Выборный

Глава 23

Экскаватор и бульдозер, почти одновременно стрельнув сизым дымком, остановились. Саня, увидев своих, Кирилюка и Васю с их же участка, заулыбался и полез по кабинам — здороваться. Но тут как раз прикатил на управленческой «Волге» Воднюк.

— Привет, орлы! — воскликнул он, распахнув дверцу. Изрытая шрамиками давней угревой сыпи, остроносая широкая физиономия излучала благодушие и едва ли не торжество.

— Привет, — за всех отозвался дядя Коля и достал сигарету.

— Во повезло — не ожидал, что вас здесь застану. А сказали, что все в отгуле. Пришлось вот их с объекта снимать. Это хорошо. Сейчас вместе как навалимся…

— Куда навалимся? — вдруг поинтересовался Реваз Григорьевич.

— Объясню задачу, — Воднюк, не замечая ни тона, ни взглядов, протиснулся в пролом между ножом Саниного бульдозера и стеною и широко развел руками: — Вот так вот, от аллеи влево, вон до того склепа примерно, спланируем грунт — сюда панели кидать будем. А ты, Вася, тем временем сроешь этот холмик. А потом все вместе за котлован возьмемся. Машины будут. Сейчас срочной работы часов на пять, ну плюс обед. Так что до закрытия магазина управимся. С меня полкило…

Тут Воднюк заметил наконец, что никто из рабочих за стену с ним не полез и не стал слушать, а шушукаются между собою.

— В чем дело, орлы? — Карпович перебрался тем же манером к ним и попытался заглянуть в глаза. Попытался, но ничего не понял по их лицам.

А дядя Коля ответил за всех:

— Думаем.

— Так я, само собою, тоже подумаю, все запишу: и что из отгула вызвал, и сверхурочные нарисую, и за особую вредность производства еще накину.

— Мы работать здесь не будем, — неожиданно выпалил Реваз Григорьевич.

— Как — не будете? Да что это с вами? — поразился Воднюк.

— Здесь же кладбище, — пояснил Саня. — Люди мертвые лежат.

Воднюк натужно заржал:

— Так они же лежат тихо, мешать не мешают!

— Брось, Карпыч, — примирительно сказал дядя Коля, — не положено так делать, и не будем. Что мы, нелюди какие? Пошабашим пока. Хочешь с нами в «козла»?

— Да погоди ты со своим «козлом», — окрысился Воднюк, — хочется не хочется, а работать надо. Скоро панели возить начнут. Мало ли! Мне тоже, может, сейчас одну бабу поуговаривать хочется, чем пятерых мужиков.

— Ну и катись к своей бабе, — отрезал дядя Коли и сплюнул Воднюку под ноги.

Саня хохотнул, и все настороженно замолчали.

— Вот что, орлики, разговоры разговорами, а есть еще такая штука, как производственная дисциплина. И субординация. Я приказываю, а вы исполняете. Вот будет перекур, тогда и поболтать можно. Ишь ты! Да если мы будем делать то, что хочется и нравится, то живо все производство развалим! Давайте-ка по машинам, за дело, а я уж позабочусь о том, чтоб вашим детишкам на молочишко перепало.

И пошел к воротам.

Но никто не сдвинулся с места, только Саня, посвистев, пожевав папиросу, поковылял вслед, не то чтобы так уж передразнивая, но все же несомненно пародируя Воднкжа.

Иван Карпович чувствовал, что по непонятным причинам ситуация выходит из-под его контроля. А надо было спешить, надо было застолбить успех, не дать тресту усомниться в его, Воднюковской, дееспособности. Что с того, что работы не стал начинать Кочергин и вообще какой-то странный тон был у руководства? Сейчас, когда удалось, а Воднюк был уверен, что его тактика сработала — спихнуть одного и появился шанс, что Хорьков может и сам уйти досрочно, надо было торопиться. И вдруг неожиданное препятствие! Вникать в причины Воднюк не счел нужным, а просто разозлился и потерял осторожность:

— Учтите, это вам даром не пройдет. Вышли на работу — так нечего торговлю квасом разводить! А не хотите работать, зажрались — так другим не мешайте! Я на вас управу живо найду! Посмотрю, как вам за насосную наряды закрывали — досчитаетесь? Еще как! А теперь — нечего стоять. Заводи моторы, освобождай ворота!

— Слушай, — подскочил к нему побелевший Реваз, — ты что, русского языка не понимаешь? Сказали тебе: нельзя работать здесь!

— А что ты мне «тыкаешь»? Порядка не знаешь? Заводи машины, я сказал! — И, оттолкнув щуплого Реваза Григорьевича, Воднюк сам полез в кабину бульдозера.

Вскочив на трак, он занес было ногу, но ступить в кабину не успел. Железная ручища Сани, как тисками сжав щиколотку, в одно мгновение сдернула Воднюка на землю. Вскочив на ноги и еще не понимая, что дело здесь проиграно окончательно, Воднюк слабо, по-бабьи, мазнул Саню ладонью по щеке.

В следующую секунду он с расквашенным носом очутился в канаве. Но, пожалуй, самым горьким было не боль от удара, не жжение в колене и даже не вонючая жижа канавы, а выражение пяти пар глаз.

Зажав ладонью нос, перепачканный и обмякший Воднюк выкарабкался из канавы и, позабыв о «Волге», бочком, бочком засеменил прочь. Бригада провожала его взглядами, а затем все разразились хохотом. Отсмеявшись, дядя Коля сказал:

— Я так понимаю: раз «Волга» стоит, грех не покататься. — Поехали со мною, — кивнул он Ревазу и Кирилюку.

— А чего не все вместе? — обиделись оставшиеся.

— Останьтесь пока. Покурите. Мало ли что, а, Сань?

— Годится, — кивнул Саня. А Кирилюка спросил: — Вы-то куда?

— В трест. Надо с Егорычем потолковать.