Выборный

Глава 9

День начинался суматошно.

После короткого совещания в тресте, на котором Виктор дал окончательное согласие на строительство в такие сроки, а управляющий наконец-то подписал приказ о переводе сквозных бригад СУ-5 на особый режим финансирования, Виктор поехал на объект.

Выколоченный у Егоровича (так называли про себя замуправляющего трестом Ивана Егоровича Маркина) особый режим существенно облегчал жизнь.

Теперь можно было начать одновременно два сооружения: собственно водный стадион и игротеку, обычное двухэтажное здание, чуть меньше, чем на сто тысяч рублей. Параллельная работа давала возможность маневра, давала возможность подстраховаться.

Еще до совещания Виктор позвонил Лаптеву в исполком, но того на месте не оказалось: уехал в промкомбинат, а оттуда обещал податься на кладбище.

После совещания Виктор перезвонил в промкомбинат горкоммунхоза, но Лаптев уже уехал. Секретарша сказала, что «Валентин Семенович поехал что-то решать с церковью».

Нижние ворота оказались распахнутыми, и на площадке у главной аллеи уже стояла бытовка СУ-5. Сварщик и мастер, кепки на затылках, колдовали у аппарата.

Виктор, не останавливаясь, проехал выше — увидел Валентина Семеновича.

— Значит, так, — отдуваясь, сказал Лаптев, когда Виктор подошел поближе, — внизу все в порядке. Тут была проблема с трейлером, но уже все улажено. А вот здесь, — Лаптев, не оборачиваясь, указал на церковь, маленькая загвоздка. За руки хватают…

Виктор наконец-то разглядел, что шесть человек, стоящих рядом с Лаптевым, не похожи ни на строителей, ни на исполкомовских работников.

Парень в джинсовой куртке, болезненно бледный, шагнул вперед:

— Мы — церковный совет. Он… — парень указал на Лаптева, — сказал, что наш храм собираются разрушить. Вы не имеете права!

— Права? — переспросил Виктор. — Но вы же знаете, что вся эта территория реконструируется. Этот снос идет по плану. Так что с правами у нас все в порядке.

— Я уже объяснял гражданам верующим, — вступил Валентин Семенович, что им будет выделено другое церковное здание. Кстати, больше, чем это…

— Бог вас покарает, — сказал убежденно старик со вздернутым уголком рта, — на храм руку поднять!

«Кому храм, а кому ветхое строение», — подумал Виктор, но вслух сказал только:

— То, что здесь намечено сделать, — не против вас и не против вашего храма. Никто не собирается лишать вас законного права собираться на молитву… Но почему именно здесь? Поймите, городу необходима вся эта территория. Здесь будет скоростная магистраль, парк и спорткомплекс для детей.

— Вы же не посягнете на здоровье детей? — вставил Лаптев.

— Я так думаю, что детям нужен не только спорткомплекс, — сказал парень, — а и о душе заботиться…

— А это уже демагогия, — подался к нему Лаптев, — и здесь, пожалуйста, не надо…

— Не будем, в самом деле, вдаваться в теории, — Виктору было жаль этих людей, искренне переживающих и наверняка беспомощных, — поймите: речь идет всего-навсего о замене одного здания другим. И кстати, с архитектурной точки зрения этот маленький крестово-купольный храм никакой ценности не представляет. Постройка поздняя, вторичная, фресок и мозаик здесь нет, а иконы вы можете забрать…

Верующие зашумели, наперебой пытаясь втолковать, что святые иконы это совсем не мебель и не картины, а храм Божий — совсем не маленькое здание без архитектурных достоинств, что действительная ценность — в человеческих душах…

— Богу так угодно! — выкрикивали одни.

— Здесь наши отцы и деды молились! — не унимался старик со шрамом…

«Деды? — подумал Кочергин. — Да, наверное. Кто это говорил, что религиозность в основном опирается на семью? Фейербах, кажется, доказывал, что святое семейство — производная от земной семьи… Все помнится кое-как… А эти — вот переживают… Почище, чем те старики, что не дают сносить свои старые хибары. Даже обидно: дело-то пустяковое…»

— Подождите! — лоднял он руку. — Сейчас не время об этом говорить. И почему, собственно, вы занимаетесь этим делом? Какому ведомству… — начал он, но сообразил, что это по меньшей мере неправильный вопрос, перефразировал: — Кто руководит этой церковью?

— Епархия, — подсказал Валентин Семенович.

— Ну и что? — хмуро отозвался парень в куртке.

— Вопрос о переносе уже с ними решен, не так ли?

По глазам Лаптева Виктор вдруг понял, что нет, не решен, не согласован еще вопрос, во всяком случае, что-то важное в этом деле еще не сделано. Однако Виктору не хотелось ни отступать, ни показывать посторонним разобщенность позиций.

Щелкнув с досадой пальцами, он продолжал:

— Если вы с чем-то не согласны, обращайтесь в епархию. Полагаю, там лучше смогут объяснить, в чем правы мы, а в чем — вы.

Это прозвучало на удивление веско, и на несколько мгновений воцарилось молчание. Стало слышно, как перекликаются кладбищенские воробьи, как гудят дальние машины на объездной дороге; можно было расслышать и невнятную перебранку сварщиков у дощатого барака.

— Вы не люди, — вдруг произнес старик с перекошенным ртом, — у вас только слова и облик человеческий, а сами вы…

— Послушайте, гражданин, — резко перебил его Лаптев и даже шагнул к старику, — давайте не будем устраивать трагедию. Если мы не правы и какие-то неучтенные, какие-то неизвестные ранее причины препятствуют реконструкции этой территории, изложите все это в установленном порядке. А то мы до новгородского вече докатимся!

— Конечно, пока все это «в установленном порядке» толочь, уже не о сносе, не о строительстве, а о ремонте бывшего нового «комплекса» говорить будем…

Виктор вскинул голову, но так и не понял, кто это сказал.

«Впрочем, неважно, — решил он. — Лаптев блефует, но эта церквушка и впрямь не стоит страстей. Ни снаружи, ни внутри ничего особенного. Та церковь на Мамаевке, которую им дают, архитектурно куда выразительней. Отремонтировать ее — игрушка будет. Епархия наверняка согласится…»

И вдруг спросил:

— Как мне встретиться с вашим священником?

Лаптев удивленно поднял брови, но только и сказал:

— А в шестнадцать исполком — вы в курсе?

Виктор кивнул и, ожидая ответа, посмотрел на парня в джинсовой куртке.

— Мы должны спросить у батюшки, захочет ли он с вами говорить… Как ему сказать, кто вы?

— Кочергин Виктор Михайлович. Главный инженер стройуправления, главного подрядчика на строительстве. Объясните ему, что необходимо срочно поговорить.

— Ждите здесь, — распорядился парень и, пригласив одного еще из своих, пошел к дому священника, возле церкви.

Виктор с Лаптевым, перейдя на боковую аллейку, заходили взад-вперед, аккуратно пропуская друг друга в узком месте у покосившейся ограды.

— Вот артисты, а? — усмехнулся Лаптев. — Ничего понимать не хотят. Сколько лет советская власть, а они все своей епархией живут…

Почему-то упоминание о советской власти в устах Лаптева показалось Виктору коробящим. Но Кочергин только бросил:

— Вы мне не сказали, что и снос церкви не согласован.

— Это не совсем так. В принципе вопрос обсуждался пять лет назад, когда принимали генплан реконструкции и развития города. И тогда особых трений не возникало. Ну а сейчас, конечно, многое не успели: вы же в курсе, дополнительные решения только что приняты. Сами-то мы эту работу планировали начать года через три… Никто и не торопился. Это вот согласование еще на контроль не поставлено. Все же практически за три дня переигралось. И вы тоже…

— Что — я? — неожиданно окрысился Виктор. — Я — строитель, мое дело маленькое: строить быстро, качественно и с наименьшими затратами.

Подражание голосу и интонации известного в городе диктора радио оказалось столь удачным, что сгладило ощущение резкости реплики.

Лаптев даже улыбнулся:

— Да вы не волнуйтесь. Не такие согласования «пробивали». Может, недельку и покрутимся, ну максимум две — и от этого добра… Поминай как звали.

— По мне так пусть и вовсе остается, — бросил Виктор, — мне она не мешает. На этом месте ни одного строительного объекта не будет.

— Не совсем так, — мягко поправил Лаптев, — я смотрел проект: здесь должна быть танцплощадка.

Они остановились у надгробия. Недавно подновленная бронзовой краской надпись гласила, что здесь покоится Василий Андреевич Белов, участник революции и гражданской войны, бывший председатель горисполкома.

— А епархия возражать не будет, — продолжал Валентин Семенович, — я давно заметил, что они стараются отношений не обострять. И потом, мы даем выгодную замену. Кстати, вот что я думаю: можно сразу сказать, что за ремонт и отделку на новом месте берется ваше управление. Пока что у вас ведь будут маляры свободны — а платит церковь хорошо, кто у них работал, остался доволен.

— Я поговорю, — неопределенно пообещал Кочергин, заметив выходящего из дома священника джинсового парня, — а сейчас, извините, я должен вас оставить. Если что понадобится — где вас искать?

— Сейчас обед, — Лаптев посмотрел на часы, — а потом я буду у себя. В шестнадцать — совещание… Вы приглашены?

— Начальник будет.

— А потом, возможно, заеду сюда.

— Хорошо, — кивнул Виктор, — до встречи.

— Танцплощадка, — негромко произнес чуть хрипловатый голос, тот самый, что бросил реплику о лаптевской казуистической уловке в разговоре там, на площадке. — Будут здесь прыщавые юнцы гоготать, прыгать и щупать своих сопливых девах.

Виктор стремительно оглянулся на голос.

На серой плите сидел, обхватив сцепленными в замок прозрачными пальцами согнутое прозрачное колено, знакомый уже по явлению в лаптевском кабинете некто в кожанке.

Видение продолжалось какую-то секунду и растаяло.

Виктор, ощущая в левой стороне груди непривычный холод и томление, пошел к главной аллее.