Я для тебя всегда онлайн

Глава 7. Когда отдала кому попало

Разложив продукты и переодевшись бросаю взгляд на часы. Шестнадцать ноль-ноль. До моих уроков остаётся четыре часа. Несколько минут смотрю в окно. Сосед Игорь гоняет возле своей машины дворового кота, который привык метить почему-то именно его автомобиль. Коту сочувствую и надеюсь, что сосед его не догонит, а Игорю — нет. В любом случае бегать оставшиеся четыре часа они не будут, поэтому я начинаю делать то, что не люблю больше всего из домашних дел — готовить еду. В меню на ужин картофельное пюре, которое останется вкусным, если его разогреть в микроволновке и отбивные из куриного филе. Потушить перед подачей минут десять, будут, словно только что с пылу, с жару. Нарезаю салат из пекинской капусты, добавляю свежий огурец и банку консервированной кукурузы. Пока ничем не заправляю. Понятия не имею ест ли Кирилл что-то подобное, зато Алина точно слопает. Воскресенье — у подруги выходной день от всех домашних дел. Обычно после пяти она выходит погулять с сыном и заходит ко мне на ужин. Едва картошка превращается в пюре, а на сковороде дожаривается первая партия отбивных, Алина звонит на мобильный:

— Чем занят твой квартирант?

— Могу лишь предполагать.

— В смысле? — озадачивается подруга. — Весь день сидит в комнате? Ты проверяла, он там, случайно, не умер? Мало ли, перенервничал вчера?

— Его нет, Алина. Мы случайно встретились в кафе с его девушкой. Они остались, а я вернулась домой. — Мне совсем не хочется упражняться в красноречии общаясь с подругой.

— У него же, вроде бы, не было девушки, — бормочет Алина.

— Ты же сама сказала, что на «Мамбе» зарегистрированы больше двух миллионов из Беларуси. Логично предположить, что тысяч пятьсот будут из Минска. Тысяч триста из них — девушки. Как ты думаешь, можно выбрать из этого количества себе девушку?

— Можно, — соглашается подруга. — Тогда мы с Владиком заходим? Уже около твоего дома.

Конечно, Алину интересуют подробности. Желательно с интервалом не больше минуты между произошедшими событиями. Пока я рассказываю, подруга с сыном приступают к трапезе. Затем Влад с куском торта уходит смотреть мультики в гостиную, а мы остаёмся пить чай на кухне. Я рассказываю почти всё, лишь опуская собственные откровения про брак с Сашкой и то, как мы с Кириллом уснули в одной кровати.

— А ты в кошатницу превращаешься, — горестно вздыхает подруга.

— В смысле? — удивляюсь я.

— В прямом. Подобрала возле полицейского участка, помыла, накормила и пристроила в хорошие руки, — поясняет подруга. — Следующий раз у дамочки пять рублей бери. Хоть какая-то польза.

— Алина, — даже слов нет. Качаю головой.

— «Я думаю, что лучше одиноким быть,

Чем жар души кому-нибудь дарить

Бесценный дар отдав кому попало

Родного встретив, не сумеешь полюбить.» Омар Хайям, — цитирует Алина. — Помнишь нашу старую деву по философии, Елену Константиновну?

— Помню, — отвечаю я, ведь сама вспоминала о ней утром.

— Меня она доставала этим четверостишием. Может, намекала, что мы с Виталиком сразу после восемнадцати спать стали?

— Не думаю. Здесь о любви…

— Дура ты, Арефьева. Никто, кроме меня тебе это в лицо не скажет. Сколько нашей Константиновне? Сорок стукнуло, а она всё ждёт. И ты такой будешь. Не заметишь, как этот «жар» пеплом старости осыпится. Мужик к тебе сам, считай в кровать пришёл, а ты? Другие вон, понравился мужик, ведут к себе домой на ужин, борща нальют, коньячку и сразу спрашивают, что на завтрак.

— Я спросила, что он ест на завтрак, — не соглашаюсь с подругой.

— И ужин приготовила. А за десертом он пошёл к другой! — берётся за голову подруга. — Нет никакой любви! И я это знаю, и ты! Но я тяну лямку, а ты гордой решила побыть. Типа умнее всех, Сашку за борт выбросила. Не размениваешься на всяких!

Я морщусь:

— Что за выражения, Алина. Ты же учительница русского языка и литературы.

— Баба я прежде всего, — бросает подруга. — Обычная баба. Такая, как все. А ты и дальше жди своего Грея. Алые паруса найти, наверное, не сложно. Только из окна твоей квартиры не видно не моря, ни корабля. На всемирный потоп надеешься?!

— Половина восьмого, — смотрю я на часы. — Алина, мне к занятиям пора готовиться.

Владику с собой я даю ещё кусок торта. Быстро переодеваюсь и бегу за компьютер. Думать ни о Кирилле, ни о разговоре с Алиной уже нет времени. Может, это и к лучшему. Между концом одного урока и началом второго бросаю взгляд на лежащий рядом мобильный. Приходит оповещение об очередном списании средств. Первое было в кафе. Теперь указаны данные какой-то гостиницы. Что ж, Алина обратно права. От десерта мой квартирант решил не отказываться.

Я слышу, как Кирилл возвращается. Смотрю опять же на мобильный. Половина десятого. Стук двери в ванную. Шум воды. Его сиятельство изволили купаться. Приказываю себе собраться и сосредотачиваюсь на уроке. Через два дня этот мужчина уйдёт из моей жизни. Мы никто друг другу. Просто попутчики, оказавшиеся на некоторое время на одной территории. Так правильнее всего.

После урока снимаю блузку и остаюсь в домашних шортах и простой майке. Спальный комплект надевать точно не стоит, но и облачаться в юбку до пят и безразмерный гольф я не собираюсь. В дверь раздаётся негромкий стук. Так как я стою почти возле неё, сразу открываю.

— Закончила с уроками? — интересуется мужчина. От него вкусно пахнет гелем для душа, а волосы ещё влажные. Ну и хорошо. Мне совершенно нет дела до его личной жизни, но приятно, что не придётся дышать духами другой женщины.

— Да. Закончила. Будешь ужинать?

— Если есть. Ради меня готовить не нужно, — отвечает он.

— Время было, вот и готовила. Заходила Алина с Владиком. По воскресеньям она не готовит, и я стараюсь всегда чем-нибудь накормить их. Я могу позволить себе не готовить и неделю, а ребёнка и Виталичка полуфабрикатами не покормишь, — поясняю я. — Идём на кухню.

Кирилл поворачивается ко мне спиной. В майке, что на нём, довольно большой вырез у горловины. Мой взгляд натыкается на свежую царапину.

— Где ты умудрился поцарапаться? — интересуюсь без всякой задней мысли.

— Нигде, — удивляется он. — У тебя есть большое зеркало?

— Здесь нет. Не люблю постоянно отражаться в зеркалах. Только в коридоре, где шкаф для верхней одежды.

Пока я включаю свет, мужчина снимает майку. Царапин много и довольно глубоких. Я наконец-то понимаю, при каких обстоятельствах они появились и быстро отворачиваюсь, обходясь без комментариев. Даже шутить не хочется. Это уже точно не моё дело. Несмотря на свой весьма скудный опыт, в отношении секса я весьма лояльна. Это не означает, что я согласна на всё, но предпочтения других людей меня абсолютно не волнуют. Естественно, если это не касается меня. Я нормально отношусь к парам с нетрадиционными взглядами, к тем, кто практикует БДСМ и так далее. Главное, чтобы всё по обоюдному согласию и не выпячивалось наружу. Что происходит за закрытыми дверями спальни — должно волновать лишь тех, кто в этой спальне находится. Ну и, желательно, чтобы весь подъезд не слышал.

— Пока ты не сказала, даже не чувствовал, — мужчина рассматривает себя в зеркало. — Даже не знаю, льстит мне это или нет.

На этот раз я не могу удержаться от комментария:

— Не можешь решить, то ли сам был на высоте, то ли Анжелика не поверила, что ты не женат?

— Что тут решать? Я не слепой и вижу, когда девушке просто нравится, а когда очень приятно. Ей было очень приятно. Впрочем, мне тоже, потому что сразу не почувствовал, — отвечает он. — Но я не юнец, чтобы хвастаться подобными отметинами. Если же девушка делает это специально, как ты выразилась для жены или чтобы оставить свои знаки, вряд ли я стану с ней больше встречаться. У тебя перекись водорода есть?

Я приношу бутылочку и небольшой рулон стерильной ваты. Всегда держу пару упаковок мелкой расфасовки на всякий случай.

— Обработаешь? — спрашивает Кирилл. — Если не боишься крови, конечно. И я не заразный. Можешь надеть перчатки, я не обижусь.

— Ты сам всё равно не достанешь, — хмыкаю я и под его всё же удивлённым взглядом открываю стерильную упаковку перчаток. — Не из-за твоей гипотетической заразности. Во-первых, у меня тоже ногти, не хочу случайно повредить кожу ещё больше. Во-вторых, ты же хочешь, чтобы перекись растворила подтёки? Ватку нужно хорошо смочить и подержать некоторое время. У меня тонкая кожа и перекись очень быстро сушит её. Извини, но из-за твоей страстной партнёрши я не хочу ходить с белыми пальцами. Пойдём, ляжешь на кровать, так будет удобнее.

Мы возвращаемся в его спальню. Мужчина ложится на живот, а я сажусь рядом и, обильно смочив перекисью кусок ваты, прижимаю к первой царапине. Спустя некоторое время развод крови полностью исчезает, оставляя чистую царапину, что уже не так заметна на коже.

— Кирилл, а ты точно не женат? — не выдерживаю я.

— Паспорт покажу, когда вернут завтра, — ворчит он в подушку. — Выглядит лучше?

— Лучше. Теперь рубашку в кровь не испачкаешь. Ну, если дело в рубашке, а не в жене.

— Доставучая же ты, оказывается.

Я сильнее нажимаю на ватку и несколько капелек, образовав дорожку грозят затечь под брюки. Он, конечно, чувствует.

— Вытри, пожалуйста, — просит поспешно. — Я буду молчать.

Сухой ваткой останавливаю любознательные капли прямо у кромки брюк. Но собственный взгляд скользит гораздо ниже. Я оправдываю себя тем, что у Кирилла очень красивое тело. Он не широкоплеч, не перекачан, но под руками отчётливо чувствуются проработанные мышцы. Воронцов на пять лет старше моего бывшего мужа, но эти пять лет совсем не в пользу Сашки. К тому же кожа Кирилла имеет очень красивый оттенок яркого южного ровного загара.

— Ты же не загораешь в солярии? Это твой собственный тон кожи? — ляпаю я прежде, чем думаю, что стоило бы промолчать.

— Таким родился. Солярий — это не моё, — отвечает он. — Когда время позволяет и у мастера есть свободное место, хожу на маникюр и педикюр. Всё же у специалиста это получается намного аккуратнее. Раз в две, максимум в три недели обращаюсь к постоянному мастеру для коррекции стрижки. Внешний вид для моей специальности достаточно важен, да и сам люблю выглядеть, как минимум аккуратно. Ты чего там зависла?

— Кажется, всё.

Собираю использованные куски ваты, снимаю перчатки и ухожу в ванную. Алина опять права. Подобрала, приютила, отдала в хорошие руки, теперь вот ещё приводи в порядок после этих самых рук. Котяра блудливый!

Для начала показываю Воронцову салат.

— Буду, — отвечает тот.

— С оливковым маслом или майонезом? Всё же половина одиннадцатого ночи?

— С майонезом. Стараюсь два раза в неделю посещать зал, поэтому лишние калории пока не страшны, — поясняет он.

Пока я грею отбивные и пюре, Кирилл заглядывает в холодильник и вытаскивает коробку с остатками торта. Задумчиво смотрит на оставшиеся оранжевые розочки:

— Что-то случилось, Софи?

Я пожимаю плечами:

— Что могло случиться? Почему ты так решил?

— Мне кажется, что торт с розочками ты больше никогда не купишь, — просто отвечает он.

Где-то в глубине моей души записывается в заметки, что Кирилл не только запомнил историю, что я ему рассказала, но и сделал соответствующие выводы. Этот практически незнакомый мне человек понял меня! Что ж, поговорили и хватит, поэтому я вру:

— Не я. Алина купила. Она обычно с зарплаты что-нибудь вкусненькое покупает.

Кирилл ест с аппетитом. И вообще у него прекрасное настроение! Наверное, будь у себя дома, мурлыкал бы под нос любимую песенку. Зато мне есть не хочется от слова совсем. Копаться в себе я точно не буду, запретила это делать сама себе сразу после развода, поэтому ковыряю вилкой многострадальный кусочек торта. Не сразу замечаю, что Кирилл наблюдает за моими художествами с вилкой.

— Почему ты не ешь? — вновь спрашивает он.

И я вновь вру:

— С Алиной поела. Всего два часа прошло. Если буду так есть, то и спортзал не поможет.

Он кивает головой. Благодарит за ужин и помогает убрать со стола. Я почти рада, когда мужчина направляется к выходу из кухни. Размазываю по тарелке несчастную розочку и поднимаюсь с кресла, чтобы выбросить остатки так и несъеденного куска в мусорницу.

— Софи, что случилось?

Он не ушёл, а я не заметила. От неожиданности тарелка, которую я держала двумя пальцами, выскальзывает и разбивается. И я вру в третий раз за последние десять минут:

— Ничего не случилось. Просто задумалась. Ученику не даётся одна из тем. У меня так бывает редко. Думаю, как это исправить, всё не выходит из головы. Иди спать. Тебе же завтра на работу.

— Помочь убрать?

— Зачем? Здесь дел на пять минут. А посуда, говорят, бьётся к счастью.