Я пришёл

Глава 10

Вся шушера в сборе. Хирузен, Старейшины будь они неладны, все явно не рады меня видеть. Рожи мрачные, недовольные. Присутствует четвёрка Анбу, видимо, на всякий случай. Ну и Цунаде, стоит перед столом и нагло улыбается. Ну хорошо. Вы просто ещё не знаете с кем связались. Анализ. Хм-м-м… Обстановка мягко сказать так себе. Судя по самоуверенному виду, рулят здесь именно Старейшины. Хирузен же явно сдал. Поник, взгляд потух, плечи уныло опустились. И это говорит мне о том, что он давно уже просто манекен зачем-то занимающий этот кабинет.

Ну и болото. Здесь даже не хищники, а падальщики. Жадные, упёртые, уверенные в себе. С такими надо по-другому. Уговоры судя по их рожам делу не помогут, попробую напугать. Я всё-таки Саннин, с огромным авторитетом и колоссальным с недавних пор опытом. К тому же… Немного Ки для большей убедительности. Взгляд серьёзный, голос твёрдый и уверенный. Движения плавные и расслабленные. Пусть видят кто здесь главный. Однако я уверен, сейчас меня попытаются раздавить. Ладно попробуйте, у меня своя тактика. А раз лучшая защита это нападение, начинаем представление. Играем по крупному.

— А ты знаешь, Хирузен, и у меня к тебе есть очень серьёзный разговор, — посмотрев на злобных старейшин как на дерьмо, обращаюсь к наставнику. — Но, это подождёт. Сперва хочу узнать, что у тебя.

— Такой пренебрежительный тон в разговоре с Хокаге? — кривится Кохару. — Это ставит под сомнение…

— Перебивать разговор Саннина и Каге, ставит под сомнение твою адекватность, Старейшина Кохару, — не скрывая отвращения улыбаюсь старухе, от чего она зеленеет, шипит как змея, но всё же замолкает и кивает Хирузену.

— Джирайя, — зятянувшись начинает Хирузен. — Цунаде мне всё рассказала. Про тебя и Наруто.

— И что? Ты против?

— Конечно мы против! — с трудом поднимаясь восклицает Митокадо. — Оружие деревни…

— Сын Четвёртого Хокаге, Жёлтой Молнии Конохи, героя Третьей Мировой Войны, теперь просто оружие деревни? А вы ничего не путаете? Хирузен, потрудись объяснить, что здесь происходит.

— Разве он должен отчитываться перед тобой? — снова возникает Кохару.

— А разве Утатане Кохару здесь Хокаге? Или Митокадо Хамура? Нет. Тогда как вы можете возникать не по делу? Вы Старейшины, можете только советовать Лидеру деревни. Или Сарутоби настолько сдулся и потерял хватку, что сам уже не может говорить? Что замолчали? Вы так не думаете? Тогда умолкните и дайте слово Третьему.

От моих слов, Старейшины белеют и злобно похрустывая суставами делают вид что сейчас перед ними не я, а куча навоза. Хирузен же, что удивительно, едва заметно улыбается. Анбу напряжены и готовы к бою. Цунаде, лыбится ещё ехиднее.

И тут я не понимаю. То есть понимаю, но не всё. Старейшины явно не ожидали такого. Хирузен понял что я на его стороне и воспрял. Но что в башке у Сенджу?

— Итак, взаимные приветствия закончены, — более бодро говорит Хирузен. — Джирайя, Цунаде, рад вас видеть. Теперь к делу. Наруто…

— Ему нужно воспитание, обучение и надлежащий уход. А также…

— Оружие не нуждается во всём этом — перебивает меня Митокадо. — Его дело — защита деревни.

— Хорошо, — шагаю к ним и не обращая внимание на приблизившихся ко мне Анбу упираюсь руками в стол, чем даю понять Старейшинам то, что настроен крайне серьёзно. — Давайте оставим всё как есть. Пусть ребёнок остаётся один. Пусть местные продолжают шпынять его и гонять. Но скажите мне, Старейшины, что с ним будет потом?

— Потом? — стараясь скрыть страх спрашивает Кохару.

— Да, потом, когда он вырастет. Вырастет и от такого ублюдского отношения озлобится на родную деревню. А он озлобится. Уже сейчас он задаётся вопросом почему всё так. Что будет когда он узнает правду? Ну что замолчали, Старейшины? Скажите мне, что сделает одинокий, всеми презираемый ребёнок, когда узнает о том, что вы намеренно скрывали от него правду? Примет всё как есть и простит вас или пойдёт разбираться, а потом мстить ненавидящей его деревне?

— Один, против целой деревни, — неуверенно усмехается Кохару и в надежде на поддержку поворачивается к Хирузену.

— Ты прав, Джирайя, — неожиданно для всех кивает Сарутоби. — Наруто необходимо воспитать и обучить.

— Это не выход! — верещит Митокадо. — Если уж на то пошло, то джинчурики нужна нормальная семья, а не этот…

— Кто? — спрашиваю, подхожу к нему и наклоняясь продолжаю. — Ну, договаривай, Старейшина. Кем ты меня считаешь?

— Не смей давить на меня, — сглотнув и уже не скрывая страх говорит Митокадо. — Я…

— Воняешь страхом. Хирузен! — выкрикиваю от чего Старейшины вздрагивают, а Анбу хватаются за оружие. — Хирузен, мне очень интересно почему ты позволяешь помыкать собой двум издыхающим маразматикам? Совсем дела плохи? Так ты скажи, я помогу.

— Джирайя, ты забываешься, — ударив по столу кричит Кохару.

— Ударь ещё раз, — поворачиваюсь к ней и рычу. — Что ты там сказала? У меня с недавних пор слуховая инверсия. Чем громче говорят, тем хуже я слышу. Повтори!

— Думаю не стоит, — сглотнув бормочет Утатане.

— Почему же?

— Я забыла.

— Так я напомню. Ну!

— Анбу! — не выдерживает Митокадо.

— Стоять! — рявкает Хирузен, от чего четвёрка бойцов мгновенно замирает и отходит назад. — Вы что, Анбу, забылись? Или вы решили подчиняться кому попало? Все четверо идёте восполнять миссии D-ранга. На месяц! Ушли с глаз моих.

— Хирузен! Ты что делаешь? — пытается возразить Кохару, но под взглядом Сарутоби замолкает и отворачивается.

Ох как! Ожил. Глаза блестят, хитро прищурены. На лице снисходительная улыбка. Плечи расправились. Хоть стар, но не сломлен.

— Узнаю своего учителя, — киваю и отхожу от стола.

— Спасибо, — затягиваясь улыбается Третий. — Перейдём к делу. Джирайя, то что ты решил позаботиться о Наруто, более чем похвально. Ты как никто другой сможешь обучить его, защитить и привить правильные взгляды. Но готов ли ты к такой ответственности?

— Более чем, — неожиданно для меня кивает Цунаде. — Я сама всё видела и могу поручиться за Джирайю.

— Хм, хорошо, — доставая из стола бланк хмыкает Хирузен и быстро заполняя его бормочет. — С этого дня, ты, Джирайя, являешься официальным опекуном Узумаки Наруто. Формальности я улажу. С кланами всё решим.

— Намиказе, — поправляю Хирузена. — Его фамилия.

— Нет, Джирайя, именно Узумаки. По крайней мере пока. Потом разберёшься с этим вопросом. Сейчас же… Готово. Но это не всё. Вы видите, я слишком стар и мне давно уже пора на покой. А раз вы здесь я могу назначить кого-то из вас пр…

— Готов, — глядя в глаза белому как мел Митокадо нагло улыбаюсь. — Давно пора уже. Конохе нужны перемены.

— Я против, — качает головой Цунаде.

— Почему?

— Потому что ты меньше всего похож на лидера деревни. К тому же, сейчас у тебя не будет времени. Воспитание, обучение, забота, уход.

На слова Цунаде, старики облегчённо вздыхают. Начинают улыбаться, с превосходством смотрят на растерянного Хирузена, как вдруг...

— Я больше подхожу на эту должность, — мрачно произносит Сенджу и видя всеобщее непонимание продолжает. — Я тоже Саннин. Опыта у меня нисколько не меньше. К тому же, я Сенджу. Мой дед основал Коноху.

— Это неприемлемо! — в один голос кричат Старейшины, после чего продолжает Митокадо. — Так не делается. Надо сообщить Даймё. Созвать совет селения. Обсудить.

— А можно воспользоваться моим правом назначить себе преемника. Тогда не нужно ни у кого спрашивать или с кем-то советоваться. Тем более, других кандидатов нет. Старейшины, вы свободны. Цунаде, Джирайя, останьтесь.

Очень интересно. Очень. Видимо… Или Цунаде двинутая сильнее чем я предполагал, или… Она просто боится, что со мной Коноха превратится в публичный дом. В то, что она на самом деле переживает обо мне, моём времени и Наруто, я никогда не поверю. Хотя… Облом случился. В должности Каге, я бы быстрее всех здесь разогнал. И теперь мне интересно, о чём она думает?

(Там же. Сенджу Цунаде.)

Что я творю? Какой к дьяволу пост Хокаге? Куда я лезу? Все Каге заканчивают плохо. Хаширама, Тобирама, Минато, их нет. Жив только Хирузен и то как мне, кажется, по другим причинам. Зачем я лезу? Что я творю?

— Ученики, — закрывая двери и приклеивая к стенам печати начинает Хирузен. — Очень рад что вы… Эх…

Махнув рукой, Сарутоби возвращается к столу, садится и подперев руками голову сверлит нас взглядом. Вздыхает, выдвигает ящик стола, достаёт оттуда бутылку, чашечки и закуску. Вздохнув улыбается мне и выставляет ещё четыре.

Да, выпить сейчас не помешает. Всё таки… Эх, я сама себя втянула в историю. И в этом виноват, вот этот белобрысый кусок дебила. Изменился он. Да хрен там плавал! Да, насчёт Наруто я согласна, чувство вины и все дела, но вот в остальном не верю. Весь этот спектакль, все эти россказни о изменениях, пересмотре своей жизни и гениальная актёрская игра, направлены только на то, чтобы затащить меня в койку. Надо отдать ему должное, у него почти получилось. Но я не дура. Я всё понимаю. Ты, Джирайя, в очередной раз останешься ни с чем. И на какие бы ухищрения ты не шёл, тебе ничего не светит. Можешь прогонять меня, издеваться, стыдить, я не сдамся. И если мы с тобой, дрянь такая, всё же окажемся в одной постели, это будет койка в морге. Никогда, ни при каких обстоятельствах, ты не сможешь от меня чего-нибудь добиться. Я…

— Цунаде, держи, — подавая чашечку улыбается Хирузен.

— Спасибо…

— Она не пьёт, — качает головой Джирайя.

— Я… Я… Да. Я больше не пью.

Что? Как? Почему? Ты что несёшь, кляча старая? А ну взяла грёбаную чашку! Взяла и выпила.

Рука вздрагивает, тянется и вдруг безвольно опускается.

— Молодец, — отпивая саке усмехается Джирайя. — Я всегда в тебя верил.

— Да чтоб ты… — вскакиваю, но видя его взгляд сажусь обратно.

Он пытается сломать меня. Точно! В гендзюцу он без жаб не может. Значит, это такой психологический способ. Ах, ну ты и сука, это дрессировка. Я должна выпить. Должна, иначе сломаюсь. А если сломаюсь в этом, он меня использует и в другом. Сама не замечу как начну бегать за ним. Ну нет. Хрен ты угадал.

Выдыхаю, тяну руку к бутылке…

— Ну теперь к делу, — выдыхает Джирайя и как-то слишком громко ставит на стол чашечку. От звука вздрагиваю, складываю руки под грудью и отворачиваюсь.

Провал! Полнейший провал. У него получилось. Он начал манипулировать мной. Надо будет назначить себе пару телохранителей и попросить Шизуне следить за мной. Чтобы ни-ни. Ни одного шага к этому кобелю.

— А это точно Цунаде? — косится на меня Хирузен и откровенно смеётся. — Джирайя, ты кого привёл? Где наша Цу-тян?

— Хватит! У нас вообще-то дела. Мне пост принимать.

— Дела, — вздыхает Хирузен, выпивает, встаёт и дымя трубкой отходит к окну.

Некоторое время стоит, смотрит, как вдруг резко поворачивается и сурово глядя на нас, глубоко затягивается.

Сейчас он выглядит как тогда, много лет назад. Когда мы сдавали дурацкий тест с колокольчиками. Серьёзный, суровый, величественный. Не дряхлый старик, а бывалый воин. Сильный, смелый. Прямо как Джирайя… Что-о-о-о? Пф-ф-ф-ф…

— Дела в Конохе так себе. Кланы делят зоны влияния. Старейшины пытаются подмять меня под себя и диктуют свои правила. Которые я должен выполнять.

— Почему, — мрачно смотрит на него Джирайя.

— Потому что я слишком стар, вы же видите. Моё время выходит, плюс груз прошлого не даёт мне спокойно жить. Слишком много ошибок накопилось. Исправить их, у меня увы не получится. Поэтому, вся надежда на вас.

— Замечательно, ты выкопал яму, заполнил её дерьмом и предлагаешь нам в неё окунуться? — хмурясь выдаёт Джирайя. — Я согласен. Пока Коноха не развалилась, нам надо действовать.

— Ты серьёзно? Джирайя, ты…

— А что такого? Ты будешь Каге, а я всегда буду рядом и чем смогу помогу.

— Ой дебил… Чем ты мне поможешь? На источниках подглядывать будешь?

— Своим присутствием, курица блондинистая. Два Саннина в деревне. Подумай, пиявка, два Саннина, на одной стороне. Два! Совсем мозги пропила. Ну и что за Каге из тебя получится? Ты же всю деревню пропьёшь. А что не пропьёшь то в карты проиграешь. Да тебе не то что Деревню, тебе стадо овец доверять нельзя. Только если возглавить. Твоя работа, единственная на какую ты способна, это черепах охранять. И то я бы не доверил. Хирузен, пока не поздно, давай выгоним её отсюда.

— Да ты… Ты… Ты!

— Вот видишь, — взяв чашечку кивает на меня Джирайя. — Она уже заговаривается. Там мозг усох. Вскрой черепушку, так там одна ниточка и та уши держит. Вон, дунь ей в ухо, ветер будет полчаса свистеть.

— Заткнись, извращенец. Ты думаешь я не справлюсь? Думаешь я слабая? Да хрен ты угадал. Я — Сенджу Цунаде. Внучка Первого Хокаге. Эта деревня будет процветать. Я сделаю, чего бы мне это не стоило. А ты, даже не думай о должности. Я не хочу чтобы деревня основанная моим дедом превратилась при тебе в огромный бордель. Я всё сказала.

— Да неужели, — глядя то на меня то на Джирайю улыбается Хирузен. — Вы всё-таки вместе.

— Фу, нет, — подскакивает Джирайя. — Сэнсэй, ты это брось. Я и она, никогда. Ни за что, ни при каких условиях. Даже если она последней женщиной в мире останется. Даже если Луна на нас грохнется. Нет! Я скорее сдохну. Убью сам себя, но к этой алкашне не прикоснусь.

— Д-Д-Джирайя… Ты чего? Ты… Я вообще-то здесь. М-можно потактичнее. Я же…

За что он так? Ну да, я называла его придурком. Многими другими словами. Била, пинала, унижала. Один раз даже чуть не убила. Но он… Почему? Ах… Не может быть. Нет… Вот что он чувствовал всё это время. Не год, не два, не десять, а целых тридцать. Я чудовище. Я чудовище, а он сволочь. Он не хочет затащить меня в койку или расположить к себе. Он… Заставляет меня прочувствовать свою боль.

— На сегодня хватит, — протягивая мне платок грустно вздыхает Хирузен. — Идите. Цунаде, вытри слёзы, жду тебя завтра с утра, начнём оформлять документы. Джирайя, ты тоже подходи. Сегодня поговорить не получилось, завтра продолжим.

Встаём и молча, не глядя друг на друга выходим из кабинета. Хмыкнув, Джирайя быстро спускается вниз. Стараясь не отстать бегу за ним, выскакиваю на улицу.

— Дед, смотри! — тянет ему лист бумаги Наруто. — Это я сам.

— Так это… Это же мы с тобой, — приняв рисунок сияет от радости Джирайя. — Вот молодец. Надо заказать рамочку. Повесим на стену. Пойдём, перекусим.

— А мороженое будет? — светясь неподдельным счастьем спрашивает мелкий.

— Конечно будет, подхватывает его на руки Джирайя и садит себе на плечи. — Держись крепче.

Они идут вперёд. Джирайя своими волосами собирает их лежащие на лавке вещи и что-то рассказывая мелкому, уходит.

Открыв рот стою и смотрю на них. Вижу, но не могу понять что здесь неправильно. Ну не вписывается это… Во что? В моё понимание? А почему? Почему счастье этих двоих, так царапает мне глаза? Это зависть? Ревность? Что со мной? Почему…

— Никогда бы не подумал, что наш Джирайя на такое способен, — подходя усмехается Хирузен. — Посмотри на них.

— Да вижу я.

— Эх, Цунаде, даже сейчас, когда он наконец-то отстал от тебя и, как я вижу, нашёл смысл жизни, ты не можешь просто порадоваться за старого друга.

— А он бы порадовался? Он бы радовался? Будь Дан жив, он бы радовался?! Да он…

— Он, всегда уважал и тебя, и Дана, и ваши чувства. Всегда, Цунаде. Никогда я не видел в нём зависти, или негатива по отношению к вам. Да, он всегда хотел быть с тобой, всегда мечтал об этом. Но никогда он не хотел переходить вам дорогу или вмешиваться.

— Учитель, я никогда не спрашивала, потому что боялась узнать ответ. Но… Скажи… Скажи мне, пожалуйста… Когда Дана не стало, как вёл себя Джирайя?

— Он скорбил вместе с тобой, — задумчиво говорит Хирузен. — Да, обычно так не бывает, но в этом весь Джирайя. Я не буду вдаваться в подробности. Скажу только одно. Если бы Джирайя мог, он не задумываясь отдал бы жизнь для того чтобы ты была счастлива.

— Спасибо. Вот оно как… Мне надо выпить. Ай, чёрт! Я же бросила.

И пить, и играть, всё… Как же противно… От самой себя противно.