Выбор

Глава 25

Ирэн с Софьей подъехали к своему дому, уставшие и желавшие только одного, вымыться в прекрасной купальне княгини Дадиани. И пусть она была маленькая, но туда точно не придёт никто из гостей дворца или родственников Дадиани.

Но сразу воплотить в жизнь мечты не удалось, возле дома стояли лошади с эмблемой императорской курьерской службы. А в гостиной сидела бабушка Нино и расспрашивала двоих мужчин о том, как они добрались.

Писем было много. Даже из Никольского доставили и Ирэн подумала, что наверняка это Сергей постарался, чтобы вся корреспонденция до неё доходила как можно быстрее, поэтому и везли все письма императорские курьеры.

Курьеров надлежало отправить во дворец, потому что оставлять двух мужчин в небольшом домике, где поселились три женщины не представлялось возможным.

Уехать курьеры обратно в Стоглавую планировали завтра утром, поэтому все письма было необходимо написать до их отъезда.

Бабушка Нино отправила курьеров во дворец, а Ирэн с Софьей, быстро освежившись и перекусив, отправились писать письма.

Первым делом Ирэн перечитала письма из дома. Писал отец, рассказывал об успехах детей и братьев. Писал, что Саша очень скучает по маме и только тренировки с Никодимом по фехтованию не дают ему впасть в уныние. Танюше скучать некогда, с её весёлым характером она вечно отвлекает брата и своих юных дядек от занятий, а они только этому и рады. Написал Леонид Александрович также и о строительстве новой мыловаренной фабрики. О том, что Лидия Петровна сильно ему помогает, взяла на себя основные заботы по организации строительства на своей земле. Читая в каких выражениях отец расписывает помещицу Краснову, Ирэн между строк улавливала немалую долю мужского восхищения понравившейся женщиной.

В письме отца была приписка рукой Пелагеи, которая прямо написала, что скоро у Ирэн появится мачеха, но написала по-доброму, было видно, что Лидии Петровне удалось завоевать сердце трепетно относящейся к Лопатиным Пелагеи. Писала Пелагея таже и про храм, что ходила внутрь, а там «уже такие разноцветные окна поставили, что душа чуть не взлетела».

Ирэн порадовалась, что всё что было запланировано, воплощается в жизнь.

Отдельным конвертом было вложено письмо от Сашеньки. Красивым почерком, старательно выводя каждую букву, Саша писал:

'Дорогая мама, у меня всё хорошо, я уже в фехтовании побеждаю Ивана с Дмитрием, хоть и не каждый раз. Как вы и говорили стараюсь сопровождать Леонида Александровича в его поездках на фабрики, даже помогал ему с расчётами.

В учёбе у меня тоже всё хорошо, освоил математику и теперь лучше всех решаю те задачи, которые вы составили для братьев.

Очень надеюсь, что и вы в добром здравии и скоро закончите важные дела свои и сможете к нам вернуться. Мы с Танюшей очень скучаем и ждём.'

Подписано было письмо, ваш сын Александр, а от Танюши чернильный пальчик приложен.

И вот в этих нескольких строчках Ирэн почувствовала такую детскую грусть по маме, по невозможности увидеться и всё-всё рассказать, а не просто сухо написать, что у «меня всё хорошо». Ведь наверняка хотелось показать синяк на коленке, который поставил во время тренировки, хотелось бы чтобы мама подула на мозоли от шпаги на ладошке, чтобы поцеловала в макушку и похвалила за то, как быстро и ловко сын решает задачки, да и вообще просто так обняла и сказала, что ты самый лучший мальчик на свете.

Мальчиков же очень редко хвалят, а мама она не такая, она знает, что мальчиков тоже надо хвалить.

Ирэн захотелось плюнуть на всё и уехать, но она понимала, что это временная слабость и всё, что она делает, делается для того, чтобы у её сына, и дочки, и братьев было лучшее будущее.

Чтобы империя стала сильнее, чтобы прекратились эти выматывающие войны, чтобы никто даже думать не смел про то, что на такую страну можно просто так «открыть рот».

Поэтому он всхлипнула разок-другой и села писать письма, в которых интересно, может лишь слегка приукрашивая, рассказала, как прошло их путешествие, что они проезжали и что видели, рассказала про барона Паисия Кайсарова и его электрический прибор.

Конечно, про покушения и про нервную лезгу за честь, Ирэн не стала рассказывать, но в целом описала красочные обычаи, которые посчастливилось увидеть своими глазами.

Когда наконец-то добралась до других писем, была уже глубокая ночь. От усталости слипались глаза.

Раскрыла письмо от барона Виленского и так и уснула, не успев прочитать.

Рано утром её разбудила бабушка Нино, потому что приехали курьеры, Ирэн в страшной спешке собрала то, что успела написать и отправила письма детям и отцу.

Письма от подруг и Виленского так и остались непрочитанными. Ирэн подумала, что отправит ответы обычной почтой, тем более что она всё равно собиралась всем написать, потому как обещала делать это, а обещанное надо выполнять.

Баку. Столица Ширванского ханства. Дворец Мустафы-хана

— Глубокоуважаемый Мустафа-хан, — разливался соловьём посол Бротты при дворе хана Джон Лойсон, — примите от нас эти подарки в честь дружбы между нашими странами.

Подарки действительно были богатыми. Когда речь заходила о том, чтобы начать военные действия против Стоглавой Бротта не скупилась.

В этот раз помимо нескольких сундуков с драгоценностями из колоний, принадлежащих Бротте, доставили и большую партию оружия, пушек и ружей. Ружья раньше не поставлялись. Это было новое оружие, недавняя разработка броттских инженеров и весьма понравилось Мустафе-хану.

Но Мустафа-хан не был дураком, он понимал, что придётся отработать каждую копейку из этих щедрых «подарков».

Сейчас два вопроса исходили от Джона Лойсона

Он хотел, чтобы ширванцы убили женщину. На этих мыслях Мустафе-хану захотелось сплюнуть. Всем известно, что мужчины не воюют с женщинами. А ещё хитрый броттский шпион хотел, чтобы Мустафа-хан ввёл войска в Горное княжество.

И теперь Мустафе-хану надо было ответить на вопрос: зачем это надо Бротте?

Но Лойсон знал, как распалить амбициозного и жадного правителя Ширванского ханства. И он преподнёс ему документ, донесение от броттского шпиона из столицы Стоглавой империи.

После того, как Мустафа-хан прочитал этот документ, глаза его налились кровью, но он сдержался и не показал, что на самом деле чувствует.

Оставшись наедине со своим советником, Ибрагим-беком, который также был его двоюродным братом, он сказал, выплёвывая слова:

— Эти собаки хотят отдать нашу страну Ханидану. Отправь своих шпионов, если найдут подтверждение, то будем собирать под штыки всех. Сколько мы сможем собрать?

— Двадцать тысяч штыков только и ждут твоего слова, великий хан, — блеснул глазами из-под нависающей чёрной чалмы Ибрагим-Бек, который тоже получил от Джона Лойсона пару сундуков взамен на обещание поддержать стратегию войны, если на то будет воля бога.