доброжелательную улыбку.

– Ну, что ты так нервничаешь? Не надо, все будет хорошо, – начала я, наблюдая, как вытягивается лицо мажора, то ли от моей улыбки, демонстрирующей все наличествующие зубы, то ли от ласкового голоса, которого он никогда не слышал.

– Лазутина! Ты издеваешься! – взвыл он, а я рефлекторно отшатнулась, – не псих я! Не псих!

Краем глаза заметила мельтешение света и тени в дверном глазке квартиры рядом. У нас на этаже располагалось четыре квартиры, так что соседке было прекрасно все видно и слышно. И если раньше меня любопытство этой одинокой старушки раздражало, то сейчас оказалось весьма на руку.

– Конечно, не псих, – пролепетала я, не зная, куда бежать, если придется, – я даже и не думала…

– Ну, все! Хватит! – дернулся парень, резким движением расстегивая и сбрасывая с плеч кожаную куртку, а затем потянувшись к свитеру.

Я взирала на этот неожиданный стриптиз в таком охренении, что даже дышать забывала через раз. Жаль, камеры в подъезде не было. Сам Баринов, собственной персоной, оголяется передо мной, жестоко попирая моральные устои и общественность… Резко захлопнув слегка отвисшую челюсть, я едва сдержала болезненный вскрик, качественно прикусив язык. Но, борясь с навернувшимися от боли слезами, явственно осознала, что это все происходит на самом деле.

– Смотри! – знакомый голос отвлек от размышлений, заставляя присмотреться к полуобнаженному парню.

– Куда? – обалдело переспросила я, разглядывая рельефную грудь без единого волоска с какой-то татуировкой в области сердца, постепенно спускаясь взглядом на плоский живот с кубиками пресса… на темную дорожку волос, уходящую под ремень низко посаженных джинсов…

– Лазутина! Аууу! Прекрати меня разглядывать! – громкий щелчок пальцев перед лицом заставил меня моргнуть и оторваться от неуместного созерцания его… кхм, джинсов, и вернуть взгляд на лицо парня, – сюда смотри!

Он пальцем ткнул в татуировку, шагнув ближе так, чтобы в тусклом подъездном свете, я в деталях могла рассмотреть ее.

– Ну, татуировка, – пожала я плечами, рассматривая картинку, занимавшую сантиметров пятнадцать-двадцать в высоту и ширину. Это был, судя по всему, ангел. Надо признаться, работа истинного мастера. Изображенный в малейших деталях молодой симпатичный парень с длинными, до самых плеч, волосами, в свободной рубашке и штанах, с красивыми широкими крыльями за спиной, смотрел, будто в упор, сложив руки на груди. Рядом с ангелом были изображены песочные часы, в которых струйка песка перетекала сверху вниз. Даже казалось, будто песок и вправду непрерывно сыплется…

– И что в ней особенн… – я не закончила фразу, подавившись словами.

Потому что ангел внезапно приветливо улыбнулся мне и помахал рукой в приветственном жесте.

– Ээээ… ээээ… – глубокомысленно выдала я, не в силах осознать происходящее.

– Сам в шоке до сих пор, – раздался тихий голос несносного мажора над головой, и я заметила, что уткнулась в его грудь чуть ли не носом, пытаясь разглядеть все в малейших деталях. Ангел в этот момент приблизил к себе одно из крыльев и старательно перебирал перья, пытаясь что-то найти.

Снова чуть покраснев, я отодвинулась на шаг.

– Теперь можно мне войти? – с легким оттенком усталости попросил парень без тени прежнего веселья, убирая ногу и делая шаг от моей двери, давая мне право выбора, – нам нужно серьезно поговорить.

Я чуть замешкалась. Но происходящее было настолько странным и необычным, что любопытство оказалось сильнее неприязни к Баринову. И даже сильнее голода и усталости. К тому же, было что-то в его голосе такое… он впервые меня о чем-то попросил. Без насмешки, без обычного превосходства и желания унизить. Давая право отказаться. И уже смирившись с этим отказом…

– Проходи, – распахнула я дверь пошире, заканчивая этот незапланированный спектакль для соседей, – надеюсь, я об этом не пожалею.

– Не пожалеешь, – вполголоса пробормотал парень, поднимая куртку и свитер с грязного пола и направляясь ко мне в квартиру, – или уж точно не ты…

А я, глядя на одевающегося и одновременно раздевающегося парня в своей прихожей, все больше офигевала.

Баринов в моей квартире… охренеть…