Второй шанс для мажора или Фей-крестный поневоле

Глава 33

Никита

Поднес стакан к губам и обнаружил, что он снова пуст. И если на первой бутылке виски меня это злило, то сейчас я лишь безразлично потянулся к вышеозначенной таре и плеснул себе очередную порцию.

И плевать, что я даже не успеваю запомнить, как алкоголь оказывается в желудке.

Я был пьян.

Насколько? Где-то посередине от «в дымину» до «кома-реанимация-кресты». Прошло уже четыре дня с того памятного разговора, когда Янка за пять минут умудрилась разнести мою жизнь и сердце на мелкие лоскуты. Не дав даже возможности что-то изменить и исправить.

Этот вечер врезался в память до последней секунды, и теперь раз за разом остохреневшим фильмом проносился в голове, заставляя скрипеть зубами в отчаянном желании повернуть время вспять.

Остановить. Убедить. Доказать.

Я уже успел тысячу раз пожалеть, что тогда позволил Янке уйти. Слишком ошеломили неожиданные слова девушки, перечеркивая все мои планы. А ведь отец предупреждал меня! Говорил, что я и так слишком долго торможу, и это может выйти мне боком. Я тогда лишь отмахнулся, беспечно рассмеявшись.

Но я думал, что в запасе еще неделя! Еще одна гребаная неделя! Целых семь возможных свиданий!

А потом еще как дурак решил открыться. Сказать, что хочу, чтобы мы были вместе. Что не представляю теперь, как жить дальше без нее…

Но ее резкий отказ добил меня окончательно. Оказалось, что это только у меня единороги скачут по радуге в розовых соплях. А она все это время ждала, когда все, наконец, закончится.

Снова пустой стакан. Снова новая порция.

Захотел поиграть в благородство, да? Придурок ты Баринов, редкостный! Что тебе стоило схватить ее и не отпускать, пока не передумает? Целовать до распухших губ, до сбитого дыхания? Пока не поймет, что этот урод Волков ей вообще никуда не сдался!

Стакан мелкими осколками разлетается, не выдержав близкого знакомства со стеной. А я отхлебнул прямо из горлышка полупустой бутылки.

Как бы я сейчас не костерил самого себя, точно знал, что никогда бы этого не сделал. Не стал бы принуждать. Только не ее. Чем бы я тогда был лучше Брагина, решившего во что бы то ни стало получить себе понравившуюся игрушку?

Вспомнив об ублюдке, слабо ухмыльнулся. Новости о нем, пришедшие вчера утром, еще неделю назад осчастливили бы как минимум. Сейчас же мне было почти все равно.

Никому бы не признался, но на следующий вечер я стоял недалеко от ее подъезда, надежно скрытый плотной тенью на углу дома. Курил и ждал, ощущая себя каким-то маньяком. И даже себе не мог ответить на вопрос – зачем? Наверное, хотел убедиться, что встреча Янки с Волковым состоится. Или, что вернее – не состоится.

Но последние крохи надежды скончались в муках, когда я увидел, как они выходят из подъезда. Этот джентльмен хренов даже дверь придержал, пропуская девушку. А Янка улыбалась…

Я вернулся домой и решил утопиться в алкоголе. Потому что так можно было забыться в пьяном угаре и не вспоминать, как она улыбалась мне… Друзьям сказал, что праздную Новый год с родителями. Родителям – что буду с друзьями. А сам здесь… один.

И минимум неделю я не собирался возвращаться.

Но резкая трель телефонного звонка на мгновение отвлекла меня от собственной мелодрамы. Странно, точно помнил, что отключил звук. Но телефон вопил на всю квартиру, заставляя морщиться от звона в ушах.

Решение вырубить аппарат к чертовой матери пришло мгновенно. Но, чудом разглядев расфокусированным донельзя взглядом имя абонента, вздохнул и засомневался. Телефон тем временем умолк.

Чтобы через минуту завопить опять…

– Че надо? – в свете моего отвратного настроения, я был нереально любезен.

– Привет, Ник! С Новым годом! С Новым счастьем! – проорал веселый голос Артюшева в трубку, отчего меня чуть не стошнило. На всякий случай отодвинул трубку подальше от уха и глотнул виски.

– В гробу я видал такое счастье, – пробормотал вполголоса.

– Чего ты там бормочешь? – снова заржал этот клоун, – или ты там орально занят, а я не вовремя?

Похабная и тупая до невозможности шутка меня основательно вывела из себя, снося остатки любезности в дали далекие.

– Артюшев, – я откинулся на диван, стараясь замедлить карусель, – или говори, чего звонишь, или катись в преисподнюю! Задрал!

Молчание на другом конце было, как ни странно, недолгим.

– Да хотел позвать тебя выпить и повеселиться, но, смотрю, тебе и одному неплохо, – странным тоном отозвался Женька, а я резко потерял интерес к разговору, – ты пьян?

– Еще недостаточно, – вяло проговорил, повышая градус алкоголя в крови еще на чуть-чуть.

– Глушить в одиночку – это алкоголизм, друг, – хмыкнул он, а я еле сдержался, чтобы снова не послать его туда, где всем весело и до меня никому нет дела.

– Вот только давай без лекций, мамочка, – получилось больше злобно, чем язвительно, но мне было наплевать, – клуб трезвенников и фанатов ЗОЖ дальше по коридору.

– Значит, не помирились, – вздохнул уже серьезнее Женька и добавил, – тоже еле уговорили ее присоединиться к нам.

– А с какой стати меня должно волновать присутствие Лазутиной? – огрызнулся и с раздражением поставил бутылку на столик, едва не разбив толстое стекло. И только через несколько секунд догнал, как бездарно спалился. На его счастье, Женька язвить не стал.

– Из-за чего поругались хоть? – судя по голосу, внятного ответа он и не ждал.

– Мы не ругались, – ага, ага. Делаем вид, что нам пять лет, не больше.

– Ну, да. А то мы с Иркой не заметили, с каким лицом вылетела Янка после концерта. Да и у тебя вид был не лучше, – все такие глазастые, когда не надо. Писец просто, какие таланты пропадают…

– Мы не ругались, – устало повторил я, прикрывая глаза, – и, если ты не в курсе, у Янки теперь есть с кем ходить по тусовкам.

– Ты это о чем? – так искренне удивился друг, что я даже ответил.

– О Волкове, о ком же еще, – знакомая злость всколыхнула внутренности, но как-то вяло. Это хорошо, значит, скоро можно будет уснуть.

– А, вот оно что, – с издевкой выдал Артюшев, заставляя распахнуть глаза и вынырнуть из накатывающей мягкими волнами дремы, – и поэтому ты в слезах и соплях заливаешь горюшко бухлом?

– Да пошел ты, – вызверился я так, что едва не отправил телефон следом за почившим стаканом.

– Да я-то пойду, а ты? Баринов, я тебя не узнаю, – отбрил меня Женька злобно, заставив заткнуться и проглотить рвущийся наружу мат, – с каких это пор ты отсиживаешься тихонько в заднице? Или с красноречием проблемы? Поговорить с ней не пробовал? Да мы все видели, как вы друг на друга слюни пускали! Действуй!

Если он хотел меня этими словами взбодрить, то жестко просчитался. Остатки злости схлынули перед безжалостной реальностью. Я тихо и совсем не весело рассмеялся.

– Знаешь, Жень, – бутылка вновь перекочевала в мою руку, – ты был бы прав, если бы не одно «но». Это она ушла. Сама. Выбрав не меня.

– Дела.., – присвистнул он, и спустя несколько мгновений, продолжил, – может, ты что-то не так понял?

– Сомневаюсь. Да и своими глазами их видел… вдвоем, – с трудом выговорил, допив одним глотком остатки виски. Пытаясь одновременно вспомнить, есть ли дома еще.

– Ой, ли? Сдается мне, что все совсем не так, как тебе кажется…

Артюшев, гад такой, замолчал, а я даже на месте подпрыгнул от двусмысленности фразы.

– Ты что-то знаешь? Говори уже, не тяни! – потребовал, едва не сорвавшись на просительные ноты. Хотя, если… Черт, что же он молчит!

Но друг сегодня явно решил испытать мою нервную систему на прочность.

– А вот, знаешь, не скажу, – снова развеселился он, – вот приедешь завтра и сам все узнаешь. Может, научишься головой думать, а не по углам с бутылкой ныкаться.

– Артюшев, я тебя прикончу! Сейчас же рассказывай! – с угрозой прорычал в трубку, вскочив на ноги и едва не рухнув на пол в попытке удержать равновесие.

– Ой, боюсь, боюсь, – расхохоталась эта сволочь и продиктовала, – Прибрежные сады, шестая улица, тридцать четвертый коттедж. Завтра в шесть начало, не опаздывай. Алкоголь с собой.

– Женька, твою мать!

– Да завтра, Ромео!

Не удержался и топнул ногой в бессильном возмущении. Любопытство и жгучая надежда затопили с головой, не давая усидеть на месте. Я сделал четыре полных круга по квартире, пока не успокоился. А затем, улыбнувшись в предвкушении, отправился в душ.

Даже если это только намек на шанс, то я его не упущу!

Яна

– Может, еще что-нибудь хочешь? – заботливо поинтересовался Ромка, вручая мне стакан с апельсиновым соком. Пить алкоголь после памятного вечера в «Бригантине» не тянуло совершенно.

Я отрицательно качнула головой и с трудом удержалась от желания отодвинуться, когда парень, будто невзначай, погладил меня по колену. Спасло только то, что он тут же, извинившись, отошел к двум нашим однокурсникам, стоявшим неподалеку. А я осталась сидеть, хмуро оглядывая присутствующих.

И зачем согласилась?

Сразу же было понятно, что настроения веселиться у меня нет и не планируется. Но Ирка, неожиданно нагрянувшая позавчера, продемонстрировала чудовищное упорство. Устав сопротивляться, через два с лишним часа уговоров, угроз и четыре литра чая, я сдалась.

На самом деле, Волков пригласил меня сюда еще раньше, спустя всего день после нашего неудавшегося свидания. И я обещала подумать – читай, вежливо отказалась.

Потому что наш первый совместный вечер наглядно показал, что пары из нас не получится. Друзей, скорее всего, тоже. И дело было совсем не в парне.

Мне было скучно. Настолько, что уже выходя из подъезда, я украдкой посмотрела на часы, размышляя, через сколько минут моя просьба разойтись по домам не будет звучать оскорбительно. Через полчаса я с трудом сдерживала зевоту. Через час – раздражение.

Нет, Ромка вел себя в высшей степени прилично. Не приставал, не сыпал пошлыми шуточками, не делал неприличных намеков. Даже за руку брать не стал, позволив мне ухватить его за локоть в целях удержания равновесия. И ничуть не обиделся, когда вместо запланированного проката на байке, предложила просто прогуляться.

А я просто не смогла. Казалось, что сев на его мотоцикл, совершу что-то неправильное. Почти подлое. Что предам тот миг счастья, который подарил мне Баринов…

Закусила губу в попытке прогнать образ мажора из памяти. Куда там! Он засел, как репей в колтуне у бродячей собаки – ни вычесать, ни выгрызть. Только срезать острыми ножницами, оголяя беззащитную нежную кожу…

Я смотрела на Волкова, а видела совсем другого парня. Слушала его веселые и не очень байки, а сама злилась, что тембр голоса совершенно не такой. И улыбка не такая. И глаза не отливают сталью, выдавая все эмоции с головой…

Тихо застонала, закрывая глаза и откидывая голову на спинку диванчика. Пора было уже признаться себе самой в том, что мне плохо без Никиты. Без нахального мажора, перевернувшего мою расписанную на ближайшую десятилетку жизнь с ног на голову. А Волков не мог не то, что заменить его, он даже на слабую тень Баринова не тянул…

Как жаль, что сегодня его здесь нет. Ирка обмолвилась, что Никита уехал куда-то отдыхать с родителями и это стало последней каплей, качнувшей весы нашего спора в сторону моего согласия. Видеть его и не иметь возможности подойти и просто поговорить, заглянуть в глаза, вдохнуть потрясающий аромат мужского парфюма с его индивидуальной нотой, было бы слишком тяжелым испытанием.

Но и сидеть здесь, окруженной тяготившим меня вниманием нелюбимого парня, оказалось не намного легче.

А ребята постарались на славу, позаботившись чуть ли не за два месяца насчет аренды. Вместительный коттедж был просто создан для веселья в большой компании. На первом этаже располагался огромный зал, в котором стоял длинный стол, стулья, небольшие диванчики, высокий аквариум в половину стены, музыкальный центр с несколькими колонками, микрофоны для караоке и внушительный плоский телевизор под потолком. Цветомузыка довершала образ, выводя веселье на уровень хорошего клуба. Дальше по коридору шел санузел, спальня и небольшая кладовая. Лестница на второй этаж, на мой взгляд, была чересчур крутой и узкой, но, видимо, хозяев это не смущало. Там находились еще три спальни и один туалет. Как раз то, что нужно для студентов.

Чуть приоткрыла глаза, рассматривая происходящее вокруг. Складывалось ощущение, что вся компания просто переехала из «Бригантины» в этот коттедж. Кто-то стоял около стола, дегустируя закуски, несколько девчонок извивались под музыку, уже дойдя до нужной «кондиции», многие стояли отдельными группами и громко переговаривались, срываясь на смех. Ирка крутилась во дворе рядом с Артюшевым, который жарил купленный в супермаркете по дороге шашлык.

Всем было весело.

Кроме меня.

И меньше всего хотелось, чтобы у меня интересовались о причинах кислой физиономии и пытались развеселить.

К черту!

С твердым намерением уехать домой, я решительно поставила полупустой стакан на широкий подлокотник и собиралась уже встать, когда громкие приветственные крики заставили повернуть голову в направлении входа.

Чтобы тут же подавиться собственным вдохом, замечая знакомую фигуру…

Какого лешего он здесь делает?!!

А Баринов, тем временем, улыбаясь, пожимал знакомые руки.И в упор меня не видел, да и не искал. В груди защемило от горечи, и я машинально прижала одну руку к ней. Ощутила, что воздуха стало ощутимо не хватать, и едва сдержалась, чтобы не броситься на выход. Дура, ты, Лазутина! Еще не хватало расклеиться перед всеми!

Тут же пожалела о своем внешнем виде. Из чувства противоречия сегодня надела черные непримечательные брюки и свободный вязаный полувер мышиного оттенка. Волосы собрала в высокий хвост, сделав уступку лишь легкому макияжу. И это только потому, что плохо спала последние дни и смотрелась бледной больной молью.

Ромка стойко делал вид, что ему все нравится. Суколова оказалась более честной, выразительно покрутив пальцем у виска. Но мне было насрать, если честно. Мой образ как нельзя лучше передавал настроение. И оно стремительно катилось в канализацию…

Тонкие изящные руки Маринки, огладившие плечо парня, скрытое под тонкой черной футболкой, а затем легко соскользнувшие ему на грудь, окончательно уверили меня, что здесь делать нечего. А жар, опаливший мое лицо, лишнее тому подтверждение.

Но уйти мне снова не удалось…

– Заскучала? – Ромка с размаху приземлился рядом, а я нервно дернулась от неожиданности и еле сдержала ругательство, – а я вот тебе урвал кусок мамонта. Самый первый и горячий, между прочим.

В руках у парня дымилась пластиковая тарелочка с несколькими кусками аппетитно пахнущего шашлыка. Рядом заботливо примостились кусок хлеба и одноразовая же вилка. И я, несмотря на всю неоднозначность ситуации, сглотнула набежавшую слюну.

– Спасибо, – нашла в себе силы улыбнуться и попыталась хоть немного расслабиться.

– Угощайся, – подмигнул мне Волков и сунул тарелку в руки, двигаясь ближе и закидывая руку на спинку дивана таким образом, чтобы касаться пальцами моего плеча.

Шарахаться от парня глупо, но его желание вторгнуться в мое личное пространство начинало ощутимо раздражать.

Тебе же не пятнадцать лет, Янка! Что за закидоны?

С трудом, но усидела на месте. Даже не выпрямилась, хотя очень этого хотелось.

Наколола первый, истекающий ароматным соком кусочек, и почти уже поднесла к губам, когда непонятное ощущение заставило поднять глаза.

Баринов, стоя в пятнадцати метрах от нас в компании своих друзей, в упор смотрел на меня. Не реагируя ни на Маринку, призывно улыбающуюся сбоку, ни на вопросы окружающих. Просто смотрел и хмурился, будто само мое присутствие ему не нравилось. И лишь когда я приподняла в немом вопросе бровь, еле заметно передернул плечами и отвернулся.

А у меня пропал аппетит. На смену ему пришла досада, а затем негодование.

Вот что ему еще от меня надо? Вроде же все решили по-хорошему, я ни на что не претендую, ничего не жду. Так что теперь, ему даже на глаза нельзя попадаться? А вот хрен!

С трудом доела мясо, изо всех сил стараясь сосредоточиться на разговоре с Ромкой. Он рассказывал что-то о последних соревнованиях, кажется, даже шутил, но я его не слышала. Кое-как умудрялась кивать в нужных местах и улыбаться в тему, но спроси, о чем шла речь – не ответила бы. Кожей чувствовала пристальный взгляд Баринова, обжигавший шею, лицо и плечи, но стоически терпела. Вытянувшись струной ни на миллиметр не изменила позу, едва не заработав косоглазие, пытаясь не смотреть в сторону мажора.

И бесконечно удивилась, когда Волков вдруг встал и протянул мне руку. Тупила с полминуты, пока не услышала недовольное:

– Так ты идешь?

– Куда? – не спешила я соглашаться, хотя, судя по всему, вопрос мне задавили не впервые.

– Я пригласил тебя на танец, Ян, – недоуменно выдал Ромка, а мне стало стыдно. Вот зачем я издеваюсь над парнем? Ведь сразу поняла, что ничего у нас не получится, – ты идешь?

Молча кивнула и протянула ладонь, позволяя поднять себя с насиженного места.

А ответ был на поверхности – я, почему-то, чувствовала себя виноватой. Перед Ромкой за то, что сделала все, чтобы привлечь его внимание. Что дала ложную надежду и никак не могла набраться решимости и сказать правду. Перед Бариновым за то, что все его усилия были потрачены, в общем-то, впустую. И, заодно, перед неведомыми Высшими силами, которые дали мне шанс изменить собственную жизнь, а я его так бездарно потратила.

Медленно покачиваясь под медленную и очень романтичную композицию, я запоздало заметила, что свет заметно приглушили. Атмосфера сразу стала интимнее, что сказалось на поведении участников сегодняшнего праздника. Объятия окружающих нас парочек стали куда откровеннее, а кое-где уже давно сменились поцелуями и легкими поглаживаниями.

Но я не видела ничего, кроме стальных глаз напротив. Баринов танцевал с Маринкой слишком близко. Настолько, что запах его туалетной воды перебивал все остальные, заставляя меня дышать чуть глубже. Его руки обнимали за талию другую девушку, но глаза сводили с ума меня. Он словно пытался заглянуть ко мне в душу, не позволяя растратить ни капли внимания на кого-то другого. Вынуждая напрочь забыть о парне, ведущем меня в танце и которому я уже два раза совсем не слабо оттоптала ноги.

Сколько прошло времени, не знаю. Да и кому до этого было дело? Но руки Волкова, бесстыдно опустившиеся на мои нижние девяносто, чуть сжав их, мгновенно выдернули меня из дурмана, словно окатив ведром ледяной воды. Краем глаза успела заметить, как дернулся Баринов, делая шаг к нам, но было поздно.

– Какого черта ты творишь? – мой возмущенный вскрик с легкостью перекрыл музыку, привлекая к нам ненужное внимание. Я с силой отпихнула парня, избавляясь от чересчур любознательных конечностей, – руки лишние?

– Да что такого? – ухмыльнулся Волков, явно не понимая, что же мне не понравилось, – подумаешь, немного потрогал. Мы ж не дети за ручку ходить. Да ты и сама не возражала, прижималась кошкой.

Я задохнулась от возмущения. Хотелось от души пнуть этого придурка, и не раз, но вокруг уже росло число любопытных, а устраивать представление мне точно не хотелось.

– П-пошел ты! Зоофил-извращенец! – прошипела так яростно, что парень отшатнулся. А я пулей вылетела в коридор, направляясь в спальню, где оставила дубленку с сумкой.

Хорошо, что телефон предусмотрительно положила в задний карман брюк. Быстро вытащила аппарат и вызвала такси, пообещавшее прибыть через восемь минут.

Не церемонясь с ворохом чужой одежды, выловила свою. Руки в рукава не попадали и я яростно боролась с тканью, едва не разорвав все по шву. А затем в бессильной злости взвыла, с остервенением пнув кровать.

Сволочь! Какая же он сволочь! Прижималась я к нему! Кобель похотливый!

Кровать вновь вздрогнула от удара.

– Не буянь, – раздалось от двери, а я так резко развернулась, что голова закружилась, – мебель уж точно не виновата.

Оперевшись плечом о косяк, на выходе вольготно расположился Баринов, улыбаясь во все зубы. Всколыхнув одним лишь своим видом все, что накопилось во мне за эти долбаные дни.

– А ты что здесь забыл? – рявкнула, ничуть не заботясь о реакции парня. Меня распирало так, что любой момент грозил ядерным взрывом.

– Да так, поздороваться зашел, – сбавил обороты Никита, но это не помогло.

– Не поздновато ли для вежливости, Баринов? Что-то в зале у тебя времени на это не нашлось. И правильно, там же свидетелей слишком много, вдруг заметят, потом сплетни не заткнешь!

Что я несла? Мозг спешно умыл руки, окончательно разорвав связь между извилинами и языком. Но мне вдруг стало жизненно необходимо ощутить эмоции парня. Стереть эту притворную улыбку и сдержанный вид. Убедиться, что он совсем не равнодушен…

– Ну да, конечно, – язвительно протянул он, раздражаясь, – это же я порчу репутацию «золотой девочке» одним своим присутствием!

Было заметно, что мои слова задели его, но раскаивания во мне не нашлось ни капли.

– Что ж ты тогда от Волкова унеслась, как ошпаренная? Любовь всей жизни, сплошные достоинства, хоть медаль вешай!

Я захлебнулась вдохом. Да что он знает?!!

– А какое тебе вообще дело до моей личной жизни? Своей не хватает? Или Маринка плохо старается? Странно, о ее талантах тоже все наслышаны! Отойти весь вечер от тебя боится, как только всего языком, как корова, не облизала, непонятно!

Я угрожающе приблизилась к Баринову, остановившись в паре шагов, и злобно взмахнула руками. Но мажор злился ничуть не меньше моего.

– А твой Волков, судя по всему, либо импотент, либо девственник! Чего ты злая-то, как все черти ада? Или на поверку товар оказался бракованным? Прогадала ты с выбором, Лазутина, надо было тщательней выбирать! Тест-драйв организовать, в конце концов!

Я с силой сжала кулаки, едва не вцепившись ногтями в красивое лицо.

– Ошиблась я только в одном, Баринов! – сорвалась я окончательно на крик, растеряв последние крупицы сдержанности, – я почему-то решила, что ты лучше, чем я о тебе думала! А ты все тот же напыщенный самоуверенный придурок!!

Парень сузил глаза, угрожающе заиграв желваками. Странно, но страшно мне не было. Ни на миг не мелькнула мысль, что он может мне навредить физически. А что до всего остального… это должно было произойти.

– Стерва!

– Индюк!

– Кобра!

Следующее слово уже готово было сорваться с губ, но не успело. Воздух вышибло из груди от заметного удара, когда Баринов схватил меня за плечи, припечатав телом к стене.

Чтобы жестко впиться в губы, ставя точку в нашем разговоре…

На миг я остолбенела. Замерла безвольным манекеном в руках парня, никак не реагируя на неожиданную ласку. Но Баринов не дал мне возможности выбрать, напором заставив сдаться сразу. И я приоткрыла губы…

Чтобы тут же потеряться в вихре ощущений. Меня никто и никогда не целовал так – до опухших губ, до стона, который невозможно сдержать, до черных точек перед глазами от отсутствия воздуха. Его руки давно уже отпустили мои плечи, переместившись на затылок и талию, прижимая крепче и не позволяя отстраниться. Да я и не думала об этом…

Лишь молча подчинялась парню, и впервые в жизни это не вызывало отторжения. Никогда бы не подумала, что можно получить столько удовольствия от обычного поцелуя! Впрочем, с Бариновым все было необычным. Губы горели, в голове стоял дурман, но мне казалось, что всего этого слишком мало. Мало его рук, мало губ, мало всего!

И когда он отстранился, шумно вдыхая кислород, с силой сжала его плечи, потянувшись следом в неосознанном требовании продолжения. Но его не последовало.

Я недовольно приоткрыла глаза, самостоятельно закрывшиеся в самом начале этого безумия, и растерялась. Баринов молча смотрел на меня, еле заметно улыбаясь, впрочем, не спеша убирать лапу с моей талии.

В голове неожиданно прояснилось, и я вспомнила, с чего, собственно, мы начали. И растерянность достигла своей наивысшей точки.

А что это, хм, сейчас было?

Внутри еще шевелились отголоски прошлых эмоций, но близость парня и фантомные ощущения на губах, не позволяли им вспыхнуть заново. Тем более, то, что меня недвусмысленно до сих пор прижимали к мужскому телу, не позволяло сосредоточиться в должной мере. Хотя…

Внезапно вспомнила, как еще полчаса назад эти же руки обнимали Маринку. Поглаживали ее спину, ведя в медленном танце. Позволяли чужим ладоням скользить по собственному телу…

Странное чувство обожгло, и я задохнулась, подавившись вдохом. Захотелось разбить о голову мажора что-нибудь тяжелое и большое, а потом еще попрыгать сверху. А еще поплакать. Можно даже с истерикой. И расцарапать физиономию этой любвеобильной козе сразу после того, как выщипаю все волосенки по одному!

Подумала, и опешила, осознав, что это не что иное, как банальная ревность. Докатилась!!!

С какой стати тебе его ревновать?! И к кому?

Но окончательно все испортил, как ни странно, сам Никита.

– Успокоилась? – усмехнулся он, оглаживая мою спину большим пальцем. И столько в этой усмешке было снисходительности и самодовольства, что разгон от милой девочки до фурии произошел почти мгновенно.

– Что? – прорвалось первым из коктейля мата с междометиями.

Но Баринов явно не принял во внимание изменившуюся атмосферу между нами и мой мысленный посыл скрываться огородами, тщательно петляя.

– Хороший способ, правда? Так и знал, что тебе понравится, – сексуально понизив голос, с намеком тихо проговорил он, наклонившись к моему лицу. Но мне уже было не до его методов обольщения.

Внутри назрела Хиросима.

И, видимо, именно мое крайне взвинченное состояние отразилось на физических способностях. Иначе, объяснить, как смогла оттолкнуть далеко не хлипкого парня, не собиравшегося меня отпускать, не представлялось мне возможным.

Но этим я не ограничилась, коротко размахнувшись и звонко саданув ладонью по смазливому лицу.

– Понравилось, даже не сомневайся, – прошипела так злобно, что удивительно, как клыки с ядом не отросли, – а теперь вали нахрен, психолог доморощенный! И не смей меня больше трогать! Никогда!

На глаза навернулись слезы от яростной обиды и разочарования, и я, подхватив с пола упавшую во время наших жарких объятий сумочку, резко развернулась и выскочила из комнаты.

Как он посмел? Как смог?

Было невероятно горько от всего произошедшего. Испытать такие потрясающие чувства, такие невероятные ощущения… я думала, что между нами за эти недели промелькнуло что-то настоящее… честное…

Ведь я не просто отвечала на поцелуй понравившегося парня.

В какой-то момент я позволила себе поверить, что и Баринов испытывает ко мне нечто большее, чем просто симпатию…

А он просто пытался меня успокоить, оказывается! Заткнуть таким вот необычным способом! И надо отдать ему должное, у него почти получилось…

Вот только как теперь избавиться от ощущения, что мне плюнули в душу?

– Янка, стой! Подожди! – парень поразительно быстро отмер, я не успела даже добежать до основного зала. Но останавливаться точно не собиралась. Хватит с меня на сегодня впечатлений.

– Видеть тебя больше не хочу! – бросила через плечо, а затем, удачно обогнув танцующих и веселящихся студентов, наконец-то покинула этот коттедж. Сзади слышался шум, какие-то крики, но мне было уже совсем не интересно. Хотелось домой. А там, завернувшись в любимое одеялко, заснуть и поверить, что ничего этого не было.

Мне повезло – такси уже ожидало у ворот. Я мигом уселась на заднее сиденье, скомканно поздоровавшись. И, собираясь захлопнуть за собой дверцу, мне вдруг показалось, что сзади кто-то бежит.

Но нет, шаги затихли в стороне. Я прикусила губу, а затем решительно продиктовала водителю адрес, устало откидываясь на сиденье и закрывая глаза.

Да катись оно все!..