Я буду тебе вместо папы. История одного обмана

Глава двадцать вторая

Шесть лет, прошедшие с тех пор, как я впервые встретилась с мужчиной, живущим в соседнем доме, превратились в бесконечную череду боли и непонимания. Он стал для меня одновременно другом и мучителем.

С каждым днем он все реже говорил, что я особенная, в его отношении было все меньше нежности и доброты — той самой, что покорила меня, когда мне было семь. Он прекратил называть меня маленькой леди, я стала для него просто Марианной.

Ласковое обращение и добрые слова использовались лишь тогда, когда ему нужно было восстановить контроль надо мной, когда он чувствовал, что я пытаюсь вырваться. Обычно это происходило после того, как он заставлял меня делать что-то, что мне не нравилось. В такие минуты он снова шептал мне на ухо, что я особенная, гладил по спине и ерошил мои волосы.

Поцелуи-феечки давно ушли в прошлое. Остались только маленькая худенькая девочка, в задранном платье, со спущенными трусиками, и мужчина, указывавший, куда ей лечь: на кухонный пол, на заднее сиденье машины или просто на землю.

У меня начались месячные, стала расти грудь. Ему нравилось сжимать ее до тех пор, пока она не начинала болеть.

— Какие милые штучки у тебя выросли, — смеясь, говорил он, а я, стесняясь своего тела, пыталась вырваться из его рук.

Я смотрела на человека, который когда-то так тепло мне улыбался, и видела, как его губы кривятся в презрительной усмешке. В такие моменты я отчаянно хотела вернуться в те дни, когда он окружал меня теплом и заботой, когда рядом с ним я чувствовала себя в безопасности. Мне казалось, что во всем виновата только я, что это я заставила его измениться, и все время пыталась понять, что же именно я сделала не так.

С годами я все больше боялась — боялась, что он разозлится и что я останусь одна.

Неожиданно его дети, которые всегда были просто «малышами», превратились в маленьких людей и начали отнимать его время и любовь. В первую очередь я заметила, как изменилась его дочь. Из пухлой малышки, играющей в манежике, она выросла в четырехлетнюю красавицу с густыми темными локонами и большими карими глазами.

— Вверх, папа, — говорила она и тянула к нему маленькие ручки.

С сияющей улыбкой — когда-то я верила, что так он улыбается только мне, — сосед наклонялся, подхватывал дочь, сажал ее на плечи и бегал по саду, а она весело смеялась, повизгивая от восторга.

— Папина дочка, — звал он ее. А я наблюдала за ним и его семьей из окна и чувствовала, как сердце сжимается от боли.

Он сажал малышей на качели и внимательно следил, чтобы они не упали, катал их на машине, а я сидела дома со своими братьями и сестрой. Я видела, как он возвращается домой с подарками, как дети радостно срывают блестящую упаковку. Дочке — куклу Барби с золотыми волосами, о которой можно было только мечтать, сыну — новую машинку. Щеки малышей раздувались от конфет, яркую одежду украшали сладкие пятна от фруктового мороженого…

Иногда Дора тоже выходила во двор и вставала рядом с ним, и я видела, как он обнимает ее за плечи. Потом словно шестое чувство подсказывало ему, что я наблюдаю за ними. Когда он перехватывал мой взгляд, его губы кривились в издевательской усмешке; пожав плечами, он снова поворачивался к детям, а его рука тем временем опускалась ниже и гладила Дору по бедру.

Иногда они просили меня посидеть с их детьми. Сосед увозил Дору в город, чтобы отпраздновать ее день рождения, годовщину свадьбы или просто хорошо провести время. Обняв жену за плечи и глядя мне прямо в глаза, он спрашивал:

— Ты сегодня не занята, Марианна? — зная наперед, что я скажу. Услышав «нет», он продолжал: — Ты не могла бы посидеть с нашими ребятами, пока нас нет?

— Спасибо тебе огромное, Марианна. Не представляю, что бы мы без тебя делали! — улыбалась Дора раньше, чем я могла что-либо сказать в ответ. — Можешь брать из холодильника что хочешь и смотреть телевизор.

Потом она обычно сообщала, во сколько они уедут и когда ориентировочно вернутся. Я приходила пораньше и наблюдала за тем, как Дора накладывает макияж, пользуется духами, поправляет узкую юбку. Ее прическа всегда напоминала мне маленького пушистого грызуна, которого зачем-то вытащили из норки и прикрепили к волосам. Дора следила за модой, одевалась очень стильно, заботилась о своей внешности, поэтому перед уходом всегда поворачивалась ко мне и спрашивала:

— Марианна, как я выгляжу?

— Очень хорошо, — бормотала я, а ее муж — тот самый мужчина, который заставлял меня заниматься с ним сексом, — подходил к ней, целовал в шею, брал ее под руку и увозил на машине в город.