Выбор

Глава 40

Напрасно Абу Сина ждал Ибрагим бека, и готовился ко всему, даже к самому страшному. Хотя служанка в одежде Ирэн уже была отправлена в её комнату, а Равшана-ханум предупреждена о том, чтобы вывести из замка бедную девушку и рассчитаться с ней, как обещано.

Старик думал о том, что вся его жизнь, которую он прожил в неволе, была только подготовкой к этому яркому моменту. Он был горд собой, что не побоялся и решился на этот поступок и теперь, даже, если Ибрагим бек его убьёт, он прожил свою жизнь не зря. Эта странная женщина не должна принадлежать кому-то одному, от неё зависит будущее мира, это он осознал, когда во время «уроков» они обсуждали разные темы.

Он так и не мог объяснить откуда в её голове взялись такие знания, пусть это останется её тайной, но то, что эти знания изменят всё, в этом старый учёный был уверен.

Но время шло, рассвет уже сменился солнечным утром, а Ибрагим бека всё ещё не было. Когда сменилась стража на входе в лабораторию, старик послал мальчишку на кухню за едой, а заодно дал ему задание выяснить, что происходит в замке.

Слуги всегда знали много больше, чем казалось господам.

Новости, которые Кади «принёс» вместе с завтраком, были ошеломляющие. Мустафа хан и Ибрагим бек убили друг друга, в гареме погибла одна из жён, которую переселили в ту комнату, где до этого жила Ирэн. В гавани два военных корабля Бротты, которые стояли там уже месяц, навели пушки на дворец, а солдаты Бротты захватили порт и движутся ко дворцу.

Несколькими часами ранее на дороге в сторону границы со Стоглавой империей (Горным княжеством)

Насколько тяжело идти по каменистой дороге в мягких шёлковых тапочках Ирэн поняла уже через час после того, как они встретились с Яшей Морозовым. Сначала Ирэн молчала, но когда стало понятно, что подошва протёрлась до дыр, то она поняла, что совершает глупость и ещё немного и она просто-напросто вообще не сможет идти.

Ирэн остановилась. Якоб с тревогой посмотрел на неё. Ирэн виновато сказала:

— Ноги, Яша, надо перемотать.

Морозов, усадив Ирэн на тёплый придорожный камень, поставил её стопы к себе на колени. Осторожно снял остатки шёлковых тапочек. Ничего не сказал, только молча покачал головой. Но Ирэн, уже и сама видела, даже в темноте, что с ногами плохо, они были разбиты в кровь.

Морозов достал из мешка две портянки, виновато сказал:

— Они чистые, я их сам стирал, «лопатинкой»

Ирэн улыбнулась, так умильно это прозвучало. И как бы ни болели ноги, но видеть большого и сильного мужчину, сидящего у твоих ног и бережно промывающего драгоценной водой раны на ногах, дорогого стоило. Щемящее чувство сжало сердце, — «Почему в мире всё так непросто, что же ты, моя предшественница, так всё усложнила, что мне теперь надо три раза подумать, чтобы позволить себе сделать выбор».

— Сейчас темно, не видно травы, — проговорил Морозов, после того как намотал портянки на израненные ноги Ирэн, — рассветёт, найдём конский щавель и под портянку примотаем, будут полегче. И… Ирэн, не молчи, пожалуйста, если будет трудно идти, скажи.

— А далеко нам ещё? — спросила Ирэн

— Ещё немного, — улыбнулся Морозов и Ирэн поняла, что ещё очень далеко, а он просто не стал её расстраивать.

Примерно через час начало светать, и Якоб объявил привал. Ирэн с облегчением опустилась прямо на дорогу. Последние минуты шла, сжав зубы, на одной силе воли.

Якоб поднял Ирэн на руки и перенес немного дальше от дороги, усадив на свой мешок. Сам отошёл, но вскоре вернулся, неся в руках пучок зелёной травы с жёсткими стеблями. Осторожно, стараясь не коснуться руками ног, размотал портянки. Теперь при свете было видно, что стопы Ирэн покрыты кровоточащими ранами.

— Конский щавель, — показав зелёные листья Ирэн, пояснил Якоб, и попытался растереть листья щавеля между пальцев, но видимо, не получилось того, что надо, и Якоб, виновато взглянув на Ирэн, запихнул листья щавеля в рот начал их пережёвывать.

Получившуюся кашищу Якоб наложил на ранки и снова замотал их портянками, стараясь приматывать чистой стороной к ноге.

Они выпили по глотку воды и через некоторое время Якоб, взглянув на солнце, которое продолжало неумолимо подниматься, снова с виноватым видом спросил:

— Сможешь идти?

Ирэн кивнула, понимая, что, если скажет нет, то Морозов возьмёт и понесёт её и будет нести пока сам не собьёт ноги в кровь. И Ирэн решила, что будет идти пока может, сколько пройдёт, столько пройдёт, а уже потом можно и на ручки попроситься.

Пока солнце ещё не взошло высоко, было не жарко, пахло степными травами, и даже немного росой, такой интересный смешанный аромат травы, земли и цветов. Теперь для Ирэн этот аромат будет ассоциироваться с запахом свободы.

И Морозов и Ирэн не знали, что произошло во дворце этой ночью, и опасались, что вот-вот за ними начнётся погоня.

В деревню, о которой говорил Морозов они добрались, когда солнце уже стремилось к полудню и последние несколько километров Ирэн всё-таки ехала «на ручках». Если можно так назвать сидение на спине, когда ногами ты обхватываешь туловище, а руками шею, и прижимаешься к несущему, чтобы ему было легче тащить тебя.

Хотя Морозов и не показывал, что он устал, но когда они, наконец-то, вошли в маленький домик, где Якоб оставил настоящего дервиша, то оба легли на земляной пол и какое-то время лежали молча, не вставая.

Старик-монах, который сразу же вышел им навстречу, только качал головой, что-то приговаривая на своём языке.

Немного отлежавшись, измученные ночной дорогой, Ирэн и Якоб нашли в себе силы встать. Здесь в деревне был колодец и вода в достаточном количестве, чтобы умыться и напиться.

В доме нашлись чистые тряпки, а также у Якоба была заготовлена добротная дорожная одежда, как раз такая, в которой бы путешествовал купец со своим сыном.

Очень хотелось поспать, но надо было торопиться, до границы оставалось примерно десять километров, но надо было проскочить их так, чтобы ни погоня, ни приграничные посты ширванцев не обнаружили беглецов.

Поэтому, Якоб дал Ирэн всего около получаса на короткий сон, потом разбудил, снова с виноватым видом. Посадил Ирэн на кобылку, которая даже ростом была чуть пониже того коня, на который Морозов взгромоздился сам.

Купец из него получился весьма примечательный и больше похожий на воина, чем на купца. В понимании Ирэн купец —это человек с бородой и пузиком, у Морозова конечно тоже отросла небольшая борода за то время, что он провёл в Ширванском ханстве, но она, конечно не шла ни в какое сравнение с бородой Мустафы хана или Ибрагим бека, поэтому, как и в образе монаха, так и в образе купца, Морозов заматывал лицо, оставляя только глаза. Ну и по фигуре, конечно, никакого купеческого брюшка у Морозова не было, и пояс ширванского халата только подчёркивал мужественную атлетичную фигуру мужчины.

Ирэн преисполнилась благодарности, на грани поклонения, перед предусмотрительностью Якоба. А теплая лепёшка и травяной отвар, вприкуску с финиками, заставили даже забыть о том, что ноги разбиты в кровь, что за ними может быть погоня, а до границы со Стоглавой ещё надо добраться.

Ирэн казалось, что с ними ничего плохого уже не может произойти и уже продумывала планы, как бы так «вытащить» из многолетнего плена Абу Сину и Равшану, если та, конечно, захочет покинуть тёплое место «начальницы гарема».

Половину дороги они и вправду проехали без происшествий и почти добрались до гор, которые уже были видны. Там через несколько километров было ущелье, по которому Морозов планировал перейти на сторону Горного княжества.

Вдруг Морозов попросил Ирэн остановить лошадь, сам спешился и сев на колени приложил ухо к земле.

— Что случилось? — встревоженно спросила Ирэн

Морозов встал и попытался вглядеться вдаль. Развернулся к Ирэн и сказал:

— Примерно в паре вёрст отсюда движется большая группа людей, конных и пеших, я не знаю кто, но, на всякий случай, нам надо сойти с дороги и переждать.

Ирэн осмотрелась. Вокруг была голая степь и только редкие маленькие деревца периодически «вырастали» из земли. Были ещё довольно высокие островки травы, туда-то и направил коней Морозов.