Выключай телевизор, хэппи-энда не будет!

Глава 19

Подвела Данилу небрежность. И собственная, и тренерского штаба. Но если вспомнить, в каком состоянии находились футболисты и наставники московского «Динамо» после окончания матча в Донецке, то, в принципе, наверное винить кого-то не поднялась бы рука даже у самого злобного критика. В самом деле, вытащить на зубах тяжелейшую игру и вдруг узнать, что все твои усилия оказались напрасны — при таком раскладе кто угодно поплывет.

Бесков с помощниками сразу после взлета ушел в хвост салона и принялся пить коньяк. Если и скрывал столь вопиющее пренебрежение правилами, то чисто символически. Игроки, конечно, не борзели так откровенно, но нет-нет, да и прихлебывали из стаканчиков, которыми снабдили их сердобольные стюардессы совсем не минеральную воду. Тяжелая атмосфера неудачи угнетала. Не было слышно обычных шуток, смеха и дружеских подначек. Казалось бы, стали вторыми, завоевали серебряные медали, ан нет, радости они не принесли. В мечтах-то уже примерили регалии совсем иной пробы.

Мельник пить не стал. Сидел в кресле и тупо смотрел в черноту иллюминатора. В голове было пусто. Вялость и апатия накрыли его еще на стадионе, в раздевалке. Сначала в нем бушевала ярость и жгучая, до слез, обида — как же так, почему?! А потом, когда повернул кран в душевой и тугие струи ударили сверху, то вместе с водой, казалось, смыло все эмоции. И в автобус, который повез команду в аэропорт, парень шел, словно бездушный робот. Механически переставлял ноги, что-то говорил, кого-то слушал, но все это без малейшего отклика в сознании. Впрочем, многие динамовцы походили на него точно близнецы. Не внешностью, разумеется, поведением.

Вот и в Москве Данила чисто на автомате попрощался с одноклубниками и направился к стоянке такси, даже не вспомнив указание Бескова переждать какое-то время на базе в Новогорске. Хорошо еще, что водитель попался нормальный, не доставал расспросами, не сочувствовал или, наоборот, не злорадствовал. Просто крутил «баранку», поглядывая иногда на молчаливого пассажира, который безучастно глазел в окно.

Дома Мельник бросил, не глядя, в угол прихожей, баул с вещами, разделся, прошел на кухню и поставил на плиту чайник. Есть не хотелось. Но и лечь спать в таком состоянии было делом совершенно глупым — все равно не заснешь. Плавали, знаем, до утра будешь лежать в постели и пялиться в потолок. Сейчас бы Ленку сюда — сгрести в охапку, зарыться в пушистые волосы, пахнущие каким-то экзотическим фруктом ее любимого иностранного шампуня, завалить на тахту, поймать губами ее губы и забыть до утра обо всем… А, ладно, отставить бесплодные фантазии! Звонить Андреевой он все равно не собирался. Дрогнешь, покажешь свою слабость и хана, дальше уже вытащить шею из ярма не позволят. Поэтому акт о безоговорочной капитуляции пусть подписывает кто-нибудь другой. А мы ограничимся чайком с бутербродами.

Длинный, пронзительный звонок в дверь застал Данилу на кухне. Вчера он так и не добрался до постели, а прикорнул на диванчике, забывшись маятным сном уже на рассвете. Чертыхаясь, парень поднялся со своего импровизированного ложа и поплелся открывать. Кого черт принес в такую рань, без пятнадцати девять? Кто-то из команды? Да нет, не должны — Бес вчера лишь махнул рукой, когда его спросили о том, будет ли завтра тренировка. Судя по стеклянному взгляду, Иваныч принял на грудь прилично. И футболисты сошлись на том, что на базу приедут одиннадцатого. То есть, за два дня до игры с братиславским «Слованом».

— Да иду я, иду! — раздраженно воскликнул Мельник, потому что незваный гость не унимался и продолжал жать на кнопку. — Сейчас дойду и кому-то… Екарный бабай!

— Гражданин Мельник? Данила Вадимович? — Капитан с общевойсковыми петлицами смотрел с нехорошим прищуром. А за спиной два бойца. Что характерно, плечистых таких, с боксерскими переломанными носами. Хорошо еще, что без автоматов наизготовку.

— Мельник, — настороженно кивнул Данила. — А в чем, собственно, дело?

— Вы арестованы, — оскалился по-волчьи офицер. — Вот постановление, ознакомьтесь, — он сунул под нос опешившему юноше какую-то бумагу казенного вида с фиолетовой печатью внизу страницы и сильно втолкнул Мельника обратно в квартиру. — Собирайтесь. Можете взять с собой зубную щетку.

— Какого хрена? — возмутился Данила. Он невольно отступил назад под напором капитана, но сдаваться так просто не хотел. Жаль, что голова была мутная, и соображалось откровенно неважно. — Я игрок команды «Динамо». И к армейскому ведомству мы не относимся. Так что не надо мне тут своими писульками размахивать.

— По-хорошему пойдешь или тебя под белы рученьки в машину препроводить? — ухмыльнулся офицер и сделал шаг в сторону. А солдатики угрожающе двинулись вперед со зловещими выражениями на лицах, демонстративно разминая кисти рук со сбитыми костяшками.

— Незаконное вторжение в жилище карается статьей, — предупредил их Мельник. Черт его знает, как в советском, а в российском вроде бы такая норма была. Солдаты заржали в голос. Бля, похоже, не сработало.

— Ты фильмов иностранных пересмотрел что ли? — хмыкнул капитан. — А ну, взял ноги в руки и вперед.

— Одеться можно, не май месяц на дворе, — угрюмо осведомился Данила, признавая свое поражение.

— Да ради бога, мы ж не звери, — осклабился офицер. — Только учти, никаких глупостей!

На улице, прямо у подъезда, ждала «буханка», окрашенная в защитный цвет. Водитель энергично наяривал тряпкой лобовое стекло, а еще двое солдатиков — копия тех, что пришли с капитаном в квартиру — курили у боковой двери. Увидев командира, торопливо выбросили сигареты.

— А чего дивизию с танками не пригнали? — со злой иронией поинтересовался Мельник. — На бодрящем ноябрьском воздухе он немного пришел в себя и стал адекватнее соображать. Да и нахлынувший адреналин от всего происходящего заставлял думать быстрее. — Опасного бандита-убийцу ведь задерживаете. Где пулеметы, где орудия?

— Да ты у нас юморист, — удивленно приподнял бровь капитан. — Что ж, тем лучше. А то в дисбате с этим туго. Не хватает весельчаков, — он сокрушенно развел руками.

— Это мы еще поглядим, кто в дисбат, а кто домой поедет, — вызывающе сплюнул на асфальт Данила. — Руки убери, не лапай, я тебе не девка, — вызверился он на одного из бойцов, который попытался схватить его за шиворот пальто и подтолкнуть к машине. — Сам залезу!

Ехали недолго. Но и эта короткая поездка измучила Мельника. Тяжелая игра накануне, ночной перелет, переезды из аэропорта, бессонная ночь, отсутствие завтрака — все вместе это не добавляло позитива в теперешнее состояние молодого человека. Да и сопящие с обеих сторон и на лавке напротив солдаты раздражали не по-детски. И потому возможность выбраться, наконец, на улицу, и вдохнуть свежего воздуха и хоть немного, но освободиться от назойливой опеки, его порадовала. Правда, счастье оказалось недолгим. Футболиста под конвоем сопроводили в подъезд какого-то трехэтажного приземистого здания. Шли быстро и Данила не успел прочитать название на красной табличке со звездой справа от двери. К тому же один из солдат случайно загородил ее, проходя мимо. Военкомат, вроде.

Завели в небольшую комнату на первом этаже. Худенький паренек со смешно оттопыренными ушами в не слишком свежем белом халате, из-под которого видна гимнастерка. В руках машинка для стрижки. Выглядит, словно орудие пытки.

— Садись, — подтолкнул капитан Данилу к табуретке. — Будем под Котовского ровнять.

— Себя подровняйте, — окрысился Мельник. Быстро шагнул вперед, подхватил табуретку и угрожающе замахнулся. — Кто первым подойдет, башку проломлю. Я присягу не принимал, человек штатский, простят!

Боксеры переглянулись и вопросительно уставились на капитана. Парикмахер отскочил к стенке и замер там, ощутимо дрожа. Офицер усмехнулся.

— А ты ничего, боевой. Табуретку на место поставь.

— Брить на лысо не дам, — предупредил парень.

Капитан немного подумал. Было видно, что возможный скандал с дракой и членовредительством в его планы не входит. Боится шума?

— Ладно, ходи пока так. В части все равно оболванят. Иди за мной!

Данила усмехнулся.

— Держиморд своих уберите.

— Ты как меня назвал? Да я тебе сейчас… — дернулся к Мельнику мордатый сержант.

— Борисов, отставить! — скомандовал офицер. Боец, угрюмо ворча, глянул на Данилу со злобой, но подчинился.

— Ничего, свидимся еще, — пообещал он с угрозой. — Футболист!

— Это всегда пожалуйста, — равнодушно обронил Мельник, ставя табуретку на пол. — Будешь у нас на Колыме, заходи.

— Чего? — округлились глаза у сержанта. — Почему на Колыме?

— Приедешь — узнаешь, — покровительственно улыбнулся ему Мельник.

В кабинете, куда, в конце концов, его привели, на столе перед Данилой положили лист бумаги и ручку. Сделал это невысокий худощавый майор с небольшим шрамом на щеке. Капитана, который привез Мельника, он отпустил небрежным жестом.

— Что это? — угрюмо поинтересовался юноша.

— Заявление, — с готовностью просветил его майор. — Сейчас напишешь, что с детства мечтал служить в рядах нашей славной и доблестной Советской Армии. И поэтому просишь, чтобы тебя как можно быстрее призвали в ее ряды.

— Товарищ майор…простите, не знаю, как вас звать-величать?

— Лев Николаевич. Но! — предостерегающе поднял ладонь офицер, — попробуешь пошутить насчет Толстого, сгною в нарядах! Козырев. Фамилия моя Козырев.

— И не думал даже, — проникновенно сказал Данила, который на самом деле едва-едва не произнес фамилию знаменитого писателя. — Так вот, Лев Николаевич, разрешите вопрос?

— Спрашивай.

— Вот зачем вы все это устроили? Арест липовый, конвой, парикмахер…вам самому не смешно? Ну, какая, на хрен, армия, если мне еще восемнадцати нет, а? Я, конечно, не юрист, но вам не кажется, что сегодняшние развлечения людей в погонах сильно смахивают на превышение служебных полномочий и, уж извините, похищение гражданского человека? Ответственности не боитесь? Тем более, что я уже капитану говорил, могу и вам повторить: общество «Динамо» — это ведомственное общество. И курируют нас товарищи и с Лубянки, и из милиции. Зачем на конфронтацию идете?

— Ишь ты, — непритворно изумился Козырев. — Слова-то какие знаешь. Это тебя в детдоме научили?

— Нет, в школе рабочей молодежи, — дернул щекой Данила. — У нас там историк мировой был, много интересного рассказывал. Вы не ответили.

— А чего тут отвечать? — снова удивился майор. — Дураку понятно. Нынче, после всех событий в мире — газеты читаешь? — армия гораздо выше твоего «Динамо» ценится. Про покушение на Леонида Ильича в курсе, поди? Не прикидывайся, про это все знают. Так вот, скажу тебе откровенно, как есть, прошляпили «товарищи с Лубянки», — передразнил он Мельника. — Не доглядели. Зато министр обороны — Гречко Андрей Антонович — не растерялся. Действовал решительно, умело, не допустил беспорядков. И руководство страны и партии это оценило. А потому не очень мне страшно вступать в конфронтацию с твоими кураторами. Усек? — Данила нехотя кивнул. Козырев довольно улыбнулся. — А отвечая на второй твой вопрос, скажу так. Хреново тебя в ШРМ учили. Ты что, про свой день рождения запамятовал? Так он у тебя сегодня. И, значит, ты подлежишь призыву на действительную воинскую службу. И весь вопрос только в том, как именно она будет проходить. Вариантов у тебя два, — майор для убедительности показал Даниле два пальца. — Или в команде мастеров ЦСКА, где тебя очень хочет видеть полковник Бобров Всеволод Михайлович. Или в части где-нибудь на Курилах. В сапогах. Причем, замечу, — улыбка Козырева стала напоминать волчий оскал. — Ты ведь можешь и на флот загреметь. А что, парень здоровый, спортсмен. Уверен, из тебя отличный моряк получится. А это уже не два, а три года службы. Смекаешь? Так что пиши заявление по-хорошему! — он подвинул листок к Мельнику. — Не нарывайся.

— Знаете, — задумался Данила. — А я ведь, пожалуй, напишу, — он решительно взял со стола ручку. — Не напомните, Лев Николаевич, как фамилия Генерального прокурора СССР?

— Ты опять за свое? — рыкнул Козырев. — У меня терпение не безграничное, сопляк.

— А чего вы обзываетесь? — обиделся Мельник. — Кто вам такое право дал? А насчет терпения вашего отвечу. Хорошо меня все-таки в школе учили, не сомневайтесь. И запомнилось мне с уроков, что восемнадцать лет человеку считается со дня, который следом за его днем рождения идет. В моем случае, с завтрашнего. Смекаете? — Данила издевательски улыбнулся. — И с точки зрения закона вы со своими гавриками сегодня несовершеннолетнего штатского человека похитили и незаконно удерживаете. О, кстати! — парень оживился. Вспомнилось ему, как однажды, в той, прежней жизни, задержали его с друзьями менты после рок-концерта. Дело было в конце восьмидесятых. Привезли в отделение и начали протокол оформлять. За неподобающее поведение, неправильный внешний вид — ага, безрукавки проклепанные, браслеты шипованные и прочие приблуды юных «металлистов». Дело тогда отчетливо запахло керосином: разборки с комсомольской организацией, плохая характеристика по окончании школы, пролет мимо института, армия…невесело, в общем. И в этот момент Данила до того разозлился, что взял, да и долбанулся лицом о стол. Искры из глаз, кровища! А Мельник еще нарочно ладонь кровянкой измазал и участковому пообещал, что сейчас стол и скатерть в его кабинете угваздает и в коридор выскочит с криком: «Не бейте больше, дяденька!» Тот растерялся, а потом, от греха подальше, просто вышвырнул их на улицу. — Товарищ майор, а что, если я сейчас башкой о стену со всего разбега приложусь? Вам же труп с проломленной головой не нужен, верно? От такого и товарищ Гречко не спасет. А что, убили члена сборной команды страны по футболу, чтобы скрыть свое уголовное преступление.

Козырев вытаращил глаза.

— Ты больной что ли? Я сейчас наряд позову! — неуверенно пригрозил он.

— Не успеете, — зло усмехнулся Данила. Дожимаем вояку, дожимаем! — Я бегаю быстро, забыли? А наряд свидетелем вашего беспредела станет. Хрен отмоетесь. «Скорую» вызывать придется, с врачами объясняться. А меня с утра соседи по дому и дворник живым-здоровым видели, не получится сказать, что уже побитого доставили.

Майор облизнул губы. Взгляд его метнулся по комнате. Думает, небось, сможет остановить или нет. А мы ему поможем. Юноша резко отодвинул стул и поднялся. Принял позу бегуна на высоком старте и выжидательно посмотрел на офицера.

— Начинаем?

— Это…Мельник… Прекрати немедленно, сядь на место! — по виску Козырева побежала капелька пота. Трусит, гад! Данила демонстративно качнулся вперед. — Стой! — дал петуха майор. Он умоляюще выставил ладони перед собой. — Погоди! Давай так. Я сейчас дойду до начальника военкомата, — ага, значит, правильно на табличке прочитал. — Пусть он решает. А ты никаких глупостей не сделаешь. Скажут отпустить, значит, отпущу. Договорились?

Юноша немного подумал.

— Хорошо. Но учтите, попробуете скрутить, в окно выпрыгну. Или об стену шандарахнусь, — Данила нехорошо улыбнулся.

— Бешеный, — опасливо пробормотал Козырев, обходя парня по стеночке. Но запереть дверь с наружной стороны на ключ, когда вышел, не забыл. А жаль. Хотя…

Мельник быстро обежал майорский стол и выглянул в окно. Второй этаж. Переулок. Народу — ни души. То, что надо! Козырев ведь сейчас очухается и сообразит, что его на понт взяли. Так что, не будем терять время попусту. Данила решительно повернул ручку, распахнул настежь окно и запрыгнул на подоконник. Швырнул вниз кепку. Потом присел, свесил ноги на улицу, неуклюже развернулся, кляня на все лады дурацкое пальто, ухватился за раму, повис и…была не была — разжал пальцы.

Земля больно ударила в пятки и Мельник неловко завалился на бок. Хорошо еще, что здание старое и потолки невысокие. А он шпалой вымахал. Недолго летел. Наверху, в кабинете послышались чьи-то встревоженные голоса, и парень постарался побыстрее подняться. Только бы с ногами все было в порядке, иначе, не убежать. Надо же, повезло, под окнами Козырева, оказывается, была разбита роскошная клумба. Цветов на ней уже не было — не сезон — и земля малость подмерзла. Но, все же, приличный такой слой чернозема, а не асфальта. Живем!

Данила подхватил валявшуюся неподалеку кепку и припустил по переулку, напевая на ходу залихватское: «Нас не догонят, нас не догонят!»