Выжигаю имена в сердце своем (СИ)

Глава 13

Сигнальный набат прозвучал как гром среди ясного неба, непрерывно отбивая непрекращающийся ритм во внутренние стенки колокола. Тревожный звон ночным кошмаром долетал до охваченных страхом ассадцев.

В первую очередь, пали овечьи пастбища, засеянные луга, рощи и леса. Легко воспламеняющиеся злаковые культуры по ветру передавали огненную эстафету, направляя её в сторону города. Следующей жертвой огня стали точки сбыта продовольственных товаров, что находились вблизи высоких деревьев.

Город накрывала паника.

Пустынные улицы заволокло едким дымом. Звёзды, скрытые тяжким смогом, отчаянно пробивались сквозь его завесу, своим тусклым светом пытаясь разбудить крепко спящих жителей молодого государства.

— Почему никто не просыпается? Дети открывают глаза на секунду и тут же проваливаются в сон, — обеспокоенно протараторил Ян, держа на руках близняшек. Сердце бешено билось.

Картина снаружи походила на страшные байки, которые рассказывают детям, дабы предостеречь их от игры со спичками без ведома взрослых. Но то были выдуманные истории, здесь же ситуация была реальной и оттого особенно пугающей.

— Они подсыпали что-то в какао, — после минутной заминки прошипел Маркус. Злобный оскал заиграл на бесстрастном лице. — Не зря взрослые учат не принимать ничего от незнакомых людей.

— Пожилые тоже без сознания, — добавил Ян.

— А им-то что дали? Явно не леденец на палочке. Какого чёрта они требуют того, что сами не в состоянии выполнить? — разъярённо выпалил Маркус, сокрушаясь в праведном гневе. — Где остальные?

— Выбежали на улицу, пытаясь потушить отдельные очаги возгорания и отвести людей в безопасное место.

— Простые люди не смогут это сделать. Здесь нужны маги воды, огня, воздуха — не важно. Надо найти Марфу, она знает, что надо будет сделать.

— Ты же знаешь, что это будет нелегко — заставить магов раскрыть их способности. Каждый оказался здесь, так как боялся себя, общества и их расправы.

— Ян, в своё время они нуждались в Ассааде. Сейчас Ассаад нуждается в них, — раздраженно проговорил Маркус, стараясь быстрее перейти к более насущной теме. — Те, кто в состоянии самостоятельно потушить свои дома, пусть занимаются этим. Сейчас наша задача собрать всех магов и попытаться спасти остатки города.

— Дети. Что с ними делать?

— Оставайся с ними. Я больше никому здесь не могу довериться, — удобнее затягивая ремешки на кожаных наручах, мечник проверил наличие в них потайных клинков. Надейся на лучшее, готовься к худшему. — Пока оставайтесь на месте. Скоро буду.

* * *

Приближаясь к центру города, Маркус издалека заприметил небольшое скопление военных во главе с лидером Ассаада, раздающим краткие распоряжения. По правую руку от группы военных в испачканной пеплом одежде стояла Марфа О Де Фоль. Янтарные глаза сканировали собравшихся людей, видя в них отражение её собственного бесстрашия и решимости защищать родные земли.

Прошло немного времени с тех пор, как многие ассаадцы переселились в здешние края. Чувствуя себя первопроходцами, они заново осваивали ремёсла, что на большом континенте являлось привычным делом. Северяне вкладывали сердце и душу в каждый уголочек нового для них мирного места, как если бы они жили здесь всю свою жизнь.

В эти трудные для их семьи и всех жителей острова времена Марфа всё больше убеждалась в искренности и человечности людей, сплочённых одной идеей — построить место, где можно было бы жить спокойно, оставаясь собой и не притворяясь в угоду другим. Не бояться быть разлучёнными с семьями, проклиная себя за слабохарактерность перед Высшими. Камешек за камешком закладывая крепкую основу для расцветшего не по годам государства, Марфа верила, что их труды не были напрасны. Это стоило тех страданий, что выпали на семью О Де Фоль.

Собираясь сойти с невысокого пьедестала, Марфа прямо перед собой увидела предложенную ей руку с огрубевшей кожей, покрытую твёрдой коркой мозолей и потёртостей. Облачённый в вороненую кольчужную рубаху, Маркус помог женщине спуститься вниз. Быстро пряча руку за спину и демонстрируя, тем самым, явное желание избежать дальнейших соприкосновений, рыцарь слегка склонил голову и вновь выпрямился.

— Трудоспособные тушат пожары и осматривают дома на наличие оставшихся в них людей или домашних животных. Стражники отводят детей и стариков в подземные укрытия, — привычно отрапортовал мечник, словно вовсе и не покидал военный пост. Проигнорировав не к месту посетившие его мысли, младший О Де Фоль ближе придвинулся к женщине и едва слышно высказал худшие опасения. — Марфа, у нас проблемы. На незащищённых окраинах мы несём большие потери. И это не просто сгоревшие здания. Кто-то целенаправленно избавляется от здешних магов. Словно только и ждали удобного момента. Я приставил по несколько стражников к каждому магу. У нас завелись крысы.

Чёрный смог быстро распространялся по городу, делая всё вокруг неразличимым. В воздухе веяло жаром и отчаянием.

— Нас хотят загнать в ловушку. Город горит, жителей убивают в суматохе, а преступники скрываются среди нас. Мерзавцы. Ослабим бдительность, и весь Ассаад падёт. Надо вывести людей в безопасное место. Лучше за пределы Ассаада. Здесь игра в одни ворота, — слова давались Марфе нелегко. Тяжело наблюдать за гибелью народа, который своими же руками и создал этот мир. — Не своди глаз с магов. Идёт борьба за магические ресурсы. Если проиграем, умрём все. Также надо выследить отряд лазутчиков. Они дышат нам в спину. Доверяю это тебе.

— Понял.

* * *

Из толпы донёсся знакомый громкий окрик.

— Маркус! — Волибор взглядом выцепил высокую фигуру. — Внутри двое детей на втором этаже. Две двери друг напротив друга в начале коридора. Я зайду в левую, ты в правую.

Пока обезумевшие родители пребывали в паническом состоянии, не растерявшиеся соседи окатили братьев ледяной водой из ближайшего колодца. Вбежав в полыхающее здание братья бок о бок быстро продвигались вперёд, готовые в случае необходимости прийти друг другу на помощь. Путь наверх не занял много времени, и вот уже Волибор с маленькой девочкой на руках вышел из комнаты, как вдруг из соседней комнаты послышался истошный крик.

— Я не уйду без своего котика, — в слезах умоляла сестра-близнец, с каждым вздохом заглатывая всё больше дыма. В глазах плескался панический страх за любимца семьи, который хоть и приносил неудобства своим наглым поведением, но всегда находился рядом в моменты грусти, утыкаясь мокрым носиком в прикрытое ладошками лицо.

Перед глазами Маркуса возник образ Дугласа, до последнего стука сердца защищавшего своих хозяев.

Случись это во времена его одиноких странствий, Маркус не задумываясь вышел бы из дома с девочкой и ушёл прочь, равнодушный к чужим утратам. Однако, познакомившись с Яном и Соней, поглубже узнав их и то, как они справлялись с жизненными испытаниями, не игнорируя их, а с доблестью встречая лицом к лицу, Маркус с треском разорвал рубаху, прижимая мокрый лоскут ткани к лицу девочки.

— Где твоя несчастная животина? — грубо схватив под подмышки, вынес малышку из комнаты, на лестнице сталкиваясь с другими уцелевшими.

— Когда ему страшно, Миркл забирается на самый верх шкафа в кухне.

— Хочешь, я куплю тебе нового кота? Лучше старого? Лично натренирую и обучу всем командам.

— Миркл! — Девичий визг неприятно бил по ушам. Едкий дым мерцающими звездочками вставал перед глазами.

На полпути к входной двери, Маркус, не слушая угроз Волибора, кинул ему в руки ребёнка и развернулся в сторону гостиной, гадая, где в этом огненном кошмаре может находиться кухня и затесавшийся в ней клубок шерсти.

— Миркл, если ты сам мне в руки сейчас не прыгнешь, клянусь спихнуть смерть твоей тушки на случайно упавшую горящую доску, — с левой стороны от гостиной послышалось недовольное шипение. — Нашёлся, родненький.

Высота кухонных шкафов не вызвала затруднений — спасибо невысоким родителям девочек. Затруднения вызвал хищный оскал ошалевшего от ужаса животного. Выставленные вперед когти оставили на поверхности дерева заметные следы, пролегающие поперёк резного узора. Стоящая дыбом шерсть кричала об очевидном страхе и агрессии. И если бы незнакомцу взбрела в голову сомнительная идея приласкать домашнего питомца, то ему пришлось бы столкнуться с яростным сопротивлением.

Стоило Маркусу потянуть руки в сторону кота, как он начал активнее царапаться и шипеть на рыцаря, рассекая цепкими когтями горячую кожу. Густая кровь моментально выступила между ровно очерченными краями пореза. Вместе с алой каплей, скатившейся со сжатых пальцев на тумбу, плохо сохраняемое терпение рыцаря быстро выходило из тихих вод, обрушивая порывистые волны на строптивое животное. Обездвижив четвероногое одним резким ударом, мечник подхватил кота на руки, тесно прижав его к себе.

Порывистое движения не укрылось от зоркого взора пламени. Здание предостерегающе зашипело, прежде чем перегоревшими досками свалиться на первый этаж. Волны раскалённого дыма хлынули в скривившееся лицо, вызывая приступы головокружения. Чистого воздуха с каждой секундой становилась всё меньше. Тело опасно накренялось, припадая правым боком к деревянной столешнице.

Скорчившись от жгучей боли, плавно расползающейся выше по бедру, Маркус бросил взгляд на маячащее перед ним окно. Это была далеко не лучшая идея, но главный вход с девяностопроцентной вероятностью завалило обломками дома, да и нешуточно растущая температура, при которой мокрая насквозь одежда высохла, стоило рыцарю войти в дом, уносило стремительно уплывающее сознание далеко за пределы наземной жизни. Медлить было нельзя.

Встав на ватные ноги и намотав на кулак валявшуюся на столе тряпку, Маркус одним ударом выбил оконное стекло, отшатнувшись от резкого прилива проникающего внутрь воздуха. Танцующий огонь одобрительно отозвался, будто радуясь возвращению старой подруги, и с пущим восторгом перескакивал с одного предмета мебели на другой, превращая некогда спокойную обитель в сгустки головешек и дыма.

Перед глазами все поплыло, и чтобы спасти хотя бы кота, Маркус собрал остатки сил в мощный бросок, перекидывая животное за пределы дома.

Захлебываясь в собственной беспомощности, тело отказывалось подчиняться настоятельным приказам. Рыцарь камнем свалился на чёрный пол. Слыша за окном обеспокоенные крики девочки и проклинающего его на чём белый свет стоит брата, северянин запоздало усмехнулся. Ядовитый чад мешал видеть, дышать, что означало скорейшее превращение ранее прекрасного поместья в руины. Устало прикрыв глаза, Маркус неспешно начал отсчитывать в голове цифры от десяти до одного. Острая нехватка воздуха и удушающий жар в любом случае скоро сделают своё дело, да и думать о незапланированной кончине в доме неизвестных людей, что завели себе неблагодарного кота, не доставляло особого удовольствия.

Постоянно возникающие в голове мысли о родительском доме, об оставленных им Марфе и брате не давали покоя. Ян, случайным образом втянутый в семейные дела, заслуживал гораздо большего, чем неумелого на честные разговоры рыцаря, который покидал Мастера спустя чуть более месяц со дня клятвы. Запоздалые сожаления роились в голове, заставляя в последние секунды посмотреть на свою жизнь по-другому. Но было уже слишком поздно, и Маркусу ничего не оставалось, кроме как пожелать им долгой и счастливой жизни в качестве награды за их бесконечное терпение по отношению к бестолковому и эгоцентричному молодому человеку.

Дойдя до круглых чисел и окончательно теряя связь с окружающим миром, Маркус почувствовал прохладное прикосновение огрубевших рук. Неизвестный не церемонясь перекинул двухметровое тело через плечо, как если бы бездвижная ноша была не тяжелее пёрышка, и выбрался через разбитое окно наружу. Мечника тут же окунуло в приятную прохладу. Выбравшись из дома, спаситель медленно переложил рыцаря на землю. Как сквозь туман, Маркус слышал тихие пререкания людей — гневные реплики Волибора и извиняющиеся и благодарные — родителей, прежде чем тонкий заплаканный голос дочери одним словом не прекратил их споры. И наступила тишина.

Следующее мгновение, если бы Маркусу была дана возможность описать состояние собственного тела, отдалённо напоминало лёгкое соприкосновение чистой распаренной кожи с нежнейшим шёлком, что не найти на просторах Панпуга. Лёгкое прикосновение нежно, сантиметр за сантиметром, скользнуло по измазанному сажей лицу, спустилось к расслабленному торсу и обволокло покалывающей прохладой огрубевшие ступни. Каждая клеточка тела отзывалась на ласковые прикосновения, восполняя недостающие ему элементы. Подобно остывающей лаве, тело медленно обретало свою обычную температуру, а вместе с ней возвращалась и ясность ума.

С трудом разлепив веки, младший О Де Фоль, не веря своим глазам, уставился на поблёскивающую водную оболочку, повторяющую изгибы его тела. Стоило ему нечаянно раскрыть рот, как маленькие пузырьки устремились вверх, пока звонко не лопнули, соприкасаясь с внешним воздухом. Когда он вытянул перед собой руку, оболочка исказилась, повторив изменившийся контур, но продолжала бережно охранять содержимое внутри неё.

Слева от мечника на коленях стояла та маленькая девочка, которая недавно в слезах умоляла спасти невинное животное, не вовремя решившее спрятаться в закоулках кухни. Сгорбившись и крепко зажмурив глаза, девочка быстро нашёптывала себе под нос лишь ей известную мантру. Покрасневший носик слегка подёргивался от частых всхлипываний, девочка-маг поспешно вытирала его трясущимися пальцами и вновь продолжала свой ритуал. Отдав должное непоколебимому её упорству, Маркус кончиками пальцев коснулся девичьих коленок, пытаясь успокаивающими движениями похлопать по ним.

Раз. Два. Три.

На четвёртый раз ребёнок раскрыл налитые крупными слезами глаза, различая перед собой лишь расплывающийся мир. Сморгнув пелену, она увидела перед собой лучезарно улыбающегося мечника, который смотрел ей прямо в глаза. Благодарность наравне с весельем плескались в его взгляде, подтверждая его стабилизирующееся состояние. Мечник показывал жестами, что ему намного лучше и можно выпустить его из защитной капсулы. Девочка стиснула кулачки и зарыдала с новой силой. Хрупкие плечи тесно вжались в тельце, сотрясаясь от мыслей о том, что спаситель её кота мог погибнуть. По её же вине.

Водная оболочка медленно опала, царапая горло глотками чистого воздуха. Первый вдох оказался провальной попыткой, застрявшей в лёгких тяжёлым кашлем. Сплюнув осевший комок гари, Маркус приподнялся на локтях, оглядывая обстановку вокруг. От догорающего дома остались лишь руины и воспоминания его жильцов. Ну и ещё дикий кот, не отходивший ни на шаг от своей хозяйки.

Позади послышался мерный шорох. Длинная тень легла на рыцаря. Медленно разворачиваясь навстречу грядущей расправе и готовясь честными и нечестными путями защищать свою честь, Маркус глубоко вздохнул. Волибор схватил младшего в охапку, всего на секунду, прежде чем за шиворот поднять грузное тело, до боли впиваясь в крепкое плечо.

— Напомни, в какой это момент ты возомнил себя достойным пошатнуть иерархию в нашей семье по предоставлению проблем на голову матушки? За почётное первое место, занимаемое моими ангелочками, никто не посмеет бороться. А уж второе закреплено за мной. Не смей посягать на недостижимое, малыш.

Маркус многозначительно хмыкнул.

— Как говорится, запретный плод сладок.

— Достичь того же результата можно другими способами. Вместо одного — разрушающего, выбери путь со множеством задач, но созидающих. Разрушать могут все, восстанавливать — единицы, — слегка гнусавый голос брата разрезал воздух, пальцы его мелко дрожали. — Я наивно полагал, что твоё «путешествие» разложит в твоей голове все по местам, но оказалось, оно напрочь вышибло остатки ума. Если бы не эта храбрая девочка, ты бы уже давно стал удобрением для растений.

Мельком взглянув на порядком измотанную от использования магии девочку, Маркус по очереди пристально вгляделся в её уставшее личика и прильнувшего к ней пятнистого кота. Хищно улыбнувшись, мечник плавной походкой направился к несчастной парочке и легко присел на корточки. Кот сильнее прижался к хозяйке, мокрый носик опасно подрагивал. Своего спасителя он так и не признал.

— Это недоразумение уже разрешено, не правда ли, Миркл?

Кот злобно зашипел, Маркус довольно улыбнулся.

— Раз уж мы заговорили о детях, где мои? — обеспокоенно поинтересовался Волибор, на секунду позабыв, что помимо несносного брата, который ни капли не заботился о собственной жизни, у него есть более напрягающий дуэт.

— С Яном.

— Хорошо. Я доверяю ему, как своему родному брату.

— У тебя уже есть один родной брат, если, конечно, на старости лет тебя не начала подводить память.

— О чём я несказанно жалею, — Маркус обвиняюще покосился на старшего, — конечно же, о памяти. Если на чистоту, за что жизнь наградила меня таким чудом? Оно, пожалуй, слишком драгоценно для меня.

Маркус выжидательно посмотрел на старшего, прося того быстрее переходить к сути дела, а не напрасно обливать уши пустыми словами.

— Ты, мелочь, — вздыбился тот, — пока не дорос называть меня братом. Вот когда мы скрестим клинки, и я вчистую тебя уделаю, тогда и вернёмся к этому разговору. Надеюсь, к тому времени ты не откинешь коньки, уж будь добр. Ибо в следующий раз не обещаю, что буду готов выволакивать твою бренную тушку из горящего костра.

— Аналогичная просьба. Иначе мне в дальнейшем как единственному наследнику придётся нянчиться с твоими детьми. А ты знаешь, как я в этом деле мастерски подкован.

По спине Волибора мгновенно пробежало стадо холодных мурашек.

— Не смей так шутить. Двоюродная тётушка до сих пор вздрагивает от малейшего упоминания твоей личности, а после закидывается тремя стопками настойки шиповника.

В прежние времена, когда Маркус ещё не преуспел в умении спроваживать по доброй или не совсем доброй воле не приглянувшихся ему Мастеров, прекрасная идея посетила голову тётушки Марты — дать Маркусу на воспитание парня-подростка в период бунта гормонов. С тех пор, прознав про исключительные методы закалки характера высоко в заснеженных горах путём предоставления этого подростка на волю судьбы с одним лишь кинжалом, с помощью которого и должна была добываться примитивная пища, жители Комешэха сошлись во мнении, что Маркуса отправлять можно лишь за смертью. И лучше бы только своей. Несчастный парень, потерявшись в северных лесах в первый же день, отделался только сильным заиканием, преследующим его и по сей день.

Доверять мечнику детей более никто не хотел.

— Выживу. Во чтобы то ни стало выживу.

— Это в твоих интересах, — предупредил Маркус, вставая на ноги. — Раз ты так беспокоишься о детях, то я пойду к Яну. Приведу их.

— Беги. И, Маркус, ты же знаешь, что я не всерьёз? — после минутного молчания произнёс Волибор. — Несмотря на все твои отклонения, из-за которых я бы с удовольствием от тебя отказался, ты всегда останешься моим противным братишкой. Сколько бы лет тебе не понадобилось, чтобы принять это.

— Сентиментальность тебе не к лицу, — густые брови изогнулись в лукавой насмешке. — Может, ещё в братской любви до гроба признаешься?

— Мелкий придурок, — Волибор звонко рассмеялся, с размаху хлопнув Маркуса по спине. — Доверяю детей тебе.

Кивнув, Маркус последний раз посмотрел на незнакомую семью на фоне догорающего дома, безмерно счастливую от одной простой мысли, что все их близкие находились рядом с ними. Живые и здоровые.

* * *

В кратчайшие сроки большая часть мирного населения была отведена в места, специально предусмотренные для использования в чрезвычайных ситуациях, поэтому в пылающем ужасе города виднелись в основном фигуры в форме городских стражников. Они вставали на защиту магов Ассаада, что могли противостоять расстилающемуся по земле огню.

Они были людьми, не побоявшимися отдать свои жизни за других.

В этой толпе людей метеоритом неслась двухметровая фигура. Мысленно развернув перед глазами карту города, Маркус промчался вдоль длинных заборов к семейному поместью О Де Фоль. Завернув за последний угол, мечник увидел страшную картину

Знакомый белый дом, что светил ярче закатного солнца, очаровывал сильнее полной луны, дарил больше тепла, чем все камины северного государства, сражался один на один со смертоносной стихией, что могла разом унести тысячи жизней.

Картина была устрашающей, потому что пылал родной дом.

На секунду позабыв о цели своих поисков, Маркус подошёл к обугленному крыльцу, сдерживая леденящий душу страх.

— Дядя! — из оцепенения его вывел истошный крик.

Это не был привычный укоризненный тон наримца. К ужасу рыцаря, гласом, вернувшим его к реальности, оказался надрывной плач близняшек. Два крохотных дрожащих комочка заливались слезами, оглушая несущего их Яна.

Вырвавшись из его стальных объятий, Лелик и Полея сломя голову помчались к родному человеку и судорожно вцепились в ободранные штаны Маркуса, лишая его возможности двигаться. Попытавшись сначала ласково достучаться до племянников, рыцарь встретил только большее сопротивление. Тогда он присел и, грубо взяв их подмышки, поднял на руки. Сорвавшие голоса дети тут же обвили ногами талию Маркуса, стиснув руками шею.

— Надо в центр, Лада уже там. Оставим детей ей и там встретимся с Марфой и Волибором, — скомандовал Маркус, быстро вводя Яна в курс дела. — По городу шастают лазутчики. Идём быстро, цепочкой. Всю остальную информацию узнаем в центре.

Добравшись до центра города, где небольшими группами перемещались солдаты, Маркус с Яном остановились перед трёхэтажным серым зданием. На месте крохотного садика стоял временный штаб. Солдаты, только подтянувшиеся с окраин Ассаада, докладывали последние новости командирам отряда, после чего особо срочные доходили до главнокомандующего.

Оставив наримца и детей за пределами внешнего круга, мечник прорвался внутрь, взглядом пригвоздив опешившего стража. Кратко спросив, где находится Марфа О Де Фоль, Маркус проскочил мимо ещё двух стражников и коротко постучал в дверь. Бесшумно открыв её, Маркус сразу обратил внимание на стоящего в стороне человека, впившегося взглядом в расстеленную на столе карту Ассаада.

В отличие от обычных карт, что были нарисованы на внутренней стороне главных ворот и городских стенах, данная карта была рабочей картой командира. Исписанная вдоль и поперёк, она быстро изменялась в зависимости от обстановки. Правки вносились сразу же, стоило местности поменять свой облик. Наиболее короткие пути, секретные пути, пути исчезновения, несколько разных укрытий, расположенных в разных частях города. Каждая тропинка, протекающий ручеёк или узкий тупик. Всё было отмечено и использовано.

Пока командиры строили планы, Маркус прошмыгнул к единственному среди присутствующих человеку, сохраняющему хладнокровие, и тихо встал подле.

— Ян с детьми стоят внизу. Ждём дальнейших указаний.

— Я уже отправила за Ладой.

Нескончаемый поток нескладной брани вылетал из уст командующих, с каждой плохой новостью становясь всё громче и язвительней. Страх перед неизвестностью, как бы они ни храбрились, сдавливал хрупкие черепушки, превращая некогда разумных людей в слепые создания. Человеческий фактор не был на их стороне.

— Волибор с отрядом разведчиков обследует территорию острова на наличие вражеских группировок, — тихо произнесла Марфа. — Эти глупцы надеются уйти живыми. Наивные ребята. Мы устроим им небольшой сюрприз, раз уж они решили прийти в наш дорогой город в качестве «незваных гостей».

Выйдя на улицу под завывающий шквал ветра, женщина посмотрела на пылающий горизонт Ассаада.

— Не так я хотела встретить любимого сына после долгого отсутствия. Но я рада, что мы успели увидеться. Хоть и при таких обстоятельствах.

Маркус посмотрел перед собой, встречаясь с тем редким искристым взглядом, который в последний раз он видел более десяти лет назад. Он привык видеть в глазах Марфы отчаяние, боль, ненависть и злость. Но не любовь. И всё же все невысказанные слова, недопонимания, что клубком наслаивались друг на друга годами, и страх причинить боль восстали вопреки разгорающемуся миру.

Дрожащие кончики пальцев невесомо прошлись по лицу рыцаря, запоминая каждую его впадинку, каждый шрам, каждую родинку.

— Я виновата перед тобой, но надеюсь, что однажды и ты меня простишь, — прошептала Марфа, прежде чем скрыть ранимый образ матери и вновь облачиться в вождя, на которого можно было равняться, в предводителя, чьи слова и действия были бы достойны своего народа. — А теперь ступай, тебя ждут.

Марфа О Де Фоль, защитник Ассаада, мать двух сыновей, неподвижно стояла на месте, боясь упустить из виду отдаляющийся силуэт рыцаря, в коем текла родная кровь. Она не смогла спасти его в момент болезненной юности, но она могла спасти его сейчас, когда он нашёл якорь своей жизни.

В беготне испуганных людей, под крики и стенания горожан, под переворачивающую душу мелодию огня, Марфа О Де Фоль впервые молилась. Молилась несуществующему богу, чтобы он спас её детей от неминуемой смерти. Клялась, что возьмёт все их грехи на себя и будет этому только рада.

Ища в толпе солдат знакомые макушки, Маркус поклялся, что если выживет, то забудет все недомолвки и ссоры семьи. Он останется с родными до тех пор, пока Ян не позовёт его с собой в дальнейший путь. Он будет одаривать племянников всеми сладостями и подарками, каких они захотят. Он вновь начнёт рыбачить с Волибором, несмотря на то, что рыбак из брата никудышный, и его шумный смех разгоняет всех рыб в округе. Он познакомится поближе с его женой, ведь он видит крепкую связь между ними.

И главное, он нежно, со страхом причинить ей малейшую боль, обнимет Марфу О Де Фоль. И впервые за много лет назовет её мамой.

* * *

Обойдя по периметру небольшую территорию, рыцарь нашёл знакомые лица у подножия молчаливого дерева вблизи временного штаба.

— У основания южного мыса находится ближайшее убежище, — первой отозвалась Лада, издалека заприметив приближающуюся фигуру. Времени оставалось всё меньше. — Отведём детей туда. Там же находится, по крайней мере, дюжина водных и огненных магов. Надо попытаться пройти мимо них незамеченными. Марфа сказала, что там сейчас идёт бой.

— Хорошо, — кивнул Маркус. — Сначала провожу, потом помогу с обороной города.

— Я пойду вместе с тобой, — вступил в разговор до этого молчавший Ян.

Он с трудом мог поверить в реальность происходящего и не был до конца уверен в том, что увидит утро следующего дня. Тихая жизнь в Нариме, словно протекала в другом измерении, не соприкасаясь с пугающей действительностью островного государства.

— Ты поможешь мне, если останешься с Ладой и детьми, — в этот раз мечник не кривил душой, не прикрывался от Яна многозначными фразами. Один из редких случаев, когда он доверял и предлагал ему самое ценное — свою семью.

— Понял, — дважды повторять не пришлось. До юноши дошла искренность рыцаря.

Взяв детей на руки и обернув мокрым пледом, Маркус вместе с Яном и Ладой выдвинулся в сторону укрытия. Быстро перебегая с места на место, мечник резко поднял руку, призывая команду остановиться. Неспешно продвигаясь вперёд мимо пепелищ, парни низко присели и начали сканировать периметр потерь.

Общее количество противников не превышало число ассаадцев, но в отличие от них, враги были в прекрасной физической форме. Ещё в тот момент, когда по городу прошлась первая волна смуты, основной проблемой Ассаада был быстро распространяющийся огонь, что заживо сжигал усыплённых людей в клетке из собственных жилищ. Совместные оперативные действия ассаадцев магов и солдат позволили минимизировать человеческие потери, но сейчас, когда поджог более не требовал особых вмешательств со стороны врага, и начал стихать, со стороны северных ворот на арену вышли вражеские войска, ожидавшие всё это время в засаде. Им не требовалось усилий, чтобы вызвать вспышку пожаров.

Разрушение по своей природе требует меньше затрат, чем созидание.

— Подпольные крысы решили выйти на свет, — гневный полурык завибрировал глубоко в гортани. Стиснутые на рукоятке меча пальцы готовы были устроить торжественное кровопролитие.

— Сначала дети. Надо отвести их в убежище, — остановила его Лада. — Прорываться сквозь них не получится. Надо будет идти в обход.

— Маркус, ты вступишь в бой и отвлечёшь на себя всеобщее внимание, а мы с Ладой и детьми попытаемся незаметно проскользнуть мимо врагов, — ненадолго стиснув плечо рыцаря, Ян переложил руки Лелика к себе на плечи. Лада проделала то же самое с дочерью. — Если сейчас им никто не поможет, убежище уже не спасёт никого.

Встав в полный рост, Ян и Лада повернули налево, уходя в тень немногочисленных зданий. Опомнившись, Маркус схватил руку наримца и резко потянул на себя, на что Ян болезненно шикнул и впился в него озлобленным взглядом.

— У нас нет времени. Вперёд, — махнув рукой в сторону битвы, Ян вырвался из стальной хватки.

Рыцарь, за которым по жизни тянулся кровавый след, впервые почувствовал на вкус парализующую разум панику, с ошеломляющей скоростью растекающуюся по венам.

— Мне страшно.

— Нам тоже, — решительно вышла Лада из-за спины Яна, — но мы достаточно храбры, чтобы перед лицом страха не забывать о самом важном. Ради кого и чего мы рискуем.

Сердце гулко отбивало яростные удары.

— Сейчас я не могу сдаться просто так. У меня есть семья. Я ещё должна встретиться с Волибором и провести тысячи дней, таких, как вчера или сегодня, когда мы по-детски ругаемся по пустякам и долго-долго миримся. У меня есть пара прекрасных детей — Лелик и Полея. Лелик обязательно вырастет достойным человеком и будет заниматься тем, что ему нравится, а не тем, что навяжет ему общество. Полее уготовано прекрасное будущее, и я жду, не дождусь, когда смогу поделиться с ней всей любовью этого мира и предоставить возможность мечтать и творить.

Слова со скоростью ветра вылетали из тонких уст.

— У меня есть я, которая хочет повидать этот мир на старости лет и рассказывать об увиденном своим внукам. Я, которая хочет жить. Проживать каждый день в этом отвратительном мире, в где тебя, полусонную, выволакивают из кровати и кричат, что Ассаад в огне. Даже в такие отвратные моменты я хочу жить.

Глаза горели слезами.

— И ты, Маркус О Де Фоль, сын Марфы О Де Фоль и брат Волибора О Де Фоль, будешь жить и продолжать сражаться. Ради себя. Ради семьи. Так вставай же на ноги и начни действовать. Бери меч и сражайся.

Лада была права. Каждое произнесённое ею слово выражало протест против бездействия против передачи жизни в руки случайной удачи. Ей было ради чего сражаться, и сейчас она, будучи безоружной, с ребенком на руках и не имея базовых навыков защиты и противоборства, показывала завидное желание выжить наперекор всему. Серому кардиналу, что направил оружие на Ассаад. Пешкам в этой нешуточной игре, выполняющим за него грязную работу. И всепоглощающему страху, взывающему к первобытным инстинктам.

Собрав в охапку близких людей, Маркус поочерёдно поцеловал макушки племянников и напоследок вгляделся в лица дорогих сердцу людей. На волоске от нервного срыва, с нерешительностью и беспокойством в глазах, но всё ещё живых, не прекращающих борьбу с судьбой.

Расчехлив меч и удобно взяв за рукоять, Маркус повернулся к друзьям спиной, чувствуя их невидимую поддержку и готовность сражаться до последнего, и пошёл вперёд.

— Вам лучше добраться до убежища в сохранности, иначе камня на камне не оставлю, но доберусь до смельчака, что посмел напасть на Ассаад.

— Да прибудет с тобой богиня войны, — Ян с Ладой наблюдали за уверенным шагом мечника, пока, он не оказался в танце мечей.

Сконцентрировав всё внимание на своей персоне, Маркус умело лавировал в нескончаемом потоке воинов с обеих сторон, прочищая путь для Лады с детьми и Яна. Вспоминая человеческую гордыню, жадность и алчность, мечник направил всю накопленную злость в свой клинок, не оставляя врагам ни малейшего шанса на отступление.

Чаша весов медленно начала склоняться на сторону защитников города-государства, вынуждая врагов сменить тактику ближнего боя на дальний. Лучники, нашедшие укрытия в кирпичных и каменных зданиях, направили стрелы в очаги сражения, смертоносным градом сбивая собственных же людей, не ведая жалости ни к своим, ни к чужим. Подобно швейным куклам с бессчётными иглами, воткнутыми в них, защитники упорно продолжали защищать магов, прикрываясь деревянными щитам. Раскрывая местоположение пешек, ассаадцы, закончившие с распределением по укрытиям мирных жителей и отправившиеся на поиски преступников, врывались во вражеские временные убежища и с особой страстью лишали их жизни.

Дело начало принимать благоприятный для островитян оборот, и Ян с Ладой немного успокоились, как вдруг чистый звук летящей стрелы пронесся мимо уха наримца. Он мгновенно отыскал взглядом впереди бегущую девушку, переходящую с осторожного бега на стремительный. Детские руки, с трудом державшиеся на шее Лады, медленно расслаблялись. Маленькое личико, прежде не смеющее закрывать глаза, коснулось тела матери. Жалобный плач донесся до слуха взрослых, молившихся всем богам о скорейшем окончании этого кошмара наяву.

— Мама, больно, — проклятая стрела впилась в основание шеи, проливая капельки крови на одежду Лады. Мертвой хваткой вцепившись в Полею, которая норовила выпасть из рук матери, девушка, не разбирая дороги, бежала вперёд, боясь упустить считанные секунды, что могли стоить семье О Де Фоль бесценной жизни.

— Девочка моя, скоро нам помогут. Осталось совсем чуть-чуть, — страх сковывал тело. Превозмогая надвигающийся приступ паники, что неотступно подкрадывался всё ближе, Лада раз за разом повторяла себе: «Вперёд, вперёд, вперёд. Не останавливайся, не останавливайся, не останавливайся».

Лёгкие жгло раскаленным железом, голова медленно мутнела. Скрежет стали о сталь, хруст раздробленных костей, мученические стоны. Всё блекло, но перед глазами, подобно красному флагу, маячил хрупкий островок надежды в виде убежища.

Спасение было близко.

— Ещё немного, Полея. Мамочка скоро поможет. Ещё немного, — холодная тишина заполнила мир. — Полея, солнышко родное, отзовись. Доченька?

Остановившись посреди разверстого ада на земле, Лада трясущимися руками оторвала от себя безвольное тело. Глаза, что только сегодня с утра вымаливали у матери лишнее лакомство, были спокойно прикрыты. Тонкие руки, подобно двум надломленным колосьям ржи, развевающимся на слабом ветру, свисали по бокам.

Лада смотрела на орудие убийства, что так неправильно, неуместно выглядывало из-за ворота бордовой ночнушки, словно зная, что не имело права отбирать юную жизнь. Стрела, в отличие от своего бездушного хозяина, чьи мысли и действия не знали совести или страха, осознавала, какой непомерный грех она совершила. И, тем не менее, мёртвой хваткой удава вцепилась в бездыханное тело, не отпуская до последних кротких вздохов.

И мир сузился до одного клочка земли.

Присев, Лада медленно сокрыла тело девочки от порывистого ветра в своих объятиях, обращаясь с ней трепетно и нежно, как с тонкой ледяной корочкой на поверхности рек и озёр ранней зимой. Заправив за ухо выбившуюся прядь, мать убаюкивающими движениями медленно покачивалась назад и вперед, прижимаясь обескровленными губами к вспотевшему лбу девочки. Всхлипывая и тут же прикусывая внутреннюю часть щеки, мать отказывалась поверить в свою утрату. Оторвавшись от лица девочки, Лада легко дотронулась дрожащими руками до спутавшихся волос, прошлась по курносому носику, тонким бровям и уголкам глаз. Зелёных глаз. Её, Лады, глаз.

Совладав со слезами, мама Полеи подарила последнюю улыбку оставшейся навечно юной дочери, стремясь сохранить её светлый лик в уме.

— Хочешь, я спою тебе колыбельную? Эта колыбельная будет не простая, а волшебная. Все боли пройдут, а мечты станут явью. Больше не придётся бояться страшных таракашек. Ты сможешь кушать столько сладкого, сколько сможешь придумать. И самое главное, мы всегда будем с тобой. Твой братик, папа и я. Мы будем все вместе. Счастливы и здоровы. А это всего лишь дурной сон, что вскоре развеется с первыми лучами солнца. Позволь же мне спеть для тебя эту песню.

Протяжная мелодия, взывающая к милости плачущего ангела смерти у погребального костра, освещала золотистую ночь. Истерзанными нотами, переливами ласковых слов, глубинной тоской полнилась душа матери. Она обращалась к улетевшей на юг синей птице, спрашивая, нашла ли голубка свое счастье. Молила белого кролика повернуть время вспять, намереваясь отдать ему за это собственную жизнь. Клялась обратиться во впавшего в зимнюю спячку медведя и отомстить за его непроснувшихся собратьев.

Слово за слово, куплет за куплетом, детская песенка оплакивала рано ушедших маленьких детей, не успевших ещё не окрепшей ножкой шагнуть в подлунный мир. Обещала вновь встретиться, позаботиться и заново полюбить в следующей, более мирной жизни свою утрату.

Выдохнув на последней ноте, Лада горько всхлипнула, посмотрела на ночное небо, залитое светом догорающих звёзд, и зашлась в утробном, безутешном плаче. Крупные слёзы капельками хрусталя скатывались по опухшему лицу, осколками разбиваясь о похолодевшие щёчки дочери. Зрение плыло от нескончаемого потока слов, от слишком краткого знакомства с хрупким, драгоценным подарком жизни. Зияющая дыра выедала каждое счастливое воспоминание, оставляя после себя лишь окрашенные в чёрный цвет обрезки.

Как прикосновение к мерцающей звёздной пыльце чувством легкого холодка от кончиков пальцев мгновенно разрасталось по телу, как неожиданная молнии ударяла по невинному дереву, обрекая его на одинокое прощание. Так же Полея тёплым смехом растворилась на ветру, обрекая Ладу на тихую погибель.

— Спокойной ночи, дорогая, — мама и дочка соприкоснулись холодными лбами, урывая в буре борьбы короткий момент тлеющей связи.

На худенькое плечо женщины легла тяжёлая мужская ладонь. Подняв заплаканные глаза, Лада невидящим взглядом посмотрела вверх. Высокая фигура, облачённая в доспехи, опустилась рядом на одно колено, склонившись и удерживая отяжелевшее тело воткнутым в землю мечом. Сквозь шум в ушах до неё донеслось.

— Лада, Полея, она…, — оборвавшись на полуслове голос утих.

— Волибор, — последующие слова растворились в беспросветной тьме.

Страданиям конца и края не видно.

* * *

— Внимание, враги отступают! Не дайте им уйти! — Радиф Сальва, верховный главнокомандующий ассаадской армии, протрубил в боевой горн, призывая солдат к последнему рывку.

Стирая с измождённого лица капли пота, Марфа крепче взялась за подаренный родителями меч. Сегодняшний день стал недвусмысленным предостережением. Спокойной жизни ассаадцы могут больше не ждать. Но что же сподвигло врагов напасть на Ассаад в священный для них день под масками добрых людей, коими они никогда стать не смогут? Даже переродившись.

Только шаги вслепую могли подтвердить навязчивую мысль Марфы, что никак не покидала голову с самого начала сражения. Умирали не просто случайные люди севера, а целый Ассаад, что был известен многим за одну его особенность — больше половины жителей были магами.

Хватаясь за идею как за соломинку, Марфа О Де Фоль взобралась на пригорок, украшенный монументом Цавонеся, и вошла во внутреннее строение, расположенное между крыльями, надеясь на эффект эха. Нащупав в белокаменном столпе отверстие, она вставила окровавленный меч и вышла на свет. Взяв в руку горящий факел и размахивая им из стороны в сторону, Марфа что есть мочи кричала в полночной темноте.

— Лютым заучарам не сломить дух марфонцев! Мы боролись и будем бороться, бесконечно восставая из пепла в то время, когда вы ожидаете это меньше всего, продажные псины!

Угрожающий свист прошёлся по толпе. Острия мечей опасно поблёскивали, шепча продажным побыстрее покончить с сумасшедшей старухой и спустить её с небес на землю. А лучше ввергнуть ещё ниже. Резкие отточенные движения вторженцев потеряли былую кровавую красоту, обретая мерзкий стиль уличных грабителей. Злость закипала бурлящей лавой.

Видя превосходную реакцию, на которую и рассчитывала Марфа, и продолжая кидать в разгорающееся пламя злости оскорбительные слова, женщина медленно отходила назад к монументу, подавая городским лучникам сигнальный знак. Накативший адреналин усиленно перегонял кровь по венам, высвобождая режущее отчаяние. Пламенный призыв к смерти гулким барабаном стучал в висках.

— Что, думали, мир настолько глуп? И только вы настолько умны, что имели дерзость играть людскими жизнями, словно пустыми куклами? Запомните мои слова — на любую силу найдётся другая сила.

Неумолимая волна крови и плоти рванула к смоляно-чёрным крыльям. Порывистый ветер зашумел в небесах, сбивая вместе и разрывая в клочья грозовые тучи. Пыльное светлое одеяние под лёгкой рыцарской робой видело лучшие времена, когда-то одеваемое на шумные семейные посиделки и дважды запачканное на спине жирными пальчиками Маркуса, устало посапывающего на мамином плече.

Слабая улыбка пряталась в уголках губ, нескончаемый град слёз заливал помятое лицо. Считаные метры до назначенной цели исчезали в янтарных глазах.

— И однажды мир восстанет, а до тех пор прощайте, мои сыновья.

Прерывистый шёпот прервался вслед за бегом остроконечного меча, вонзённого в очередную жертву нечестной борьбы. Следом замолк самодовольный смех хищников, заживо погребённых под завалами памятника, павшего под точными выстрелами городских стрелков, на поражение стрелявших в основание монумента. Погребённых от прикосновения меча с хрупким основанием столпа монумента, соединившихся в смертельном танце стараниями одной гордой женщины. Погребённых благодаря слепой жажде мести, что не может существовать на поле методичного обстрела.

Некогда инсталляция нового начала, являющегося живым примером принятия старым миром нового, грудой обломков лежала на чахлой траве, колонной дымного воздуха растворяясь в удушливом зное.

Безмолвные зрители застыли, не в силах отвести взгляда от этого места, которому суждено было стать военным мемориалом.

Сегодняшний день войдёт в историю побеждённого Ассаада и четырёх континентов как день выхода повстанческого движения марфонцев на свет, своим символом хранящий затихшее пламя сгоревших домов и запах нестирающейся гари.