Я не верю в монстров

Глава 9

— Брэдли Чокерс! Ты почему не на уроке?

Эту учительницу Брэдли не знал, но, похоже, все учителя в этой школе знали его.

— У меня пропуск! — сообщил он.

— Покажи.

Брэдли показал.

— Мне миссис Эббел дала. Не верите — сами у неё спросите.

— И куда ты направляешься?

— В библиотеку, — сказал он. — Меня за книгой послали.

— Ладно. Но смотри же, Брэдли, прямым ходом в библиотеку. Никуда не сворачивай.

Брэдли соврал. Ему вообще не разрешали выносить книги из библиотеки.

Дверь в кабинет психолога была открыта, так что Брэдли вошёл без стука.

— Я здесь! — объявил он. — Что вам надо?

Карла приветливо улыбнулась.

— Привет, Брэдли. Я Карла Дэвис. Рада тебя видеть. — Она протянула ему руку. — Я давно мечтаю с тобой познакомиться.

Брэдли поразился, какая она молодая и красивая. Он-то ожидал увидеть страшную старую кошёлку.

У психолога были небесно-голубые глаза и мягкие светлые волосы. Её белая рубашка вся была в разноцветных закорючках, как будто ребёнок разрисовал. Но, разглядывая рубашку, Брэдли догадался, что это нарочно так сделано.

— Ты не подашь мне руку? — спросила она.

— Нет. Вы чересчур страшная. — Он обошёл вокруг неё и сел за круглый стол.

Она села напротив.

— Спасибо, что согласился со мной встретиться, — сказала она.

— Я не согласился. Меня миссис Эббел заставила.

— Не важно почему. Я просто рада, что ты пришёл.

— Я собирался в библиотеку, — объяснил он. — А сюда зашёл случайно.

— А я не верю в случайности, — сказала Карла.

— Не верите в случайности?! — Ничего глупее он в своей жизни ещё не слышал.

Она помотала головой.

— А если, к примеру, молоко прольёшь? Это что, не случайность?

— А ты любишь молоко? — спросила Карла.

— Ненавижу!

— Тогда, может, ты его нарочно пролил. Ты думаешь, что это случайность, а на самом деле нет. — Она улыбнулась.

Он сердито уставился на стол. У него было такое чувство, что его заманили в ловушку.

— Я вообще молока не пью, — сказал он. — Я пью кофе.

Он обвёл взглядом комнату. В ней было полно всяких любопытных предметов.

— Ну у вас тут и свалка, — сказал он.

— Знаю, — призналась Карла. — Я люблю беспорядок. Чисто убранные комнаты наводят на меня тоску. Они мне напоминают больницу.

— А вам не влетит за беспорядок?

— С какой стати?

Он не знал ответа на этот вопрос. Но знал, что, если бы это была его комната и в ней был бы такой же разгром, ему бы точно влетело.

— Я ничего плохого не делал! — объявил он.

— А никто и не говорит, что делал.

— Тогда почему меня заставили сюда идти?

— Я надеялась, что тебе тут понравится, — сказала Карла. — Что мы с тобой сумеем подружиться. А ты как думаешь, сумеем?

— Нет.

— Почему?

— Потому что вы мне не нравитесь.

— А ты мне нравишься, — сказала Карла. — Ты же можешь мне нравиться? Совершенно не обязательно, чтобы я тебе тоже нравилась.

Он заёрзал на стуле.

— И ещё я надеялась, что ты меня чему-нибудь научишь, — сказала Карла.

— Вы же учитель, не я.

— Ну и что? Это не имеет значения. Часто бывает так, что учитель сам учится у ученика. И узнаёт при этом больше, чем ученик от учителя.

— Да, миссис Эббел много чего от меня узнала, — согласился Брэдли. — Сегодня я учил её географии.

— А меня ты чему научишь? — спросила Карла.

— А что вы хотите узнать?

— Нет, ты мне скажи, — настаивала Карла. — Чему самому главному ты меня можешь научить?

Брэдли попытался вспомнить что-нибудь, что он знает.

— Слон — самое большое животное в мире, — сказал он. — А мышей боится.

— Интересно, почему? — спросила Карла.

— А потому что, — сказал Брэдли, — если мышь забежит слону в хобот и застрянет, то он не сможет дышать, задохнётся и умрёт. Слоны в основном так и умирают.

— Поняла, — сказала Карла. — Спасибо, что поделился со мной этим знанием. Ты очень хороший учитель.

Брэдли опять почувствовал себя в ловушке. Он же не собирался ничем с ней делиться. Он её ненавидит!

— Чему ещё ты меня научишь? — спросила она.

— Ничему, — ответил он холодно. — В школе вообще нельзя разговаривать.

— Почему?

— Правило такое. Это как нельзя залеплять жвачкой питьевой фонтанчик. Нельзя, и всё.

— В этой комнате нет никаких правил, — сказала Карла. — Тут каждый решает сам за себя. Никто никому не указывает, что ему делать.

— Значит, я могу залепить фонтанчик жвачкой?

— Да, только у меня тут нет фонтанчика.

— А разбить что-нибудь можно? — спросил он.

— Конечно.

Он оглянулся в поисках того, что можно было бы разбить, но вовремя одёрнул себя. Сейчас он опять попадётся! Разобьёт что-нибудь, и ему за это влетит, и никто не поверит, что она сама ему разрешила.

— Что-то нет настроения, — сказал он.

— Ладно. Но смотри, когда настроение появится — у меня полно вещей, которые можно разбить. Тут, кстати, есть мои самые любимые вещи. И вещи, которыми пользуются другие ребята.

— И разобью! — пообещал он. — Я же каратист. — Он взмахнул над столом ребром ладони. — Я могу этот стол разрубить пополам голыми руками. Одной голой рукой!

— Если тебе будет больно, я очень огорчусь.

— Мне не бывает больно, — сообщил он. — Я дома уже все столы переломал. Не верите — спросите мою маму.

— Верю, — сказала Карла. — Почему это я не должна тебе верить?

— Вы должны, — сказал Брэдли.

И она ему верила. До самого конца беседы она верила каждому его слову.

Когда он сказал, что родители кормят его исключительно собачьими консервами, она спросила, какой у них вкус.

— Прекрасный! — сказал он. — Мясной и сладкий!

— Я всегда мечтала их попробовать, — сказала Карла.

Когда он сказал ей, что вчера вечером ему звонил президент Соединённых Штатов, она спросила, о чём они говорили.

— О шляпах, — ответил он не задумываясь.

— О шляпах? И что ты ему сказал о шляпах?

— Я спросил, почему он не носит шляпу, как Авраам Линкольн.

— А он что?

Брэдли немного подумал.

— Я не могу вам сказать. Это государственная тайна.

Ближе к концу встречи Карла дала ему лист цветной бумаги и попросила что-нибудь нарисовать, если, конечно, он не против. Из большой коробки с карандашами он выбрал чёрный и не расставался с ним, пока не исчёркал каракулями весь лист.

Карла перегнулась через стол, чтобы рассмотреть рисунок.

— Как красиво, — сказала она.

— Это я нарисовал ночь, — объяснил Брэдли.

— Ой. А я думала, это пол в мужской парикмахерской, после того как там подстригли кудрявого брюнета.

— Так и есть! — заявил Брэдли. — Это я и хотел нарисовать.

— Очень хороший рисунок, — сказала Карла. — Можно я оставлю его себе?

— Зачем?

— Хочу повесить на стену.

Он посмотрел на неё изумлённо:

— Прямо тут, что ли?

— Ну да.

— Нет. Это мой рисунок.

— А я надеялась, он будет наш общий, — сказала Карла.

— Если заплатите доллар.

— Он того стоит, — сказала Карла. — И я мечтаю его здесь повесить. Но только если ты сам хочешь, чтобы он был наш общий.

— Не хочу, — сказал он.

— Ладно. Вдруг ты ещё передумаешь. Я подожду.

— Вы же можете меня заставить, чтоб я его отдал.

— Нет, не могу.

— Ещё как можете. Учителя всё время заставляют детей что-нибудь делать.

Карла покачала Головой.

Брэдли пора было возвращаться в класс.

— Мне было очень приятно, — сказала Карла. — Спасибо, что ты со мной поговорил и столько всего рассказал. — Она протянула ему руку.

Он попятился, словно это была не рука, а ядовитая змея, потом развернулся и помчался по коридору.

Войдя в класс, он скомкал рисунок и опустил бумажный шарик в урну возле стола миссис Эббел.