Я пришёл

Глава 38

Коноха. Джирайя.

Домой добираемся к вечеру. Едва подойдя к воротам… Нас глушит многоголосый детский визг. Мелочь, в количестве четверых, едва не вынеся ворота выбегает на дорогу.

— А это что за тётя такая, а-а-а-а? — указывая на держащую меня за руку Конан спрашивает Карин.

— Я… Ну я… — теряется мастер оригами.

— Папа! — восклицает Карин. — Ты почему другую тётку за руку держишь?

— Кто папа? Я? — на всякий случай задвинув Конан за спину спрашиваю. — Кхем… Солнышко, я же тебе дед…

— А мама тебя мужем называет, — поправив очки выдаёт Карин. — Вы целуетесь всё время. Спите в одной комнате. Нет, ты мне точно не дед. Так не бывает.

— Точно, — хмурясь кивает Наруто и разводя ручонками поворачивается к остальным. — Папа.

— И мне! — лезет вперёд Таюя. — Ага. Я с вами.

— А мне дед, — пожимает плечами Саске. — И наставник. Я не против.

— Что-то я совсем запутался, — бормочет сидящий у меня на спине Нагато. — Учитель? Так кто кому кто?

— Ну, если честно я сам не знаю. Но, кажется они правы. Итак, папка вернулся. А ну все ко мне.

— А это кто? — указывая на Нагато спрашивают все сразу.

— Знакомьтесь. Узумаки Нагато. Мой ученик, практически сын. Слазь уже, задолбал.

— Привет, — машет им рукой в прошлом Пейн. — Я здесь посижу.

— У нас теперь старший брат есть, — ходя вокруг меня кивает Наруто. — Пошли знакомиться!

Нагато хватают за ноги, стаскивают с меня и волоком утаскивают в дом. Таюя уводит Конан. Я же…

— Долго тебя не было, — гнусавит за спиной Какаши. — Мы уже волноваться начали. Особенно я.

— Есть от чего?

— Ну как тебе сказать, — качает головой Какаши. — Тут, наверное всё зависит от точки зрения. Вот например я вижу ужасные вещи. А ты…

— На нас напали? Кто? Какаши!

— Напали, — чешет затылок Хатаке. — Да, можно и так сказать. Но тут опять же как посмотреть.

— Всё так серьёзно?

— Не могу понять. Знаешь, Джирайя, с того момента как ты пришёл в Коноху, я мало чего понимаю. А если и понимаю, то часто неправильно. Безумие… Благодаря тебе, безумие вышло на новый уровень. И я…

— Какаши, я из тебя сейчас всё силой вытрясу. Говори.

— Тебе лучше самому всё увидеть, — нагло улыбается Какаши. Отходит в сторону и указывает рукой на дом.

Когда прохожу мимо него, кланяется и хихикает. Кривляясь и стараясь не смеяться идёт за мной…

Что задумали? Ну, раз Какаши ржёт, значит ничего опасного. Но раз он так ехидствует… Надо выяснить.

Час спустя. Дом Джирайи. Кухня. Хатаке Какаши.

Стою, изображая мебель и стараясь не ржать как говорит Джирайя — в голосину, смотрю на собрание. За столом четверо. Джирайя который выглядит как будто сейчас на похоронах. Серьёзная Цунаде, довольная Мей и недовольная Конан.

Пока дети играют Нагато… Не с Нагато играют, а именно Нагато играют, эти четверо психов сидят и обсуждают… Кхм, обсуждают как им жить дальше. И тут…

Поскольку меня никто не стесняется, из разговоров становится понятно что все трое женщин — поехавшие. Может даже больше чем сам Великий Извращенец. Потому что… Мей и Цунаде, пока не было Саннина, начали общаться. Пытались что-то выяснить, вместе обедали, подолгу обсуждали какую-то проблему. До обсуждались до того, что Цунаде переехала сюда и вот уже три дня живёт здесь. Что сейчас вводит Джирайю в состоянии шока и глубокой растерянности. Такой глубокой, что женщины ему даже водки налили.

А мне интересно что будет дальше. Поэтому стою молча, стараясь не привлекать внимание слушаю. И хоть невероятно хочется вставить какой-нибудь, желательно едкий комментарий, держусь и не выпендриваюсь. Меня банально выгонят, а я хочу узнать чем всё закончится.

— Давайте ещё раз, — вздохнув начинает Мей. — Джирайя, мы уверены что ты изменил нас.

— Это не правда, — мотает головой Джирайя.

— Нет правда. Не может быть так, чтобы я легла спать дома, а проснулась на полигоне.

— Может, — возражает Джирайя. — Это весьма распространённое явление. Называется оно — заспала. Я разбудил тебя, мы пошли на полигон звёзды смотреть. Ты ещё немного вздремнула и вот результат.

— Ладно, — кивает Цунаде. — А как быть со мной?

— Ты просто алкашня, — ворчит Джирайя, складывает руки на груди и кривясь демонстративно отворачивается.

— Это да, то есть была. Но я себя знаю. Даже такое количество алкоголя меня бы не вырубило. Я и больше выпивала. Правда тогда без яда.

— Без какого яда? — напрягается Джирайя.

— Смертельного, — кивает Сенджу. — Который я приняла. Так ревновала, так убивалась, что решила свести счёты с жизнью. А ещё, от этой дряни нет противоядия. Как ты это объяснишь?

— Очень просто, — невозмутимо отвечает Саннин. — Когда я тебя нашёл и пытался привести в чувства, то нащупал в кармане пузырёк. Не понял что это, но подозрительную хрень решил выбросить. Чтобы ты себе не навредила. Вот и всё.

— Врёт и не краснеет, — качает головой Сенджу. — Хорошо. Допустим так и было. Мей заспала, ты убрал яд, я просто перебрала. Но тогда каким образом мы с Мей, тобой и детьми, чувствуем друг-друга? А? Ну, ответь.

— Вам просто кажется, — разводит руками Джирайя.

— Ага, — морщится Цунаде. — Точно. А я то думаю. У тебя левое ухо чешется.

— А вот и не правда, — нагло улыбается Джирайя. — Не угадала. Ну раз у вас всё, думаю, надо расходиться. Цунаде, тебе домой пора. Весёлый выдался вечер, аха-ха.

— Мы так ничего и не решили, — вздыхает Мей.

— Точно, — кивает Конан.

— Изыди, сопля, — смотрит на неё Джирайя. — Ты что решать собралась? Каким ремнём я тебя выпорю? Или…

— Ну, много чего, — улыбается Конан. — Тут вопросов уйма. Например мы. Я вот понимаю, что с тою в одном ряду с Мей и Цунаде. А дети, воспринимаются как мои родные. А ты…

— Не продолжай, делая вид что сейчас помрёт стонет Джирайя, даже за сердце хватается. — Не надо. Я старый больной человек! Чего вы до меня докопались? Мне умирать скоро!

— Мы без тебя не можем! — синхронно отвечают все трое.

— Глупости, чушь, ерунда, — встав заявляет Джирайя. Кривится и всё-таки чешет левое ухо.

Подпрыгивает, указывает на дверь и предлагает всем выйти и сходить куда-нибудь в Страну Демонов. Не помогает, уходить никто не собирается. Джирайя от этого злится, хватает Сенджу и выносит её из дома. Пытающуюся что-то объяснить Конан, постигает такая же участь.

— Всё, — отряхивая руки кивает Джирайя. — Проблемы решены. Мей, спать иди. Я со стола уберу. Потом… Да вы издеваетесь?

Цунаде и Конан забираются в окно. Подходят к столу, рассаживаются и всем своим видом дают понять что никуда не уйдут.

Красный от злости Джирайя, закрывает глаза, придерживая левый, дёргающийся глаз глубоко вдыхает… Поднимает руку…

— Мам, — потирая глаза заходит в комнату сонный Наруто.

— Да милый, — подпрыгивают все трое.

Подпрыгивают, подбегают к мелкому, обнимают, спрашивают что у него случилось. Джирайя стоит с открытым ртом. Смотрит на это, разворачивается…

— Исчез, — вздыхает Конан.

— Ну и ладно, — обнимая Наруто улыбается Мей.

— Что значит ладно? — гладя Наруто по волосам спрашивает Сенджу.

— Значит мы сами всё решим, — разводит руками Мей. — Эх, Джирайя. Вместо того чтобы рассказать всё нам, решить проблему, он как всегда сбегает. Не страшно. Раз так получилось, будем разбираться сами. Какаши?

— Да-а-а?

— Пожалуйста, найди этого труса и скажи что мы никуда не разойдёмся. Ещё… Скажи если он готов нести ответственность за свои действия, то мы ждём его в нашей комнате. Ждём все.

— Хорошо.

— Круто, — восторженно выдыхает Наруто. — То ни одной, то сразу три мамы.

Бедный Джирайя, мне тебя уже жалко. Это тебе за то, что сломал меня. Посмотрим как ты из этого выкрутишься, лягушка хренова.

Долго искать не приходится, Джирайя в самом скверном настроении находится у ворот. Стоит, мрачно смотрит в небо, разглядывает свои руки.

— Джирайя…

— Я знаю что они сказали, можешь не утруждаться. Эх…

— Может поделишься? Тебе явно нехорошо. Выскажись, полегчает.

— Хм… Какаши, ты любишь Анко?

— Да. А какое это имеет отношение…

— Ты готов ради неё совершить поступок? Поступок, даже безрассудный. Аморальный, глупый, отвратительный?

— Да… Почему ты спрашиваешь?

— Долго объяснять, — отворачивается Джирайя. — Дурацкое человеческое правило — хотел как лучше, а получилось как всегда. Знаешь, у вас, у людей, всё всегда наперекосяк. Вы любите, но не можете в этом признаться. Ненавидите, но улыбаетесь в глаза. Вы всей душой желаете быть с кем-то вместе, но вместо того чтобы просто признаться, вы игнорируете… Странные, не логичные существа.

— Джирайя…

— Обращайся ко мне — старый идиот, — вздыхает Саннин. — Идиот который вместо того чтобы радоваться жизни, всеми возможными и невозможными способами усложняет её. Себе и окружающим. А вы, люди…

— Говоришь так, как будто к людям никакого отношения не имеешь. Давай без этих твоих…

— Приколов? Ладно. Я пришелец.

— Очень смешно.

— Ага, — вздыхает Джирайя. — Ха. Ха. Ха-а-а…

— Пришелец откуда? — понимая что это совсем не шутки спрашиваю.

— Оттуда, — указывая пальцем в небо кивает Джирайя. — Да, не удивляйся. Я не Великий Извращенец. То есть я не совсем он. Я просто захватил его тело. Так получилось. Нет, не бойся. У меня нет цели вредить вам. Я попал сюда совершенно случайно. Осколок моей взорвавшейся капсулы чуть не убил настоящего Джирайю, а поскольку жить я могу только внутри тела разумного существа… Мне пришлось.

— Похоже на бред. Есть более убедительные доказательства?

Джирайя резко поворачивается, открывает рот и выплёвывает на ладонь чёрную маслянистую слизь. Которая выращивает отростки, машет мне ими и уползает в рот Джирайи.

— Не убедительно. У твоих жаб и не такое есть. Хотя… Поэтому ты ведёшь себя настолько странно?

— Ага. Я…

— Что ты с ними сделал? С детьми, женщинами? Почему они такие?

— Такие как я? Хороший вопрос. Начнём с того что… Какаши, они погибли. Наруто, Мей, Карин, Саске, их убил Орочимару. При мне сломал им шеи. Я не мог отпустить их. Не мог потерять. Я люблю их. Поэтому я вернул их. Цунаде упилась до смерти, и как оказалось наглоталась яда. Конан и Нагато… Они спятили. А я их учитель! Я их воспитал! Я люблю их…

— Я тоже? Со мной ты сделал…

— Нет, — улыбается Джирайя. — Но если бы с тобой что-то случилось, то да… Я бы сделал это. Не по прихоти, а потому что ты тоже дорог мне. Зачем я тебе всё это рассказываю? Ты не поймёшь…

— Почему же. Если бы у меня была способность возвращать людей, я бы не сомневался. Наверное. Так значит ты случайно попал сюда. Случайно вселился в тело Джирайи и теперь…

— Я просто хочу жить, — каким-то умоляющим взглядом смотрит на меня Саннин. — Просто жить, как вы. Растить детей, работать. Хочу… Хочу давно. Двадцать лет я бегаю по галактике, меняю тела, убиваю всяких уродов. И вот, найдя место, которое я хочу назвать своим домом, я всё порчу.

— Чем?

— Ими! Мей, Конан, Цунаде. Они не отстанут. И если Мей… Какаши, от этого не избавиться!

— Нашёл проблему. Ну три, ну и что? Чего тут убиваться? Живите вместе. Кричать о том что у вас вот так, конечно, не следует. Но в остальном… Организуй себе клан. Или у вас, ну таких вот как вы это под запретом? А вас таких много? Вы все в чужие тела вселяетесь? А как ваш мир выглядит? А вы… Исчез? Эй, Джирайя, я знаю ты меня слышишь. Так вот таким образом проблемы не решить. Ты учишь нас всех идти вперёд, а сам пятишься назад. Джирайя, ну взрослый же человек. Эх, ладно. Но они просили передать что ждут тебя в вашей комнате. Джирайя?

Ушёл. Да ну и чёрт с ним. Интересно, он сейчас серьёзно или шутит?

Если судить по тому как изменилось его поведение, по иногда проскальзывающим словечкам на непонятном языке, поведению детей и женщин и той хреновине которую он построил из кучи радиоприёмников в сарае то нет. Но и на правду это не похоже. Не похоже от слова совсем.

Ладно, если Джирайя вздумал почудить, я ему подыграю. Надо попросить Анко сильно не смеяться. Она у меня весёлая, иногда слишком. Вот так расскажет ей, а она засмеётся и невзначай обидит.

А если это правда? Как такое может быть правдой? Всё можно объяснить. Джирайя вполне мог встретить кого-то кто надоумил его измениться. Это возможно, по себе знаю. Странности его семьи… Может какая-то техника? Сенсоры и Яманака умеют передавать информацию. А может меня просто дурят? А может… О нет, сами пусть разбираются. Мне домой пора, меня Анко ждёт.

Несколько часов спустя. Джирайя.

Хм… Ну, а если подумать всё не так уж и плохо. Сейчас угомонятся, лягут спать. А я пройду в комнату, подключусь к симбионтам и накидаю им новых установок. Особенных, таких в которых тяги ко мне не будет. Ещё бы узнать откуда эта тяга взялась? Хотя… Мей влюбилась, Конан как она сама говорила была влюблена, про Цунаде и говорить нечего, она идиотина. А с ними я, весь такой притягательный, обаятельный и харизматичный. М-м-м, милашка. Тьфу…

Глаза бы мои не смотрели. Нет, с этим надо заканчивать. А ещё, надо заканчивать с ужасом здесь происходящим. Потому как если кукловод получил в рыло, он или форсирует события, или банально затаится. И тут одинаково хорошо. Если я вывел главного противника из себя и он нападёт сейчас, значит… Значит хвостатые звери не собраны, статуя можно сказать под моим контролем. Нападение будет слабым.

Если же враг затаится и решит подождать ещё несколько столетий, то ему же будет хуже. Наруто, Саске, Карин, они вырастут. А когда вырастут, с моими знаниями и способностями, соваться к ним смертный приговор. Самоубийство. А есть ещё Мей и Цунаде. Мей конечно не боец, но многое сможет. А вот Цунаде… Представить страшно.

Так что остаётся один вариант, первый. Враг или пойдёт в атаку сам, или решит натравить на меня кого-нибудь. Не думаю что в такой ситуации они начнут плести интриги. Нет, действовать они будут наверняка, чтобы сразу убрать меня. Именно меня. Или нас? Тогда…

Установки Цунаде, мне помешают. Или… А если установок не будет, то она меня замучает. Она не отстанет. Её только убивать. Нет, глупости. Убить я не смогу. Значит только установки.

Прохожу в дом, запираю входную дверь. Крадусь в спальню. Едва зайдя вижу всех троих на кровати.

На краю, там где всегда сплю я, дрыхнет Сенджу. Запрокинув голову и открыв рот, она негромко храпит. На ней… На ей моя футболка, которая явно маловата в груди. Задралась до живота, открывая стройные ноги.

Рядом с ней клубочком свернулась Конан. На ней тоже моя футболка, она морщится во сне. Её обнимает Мей. Тоже хмурится во сне, но иногда улыбается.

— Начнём, пожалуй, — подходя ближе вытягиваю руку. — Прости, Цунаде, но так будет лучше.

Опускаю руку ниже, пытаюсь связаться с симбионтом. И ничего… Симбионт внутри Сенджу слышит меня, но не отзывается. Он как будто выставляет защиту от меня.

— Эй, не выделывайся. Я старший. Поддайся!

Не поддаётся. Вообще никак. Чтобы я не делал, симбионт меня игнорирует.

Переключаюсь на Конан, заношу над ней руку, пытаюсь докричаться до своей копии. Вместо ответа получаю сигнал, расшифровываемый мной как посыл. Посыл далеко…

— Слушайте меня! — концентрируясь повышаю голос. — Цунаде!

Цунаде не открывая глаз, резко хватает меня за руку, рывком укладывает меня на кровать, обнимает и ногу закидывает.

— Сенджу?

— Да, любовь моя? — зарываясь носом в мои волосы мурлыкает Сенджу.

— Вон из моей кровати!

— А вот хрен тебе, — зевает Цунаде. — Попробуй выгони.

— Мей, скажи ей что-нибудь.

— Спи уже, задолбал бубнить, — ворчит Мей.

— В нашей постели чужие женщины, а ты… Потом не говори что я их привёл.

— Я тебе сейчас по почкам пробью, — шипит на меня Цунаде. — Сам не спишь, дай нам отдохнуть. Завтра поговорим.

— Да не о чем уже разговаривать, — шепчет Конан. — И так всё понятно.

Чертыхаясь скидываю с себя ногу Цунаде. Вскакиваю, поднимаю руку, даже рот открыть успеваю… Но сказать ничего не могу. Женщины сидят на кровати и не моргая смотрят на меня. Смотрят как на идиота. Жутко так…

— Милый, — монотонно говорит Мей.

— Раздевайся, — таким же тоном произносит Конан.

— И в кровать, живо, — заканчивает Цунаде.

— Я в детской посплю.

— Бегом к нам! — в один голос кричат все трое.

— Ладно…

Что я творю? Зачем? Беги, придурок. Беги… А дети? Они не поймут. А я…

— Раз, — кивает Мей.

— Два, — продолжает Конан.

— Три, — улыбается Цунаде. — Как досчитаем до пяти, разденем и уложим сами. А ещё мы будем голыми. Четыре.

— Ложусь.

— И не вздумай сбежать, — синхронно говорят женщины. — Если утром мы не найдём тебя между нами. Обещаем, тебе будет плохо и стыдно. Понял?

— Понял. Понял я. Сейчас.

Раздеваюсь до трусов, ложусь. Женщины заползают мне на руки. Мей ложится на меня. Все вздыхают.

Как я спать буду? Как? Здравствуй бессонница. Я же глаза сомкнуть не смогу. Ладно, ждём утра. Угораздило же меня.