Я стала женой злодея

ГЛАВА VI

Хотя за язык меня никто не тянул, но пока я спускалась по ступеням, до побеления пальцев стискивая рукоять плети, чувствовала себя довольно паршиво. Конечно, у меня был опыт наказания слуг. Но знаете, одно дело хлестать лею Ганно, которая бесила так, что зубы скрипели, и которая издевалась над маленькой Азалией и кормила ее помоями, а другое - стегать человека, не сделавшего мне ничего плохого.

Утешала я себя лишь тем, что он хотя бы не останется калекой. То есть я, считай, помогала ему. Конечно, я могла бы броситься грудью на амбразуру и ценой собственной жизни защитить молодого рыцаря от наказания. Но мне даже представлять не хотелось, как на это отреагировал бы Ридрих. Навскидку, я могла бы сказать, что шанс рыцаря на выживания после этого точно скатился бы к нулю. Эрцгерцог и пока в нем жили «светлые» чувства большим великодушием не отличался, а сейчас уж и подавно.

Прокручивая эту ситуацию в голове снова и снова, я приходила к выводу, что принятое мной решение было оптимальным для всех. Осталось только надеть трусики большой девочки, намотать сопли на кулак и отхлестать паренька достаточно жестоко, что бы у Брайана не появилась мысль, что я халтурю, но при этом не свести рыцаря в могилу…

Ха… Ничего сложного…

Уйдя в свои думы, я неслась вперед не замечая ничего и никого, а потому вздрогнула всем телом, услышав холодное:

— Азалия.

Мое тело действовало быстрее немного подтормаживающего разума. Словно собака Павлова, которая пускала слюни при включении света, я тут же повернулась на родной голос, даже не успев ничего сообразить.

Ридрих стоял чуть дальше по коридору, который вел к главному выходу. Кажется, он только вернулся. Его волосы были растрепанны от ветра, а его военный черный мундир был расстегнут, что предавало всему образу этакую элегантную небрежность.

Цепкий взгляд мужчины внимательно бродил по мне, осматривая с головы до ног, и, разумеется, не оставил без внимания плеть в моих руках. Его бровь вопросительно дернулась, и я подавила желание увести оружие за спину, пряча его от черных глаз.

Мозг тут же заметался в панике, пытаясь придумать, как вырулить из ситуации, которая и впрямь была патовой! Я-то надеялась, что Ридрих обо всем узнает уже пост-фактумом. И ему, возможно, даже понравится в особой извращенной манере, что я самолично наказала рыцаря, который посмел коснуться меня без разрешения. Но теперь…

Черт! Что за невезение?!

Наверное, поэтому от перенапряжения, не иначе, я изобразила на лице невинную улыбку и произнесла:

— С возвращением, Ридрих.

Сказала и замерла.

Я в шоке. Мозг в шоке. Зато сердце в восторге. Оно втихушку купило билет на американские горки и понеслось вверх от углубившего и потемневшего взгляда мужчины. А в следующее мгновение ухнуло вниз, полетев вперед головой, когда Ридрих дернул уголком рта в кривой улыбке и склонил голову набок, отчего пряди черных волос упали ему на лоб.

Господи-ты-боже-мой… Держите меня семеро!.. Он вообще хоть знал, что использовал сейчас противозаконные приемы?! Но дальше - больше… Кто-то должен был сказать нам с сердцем, что сегодня ожидается метеоритный дождь…

— Отныне ты всегда должна дожидаться меня, Азалия, — приказал мужчина, удерживая мой взгляд и затягивая меня в черный омут своих глаз.

Не то, чтобы такая мысль не приходила мне в голову… Но услышать такое лично от Ридриха? Ридриха! Что это такое?

Улыбка на губах стала шире, и я кивнула, даже не думая возражать.

Мне же лучше! Знал бы он, насколько сильно я начинала скучать, если не видела его хотя бы день…

— А теперь говори, — прохладно сказал он, дернув подбородком в сторону моей плети.

Отвертеться не получилось.

Разум тут же зарылся в гору слов, стараясь подбирать их как можно аккуратнее. Наша цель была проста - не усугубить ситуацию и не допустить смерти рыцаря. В ход намеревалось пустить все средства. Как например…

— Я лишь выполняю твою волю, Ридрих, — выдала я, делая крошечный шаг в сторону мужчины.

Но похоже это была та самая ситуация из серии: «Попытка исправить усугубила положение». Мужчина криво усмехнулся, и его глаза сверкнули первозданной тьмой.

— Исполняешь мою волю? Тому отбросу нужно бы вырвать глаза, отрезать губы и оторвать руку, — произнес он, не сводя с меня взгляда.

Ридрих говорил чудовищно жестокие вещи, только вот почему от его слов по телу пробежала волна дрожи, сердце сбилось с ритма, а дыхание застряло в груди? А может быть виной тому были не слова, а тот взгляд, которым он смотрел на меня? Пронизывающий насквозь, пробирающий до мурашек, влекущий и в то же время невероятно опасный. Страх щекотал нервы вместе с подступающим извращенным удовольствием, и с губ сорвался прерывистый выдох.

— И его нога, которую ты исцелила… — продолжил Ридрих, медленно приближаясь ко мне, магнетизируя и парализуя хищными и грациозными движениями тела. — Ничтожество недостойно того, чтобы ты тратила на него свою силу. Ее тоже нужно оторвать.

Он подошел опасно близко, и мне пришлось вскинуть голову, чтобы продолжать удерживать его взгляд. Даже за все золото мира сейчас я не согласилась бы оторвать от него глаза хотя бы на мгновение. Своими словами он вызывал во мне целый ураган эмоций. И мне было все мало и мало. Я была до одури жадной до его собственничества.

«Еще. Еще, хороший мой», — молило все внутри меня, пока сердце каталось на американских горках, а разум отчаянно пытался остановить происходящее безумие.

Наивный. Все равно, что выбежать перед локомотивом и пытаться остановить его голыми руками. Этот процесс был необратим.

— Но пусть, — произнес мужчина, останавливаясь от меня в полушаге - так далеко, чтобы ощутить жар его тела, но так близко, чтобы вдохнуть окутывающий его аромат шафрана, наполнить им свои легкие и улететь, как от самого тяжелого наркотика. — Накажи его так, как хочешь, Азалия, — сказал Ридрих низким густым голосом, от звучания которого я вся покрылась мурашками.

Как дышать? Господи-ты-боже-мой, мне срочно нужна инструкция по применению легких, потому что я напрочь забыла, как ими пользоваться, целиком и полностью сконцентрировавшись на мужчине перед собой.

Сердце жалобно трепыхалось в груди, разум пополз за стопкой, полностью отчаявшись и оставив попытки возобладать над происходящим.

А Ридрих без малейшего понимания к моему поверженному состоянию, поймал мою ладонь с плетью и поднес к своему лицу, все еще не отрывая от меня углубившегося и потемневшего взгляда. Оружие чуть не выпало из ослабевших пальцев и лишь с помощью чуда, я смогла удержать рукоятку.

— Высеки его для меня, Азалия. И может тогда до этого жалкого сброда дойдет, что так касаться тебя позволено лишь мне, — проговорил он.

Каждое его слово отозвалось вибрацией в груди и трепетом в животе. Тяжело дыша, я вся с ног до головы покрылась мурашками. Следующий выдох давался тяжелее предыдущего, воздух между нами наэлектризовался до предела и пощипывал кожу маленькими искорками. Ридрих был слишком опасен для меня с этими своими речами на краю безумия и уже за гранью нормальности.

Разум, опрокидывая стопку за стопкой, кое-как пытался переварить услышанное, что бы выдать хоть какую-нибудь адекватную реакцию, а мужчина, сводя на нет все его попытки, провел пальцем по тыльной стороне мой ладони, а затем, не отпуская моего взгляда, прижал мои костяшки к своим губам. Словно этим касанием он хотел стереть прикосновение другого мужчины.

О-господи-ты-боже-мой… Сердце вдребезги. У меня сейчас либо кровь носом пойдет, либо я тут просто умру от перенапряжения.

Я сглотнула.

— Ридрих… — только и смогла выдавить я.

Другая его рука легла на мою щеку, прошлась по кончику носа, едва задела губы, и он с шумом втянул в себя воздух и резко отстранился, забирая с собой аромат шафрана, который мне тут же захотелось ощутить снова, и вернуть себе тепло его ладони и прикосновение твердых губ.

Но мужчина уже одарил меня последним долгим взглядом и направился к двери, которая вела во двор, где нас уже должен был ждать провинившийся рыцарь. И пока похмельный разум кое-как пытался привести в чувство размозженное сердце, я буквально на пару мгновений прикрыла глаза и прижала ладонь к груди, ощущая сумасшедше учащенное биение.

Еще пара таких выходок, хороший мой, и я прокрадусь к тебе в спальню и дальше уже за себя не ручаюсь, ясно тебе?!

— Азалия, — позвал меня холодный голос.

— Иду, — шепнула я, покрепче сжала плеть и двинулась во двор.

***

Меня мутило. Одна половина моих сил уходила на то, чтобы сдержать дрожь в руке, вновь и вновь замахивающейся для удара. А вторая - на то, чтобы не показать внешне, насколько тяжело мне давался каждый щелчок взмывающей в воздух плети.

Внутри я боролась с тошнотой и чувством вины, а ощущала себя так, словно это я была привязана к столбу на глазах у слуг и рыцарей, и это меня безжалостно хлестали, рассекая спину в мясо. Моя собственная кожа горела и ныла.

— Семнадцать… — слабо выговорил рыцарь, которому было велено считать каждый удар, что бы он не отключался.

«О, Боги… Пусть это побыстрее закончится… Только бы это скорее закончилось… Осталось всего три…» — молила я высшие силы.

Во дворе стояла просто могильная тишина. Слуги в страхе наблюдали за тем, как я секу рыцаря. На это «представление» вышел посмотреть едва ли не каждый обитатель дворца, а тем, кому не хватило место в первом ряду, наблюдали из окон.

Сначала их взгляды меня напрягали. Когда несколько десятков человек смотрят на тебя, как на чудовище, это ощущается… Странным. Но сейчас мне уже было все равно. Если я ослаблю контроль над собой хоть на мгновение, меня тут же вывернет наизнанку. А я предпочитала не демонстрировать толпе содержимого моего желудка.

И конечно, был еще Ридрих, который цепким взглядом сопровождал каждый мой удар, не отводя черных глаз ни на мгновение. И вот от него мое состояние скрыть явно не удалось. Я знала это. Он слишком хорошо меня понимал, что бы не отличить, где я действительно была спокойной и безразличной, а где делала вид, что таковой являлась.

— Двадцать… — произнес рыцарь, и я остановилась.

Впервые с того момента, как Ридрих подарил мне плеть, я была бы рада отбросить ее подальше, как ядовитую змею. Хотелось просто закрыть глаза ладошками и убежать, поджав хвост, как трусливый заяц. Но вместо этого, я собрала остатки своих сил, сжала оружие, посмотрела на «дело рук своих» и холодно велела ожидающим позади воинам:

— Отведите его в лазарет. Наказание закончено.

И пока мужчины подхватывали ослабевшего рыцаря, я с деланным безразличием скрутила плеть, стиснула ее настолько сильно, что пальцам стало больно, а потом обвела взглядом двор.

— Чего столпились? У вас дел нет?! — прикрикнула я на слуг.

Все тут же засуетились и бросились к дверям, словно боясь попасть под горячую руку. А я невидящим взором смотрела вперед, чувствуя как шум от людей начинает давить на уши, а ощущение тошноты становится почти непреодолимым.

Еще немного. Еще чуть-чуть.

И вот когда двор, наконец, опустел, я медленно выдохнула, разжала пальцы, роняя плеть, а затем ноги подкосились, и я осела на землю. Перед глазами вспыхнула спина рыцаря, и мой живот скрутил спазм.

О, Боги…

Я зажмурилась и прижала дрожащую ладонь ко рту.

А ведь Ридрих все еще был здесь… Но, кажется, впервые мне было наплевать, что он обо мне подумает, посмотрит ли с презрением или назовет слабой и ничтожной.

Что-то произошло. Внутри что-то с треском сломалось. Эта порка была словно последним ударом тарана по пошедшей трещинами крепостной стене моего спокойствия. И стоило ей рухнуть, как все тщательно скрываемые эмоции тут же накрыли меня с головой: страх и неуверенность в происходящем, чувство вины и сожаления и еще целый коктейль безумных разрушающих меня чувств.

В это мгновение я почувствовала себя полностью подавленной и разгромленной. Низко опустив голову я ощутила, как в горле вырос царапающийся ком размером с целую планету, а грудь сдавило болью.

Я до боли зажмурила глаза и сглотнула рвущийся наружу всхлип. Нельзя. Нельзя плакать. Но эмоциям было абсолютно все равно на какие-то там запреты. Для них не существовало слов: «нельзя» или «не вовремя». Они накатывали смертоносным цунами, когда выбора уже не оставалось.

С губ сорвался всхлип.

— Поднимайся, — услышала я холодный приказ Ридриха.

Горло сдавили эмоции, и я лишь опустила голову ниже, ощущая, как первые слезы начинают течь по щекам. И они словно прорвали плотину, потому что остановиться я уже больше не смогла. Я захлебывалась во всхлипах, сотрясаясь всем телом и впиваясь пальцами в свои ладони.

— Азалия… — произнес мужчина своим извечным тоном, который предостерегал меня от глупостей.

Глупость… Что ж… Разрыдаться во дворе после того, как выпорола рыцаря, да еще и на глазах у мужчины, который ненавидел слабость и слезы, пожалуй, и правда было верхом глупости. Вот, только ничего поделать я с собой не могла.

— Просто уйди, — выдавила я, кое-как протолкнув слова через стиснутое комом горло.

Вот, теперь он точно оставит меня. Я сжалась, ожидая услышать звук удаляющихся шагов, однако… Вдруг почувствовала, как меня, словно ребенка подхватывают подмышки и насильно ставят на ноги.

Посмотрев через пелену слез на Ридриха, я увидела его недовольно сведенные брови и полыхающий в глазах гнев.

— Мне не нравится, когда ты плачешь, — сказал он.

Я сглотнула и опустила голову.

— Прос-сти…

Прости, хороший мой, я пыталась быть сильной, правда пыталась.

Но мужчина подцепил пальцами мой подбородок и вновь заставил посмотреть на себя. Я ожидала, что он скажет еще что-то вроде: «Прекрати это сейчас же» или «Слабое ничтожество», но вместо этого Ридрих протяжно и тяжело выдохнул, а затем вдруг прижал меня к груди, закутывая меня в свои объятья.

В легкие тут же заполз аромат шафрана, и память резанула ножом по сердцу, вспоминая все те драгоценные моменты, которые были между нами. То, как он обнимал меня всю ночь, когда я терзалась от пронизывающего меня холода, или то как, он осторожно относил меня на кровать, когда я засыпала в его кабинете. Боги… Я скучала.

Я так скучала, Ридрих.

Меня сотряс еще один приступ рыданий, и я вцепилась в мундир и уткнулась лбом ему в грудь, вслушиваясь в учащенный стук его сердца, и ощущая, как моя стена по кирпичикам восстанавливалась снова.

— Успокаивайся быстрее, — произнес он, и его ладонь скользнула мне на затылок и зарылась в волосы.

Я зажмурилась. Почему? Почему даже лишившись светлых чувств, он все равно был таким безумно потрясающим? Что мне с этим было делать? Мои ладони забрались ему под мундир и скользнули по спине, ощущая поджарые мышцы через тонкую ткань рубашки.

— Азалия, — предупреждающе произнес он.

А я просто дышала. Вдох. Грудь наполняется обожаемым ароматом. Выдох, опустошающий легкие, и снова вдох. И так снова и снова. Пока я на сто миллионов процентов на начну состоять из запаха шафрана.

Я прижималась лбом к его груди и чувствовала, как меня согревает изнутри. Меня распирало от острой, мучительной нежности к этому мужчине. В это мгновение мне было совершенно неважно, оставались у него ко мне светлые чувства или нет. Потому что с ними или без них он все равно оставался моим Ридрихом. Моим злодеем. Моим особенным человеком. Моим выбором номер один в любой ситуации.

Полностью погрузившись в свою странную медитацию, я пропустила тот момент, когда на меня начала накатывать слабость. Я ведь использовала сегодня большое количество духовных сил, но вместо того, чтобы восстановиться, вся на нервах пошла за плетью, а потом еще устроила это выматывающее представление с поркой.

Холодок пробежался по всему телу, и я почувствовала, как постепенно стали неметь конечности, а в голове появилась звенящая пустота и легкость.

— Рид… Рих… — пробормотала я непослушными губами, пытаясь поднять голову и поймать его взгляд, но увидела лишь размытый силуэт, а в следующее мгновение меня поглотила темнота.