Я тебе не Золушка!

Глава 14

Курить посреди ночи во дворе Авериной, конечно, не самая лучшая идея.

Но я здесь. Вдыхаю горький дым и понимаю, что по-настоящему соскучился по сигаретам.

Целый год на этом грёбанном ЗОЖе. И к чему всё пришло?

Янка держала меня «в узде», контролируя и убеждая, что самому мне, в первую очередь, нужно измениться, наладить жизнь и не поддаваться соблазнам. Я был согласен с ней где-то процентов на пятьдесят, и даже успешно придерживался правил, которые мы вместе с ней установили.

Я знаю, что она обижается и вряд ли первая позвонит.

Как меня задолбали эти бабы…

Гордые суки, чтоб их…

Раньше ведь таких проблем не было.

Одноразовые потрахушки не обременяют ответственностью и ограничениями. Конечно, постоянные отношения предполагают свои приятные бонусы, но, кажется, я переоценил собственные силы.

У меня нет желания звонить ей и извиняться. Я просто хочу, чтобы нашего разговора не было, и она не выдумывала на ровном месте какие-то претензии.

Всё же нормально шло, к чему портить себе жизнь? Я знал, что она этот отпуск планировала, наверняка даже путёвки куда-нибудь заказала. И, конечно, по-хорошему, должен был поддержать её в этом вопросе.

Но меня, блин, заебало, что никто не спрашивает моего мнения. Все просто решают за меня. Мать, Янка, Стерва… Отец в прошлом, тоже.

Никому не интересно, хочет ли Тёма учиться, или работать, пойти в армию или жениться в двадцать лет… Отцу лучше знать — поступаешь в институт. Не нравится? В армию на год — в жопу мира, под Хабаровском.

Опять за своё? Друзья твои — ублюдки и бездельники, либо я, либо они…

Мать туда же: ты ни на что не годишься, хоть на электрика выучись.

Вот Яна — хорошая девочка, с ней ты стал лучше и правильней. Не бухаешь, дома ночуешь… Глядишь, поженитесь, найдёшь работу, детишек нарожаете, будете жить долго и счастливо…

Только сестра в силу возраста не учит меня, как надо жить.

Единственный человек, с которым ещё можно нормально общаться.

Я устал. Просто. Честно.

Хочу курить и пускать дым в ночной летний воздух, наполняя лёгкие вредным никотином.

Хочу наблюдать за окнами Стервы, которые зажглись совсем недавно, видимо только вернулась домой.

Хочу подняться к ней, но пока ещё не решаюсь, я ведь свалил с вечеринки и на самом деле бродил по городу, пока не забрёл сюда. Ноги сами к ней несут, я уже с этим не справляюсь.

Ещё две затяжки, и бычок летит на тротуар.

Пошло оно всё.

Пора признаться себе, что я — это я. Артём Юринов никогда никого не слушает. Он делает то, что хочет.

А сейчас я хочу её.

Домофон отвечает довольно быстро.

— Кто? — Её голос у меня под мозжечком отпечатался уже.

— Это я, открой дверь. — Сам я звучу хрипло и устало, не лучший, мать его, вечер выдался…

Она не спрашивает, зачем я пришёл, просто вешает трубку, впустив меня внутрь.

По пути в квартиру я немного сомневаюсь в своей адекватности: не стоило, конечно, сейчас подниматься к Стерве. Может закончиться плачевно.

Уже у самой двери одёргиваю себя: я сам так решил и мне плевать, что бы сказали окружающие…

Тяжёлая металлическая дверь оказывается приоткрытой, захожу в полутёмный коридор и осматриваюсь.

Тусклая полоска света видна только в самой глубине, там, где кухня, дома тишина и пахнет чистотой вперемешку с Аверинскими духами.

Роняю опостылевший пиджак на тумбу у входа. Всё-таки, я повзрослел, раз не осмелился выбросить «тридцатку» в первую же попавшуюся мусорку. Разуваюсь и следую на свет, где застаю Стерву стоящей ко мне спиной. В её руке стакан с водой, из которого она не спеша отпивает, а потом ставит аккуратно на стол.

Поворачивается.

На ней длинный черный шёлковый халат, волосы распущены, переброшены на одну сторону. И кажется, она уже успела смыть косметику. Даже непривычно видеть эти губы без помады…

Я не подхожу к ней слишком близко, но мне и отсюда прекрасно видно, как глаза её блестят в приглушённом свете кухонного торшера. К тому же лицо немного припухло, как если бы она…

Вот уж точно неожиданное явление: плачущая Кира.

Я даже в замешательстве на какое-то время.

У меня и так на женские слёзы «аллергия», а тут вообще «сбой системы», «дэнжер», «эррор»…

— Что-то случилось? — Спрашиваю, абсолютно сбитый с толку.

Девушка быстро проводит по щеке ладошкой и вскидывает голову.

— Уже всё нормально. — Отвечает резко, подёргивая плечами. — Ты за деньгами?

— Нет.

Она на мгновение открывает рот и делает вдох, но потом снова смыкает губы.

— Я пришёл к тебе. — Говорю ровно, хоть у самого сейчас в душе лава кипит. — Поговорить хочу.

— Вроде, я уже всё тебе сказала. — Руки сложены на груди, взгляд уставший и недовольный, но я не намерен отступать.

— А я тебе нет.

Хмыкает. Переминается с ноги на ногу.

— Ещё не все грязные эпитеты на меня вылил? Тём, я устала. Давай рассчитаемся, и иди домой.

Делаю два шага в её сторону. Стерва подбирается и чуть округляет глаза. Я уже хорошо вижу черты её лица и его выражение. Выглядит действительно по-другому: как обычный человек, а не её эта вечная «кукла-робот»…

— Знаешь, начальник, я долго думал и никак не мог понять, почему так зациклен на тебе. — Меня уже хрен остановишь. Дурь полезла праведная, непреодолимая… — Вот, мы ведь разные с тобой: ты — женщина взрослая, самодостаточная, на данный момент уже с дитём, и я… как говно в проруби болтаюсь, «ни туда, ни сюда»…

Нахмуривается. Видимо, не готовилась к такому повороту.

— И потом, ты красивая, успешная, у тебя дом в самом центре города, работа — мечта любого идиота, мужики вокруг — один другого круче… И тут Артёмка — лентяй, распиздяй и альфонс.

Развожу руками.

— К чему ты всё это говоришь? — В её глазах появляется недоверие. Острый язычок быстро проходится по губам, смачивая их.

Ещё на два шага ближе.

— Просто скажи… тогда, два года назад… ты ведь хотела меня. Да, инициатива была моя, но ведь ты не особо сопротивлялась. И тебе нравилось то, что было между нами. — Делаю вдох и подхожу вплотную. — Скажи, ты думала обо мне потом?

Я не пускаю в ход руки, сдерживая свои порывы, считывая каждое движение её глаз и мимику лица. Брови по-прежнему сведены к переносице, но во взгляде уже не читается та холодность, с которой она встретила меня, скорее удивление.

— Ты вспоминала наш секс? — Спрашиваю прямо, хоть и не ожидаю ответа. — Тебе хотелось повторить? Хотелось сделать это снова со мной?

Её дыхание становится прерывистым и частым. Грудь поднимается и опускается, практически касаясь меня. Аверина опускает руки и смотрит мне прямо в глаза, так и не ответив. Но мне это и не нужно.

— Я думал о тебе каждый день. Не хотел, сопротивлялся… и думал. — Поднимаю руку и накручиваю тёмную прядь на пальцы, ощущая какой-то нездоровый кайф от того, что делаю это. — Я не знал, что мы встретимся, и хотел забыть тебя. Но это очень сложно, как оказалось. Я так и не смог.

— Тёма… — Выдыхает она почти шёпотом.

— Кир, давай по-другому. — Мне хочется уже сейчас схватить её в охапку и утащить трахаться до потери пульса, но я по-прежнему сдерживаюсь, хоть это и трудно, капец как. — Я пришёл не для того, чтобы пререкаться или выяснять отношения. Я просто захотел и пришёл, хоть и не должен был. Потому что меня тянет к тебе. Сейчас я здесь и прошу только об одном: разреши мне поцеловать тебя. Я очень хочу этого.

Нарочно не говорю ей, что она тоже хочет. Впервые тет-а-тет называю её по имени.

Вся наша война держится на том, что мы демонстрируем своё превосходство друг перед другом.

Сейчас я настроен добиться от неё согласия и лояльности.

Хочу, чтобы она не боролась и не сопротивлялась. Чтобы сама проявляла инициативу и получала удовольствие от общения со мной. Во всех смыслах.

Всё же мужчина во мне не намерен ждать долго и интерпретирует её тихий вздох, как призыв к действиям.

Рукой, той что трогал густые пряди волос, прикасаюсь к щеке девушки, вторую кладу на талию. Всё целомудренно и непорочно. Как «в кино», бля.

В штанах пылающий зуд, но мысли направлены на то, чтобы не облажаться.

Её губы мягкие, сочные, с терпким вкусом алкоголя и чего-то вроде персика, отправляют меня в нокаут снова, стоит только коснуться их.

Сначала Кира не отвечает. Просто позволяет мне трогать её и целовать, дышит тяжело и прикрывает глаза.

Отстраняюсь на мгновение.

— Видишь, я могу быть нежным. — Выдыхаю ей в губы. — Хочешь, сегодня буду только таким.

Она давится воздухом и распахивает свои невероятные глаза, красивые даже без косметики, а я снова бросаюсь на губы.

Делаю теперь это так, как мне нравится, языком исследую сладкий рот, острый язык и ровные зубы. Посасываю губы, ласкаю их, чувствуя прилив энергии по позвоночнику.

Мне доставляет невероятный кайф то, что мы делаем. На кухне, ночью, под тусклым светом торшера.

Я хочу её просто, как зверь. Возбуждение уже где-то на грани, но оно ещё и подпитывается пониманием, что это взаимно.

Между нашими телами нет расстояния, я вжимаю её в себя, ощущая даже через одежду жар кожи и её желание.

Эти поцелуи настолько горячие, что напрочь стирают сомнения и мои недавние мысли о собственном ничтожном положении.

Я так хочу ощутить её тепло и влагу пальцами, погрузиться в неё, довести до умопомрачения, чтобы только моё имя шептала сорвавшимся голосом…

— Тёма… — Хрипит Кира мне в ухо, пытаясь немного отстраниться. — Тём, пойдём на кровать…