Выжигаю имена в сердце своем (СИ)

Глава 2

— Это было слишком, — плюхнувшись на скрипучий диван, Ян притворно постучал кулаком по одеревеневшим плечам, одновременно разминая затёкшую шею.

Хоть в последние дни небольшая семья успела вдоволь разбаловать Яна, погружая его в недалёкое детство, которого он рано лишился из-за появления Миры, Ярослава медленно начала возвращать его к реальности. Она знала, что к хорошему легко привыкают, а терять полюбившееся спокойствие и безмятежность вдвойне тяжело.

— Всё тело онемело, готов хоть сейчас развалиться на части. Разве так ведут себя заботливые родители, спихивая всю неприглядную работу на любимого ребёнка?

В который раз оглядывая с виду заброшенный сарай, Ян поражался, как в этот спичечный коробок могло вместиться такое невероятное количество предметов.

Помимо маленького диванчика у дальней стенки здесь также умещалось несколько шкафчиков, наполненных всякой ненужной дребеденью. Рядом гордо стояла самодельная машинка для перемалывания веществ. Большую же часть помещения занимал купленный и собственноручно собранный из деталей аппарат для перегонки, стоявший в центре комнатки. Склонившись над ним, миссис Башазаг, орудовала химическими препаратами. Она кропотливо смешивала их, нагревала и встряхивала разные колбы, измеряла амплитуду колебания температур.

— Любящий сын заварил бы маме чаёк с лимоном и медом и отправил отдыхать, а не засиживаться в затхлой, тесной комнатке. Он бы чмокнул маму в щёчку и сделал массаж плеч. И, вообще, это мне говорит возмужавшее двухметровое дитятко? — переключив своё внимание с пенящейся розовой массы на сына, хмыкнула Ярослава. — Тебе не стыдно, дружок?

— Во мне и ста восьмидесяти нет, — еле слышно заметил юноша, который иногда завидовал росту отца. Вот уж кому не требовалось усилий, чтобы достать что-либо с верхних полок. — С каждым днём двигать телом становится всё труднее. Видимо, возраст берёт своё. Глядишь, скоро и вовсе развалюсь по косточкам.

— Вот, значит, как. Тогда я тем более должна увеличить тебе нагрузку, чтоб хоть какие-то мышцы нарастить. Посмотри на соседских мальчишек, какие прекрасные тела. Отлично натренированы, хоть учебник анатомии по ним составляй.

— Мам, тише, — быстро перебив мысль мамы, шикнул Ян, — папа услышит. Потом опять будет плакать полдня. После этого мне придётся приготовить его любимый тыквенный пирог. Ты же знаешь, как потом он после этого набирает. Уже никакие сборы урожаев в огороде не помогут.

— Делаешь любимой мамочке выговор? Отлично. Если не хочешь один, так оба будете заниматься.

— Я просто беспокоюсь о душевном спокойствии папы. Он еще не отошёл от прошлого раза, когда ты похвалила незнакомого дедушку за пробежку в парке. Папа после этого два дня понурый ходил.

Заливисто рассмеявшись, Ярослава плюхнулась на диван рядом с сыном.

— Кто же знал, что наш маленький сынок так заботится о семействе Башазаг. Дай я тебя расцелую!

— Только не это, пожалуйста, — Ян изо всех сил уворачивался от загребущих рук матери, лелея надежду хоть в этот раз не попасться в плен её цепких объятий. — Тем более не стоит делать это на людях. Особо любвеобильные бабушки из ларьков устроили на мои щёки охоту. Мне лишний раз страшно выходить на улицу без твоего сопровождения. Они появляются из ниоткуда, как призраки, и покушаются на моё тело. Кто после этого поверит, что они испытывают сложности с передвижением? Я не выдержку ещё одного забега на короткую дистанцию.

— Не обращай внимания. Они нам завидуют. В какой ещё семье помимо прекрасного сына найдётся такая красавица мама в расцвете сил? Радуйся, что я всё ещё одариваю вас своими фирменными поцелуями.

— Вас?

— Папа тоже просит.

— В смысле "тоже"?

— Ты и о папочке ничего не знаешь, — рассмеялась мамочка, играя бровями.

— Нет, нет. Об этом я как раз-таки в курсе, — Ян прикрыл глаза, пытаясь чуть отодвинуться от хохочущей женщины. — Мой вопрос в другом. Почему я тоже включён в этот список?

— Не ты ли просил меня каждую ночь почитать три разные сказки и обязательно поцеловать перед сном, милый Янушка?

— Это всё было давно и неправда, — стушевался Ян, вставая с дивана. Покрасневшие кончики ушей выдавали его смущение. — Спасибо за чудный разговор, но работа не ждёт. Пообещал помочь отцу с изготовлением дивана.

— Спасаемся бегством? Я ожидала от вас более ожесточённого сопротивления, — Ярослава усмехнулась.

— Слышал, — подражая манере матери, юноша продолжил озвучивать мысли, — его должны будут забрать слуги семьи Рут. Они разве не из Древногора? Зачем тратить столько сил и времени, когда они могут купить всё что угодно у себя на родине? Неужто в столице Пансо нет мастеров, которые могут справиться с каретной стяжкой?

— Кто знает, у них могли появиться неотложные дела в нашей округе. Более того, слышала, что прабабушка нынешнего главы семейства родом как раз из Нарима. Может, они решили навестить родимое гнездо, вспомнить корни.

Внимательно посмотрев на лицо матери, юноша заметил в её взгляде плохо скрываемый восторг от обладания знаниями, которые были пока недоступны Яну. Покачав головой, словно дивясь проделкам довольного ребёнка, старший сын обречённо улыбнулся.

— Я же вижу, как тебе не терпится всё поскорее рассказать. Можешь больше себя не сдерживать.

— Дай насладиться триумфом немного дольше, — буркнула Ярослава. — Когда мне ещё представится такой прекрасный шанс выбить сына из колеи.

Ян насмешливо изогнул бровь, Ярослава поудобнее расположилась на небольшом диване.

— Лесьяр Рут — мой бывший ученик. Ему с трудом давались естественные науки, и его семья разрешила нанять ему личного учителя. По рекомендации директора университета этим учителем стала я. Сам по себе он человек неплохой. Старателен, образован, временами заносчив и всё же крайне мил. Не знаю, чем занимается его семья, но сам он с особым рвением стремился продолжить дело отца. Именно то, что нам сейчас и необходимо.

— Только не говори, что твой давний знакомый — это и есть Лесьяр Рут, — с недоверием промолвил Ян. Ярослава согласно кивнула. — И почему о таких вещах я узнаю в последний момент? Не слышал ни одной истории из твоей молодости.

— Ты никогда и не интересовался, — поднявшись вслед за сыном, женщина привычно встала за аппарат для перегонки. — Топай, иначе папа в конец потеряет тебя.

— И с чем же связана его деятельность? Я знаю лишь то, что он неприлично богат, хоть и не выставляет это на показ, и что он спонсирует научные экспедиции.

— Узнаешь, когда придёт время.

* * *

Открытая веранда за последние двадцать лет успела превратиться в место встреч пожилых людей. В их тихом районе обязательно случались маленькие происшествия, результатом которых становился чуть ли не еженедельный ремонт сломанной табуретки, искривлённой картинной рамы или не открывающейся дверки резной ключницы.

Жизнь стариков и вполовину не была бы такой яркой, если бы семейство Башазаг решило остановиться в другом месте, о чём их соседи не могли и подумать в самых гнусных кошмарах. Одновременно с приведением в порядок выведенных из строя деревянных изделий можно было прекрасно провести время с младшей дочерью, что делала отменные наваристые чаи и компоты. Девочка увлечённо рассказывала, из чего состоит каждый их душистых напитков, одновременно с этим перечисляя их лечебные свойства. Её старший брат всякий раз дарил комплименты, ни разу не повторившись и используя весь шарм, что у него имелся, только бы увидеть ответную смущённую улыбку почтенных дам. И, конечно же, сама семейная атмосфера дома целительным бальзамом смазывала ноющие души всех сюда входящих.

А пока посетители согревались на веранде ароматным медовым напитком, во внутреннем дворе разворачивалась следующая картина. Из-за приоткрытой двери мастерской, что невысокими окнами смотрела на доморощенную лабораторию Ярославы, показалась широкая спина, обтянутая хлопковой белой рубашкой. Назар руками придерживал основание лилового дивана, стараясь не задевать подступающие со всех сторон стены.

— Вытаскивай осторожно. Ты же не хочешь случайно поцарапать ножки дивана? Не думаю, что смогу ещё раз случайным образом откопать тёмный дуб в нашей округе. Я и так последние бруски перекупил у друга, пообещав взамен взять ему вяз в столице.

— Я понял тебя и с первого раза, — сдавленно промычал Ян. Капельки пота медленно стекали по его лицу, неспешно срываясь с широкого подбородка на покрытый мелкими стружками рабочий фартук. — Не беспокойся, буду предельно осторожен.

Спустя пару минут пыхтений и мычаний мужчины облегчённо выдохнули, поставив нелёгкий предмет на пол веранды, заранее накрытый брезентовой тканью.

— Так через сколько они заберут товар? Меня дожидается последняя глава по ядовитым грибам.

Взглянув в сторону Яна, мистер Башазаг ненароком кинул взор в окно второго этажа, откуда виднелись корешки нескончаемых книг, что отчаянно притягивали к себе Яна Башазаг. Назар больше не старался перетянуть неугомонного в сторону садоводства или плотничества.

С каким бы энтузиазмом он часами напролёт не посвящал старшего в семейное ремесло, сына больше притягивал окружающий мир, к которому можно было лишь прикоснуться сквозь шершавые обложки разваливающихся книг. И пугал ли Назара факт того, что до внешнего мира рукой подать, или успокаивало то, что Ян добровольно оставался в родных стенах, Назар определиться не мог. А пока не наступило время перемен, он решил медленно плыть по течению, периодически сверяясь со стрелками часов.

— С минуты на минуту. Они известили, что подъедут ровно к шести. Сейчас без пяти, так что времени остаётся лишь на то, чтобы поудачнее расположить диван и представить его во всей красе.

В последний раз пройдясь по резному каркасу тряпкой, Назар сдул с дерева несуществующие пылинки и довольно кивнул головой.

— А я вижу, ты доволен своей работой.

— Естественно. Не ты провёл пару бессонных ночей, придавая особое значение каждой мелочи дизайна, — мужчина бережно провел рукой по лиловой ткани. — Диван должен быть не только усладой для глаз. Прежде всего он должен дарить удобство и комфорт.

Золотая вышивка с прозрачными мелкими камешками в виде могучего дерева притягивала взгляд.

— Плюс ко всему заказчики настаивали на изображении семейного герба на ткани, от чего я изначально отказывался. Но мистер Рут уверил, что каким бы ни был результат, они всё равно останутся довольны и будут благодарны за приложенные усилия. После этого невозможно было сказать ему “нет”, — смущенно улыбнувшись, Назар обошёл диван, заручаясь его мысленной поддержкой. — Путём проб и ошибок я дошёл до результата, который мы сейчас имеем, и я ни капли в нём не разочарован. Так что теперь я по праву могу назвать данную работу своим лучшим творением. Тебе самому как?

— Как минимум выглядит удобно, — исчерпывающе ответил Ян с растерянным выражением лица, тем самым вызвав у Назара добродушный смех.

— Большего от тебя, полагаю, дожидаться не стоит, — смахнув выступившие на глазах слёзы, мужчина энергично притянул к себе сына. — Когда у тебя появится приглянувшееся сердцу занятие, которое будет ежедневно проверять тебя на прочность, не принося с собой усталости от проделанной работы, тогда и поговорим.

— Мне нравится изучать науки, — напомнил сын.

— Я знаю, — спустя некоторое время ответил Назар. — Однако ты не применяешь приобретённые знания на практике.

Отец и сын молча переглянулись. Пытаясь разрядить неловкую атмосферу, Назар первым начал разговор.

— Готов поспорить, семейство Рут заявится в наш дом, а мы как потные остолопы будем стоять посередине комнаты, не зная, как вести себя с людьми высшего света. Судя по половине интеллигенции Пансо, они задирают носы при одном лишь упоминании рабочего класса, хоть сами и пользуются нашими изделиями. Так что не будем давать им лишнего повода для самоутверждения. Оставим красивое представление и умную речь любимой мамочке.

— Не думаю, что бывший ученик мамы посмотрит на неё свысока. Судя по рассказам матери, он благороден и любезен.

— Милая, что на этот раз ты от меня утаила, — засмеялся Назар, в душе проливая горькие слёзы.

— У неё на это талант, — поддакнул Ян, безуспешно изображая подобие улыбки. — Я надеялся, что, хотя бы на этот раз кто-то в курсе, но, видимо, напрасно.

— Мысли и намерения этой женщины трудно проследить, если она не хочет этого, — вздохнул отец. — В университете Ярослава была одной из самым ярких и подающих надежды студенток. Много парней толпилось возле неё. Много талантливых. Немало их было из почитаемых семей, так что я не рассчитывал, что буду удостоен чести находиться рядом с ней. Просто списал себя со счетов. Кто же знал, что у вашей мамы такие специфичные вкусы.

— Мы все знаем, какой ты, на самом деле, человек, — вступился за отца Ян, который не оценивал людей по интеллектуальным способностям или их достатку. — Многим до тебя как до луны пешком, и маме удалось заметить это первой.

— Ты не знаешь, но она многим пожертвовала, чтобы быть сейчас со мной. Поэтому я стараюсь, чтобы хоть как-то воздать должное её отваге и решимости.

Отстранившись от отца, Ян нахмурился.

— Возможно, мама сейчас и не попивает чаи высших сортов, вкушая иностранные десерты, не выезжает на досуге в другие города в золотой карете в сопровождении личной стражи, но она по-настоящему счастлива. Она в своё удовольствие занимается тем, что ей нравится, и по вечерам выпивает стакан домашнего виноградного вина. В округе не найти другой такой грозы колорадского жука, за что её уважает и ценит чуть ли не каждая семья в Нариме.

Скрестив руки, Ян наклонился вперёд и сузил глаза, в упор глядя на Назара, пока не увидел в нём возрождающуюся веру в себя. Убедившись, что отец пришёл в норму, Ян выпрямился и широко улыбнулся.

— А также она устала принимать литровые банки варенья в качестве благодарности — ими уже забит весь погреб. И ты ещё продолжаешь думать, что она может быть несчастна с тобой и лучше бы выбрала столичного сноба вместо тебя? Не смеши, будь у неё выбор, она всё равно бы прожила эту жизнь с нами. Верно, мам?

Край длинного сарафана не укрылся от взора Яна, и он сразу заприметил, что особа женского пола нагло подслушивает мужские разговоры.

— Похоже, меня поймали. Какая жалость.

Выйдя из своего неудачного укрытия, женщина мигом очутилась между родными людьми и обняла мужа за талию.

— Дорогой, наша свадьба была самым счастливым моментом в моей жизни. После рождения детей, конечно же. И я благодарна богам, что они дали нам возможность не потеряться в океане людей и узнать друг друга поближе. Иначе сейчас бы у нас не было такого прекрасного сыночка и дочери, — взъерошив и так непослушные волосы Яна, Ярослава широко улыбнулась. — Для меня нет большего счастья, чем видеть, как они взрослеют и становятся прекрасными людьми.

Подтянув к себе Яна, Ярослава стиснула их обоих в крепких объятьях, пытаясь передать хоть малую толику переполняющих её чувств — счастья, признательности, любви, гордости и преданности.

— Так что только попробуйте мне вновь заикнуться про долг и компенсацию моральных убытков. Сразу же отправитесь в огород полоть грядки, — шлёпнув обоих пониже поясницы, миссис Башазаг встала в победную стойку. — А сейчас, дорогуши, дайте дорогу действительно важной особе. Кто из вас может похвастаться способностью с лёгкостью и изяществом продавать продукты ручного труда, м?

— Женщина, а кто, собственно, делает эти продукты ручного труда? — встав в не менее демонстративную позу, парировал муж, ведомый тем же азартом.

— Мужчина, а кто этими самыми продуктами добывает нам средства на кров и пропитание?

Такого рода шуточные споры часто происходили в этом оживлённом доме, не давая членам семьи заскучать. Спокойствие и послушание никогда не были сильными сторонами семейства Башазаг, уступая место детскому озорству и спонтанным решениям.

— Признаю поражение. Используй меня с умом и заработай побольше денег в копилку семьи, — чмокнув супругу в широкий лоб, Назар поторопился зайти в дом. На пороге он остановился и обернулся в сторону сына. — А ты чего ждёшь, особого приглашения? Дама сказала, что сделает за нас грязную работу, идём!

— Какая ещё грязная работа? Это работа, требующая сложных мыслительных процессов и немалого опыта! — кидая в мужчин мысленный шар негодования и наигранной обиды, женщина сердито топнула ножкой. — Мы ещё посмотрим, что вы будете есть на ужин, дорогие. Вполне возможно, сегодня мне поможет признанный кулинар, перед способностями которого никто не устоит!

— Постарайся, мы верим в тебя!

— Ох уж эти мужчины, — в тайне посылая им бесконечные поцелуи, Ярослава задержала взгляд на удаляющихся русых затылках ещё секунду, прежде чем развернуться навстречу крепким тёплым объятиям.

— Лесьяр, сколько лет, сколько зим. Голубчик, проходи, не стесняйся.

Высокий мужчина с идеально выбритым лицом остановился перед дверью, поклонился и вошёл в дом. Цилиндр, у основания тульи перевязанный восточным шёлком, гладкий чёрный кафтан с брошью в виде ветвистого дерева и трость с загнутой рукоятью создавали образ человека с достатком. Восьмигранная печатка со стирающимися письменами по краям и сапфиром в центре довершала образ, указывая на принадлежность мужчины к древнему роду, который веками укреплял своё положение на западном континенте.

Встретившись со своим учителем, Лесьяр в воцарившейся неловкой тишине переводил взгляд с одного предмета на другой. Эта встреча была для обоих не только неожиданной, но и вызванной чрезвычайными обстоятельствами. Чтобы выразить благодарность за месяцы строгого обучения, уже взрослый ученик по первому же зову явился к своему учителю, зная, что она бы не потревожила его без чрезвычайной на то необходимости. Но не в этом заключалась основная причина.

Лесьяр хотел отплатить за проявленные к нему доброту и строгость. Он уважал её от чистого сердца за превосходное знание предметов и умение доходчиво объяснять непутёвому ученику знания, добытые тяжёлым трудом, а не просто благодаря везению или природному таланту. Но не только это выделяло её среди других. Она славилась своими моральными наставлениями, которые раскрыли во многих самородках их таланты.

Ярослава разглядела в нём скрытый потенциал и основательно взялась за наследника семейства Рут, пообещав сделать из него не только преуспевающего студента, но и как минимум вменяемого, а в лучшем случае добропорядочного человека, который не станет отпускать едкие высказывания в адрес незнакомых людей и бросать в их сторону грозные взгляды.

И сейчас, спустя много лет, им больше не нужно обсуждать несданные предметы, университетские будни или страх перед грядущей жизнью. Быть непринятыми или неуслышанными теперь уже не казалось таким страшным или невыносимым. Пугало другое. Неспособность помочь собственному ребёнку. Ярослава и Лесьяр уже давно находились на том этапе своей жизни, когда приходилось волноваться не за себя, а за судьбу близкого человека, что хранит родные черты лица.

Как когда-то отец Лесьяра тревожился о сыне, так и Ярослава теперь хваталась за любую возможность получить хотя бы крупицы информации о странном недуге Яна, который с каждым днём проявлялся всё чаще. Хоть сын старательно скрывал любые намёки на свое усугубляющееся состояние, его неожиданные выпадения из реальности уже начали замечать и соседи.

Ян всё чаще уходил в себя, невидящим взглядом подолгу всматриваясь в очертания людей за окном. Науки больше не приносили того удовольствия, с которым раньше он зачитывался до поздней ночи. Самочувствие ухудшалось, часами мучая его во сне и не давая ослабленному телу восстановиться. Ярослава терялась в догадках, и ей ничего не оставалось, кроме как довериться старому знакомому, обладающему большими связями.

А время, подобно быстрым потокам водопада, ускользало из иссохших пальцев. Но если начать готовиться заранее, его ещё можно было спасти.

* * *

Солнце плавно уходило за горизонт, извещая горожан о завершении очередного дня. На прощание Лесьяр низко поклонился и протянул молочного цвета визитку с красиво выведенными буквами. Взяв в дрожащие ладошки мужскую руку, Ярослава прикусила внутреннюю часть щеки и со слезами в уголках глаз цеплялась за теплое рукопожатие. Нехотя оторвавшись друг от друга, они медленно вышли на вечернее крылечко, и Лесьяр позвал кучера, который тут же появился. В последний раз с признательностью посмотрев на бывшего ученика, Ярослава проводила его до готовой отправиться в путь кареты. Как только господин Рут скрылся внутри, экипаж тихо тронулся, растворяясь в вечерних сумерках вместе с последними лучами закатного солнца.

— Надеюсь, ты не забудешь дряхлую старушку, что в дни своей далекой юности сидела прекрасными теплыми вечерами над уроками с зазнавшимся школьником, критиковавшим репетиторов из-за их социального статуса, — помахав на прощание рукой, со вздохом сказала женщина в клетчатом пледе, стряхивая с себя меланхоличное настроение.

Тёмно-синий дормез, расписанный серебряными витиеватыми узорами, смотрелся совсем неуместно на узких улочках этого скромного и тихого района Нарима. Маленькая повозка, которая следовала за ним, сверху была затянута плотной тканью, скрывавшей под собой диван и парочку банок маринованных помидоров, и выглядела ещё более нелепо.

Миссис Башазаг стояла до тех пор, пока чёрная крыша экипажа совсем не растворилась в темноте. Выдохнув тёплый воздух, Ярослава направилась в сторону уютного света домашних окон, за которыми она видела бурно обсуждающих что-то домочадцев.

— Ну что, ему понравилась работа? Что он сказал? — сгорая от любопытства, муж таращился во все глаза на только переступившую порог жену.

— Ну что же, мистер Рут в высшей степени восхищен вашим мастерством, господа. «Как я и предполагал, не было тратой времени и сил лично лицезреть мастерство семейства Башазаг».

— Звучит как комплимент. Но почему же я раздражён? — Ян отодвинул в сторону тяжёлый стул, громко скрипя ножками по деревянным половицам.

Ярослава негромко хмыкнула.

— Лесьяр входит в состав научной коллегии Центрального региона Академии наук Пансо. Будешь вести себя неподобающим образом, не успеешь оглянуться, как тебя растопчут. Так что мы можем простить ему капельку высокомерия.

— Почему ты не сказала раньше? — удивился Назар. — Я бы потребовал с него плату в соответствии с его социальным статусом.

— Дорогой, — упрекнула его любимая, — для каждого человека, не взирая на род деятельности или социальный статус, установлена одна плата — в соответствии с затратами материала и времени, а также уровнем твоей квалификации. Не будь предвзятым, как большинство наших знакомых. Это не то, чему учат в семье Башазаг, верно, Мира?

— Да, папочка, мама права, — вздёрнула носик младшая Башазаг.

Кому-то сегодня должна будет перепасть пара дополнительных сладких блинчиков.

— Кстати, Ян, — как бы невзначай обратилась к сыну Ярослава, — у меня для тебя новости. Мистер Рут дал мне контакты одного учёного из Исследовательского центра нуминозных явлений. Он занимается практическими опытами и исследованиями в области магии и чародейства.

Ян надолго замолчал, прежде чем его тихий неуверенный голос прозвучал в большой комнате.

— Разве это не на Северном континенте?

— Верно. Если быть точнее, то в Зильберерце. Там смогут разобраться с твоим новым состоянием, помочь и всё разъяснить. Всяко лучше, чем у нас, — отмахнулась женщина. — Не думала, что тебя больше удивит локация центра, нежели то, чем там занимаются.

— Я бы ещё подумал, если бы это было здесь, на западе, но север? — не веря своим ушам, словно всё это была лишь неудачная шутка, Ян окинул взглядом всю семью. Разыгрывающая спектакль мать. Не отводящий тоскливого взгляда отец. Уже скорбящая сестра. Всё было давно решено. — Ни за что. Я никуда не поеду. Тем более, как я оставлю вас одних?

Выдержав недолгую паузу, Ярослава совладала с подступающими эмоциями и попыталась убедить не только сына, но и себя.

— Не сопротивляйся, это хорошая возможность посмотреть мир. Сначала ты заедешь к мистеру Руту в Древногор. Мы с ним это уже обговорили. После, используя его связи, самостоятельно отправишься на север. — Ян понял, что отступать некуда. — Плюс ко всему, за двадцать четыре года жизни ты так нигде и не побывал, застряв в скучном городке со своими старыми родителями. Разве не хочешь, наконец, выехать за пределы Нарима?

Открытый вопрос, что терзал не одного лишь Яна, встал ребром. Тянуть время больше не хотелось, да и не представлялось возможным.

— Что до нас, мы справимся без тебя. Мира — уже взрослая девочка. Больше не будет плакать в подушку по ночам, услышав, что ты собираешься покинуть город на более чем пять часов, верно, Миропия?

— И вовсе я не плакала. Просто мне было немного одиноко и грустно. Ведь я проводила с ним больше времени, чем с вами. И баловал он меня чаще, чем вы.

— Не будешь больше плакать, верно? — Ярослава угрожающе нависала над дочерью и медленно гладила её по голове, сверля при этом недобрым взглядом, который предупреждал о возможных последствиях в случае отказа.

— Не будет, — заикнувшись, прошептала дочь. Страшнее матери в гневе может быть только притворно добрая мать. Чтобы скрыться от пристального взгляда Ярославы, Мира подбежала к брату и крепко обняла его за талию. — Можешь обо мне не беспокоиться. Но уедешь только с одним условием: должен будешь время от времени отправлять весточки о себе. Иначе будем беспокоиться и думать, что ты слёг с тяжелой болезнью в каком-нибудь Ванабавлом позабытом посёлке. Поэтому, пожалуйста, возвращайся здоровым.

Облегчённо выдохнув, Ярослава довольно хлопнула в ладоши.

— Вот и порешили. Тебе разрешает даже капризная сестрёнка. Не особо частый благодушный жест с её стороны, согласись.

Легонько приобняв за плечи Миру, Ян тихо стоял в абсолютном замешательстве, не поспевая за стремительно разворачивающимися событиями.

«Куда, — срываясь на крик, звучал отчаявшийся голос у него в голове, — куда вы так быстро меня спроваживаете? Раз хлопотно меня около себя держать, то я больше здесь не нужен?»

Сердце болезненно ёкнуло и упало в бездонные пучины. Увидев полные страха и боли глаза родителей, Ян заставил себя проглотить чуть не вырвавшийся на свободу крик беспомощности. Коротко выдохнув, он стал смотреть куда-то перед собой, боясь вновь увидеть реакцию близких людей.

— Послушайте, я прекрасно понимаю, что вы поступаете так из лучших побуждений, но учли ли вы моё мнение? — Его руки мелко дрожали. — Меня и здесь всё устраивает. Дружелюбные соседи, любимые книги всегда в доступе, даже из редких изданий. Местный библиотекарь согласился мне их скрытно выписывать в обмен на мамины зелья для увеличения плодов овощей.

— Так вот почему я каждый раз недосчитываюсь двух или трёх пробирок, — чуть не шмыгая носом, Ярослава отвернулась к окну, начав прикидывать, сколько же их в итоге было позаимствовано сыном, лишь бы отвлечься от рвущих душу мыслей.

— Главное, что мне нравится размеренная и ничего не предвещающая жизнь.

— Ничего не предвещающая, — эхом повторил прежде молчавший отец.

— Это не то, что я имел в виду, — устало прикрыв ладонью лицо, юноша нервно провёл руками по волосам. — Я имел в виду не сулящая ничего плохого.

— Как и хорошего. Абсолютно ничего.

Медленными шагами Назар огибал широкий обеденный стол, который ежедневно накрывали маленькие ручки его дочурки. Вот массивный гостевой диван, на котором так любит проводить холодные зимние вечера его жена. Прошёл под высоко подвешенной люстрой, плафоны которой дожили до сей поры лишь благодаря усилиям сына по их своевременной полировке, причём тот никогда об этом не упоминал. Он уверенно ступал по дубовым доскам, которые сам шлифовал и полировал днями напролёт. Каждая выемка, каждая неровность поверхности были ему знакомы. И всё сводилось к семье. Делалось из-за неё и для неё. Так будет происходить и впредь. В стенах этого дома или за его пределами.

— Серая рутина скромного бытия.

Дойдя до окна, возле которого обеспокоенно топтался Ян, мужчина взглянул на далекие звёзды, что в сотнях тысячах километров сжигали свои последние искры. Они лучились завораживающим светом, привлекая торопливых мотыльков, что видят их отражения в уличных фонарях, а также могучих белых медведей, что холодными ночами глядят на отражение звёзд в море, усыплённое стаями уплывающих в иные края рыб.

Звёзды рождались одна за одной, бороздили просторы Вселенной, исследуя пространство и время, и умирали, оставляя за собой едва различимый шлейф угасающей жизни. Угасающей, но не бесцельной.

— Не для того ты был рождён, чтобы проживать нашу жизнь. Не для того, чтобы вывозить на себе вся тяготы, как это делали мы с матерью, когда нам пришлось затянуть ремень потуже, воспитывая тебя с сестрой, — в упор глядя на сына, произнёс Назар. Все заученные слова, которые он обдумывал последние несколько дней, вылетели из жужжащей мыслями головы. — Мы бесконечно тебе благодарны, но сейчас, когда действительно есть шанс изменить что-то в себе, разве ты так легко его упустишь? До конца хочешь видеть мир сквозь страницы вызубренных от корки до корки учебников, в то время как буквально перед тобой расстилаются миллионы неописанных растений и нужно лишь отложить учебник в сторону и протянуть руку вперёд?

Сделав последний, заключительный шаг, Назар твёрдо положил огрубевшую руку на юношеское плечо, успокаивающе похлопывая по нему. Зелёные глаза ласково улыбнулись, возвращая одолженные когда-то у этого же ребёнка смелость и спокойствие. Веру, что всё непременно будет хорошо. Пришло время возвращать долги.

— Рано тебе ещё превращаться в морального старика, сложив парадные одежды на полочку в затхлый шкаф и ждать, когда они пригодятся.