Я тебе не Золушка!

Глава 16

Мы подскакиваем одновременно, как по команде.

Отыскать мои трусы оказывается сложнее, чем её халат, но вместе мы, перебрав кучу моей скомканной одежды, всё-таки справляемся с этой задачей.

Видок у моей начальницы тот ещё: растрёпанные волосы, припухшие глаза, охрипший голос… Всё же она вчера налакалась, хоть и не казалась слишком пьяной, когда я пришёл.

Только на секунду в голове мелькает мысль, что наш секс состоялся лишь потому, что она была бухая.

Обидно, конечно. Я-то всё соображал, если можно так сказать, в последнее время мне трудно анализировать свои поступки.

— Я к Илюхе, а ты посмотри, кому там неймётся. — Предлагаю «потерявшейся» Кире. Она только кивает и направляется ко входной двери.

— Пацан, ты чего разошёлся? — Подхожу к ребёнку, как есть в одних трусах, и достаю его из кровати.

Илюха немного успокаивается, видя меня. Я покачиваю его на руках, видя, что «сон до конца не был им досмотрен», маленький кулачок, что натирает глаз и хнычущие звуки только подтверждают это.

— Хочешь, мы с тобой пойдём на кухню, заточим кефира?

Вряд ли он понял, о чём я говорю, но в ближайшие секунды я и сам забываю о своём предложении.

В прихожей слышу Аверинское приглушённое причитание и мужской недовольный голос, принадлежащий, мать его, самому «святому», блять, Олегу.

Во мне за секунду вырастает возмущение.

На хера она его впустила?

Соскучилась что ли, нельзя было днём встретиться, попиздеть? Или недостаточно хорошо я её трахнул, чтобы понимать: это же ни в какие ворота — впустить бывшего в свой дом, бухого в какаху, когда мы только с ней голые лежали в одной кровати!

Сейчас Кира бьёт все рекорды «стервозности» в моих глазах.

Она — грёбанный терминатор. Без чувств, эмоций и принципов.

— Тише, Олег. — Причитает Кира. — Ты и так Илюшу разбудил. Давай поговорим спокойно, тебе не стоило приходить ко мне в такую рань…

— Какие-то проблемы, Олег?

Вся ситуация, возникшая в Аверинской квартире, абсурдней некуда, но я настолько взвинчен, что сам не понимаю, что творю, когда с Илюхой на руках, как был, в трусах, выхожу из детской в прихожую.

— Кира? — Пьяный взгляд гондона пытается сфокусироваться на моей недавней любовнице, одной рукой он держится за дверной косяк. — Ты что, с ума сошла? Трахаешься с этим?

На его лице гримаса, обозначающая презрение к таким, как я. Вряд ли он даже помнит моё имя.

— Олег, я прошу тебя… — Она поворачивается ко мне. — Тём, зачем ты вышел? Уведи ребёнка обратно в спальню.

Снова пытается применить ко мне свои начальственные замашки.

— А давай, ты сама это сделаешь. — Передаю ей Илюху, пока не успела сообразить. — А мы поговорим с твоим гостем.

Не собираюсь плясать под её дудку. Разозлила меня.

— Тёма! — В глазах Стервы паника, Илюха снова начинает причитать, показывая, что не выспался.

— Иди-иди, дорогая, не переживай.

Буквально выталкиваю Киру из прихожей.

— Я тебя слушаю. — Складываю руки на груди, обращаясь к ублюдку.

— Ты кто такой вообще? — Выплёвывает мужик. — Чё тут раскомандовался?

— Имею право, значит. — Желания с ним болтать нет никакого. — Уёбывай отсюда, пока я добрый.

— Слушай, мальчик… — Не унимается эта гусеница. — Я знаю Кирюшу много лет, она тебя раздавит, как муху… Ик… Думаешь… Ик… такой важный, вылезти за счёт женщины в высшее общество?..

Вот зря он меня выводит.

Хватаю гондона за грудки и трясу:

— Мне ваш сброд уродов не интересен. — Выдавливаю в его неприятное покрасневшее лицо, украшенное ублюдской бородкой. — Но, если ещё раз я тебя увижу рядом со своей женщиной, пеняй на себя. Мне терять нечего.

Быстро я её себе присвоил.

Даже сам охренел от своих слов.

Внезапно, он начинает смеяться.

Мерзко так… прямо мне в лицо.

— Нечего, говоришь? — Давит из себя, кривляясь. — А как же пацан твой?

Полминуты непонимания между нами сменяются его просветлевшей физиономией с видом превосходства.

— Так ты не знааааешь!.. — И снова этот мерзкий смех.

— Что я должен знать?

— Тёма, отпусти его. — Голос Киры не выводит меня из ступора.

Я зациклился на словах Олега.

— Что я должен знать? — Повторяю свой вопрос.

— Кирюша, — Пытается выглянуть из-за моего плеча. — Ты что же, своему любовничку про сына не рассказала?

Мне в горло будто залили кипяток. Пальцы сами разжимаются от внезапного шока.

— Олег, что ты несёшь? — Голос Киры звучит неестественным фальцетом. — Уходи, пожалуйста, тебе нужно проспаться…

— Что я должен знать? — Почти шёпотом, как сломанный робот, повторяю фразу. На этот раз, повернувшись к ней.

Она выдыхает и смыкает губы.

На каком-то автопилоте, откупориваю замок входной двери, и просто молча выталкиваю, не ожидающего такого, успевшего вывести меня из себя Олега.

Захлопываю дверь обратно, оставляя нас с Авериной одних в пространстве прихожей, которое сужается до одного её испуганного взгляда.

— Тём… — Она явно предчувствует что-то плохое, потому что на моём лице, даже не берусь предположить, какое перекошенное выражение.

— Расшифруй мне то, что сказал сейчас этот гондон.

— Тема… — Снова выдыхает, и в голосе нотки паники.

— И сделай, пожалуйста так, чтобы интерпретация мне понравилась.

Она обхватывает себя руками, отгораживаясь от меня и делает шаг назад, к стене.

— Иначе… Я могу подумать… что ты обманывала меня всё это время. С самого момента нашего знакомства… И до сих пор смеёшься надо мной.

Кира молчит. Только сглатывает шумно.

— Он говорил про Илюху?

— Тём, всё очень сложно.

Бросаюсь к ней, в секунду оказываясь рядом и хватаю за плечи, трясу как куклу.

— Сложно?! Сука!!! — Отпускаю резко, так что она впечатывается в стену.

Кира снова молчит, но начинает тихо плакать. Точнее слёзы просто катятся по её щекам.

— Блять, он мой сын?! — Взмахиваю рукой в сторону детской, где сейчас спит малой.

Голос срывается.

В груди невыносимо распирает.

Не может такого быть.

— Не может, ссука! — Шиплю вслух. — Ты мне врёшь!

Какой-то абсурд. При всех вариантах, в сложившихся обстоятельствах, он не может быть моим ребёнком.

— Вы все мне врёте. — Выдыхаю от бессилия притихшей Стерве.

На автопилоте иду в спальню, собираю с пола одежду и напяливаю на себя. Пиджак покоится на тумбе в прихожей, там и останется. Я его ненавижу почти так же, как и Киру сейчас. Я ненавижу даже ни в чём не повинного Илюху.

Но в первую очередь себя.

Проходя мимо женщины, которая остаётся стоять на том же месте, я бросаю ей в лицо:

— У тебя есть последний шанс сказать, что это ложь.

Она уже не плачет, лишь пальцы слегка дрожат, сминая шёлк халата.

Кира не отвечает, но я вижу всё по её взгляду.

Я ухожу, громко хлопнув дверью.

А дальше… всё как в тумане.

Напрасно, ублюдок не внял моим наставлениям и не ушёл по-тихому домой. Я наткнулся на него во дворе. Он что-то там бормотал, размахивая тощими руками в воздухе.

Сколько ударов отвесил ему, не помню, очнулся уже в полицейском «бобике».

Уже в отделении сказали: добрые соседи помогли меня от него оттащить и вызвали наряд.

Жизнь катится под откос со скоростью падающей кометы.

Жалею, что у меня нет пистолета.

Не знаю даже, что сильнее: желание застрелиться или кого-нибудь застрелить…