Я умер и переродился шаманом-травокуром

Глава 17

— Опять ты!

— Это моя реплика! — я вошёл в комнату и прикрыл за собой дверь. — Теперь ты не сбежишь, тёмное отродье, и ответишь мне за все унижения, которые я претерпел в этом дрянном городишке из-за твоей наглой и въедливой, как вши, персоны... Только, кхм, — я с страхом осознал, что женщина передо мной вполне отвечает мужским вкусам и что, не будь я столь осведомлён о её подлой персоне, я бы вполне мог... Нет-нет. — Сначала тебе следует одеться.

Я смастерил щит Раффарчика и отвернулся. Не прошло и секунды, как по мне врезали... Сковородкой?

Я свалился на пол. Заклинание рассеялось, как дым. Повернув голову на недопустимое количество градусов, я увидел перед собой острозубую хозяйку комнаты, держащую в руках кухонную утварь. Девушку плотно облегало полотенце.

Я испуганно захлопал ресницами.

— Невозможно... Что это за магия?

— Чугун! — гордо произнесла полураздетая волшебница, примеряясь к моей тыкве. — Я рассмотрела твоё любимое заклинание с тройным плетением и автоматической подпиткой и пришла к выводу, что его структура нарушается при столкновении со сплавом железа и углерода, когда углерод имеется в составе более чем на два процента... Ты меня вообще слушаешь, урод?

Я хотел совершить благородный акт суицида с помощью грустной морды и разбитого вдребезги сердца.

«Вот, курва! Хватит себя обманывать, Герган, в этом мире ты бесполезен и жалок, как тля! После захвата чужой собственности ты просто обязан удалиться в какую-нибудь пещеру на полгода и сидеть там на воде и хлебе...»

Сковородка с песней прошлась по моему хребту.

«Поправка: на семь месяцев, на одной воде и курении. Да, минимум на семь месяцев!»

Я встал и поприветствовал даму хуком по морде. Женщина свалилась на воображаемый настил и выронила бесчестное орудие дьявола.

«Знал бы Раффарчик, что его может уделать обычная сковорода — умер бы на месте!» — я сложил пальцы домиком и, вывернув ладони, хорошенько прохрустел суставами. Из рук нечаянно вырвался зеленоватый огонёк. Он подпалил шторы и весело забегал по побелённым стенам.

Противница утёрла нос и, не обращая внимания на начавшийся пожар, бросилась на меня с воинственным писком. Полотенце с неё почти слетело, поэтому я был вынужден спрятаться в шкафу и успокоиться.

«Она уродка, Герган, к тому же зубастая! Она не может тебя возбуждать... Ах, не может такого быть!»

— Вылезай, ошибка соития! — мокрая эльфийка забила по шкафу.

— Кодекс императоров запрещает сражаться с раздетой особой женского пола! Немедленно оденься!

«Боги, я ещё и врун! Год, год молитв и курения!»

— Какой из тебя император, недоразумение!

Тут уж я не выдержал: раскрыл дверцы шкафа и отбил хамке голову. Мерзавка упала на половицы и раскинула ноги. Я зажмурил глаза: естественно, потому что эта уродка не могла меня возбуждать... Логика умерла.

— Не смей сомневаться в моей божественной силе, глупое создание!.. — запричитал я, боясь раскрыть веки. — Возможно, сейчас я и Юрий, но месяцем ранее я был не кем иным, как Герганом Ибн’Салахэ Вторым, великим правителем самой огромной империи на планете...

Колдунья с обидой взмахнула пальцами, и с них вмиг сорвалось несколько огненных ниток. Как я это понял — запахло жаренным.

Я поставил кинетический щит первого уровня и отбил опрометчивую атаку магистра. Вслед за первым заклинанием, в меня сразу же полетело второе — масса чугунных осколков, напоминающих наконечники копий. Десятки металлических орудий набросились на мою блокаду и, встретившись с непреодолимым препятствием, печально свалились на пол.

Я перешёл в наступление: с моих рук невпопад сорвался зелёный огонь шаманов-травокуров. Он за пару секунд заполонил комнату. Горело решительно всё: тумбочки, шкафы и даже кровать.

Женщина наложила на своё тело иллюзию платья и сбросила ненавистное полотенце. Теперь ничто не мешало ей творить магию: первым делом негодница затушила возникший в комнате пожар, а затем, справившись с возгоранием, направила на меня атакующие заклинание с тройным плетением — магический кулак. Он ворвался в моё укрытие и разворотил его, как плохо прожаренное мясо сельский туалет.

Мебель эпохи возрождения вылетела из окон по кускам.

— Инфантильный обалдуй! Травожуй! Слабак!

— Последнее высказывание не имеет ничего общего с реальностью! — я взметнул руку вверх и бросил на врага рой магических пчёл.

Жужжащие бойцы столкнулись с неплохим вражеским блокатором и, как и полагается всем порядочным пчёлам — подорвались, как бочки с порохом. Убойная сила у них была жуткая: от последующих за столкновением взрывов меня отбросило ударной волной в стену.

Я пробил немощную преграду и кубарем закатился в другую комнату. В это время в месте, где я только что находился, треснул потолок и вырвало доски, и гостившие над нами уважаемые князья вместе с самоваром и чашками упали в разорванную металлическую бадью и закричали, аки младенцы.

— Это уже слишком, Герган как-то там! — из пролома в стене выбралась неубиваемая Авдеева. На её теле появилось столько пыли, что и платье ей было больше ни к чему — грязь прикрывала весь её силуэт с головы до пят. — сейчас ты испытаешь такую муку...

Я приготовился к решающему раунду и свёл челюсти, как вдруг в комнату ворвался какой-то бесстыжий толстый богатей в ночной рубашке.

— Убирайтесь прочь с моего постоялого двора! Пошли вон! — вошедший смешно затряс пухленькими ручками.

— Как ты с нами разговариваешь, смерд? — девушка схватила грузного хозяина за шкирку и приподняла его над землёй.

«Вот это сила! Интересно, каким заклинанием для усиления мышц она пользуется?»

— Тебе хочется лишиться языка, негодяй? — барышня приставила к лицу дрожащего, как осиновый лист, трактирщика покрытый синим огнём кулак. — А ну, извинись передо мной!

— Умоляю, отпустите, у меня дети! Простите! — завопил разжиревший наглец, смешно болтая ножками.

Мне не понравилось, что Маргарита не заставила аспида извиниться и передо мной, поэтому я, исключительно по её дурному примеру, покрыл кулак синим огнём и направился к хаму.

— Что ты делаешь? — Авдеева оттянула бедного жулика от моей персоны и встала в воинственную позу. — Тебе не положено угрожать обычным людям.

— Почему это? — я сдвинул опалённые брови.

— Потому что ты неумелый маг девятого ранга и травокур. Юра, подобные тебе — на дне пищевой цепочки. — мадам выбросила толстопуза за борт и толкнула меня.

Я не ожидал такой подлости и чуть не свалился на половицы.

— Зачем ты пришёл? Убить меня?

Над моей головой пролетел кулак. Я поднырнул под неплохой дамский крюк и попытался пробить боковой по печени. Безуспешно — противница увернулась, сделав наглый пируэт, и чуть не задела меня хай-киком.

— С твоим появлением моя жизнь превратилась в ад! — зубная фея прикормила меня парой хуков и зарядила правой по голове.

Я прогнулся в пояснице и кулачки красотки лишь пощекотали Юрьев нос. Моим ответом стала комбинация лоу-кика и левого апперкота на отходе. Мне повезло, и я прощупал девушке подбородок. От полученного удара она плюхнулась на задницу и обиженно сложила руки.

— О том и говорю, это не под силу ни одному демону!

— Так уж и ни одному, — я стеснительно улыбнулся и завёл ножкой по полу. — Что, я прямо-таки хорош?

— Нет, я пошутила — ты по-прежнему слабак! — обманщица резко встала и попыталась финишировать меня неожиданным экс-киком. Я радостно прокрутил обратное сальто и контратаковал подлетевшую гарпию обратным ударом пятки.

Дамочка во второй раз бухнулась на землю. На ней не было лица.

— Ну, скажи ещё раз, тебе что, трудно?

— Что сказать? — девушка фыркнула и, вновь скопив достаточно силы, принялась «незаметно» выставлять щит.

— Что я бог, ясное дело!

— Слизняк!

Волна воздуха смела меня с места и выбила на улицу вместе с оконной рамой. Я свалился с четвёртого этажа и в последний момент применил чары левитации и аккуратно приземлился на землю. Следом за мной из окна выпрыгнула Авдеева.

Вокруг стоял невообразимый шум. Обеспокоенные взрывами люди бегали вокруг постоялого двора и с любопытством присматривались к комнатам, из которых валил зелёный дым. Стоило же самим виновникам торжества показаться публике, как окрестный сброд увеличился вдвое и стал тыкать в нас пальцами.

— Стоять! Полиция... — Авдеева лениво махнула рукой, и отряд местной стражи врезался в толпу людей: огромные мужчина попадали, как осенние яблоки, и, кажется, сломали рёбра.

С графини спала иллюзия. Она была абсолютно голой, не считая пыли, и, надо сказать, выглядела весьма привлекательно. Её образ прекрасно завершал красный цвет — от ярости глаза магистра налились бордовым.

— Кто в тебе сидит? Сам дьявол? Проклятье, отвечай! — из правой руки девушки выросла витиеватая алая плётка с шипами.

«Да что ж это такое!»

— Во мне сидит император Герган...

— Надоел!!!

Колдунья взмахнула плёткой, и стена постоялого двора превратилась в изрезанную рубашку. Из проломов я мог увидеть растерянные лица чёрного Богдана и Миколы, попивающих водку. Я пообещал их покарать и выставил перед собой преграду из песка.

Плётка бессильно скользнула по укрытию. Магистр зарычала и принялась колотить по моему укрытию что есть мочи.

«У меня заканчиваются силы. Опять. И сигареты, как назло, не предвидится...» — из левой руки Авдеевой вырос огромный, кровавый топор, ручка которого вполне позволяла дотянуться до моей преграды, и его злобное лезвие разорвало мою песочную блокаду и следом за этим отрезало мне готовившуюся произвести заклинание руку. Я заорал.

— Раз я не могу сдать тебя инквизиции, то убью тебя!

Я выставил передо собой простенький блокатор и запустил по Маргарите посредственным огненным шаром. Девушка отбила его лезвием топора и хлестнула по моему кинетическому щиту плёткой. Он распался вдребезги, и плётка схватила меня за ногу. Шипы врезались в неё до самого мяса, и мне пришлось с диким криком начать её отрезать.

— Поначалу я думала ставить на тебе опыты, — одичавшая зверюга накрыла нас непроницаемым куполом. — Затем думала сдать тебя инквизиции...

Топор поднялся в небеса и следом разрубил меня пополам. С моего обезображенного тела начали грустно выпадать похожие на сардельки органы пищеварения. Плётка отбросила ненужную мне более половину тела, и та вылетела за пределы купола. Земля оросилась кровью.

— ...Но сейчас я решила, что ты слишком опасен. Я убью тебя, и тем самым спасу Российскую Империю от напасти под названием травокур.

***

Маленький блондин поднялся на четвёртый этаж слишком поздно: из разваленных комнат уже вовсю валил дым. Когда он вошёл в покои, то увидел непонятного мужчину в ночной рубашке и двух солидных, но до смерти испуганных мужчин, вцепившихся в самовар.

Малыш прошёл далее и из отверстия в стене увидел, как улицу накрыло непроницаемым куполом сверх уровня...

— Накопители. Как же я их не люблю. Любого мага могут сделать талантливым на время, а талант, должен вам сказать, это то качество, которым могут обладать лишь достойные. По-моему мнению, глупцы не могут и не должны иметь талантов.

Фикус испуганно обернулся на звук бархатного голоса и к ужасу своему узрел, что прямо над ним стоит какой-то высокий, одетый в лохмотья мужчина. Он ему кого-то напомнил, но лишь немного, поэтому малыш не смог узнать его.

— Кто вы такой? Отвечайте! — обжора сформировал огненный шар и смешно насупился.

— Обычный прохожий, немного сведущий в магии. — незнакомец пожал плечами. — А вы?

— Что? — Фикус нервно сглотнул.

— Кто вы такой? От вас так и пахнет... Смертью.

Демон запустил в неизвестного огненным шаром. Нищий загорелся и, утробно закричав, выпрыгнул в окно. Он свалился прямо на купол и, оплыв по нему, стёк на землю.

Фикус съёжился и зябко передёрнул плечами.

— Вот ублюдок...

Вдруг что-то заметив, малыш прищурился и внимательно вгляделся в крышу соседнего здания. На ней валялась половина тела его нового друга.

— Сука!

Обжора сорвался с места и поспешил на улицу. Только у самого выхода он вспомнил, что больше не может тягаться с магистром, и это осознание вынудило его по-новому посмотреть на хозяина постоялого двора и князей.

Как только упомянутые люди уловили странный, голодный взгляд маленького человечка, они задрожали.

— Что вы задумали, сударь? — спросил один из князей, прикрывшись самоваром. — Вы знаете, кто мы...

Прекрасное лицо юноши преобразилось, и в отражении идеального золотистого самовара хозяин постоялого двора увидел гнилую, возросшую в четыре раза голову с тонкими и длинными гранитными клыками. Голова раскрыла рот, и три ряда зубов, как у тигровой акулы, в секунду поглотили бедных аристократов вместе с ботинками.

Малыш икнул и повернулся в сторону трактирщика.

— Демон! Спасите! Демо...

***

Мальчишка стоял на разбитых коленях и слушал очередную отповедь. В этот раз, по особому случаю: карапуз посмел усомниться в правильности кодекса и проявил жалость, не став карать учительницу, обратившуюся к нему с просьбой одолжить немного денег.

— Ты ведь знаешь, что сила любого рода держится исключительно на повторении одного и того же действия...

— Повторения одного и того же — залог деградации!

Отец ударил юного спорщика по губам, и тот повалился на мраморный пол.

— Кодекс священен! Ты не можешь проиграть, не можешь показаться слабым, не можешь плакать, не можешь влюбиться в девушку незнатного рода! Кто это маленькая уродина, вскружившая тебе голову? Почему ты перестал учить новые сорок языков? Ну, отвечай!

Гигант философской мысли, мастер боевых искусств и профессиональный палач встал с огромного золотого трона, покрытого красных бархатом, и с садистским удовольствием взял сына за ухо. Мальчик заплакал.

— Недостойная поросль! Месяц молитв, для начала! — отец отбросил маленького принца и с отвращением скривился. — Ты опозорил свой род. В очередной раз. Знай же, что будет за систематическое нарушение кодекса: служанка и её больная паскудная дочка отправятся в южные колонии на рассвете. Если попробуешь прорвать оборону и вернуться к ним — будешь выпорот соразмерно нанесённому тобой урону. Ты меня понял?

— Да, отец.

Маленький Герган поднялся с пола и пошёл вон, похрамывая. Он знал — чтобы не нарушить кодекс, он должен постоянно молиться и усердно тренироваться. Ему запрещено проигрывать и плакать, даже когда очень хочется.

Мальчик добрался до своей комнаты и зарылся в подушки. Не плакать у него не получалось...

- Так и знал! Недостойный, тебя ждёт кара!

Мужчина кинулся на сына и, схватив его за ногу, стянул на пол. Ребёнок ударился головой об основание кровати и разбил лоб. Кровь текла по белоснежным плитам, уродуя благородный мрамор.

«Императору запрещено проигрывать. Запрещено...»

Когда император завершил экзекуцию, он утёр лоб и поспешил исполнять священные обязанности лидера.

«Император не может проиграть. С любым, кто победит его, он расплатится вдвое...» — униженный мальчишка встал и, опираясь на кровать, добрался до окна. Чтобы увидеть порт, он залез на стол.

Светило утреннее солнце. С причала отходил трёхмачтовый фрегат, стремящийся на юг...