Южноуральцы в боях и труде

Н. П. Палецких, кандидат исторических наук, доцент ПОМОЩЬ СЕМЬЯМ ВОЕННОСЛУЖАЩИХ В ГОДЫ ВОЙНЫ

Помощь семьям военнослужащих осуществлялась и до войны. На местах органами соцобеспечения, кассами общественной взаимопомощи колхозников (КОВК) эти семьи обследовались, им назначались пособия, выдавались ссуды. Постановлением СНК СССР «О пенсиях военнослужащим рядового и младшего начальствующего состава срочной службы и их семьям» от 16 июля 1940 г. были установлены пенсии инвалидам, получившим ранения, контузии, увечья в боях при защите СССР, при исполнении иных обязанностей военной службы или перенесшим заболевания на фронте. Пенсии назначались также семьям погибших и пропавших без вести в период боевых действий[17]. Данное постановление действовало и в годы Великой Отечественной войны.

С началом войны семьи военнослужащих стали важным и постоянным объектом социальной помощи в тылу. В широком смысле к ним относились все те семьи, чьи родственники находились в Красной Армии и ВМФ. В то же время в документах военного времени встречаются разграничения на семьи военнослужащих, т. е. семьи рядового и младшего начсостава и на семьи среднего, старшего, высшего командного состава. Имелось также деление на семьи местные и эвакуированные; семьи тех, кто был в «обычной» армии и кто попал в строительные батальоны и рабочие колонны; семьи, связанные с производством, и «неорганизованные». А в такой специфической группе уральского населения, как поляки — бывшие спецпоселенцы, семьями военнослужащих считались те, у кого родственники находились не только в Красной Армии, но и в Польской Армии, в армиях союзников и в немецком плену.

Такой дробный состав уже сам по себе затрудняет анализ статистических материалов, поскольку вызывает сомнение в полноте сведений. Кроме того, имеющиеся архивные данные противоречивы. Невозможно оказывается также установить действительное число семей военнослужащих не только в целом по Уралу, но и по любой отдельно взятой области, исходя из числа самих военнослужащих. Мобилизационные данные засекречены. Исключение составляет работа И. А. Якунцова, где без ссылки на источники упоминается, что за все годы войны с Урала было призвано в армию 2 млн мужчин[18]. Источниковая база, имеющаяся в распоряжении автора, позволяет сделать лишь следующее обобщение: в 1944 г. на Урале было учтено около 1,5 млн семей военнослужащих, в том числе в Челябинской области — 180 тыс.[19]

Проблема оказания помощи семьям военнослужащих встала перед партийно-государственными органами и общественными организациями с первых дней войны. Исходным мотивом политики центрального руководства в этом вопросе были соображения оборонной необходимости, морально-психологических аспектов боеспособности действующей армии. «Правда» 5 июля 1941 г. заверяла фронтовиков:

Необходимость заботы о семьях фронтовиков хорошо осознавалась в местных парторганизациях. К примеру, на цеховом собрании в тресте «Магнитострой», посвященном задачам коммунистов в связи с началом войны, в выступлении Крючева прозвучало: «Нужно проявить максимум заботы о семьях товарищей, уходящих на фронт… Беру на себя обязательство систематически следить и оказывать нуждающимся всяческую помощь». Обязался обследовать квартиры красноармейцев и коммунист Кортунов. Собрание обязало руководителей цеха проверить нуждаемость семей мобилизованных и оказать им необходимую помощь.

26 июня 1941 г. вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР «О порядке назначения и выплаты пособий семьям военнослужащих рядового и младшего начальствующего состава в военное время». В соответствии с ним государственное пособие полагалось тем семьям, в которых имелись нетрудоспособные, прежде состоявшие на иждивении военнослужащего: дети, сестры, братья моложе 16 лет (учащиеся — моложе 18 лет), отец старше 60 и мать старше 55 лет, жена и родители — инвалиды I и II групп. В зависимости от числа нетрудоспособных пособия назначались в размере от 100 до 200 руб. в месяц на семью в городе и 50 % этих сумм в сельской местности. При наличии хотя бы одного трудоспособного пособие могло быть назначено лишь в двух случаях: если есть 3 и более нетрудоспособных (150 руб. в городе); если есть двое детей, не достигших 16 лет (100 руб. в городе). Семьям военнослужащих, находившихся в стройбатальонах и рабочих колоннах, пособия не полагались[20].

В ходе войны условия и порядок назначения госпособий менялись. 16 августа 1941 г. Ставкой Верховного Главного Командования Красной Армии был издан приказ № 270, на основании которого семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишались государственного пособия и помощи[21]. В июле 1942 г. были внесены изменения в статьи 1 и 2 Указа от 26 июня 1941 г.: до 250 руб. повысился размер пособий для тех семей (в городе), в которых при отсутствии трудоспособных членов было 5 и более человек; до 200 руб. — для семей, в которых при 2 трудоспособных имелось 5 и более нетрудоспособных.

Таким образом, право на госпособие имели далеко не все семьи военнослужащих. В 1944 г. в Челябинской области пособия и пенсии получали 41 % учтенных семей военнослужащих, в то время как среднеуральский показатель составлял 49 %. Размер пособий не обеспечивал прожиточный минимум в условиях войны ни в городе, ни в деревне.

Вокруг Указа от 26 июня 1941 г. партийно-государственные органы развернули идеологическую и организаторскую работу. Для назначения пособий создавались комиссии при рай(гор)исполкомах в составе зам. председателя исполкома, заведующего отделом соцобеспечения, военкома. Деятельность комиссий проверяли военные отделы партийных комитетов. Так, военный отдел Челябинского обкома партии во второй половине 1941 г., проверив ход назначения и выплаты пособий в 3 городах и 4 районах, поставил вопрос на обсуждение бюро обкома. На бюро и пленумах ГК и РК ВКП(б), на сессиях местных советов заслушивались отчеты отделов соцобеспечения по оказанию помощи семьям военнослужащих. Проводились собрания таких семей с разъяснением касающихся их законов, избирались советы семей военнослужащих, налаживалась справочная служба в культпросветучреждениях.

Поток заявлений на пособия увеличивался, а рассматривать их следовало в течение 3 дней. Органы собеса, на которых лежала основная нагрузка, с ней не справлялись, исполкомы советов и военкоматы нередко самоустранялись от участия в этой работе. Поэтому довольно скоро проявились недостатки в назначении и выплате пособий: плохой учет семей военнослужащих, несвоевременность рассмотрения заявлений, необоснованные отказы, неполная выплата пособий и т. д. В сельской местности работа затруднялась отдаленностью и разъединенностью назначающих комиссий и выплачивающих учреждений.

Содержание Указа вызывало массу нюансов при выявлении конкретных ситуаций. Например, Миньярский райсобес в декабре 1941 г. докладывал райкому партии о том, что 210 заявителям из 2590 подавших заявления отказано в пособии по разным причинам: военнослужащие изъяты из армии органами НКВД, фронтовики прибыли домой по болезни, у заявивших матерей окончился декретный отпуск, дети в семье от разных отцов, у трудоспособной матери только один ребенок и т. д.

Особенностью Южного Урала было прибытие сюда большого количества семей армейского начсостава по эвакуации. В августе 1941 г. обком партии рассмотрел вопрос об организации помощи им. С этой целью была создана областная комиссия — тройка, в составе начальника политотдела облвоенкомата, заведующего военным отделом обкома партии и ответственного секретаря облисполкома. Аналогичные структуры образовались в городах и районах. В их задачи входили учет прибывающих семей, их размещение и бытовое устройство, обеспечение своевременной выплаты денежных пособий и пенсий, организация советов жен начсостава. В конце августа 1941 г. бюро обкома уточнило, что персональную ответственность за размещение и трудоустройство эвакуированных семей начсостава несут председатели исполкомов советов.

Государственное обеспечение семей начсостава шло по линии Наркомата Обороны. Поначалу те, кто прибыл на Урал без аттестатов с места службы офицеров и генералов, получили подъемные, потом, до восстановления аттестатов, им выдавали в течение 3 месяцев пособия в размере от 400 до 1000 руб. Финуправление НКО, составив картотеку, в которой были указаны все лица, имевшие право на аттестаты, и адреса их семей, через свои органы на местах наладило выплату соответствующих пособий и пенсий[22]. Но часть семей начсостава денежного довольствия не получала.

Государственная помощь семьям военнослужащих, помимо выплаты пособий, выразилась также в установлении ряда льгот. 2 июля 1941 г. было принято постановление СНК СССР «Об освобождении от платы за обучение детей рядового и младшего начальствующего состава Красной Армии и Военно-Морского Флота», по которому семьи военнослужащих не должны были платить за обучение детей в 8—10 классах средних школ, техникумах и вузах[23]. С августа 1941 г. начал действовать льготный порядок оплаты жилой площади семьями военнослужащих в военное время и в связи с вводом в эксплуатацию жилья упрощенного типа. Если основная ставка платы за 1 кв. м жилья в городах колебалась в пределах от 30 до 44 коп., то для семей красноармейцев она устанавливалась в размере 5,5 коп. Правда, это распространялось только на основных квартиросъемщиков в государственном секторе.

Семьям военнослужащих предоставлялись налоговые льготы. По Указу ПВС СССР от 3 июля 1941 г. «Об установлении на военное время временной надбавки к сельскохозяйственному и подоходному налогу с населения» от 100 % надбавки к сельхозналогу (но не от самого налога) освобождались семьи, в составе которых было 2 и более военнослужащих. Если же в семье был 1 военнослужащий, то она должна была уплачивать 50 % надбавку к сельхозналогу. Указом ПВС СССР от 29 декабря 1941 г. отменялись надбавки к сельскохозяйственному и подоходному налогам, но вводился новый — военный налог. От его уплаты освобождались члены тех семей военнослужащих, которые получали пособие от государства. С 1 января 1942 г. были пересмотрены местные налоги и сборы, в результате чего, например, от налога освобождались строения, принадлежащие военнослужащим и их семьям, если помещения в них не сдавались внаем[24].

Таким образом, все перечисленные льготы имели оговорки, были ограниченными по величине и по охвату семей военнослужащих. Множественность законодательных актов и подзаконных инструкций создавала возможности для нарушений установленных льгот, что зачастую и происходило.

Объем госпомощи, оказываемой семьям военнослужащих через пособия, пенсии, льготы, не мог существенно повлиять на нормализацию условий жизни семей защитников Родины. На передний план выдвигалась проблема трудоустройства членов этих семей, прежде всего женщин. В советских исследованиях данная проблема рассматривается односторонне, с точки зрения массового патриотического движения на производство женщин, престарелых, подростков ради замены ушедших на фронт мужчин. Бесспорно, патриотический подъем, желание всеми силами и средствами поддержать фронт были характерны для общественной атмосферы в тылу, особенно в начале войны, когда еще сильны были настроения на скорую победу. Но было бы неверно объяснять массовое движение членов семей военнослужащих на производство только факторами общественного сознания. Нельзя сбрасывать со счетов бытовые обстоятельства. А они были таковы, что семьи ушедших на фронт встали перед необходимостью зарабатывать на жизнь. «Смелое вторжение» женщин в мужские профессии в немалой степени зависело от уровня оплаты труда и иных условий материального порядка.

В деятельности властей края внимание к проблеме трудоустройства семей военнослужащих проявилось в первые же дни войны. Так, на основе постановления бюро обкома партии от 24 июня 1941 г. «О привлечении членов семей рабочих и служащих на производство» городские, районные, первичные парторганизации через идеологический актив и печать обратились к женщинам, молодежи, пенсионерам с призывом пойти на производство, трудом помочь фронту[25]. Призыв находил немедленный отклик. В Кировском районе Магнитогорска в ходе первых же бесед и собраний записалось на работу 1800 домохозяек[26]. К концу 1941 г. по области было трудоустроено 10,3 тыс. членов семей военнослужащих, а к весне 1944 г. — более 200 тыс. Казалось бы, в наиболее полном трудоустройстве членов семей военнослужащих были заинтересованы обе стороны, недаром в официальных документах эта проблема прослеживается как важнейшая, И в то же время такое настойчивое звучание этой темы в тех же документах вызывает недоумение, почему при острейшей нехватке рабочих рук тот или иной партком снова и снова обязывает советские органы и администрацию помочь трудоустроиться семьям военнослужащих? Какая-то часть родственников фронтовиков не могла работать по объективным причинам (болезнь, некуда деть детей, нет одежды и обуви и т. п.), какая-то часть работать не хотела. Но была и еще одна причина: руководство промышленных предприятий избегало брать на работу эту группу населения. Об этом говорилось, к примеру, на пленуме Увельского РК ВКП(б): «Руководители рудоуправления не с желанием принимают на работу жен военнослужащих только потому, что им придется оказывать помощь». В тех условиях администрация предпочитала брать завозную, мобилизованную или лагерную рабочую силу. Бывало и так, что руководители предприятий необоснованно увольняли жен военнослужащих, имевших малолетних детей.

Иная ситуация складывалась в деревне. Там на счету был каждый мало-мальски работоспособный человек. А с другой стороны, сельхозартели не располагали теми возможностями, которые могли быть у промышленных предприятий по оказанию помощи семьям фронтовиков. И, кроме того, обрабатывая свое приусадебное хозяйство, крестьянка имела больше шансов выжить и сохранить своих близких, нежели, отдавая все силы работе в колхозе. Вот почему в деревне для привлечения семей военнослужащих на производство были применены меры чрезвычайного свойства, вплоть до прямого насилия.

Нельзя умолчать и о том, что некоторая часть жен офицеров, получая крупное денежное довольствие по аттестатам мужей и снабжаясь по системе Военторга, отказывалась от работы, причем, зачастую в подчеркнуто-высокомерном тоне. Для примера, осенью 1941 г. жена офицера, эвакуированная в Мишкинский район, в ответ на предложение поработать на уборке урожая, возмутилась: «Какое имеет право заставлять меня работать? Я была участником правительственного банкета!». Отмечались и факты ультимативных заявлений.

Наряду с мерами по трудоустройству членов семей военнослужащих были активизированы ведомственные и общественные каналы помощи им. По времени одним из первых в эту работу включилось тимуровское движение, возникшее еще в мирные годы. С началом войны под руководством партийных и комсомольских органов оно расширило свою географию и объем деятельности. Уже 28 июля 1941 г. бюро Курганского ГК ВКП(б) обсудило вопрос о создании тимуровских команд в городе. Было решено организовать их при каждой школе и доме пионеров, поставив задачу оказания помощи семьям ушедших на фронт «путем ухода за малолетними детьми, подноски воды, пилки дров, писания писем, читки газет и т. д.». В 1942—1943 учебном году в области действовало 3133 тимуровские команды, объединявшие 28 тыс. учащихся[27].

В колхозах определенную роль в оказании помощи семьям военнослужащих играли КОВК. Их денежные и натуральные фонды складывались из 2 % отчислений колхозов, положенных по Уставу с/х артели, вступительных и паевых взносов колхозников и предназначались для помощи престарелым колхозникам, детям-сиротам, роженицам и семьям красноармейцев. Действовали кассы взаимопомощи под руководством райсобесов и помогали только своим членам в виде возвратной ссуды, совместной подвозки дров и кормов, ремонте построек. Однако КОВК работали далеко не везде. К началу 1942 г. кассы взаимопомощи были созданы в 2036 из 2829 колхозов области, но действовали лишь 477 из них, остальные — числились.

Включились в работу по обслуживанию семей красноармейцев профсоюзные организации. В начале 1942 г. в профсоюзных комитетах были созданы специальные комиссии, использовавшие средства профсоюзного бюджета и госсоцстраха[28]. Во второй половине 1942 г. началось формирование заводских комитетов по оказанию помощи семьям фронтовиков. Челябинский обком партии, приняв в августе 1942 г. решение о создании заводских комитетов, поставил перед ними основную задачу — поддерживать связь с семьями военнослужащих, проявлять заботу об улучшении их материального положения. Проводя в жизнь это решение, Карабашский горком обязал секретарей первичных парторганизаций создать комиссии под председательством руководителей профсоюзных организаций.

Помощь, оказываемая профсоюзами, была ведомственной и уже поэтому различной в зависимости от характера и мощности предприятия. А кроме того, она распространялась, по существу, лишь на работающих на данном предприятии. Примерно в это же время и на таких же основах в ряде мест возникли заводские комитеты при парткомах и партбюро. Вот как мыслились эти образования Челябинским ГК ВКП(б), принявшим соответствующее постановление 20 августа 1942 г. Бюро горкома обязывало секретарей райкомов, заводских и учрежденческих парткомов и бюро создать при парткомах и партбюро предприятий и крупных учреждений комитеты помощи семьям фронтовиков, в небольших коллективах предлагалось эти задачи возложить на секретарей парторганизаций, председателей месткомов и администрацию. Контроль за работой этих комитетов должны были обеспечивать заведующие военными отделами РК ВКП(б).

Поскольку при таких структурах как бы за бортом оставались неработающие семьи военнослужащих, стали создаваться общегородские комиссии при горкомах партии. Так, городская комиссия, образованная по решению Курганского ГК ВКП(б), от 25 апреля 1942 г., выявляла многодетные семьи военнослужащих и, привлекая профсоюзы, оказывала им помощь, например, в виде продуктовых посылок к праздникам.

Множественность комиссий и комитетов не означала их постоянной и эффективной работы, которой охватывались бы все нуждающиеся семьи. К концу 1942 г. наметилась тенденция объединения усилий. Например, бюро Челябинского ГК ВКП(б) 21 сентября 1942 г. рассматривало вопрос «Об организации повседневной помощи и трудоустройства инвалидов Отечественной войны и семей военнослужащих». Бюро отметило, что по районам города созданы разные комиссии и комитеты: помощи раненым и госпиталям, инвалидам войны, семьям военнослужащих и т. п. На предприятиях имеются свои комиссии. Но работают они неудовлетворительно. Поэтому было решено создать при РК ВКП(б) единые комитеты помощи раненым бойцам, госпиталям и семьям военнослужащих. Председателями их должны стать секретари райкомов партии по кадрам, а членами — заведующие военными отделами, райсобесами, представители семей военнослужащих. Аналогичные комитеты из 5—7 человек должны были работать на предприятиях.

Тенденция к упорядочению организационных форм, к объединению усилий по оказанию помощи семьям военнослужащих, таким образом, на первом этапе войны уже проявилась, но определяющей в тот момент не стала. Подтверждением тому может служить отсутствие массовых движений в форме воскресников, недель, месячников помощи, столь характерных для последующих лет. Чаще всего создавались локальные временные комиссии по сбору продуктов, обуви, одежды. Так, парторганизация Дуванкульского сельсовета Увельского района провела такой сбор в декабре 1942 г. с тем, чтобы раздать собранные вещи остронуждающимся семьям красноармейцев, комсостава и эвакуированным.

Недостаточность оказываемой помощи проявлялась в заявлениях и жалобах военнослужащих и их семей, обнаруживалась в ходе проверок их материально-бытового положения. Выяснялись факты опухания от голода, дистрофии, полного отсутствия обуви и одежды, необеспеченности жильем. Открывалась картина разнообразных форм произвола должностных лиц. Приведем лишь один пример такого рода. Директор совхоза «Киалим», подведомственного Карабашскому медьпродснабу, отказался дать по 2 сотки земли под картошку женам красноармейцев, требовал от них оформляться на работу, несмотря на то, что детей некуда было пристроить, применил рукоприкладство, отобрал хлебные карточки.

Стремясь снять социальное напряжение, возникавшее в подобных случаях, партийные и советские органы снова и снова обращали внимание ответственных лиц на необходимость работы с семьями фронтовиков, применяли персональные наказания.

Уделялось внимание работе с жалобами военнослужащих и их семей. После неоднократного обсуждения этих вопросов на бюро обком партии в ноябре 1942 г. признал, что учет и регистрация жалоб в советских, хозяйственных, общественных органах по-прежнему не налажен, контроля за их движением и разрешением не осуществляется, они часто теряются. В ряде случаев партийные комитеты вынуждены были на уровне горкомов, райкомов и даже обкома принимать решения по жалобам конкретных семей об оказании помощи.

Зима 1942—1943 гг. была крайне тяжелой для населения тыла. В органы власти поступала информация о том, что сельские семьи воинов голодают. В ноябре 1942 г. по указанию бюро обкома партии были созданы городские и районные комиссии, которые с привлечением актива проверяли материально-бытовые условия семей фронтовиков. Результаты проверок обсуждались на совместных заседаниях бюро парткомитетов и исполкомов советов, на партсобраниях. Широко проведенная проверка выявила множество отрицательных фактов: необеспеченность топливом, товарами первой необходимости, перебои с хлебом (в Мишкинском районе, например, в декабре 1942 г. райпотребсоюз снизил норму выдачи хлеба с 400 до 100 г на человека). Обсудив итоги проверки, бюро обкома партии потребовало везде установить единые нормы выдачи хлеба и муки для семей фронтовиков-рядовых и семей начсостава, а комиссии, созданные как проверочные, сделать постоянно действующими по работе с семьями фронтовиков, обязало их изыскивать внутренние возможности и материально обеспечивать в первую очередь большесемейных.

Обстановка выдвигала необходимость новых, массовых форм общественной помощи семьям фронтовиков. В советской исследовательской литературе усиление заботы об этих семьях связывается с выходом центрального постановления от 22 января 1943 г. «О мерах улучшения работы советских органов и местных партийных организаций по оказанию помощи семьям военнослужащих»[29]. Челябинский обком партии и облисполком обсудил меры по его выполнению в первых числах февраля 1943 г. Намечалось: создание при исполкомах отделов по государственному обеспечению и бытовому устройству семей военнослужащих, комиссий по оказанию помощи в заводских цехах, колхозах, учреждениях и везде, где они еще не были созданы; выделение облторгами при распределении продукции, вырабатываемой местной промышленностью, 15 % исключительно для снабжения семей военнослужащих; предоставление им — в первую очередь семьям начсостава — не менее 30 % из высвобождающейся жилой площади; организация бытовых дружин из комсомольцев; проведение декадников, двухдекадников, двухнедельников помощи и т. д.

Создаваемым отделам по гособеспечению и бытовому устройству семей военнослужащих передавалась одна из функций собесов: назначение и выплата пособий и пенсий. Помимо того в задачи новых отделов входили обеспечение семей военнослужащих земельными участками под огороды и семенами, расширение сети мастерских по ремонту обуви и одежды, детских учреждений, трудоустройство работоспособных и т. д. Иначе говоря, круг вопросов был широким, а материальных возможностей эти отделы не имели, поэтому не всегда могли справиться со своими задачами. Типичными недостатками в их работе стали кампанейский подход, подмена органов собеса и снабжения, бюрократизм и волокита. Имели место и злоупотребления служебным положением.

Основной материальный источник, на который реально могли опираться государственные отделы, заключался в активизации массовой помощи семьям военнослужащих самим населением, а по сути — самопомощи. Первым повсеместным массовым актом стали февральские 1943 г. декадники и 2-хдекадники помощи. Партийные организации всех уровней развернули работу по их идеологическому и организационному обеспечению. Были созданы областная, городские, районные, местные комиссии по проведению декадника, проведены партийные собрания, городские и районные партактивы, а кое-где и пленумы ГК и РК ВКП(б), совещания секретарей парторганизаций, председателей фабзавкомов, директоров предприятий, собрания трудовых коллективов с принятием обязательств, Отдельные предприятия и колхозы обратились к населению через печать. К организации декадников привлекались воинские части. Обком партии направил секретарям гор(рай)комов и председателям комиссий инструктивное письмо по проведению декадника, в котором разъяснялись его задачи и направления, сообщалось об установленных для городов и районов минимальных контрольных заданиях по сбору вещей от населения в пользу семей фронтовиков на 1943 г., подчеркивалось, что отчетность по сбору вещей будет ежедекадной.

В первичных парторганизациях коммунисты настаивали на необходимости точного учета всей оказываемой помощи семьям военнослужащих, превращения ее в реальную и постоянную. Подчеркивалась важность личного примера коммуниста. Так, на партсобрании Шадринской МТС 25 февраля 1943 г. каждый коммунист взял на себя обязательство: давать семье фронтовика ежемесячно 6 л молока и однодневный хлебный паек, сдать в фонд помощи 8 кг картофеля и 4 кг муки, взять шефство над определенной семьей и т. д.

Руководя созданием фондов помощи семьям военнослужащих, некоторые партийные организации оговаривали, что выдача денег и продуктов из этих фондов должна осуществляться не всем семьям, а лишь самым нуждающимся. В выступлениях на партсобрании Маслянского сельсовета Шадринского района прозвучали следующие мысли: некоторые семьи фронтовиков поняли так, что в проводимый декадник они обязательно должны что-то получить, поэтому им надо разъяснить, что помогать будут только особо нуждающимся. В связи с этим местной комиссии собрание поручило организовать дополнительный сбор продуктов и рассмотреть поступившие заявления о помощи.

Декадник, проведенный в области с 20 февраля по 2 марта 1943 г., дал положительный результат. 19 тыс. активистов посетили семьи военнослужащих. Для нуждающихся собрано более 1,2 млн руб., 20 тыс. пар обуви, 53 тыс. м тканей, 517 т продуктов питания, заготовлено 19 тыс. куб. м дров, 5,4 тыс. т угля и торфа. В детские сады, ясли, детдома было дополнительно устроено более 30 тыс. детей военнослужащих, 3,5 тыс. детей были прикреплены к столовым. Работники Уфалейского никелевого завода взяли индивидуальное шефство над 400 семьями фронтовиков и т. д.[30]

Наряду с положительными итогами декадник февраля 1943 г. имел отрицательные стороны, выразившиеся в том, что часть семей военнослужащих оказалась неохваченной общественной помощью. Происходило это из-за слабой работы низовых комиссий, отсутствия должного контроля со стороны местных властей.

В марте 1943 г. на территории России в соответствии с постановлением СНК РСФСР было проведено распределение денежных средств на оказание единовременной помощи семьям военнослужащих. Разверстка по районам осуществлялась облисполкомами и СНК автономных республик. Кроме того, весной 1943 г. на основании телеграфного распоряжения Наркомторга СССР уральским областям было разрешено некоторую часть рыночного фонда хлеба и муки израсходовать для продажи колхозникам, а также многодетным семьям красноармейцев, не имеющим зерновых посевов и не получившим достаточного количества хлеба и картофеля на трудодни. Челябинский облисполком в марте 1943 г. распределил по районам 200 т муки (с учетом Курганской области), в апреле — 150 т, в мае — 305 т, предназначенных в первую очередь семьям военнослужащих.

В апреле 1943 г. власти области приняли решение о наделении семей фронтовиков лучшими по качеству и расположению земельными участками для огородов, помощи семенами и обработкой земли. В колхозах и совхозах делались посевы в фонд помощи семьям военнослужащих. Так, широкую поддержку в области нашла инициатива членов колхоза «Красная звезда» Сосновского района, которые решили помочь семьям фронтовиков семенами и в обработке огородов и посадить 3,5 га овощей в фонд помощи им[31].

В 1943 г. на народные средства был сформирован Уральский добровольческий танковый корпус. В связи с этим встали вопросы материально-бытового обеспечения семей добровольцев. В июле 1943 г. Челябинский обком партии принял постановление по этому поводу. Предусматривалось обследовать условия жизни всех семей добровольцев, закрепить за ними занимаемую жилплощадь, помочь в ремонте и обеспечить топливом на весь отопительный сезон, сохранить прежние условия снабжения продуктами и промтоварами и установить некоторые преимущества перед остальными гражданами. Из фондов формирования корпуса выделялись суммы по 2—4 млн руб. на выплату стипендий до конца войны детям добровольцев, обеспечение их одеждой и обувью, на организацию и содержание детских учреждений, на оздоровительные мероприятия. К августу 1943 г. во всех ГК и РК ВКП(б) области был установлен персональный учет семей танкистов, определена степень их нуждаемости. По 22 городам и районам секретари и заведующие отделами парткомитетов проверили 2147 семей, организовали предметную помощь 597.

В течение 1943 г. продолжалось создание общественных фондов помощи семьям военнослужащих. На предприятиях и в учреждениях принимались решения об отчислении однодневных заработков в такие фонды. Осенью 1943 г. в Челябинской области, как и в других районах Урала, был проведен месячник помощи семьям военнослужащих в подготовке к зиме. Подводя его итоги, бюро обкома партии отмечало, что в большинстве парторганизаций прошли открытые собрания с отчетами руководителей о работе по бытовому и трудовому устройству семей военнослужащих. Была оказана разнообразная помощь, особенно топливом, 56 тыс. семей. В Магнитогорске некоторые руководители взяли персональное шефство над 33 особо нуждающимися семьями.

Несмотря на помощь, положение многих семей военнослужащих оставалось тяжелым. В партийные и советские органы поступали сведения о нарушениях в обеспечении пособиями и пенсиями, о непредоставлении льгот, о голодании, побирательстве, распространении в сельских районах септической ангины. Архивные источники зафиксировали и прямые нарушения законности в отношении семей военнослужащих. Наиболее ретивые администраторы и активисты в целях обеспечения госпоставок хлеба и других продуктов практиковали массовые обыски в домах колхозников, в том числе и в семьях военнослужащих. Имелись случаи незаконного выселения семей фронтовиков из квартир, присвоения предназначенных им пособий, продовольствия и промтоваров должностными лицами.

Число жалоб семей военнослужащих росло. Основания к тому были серьезны: бедственное положение многих семей, их слабая правовая и социальная защищенность, попрание принципа социальной справедливости, доходящее до прямого противопоставления основной массы населения и тех, кто обладал властью и, следовательно, возможностями перераспределения социальных благ в свою пользу. Факт социальных противоречий осознавался обеими сторонами, но выражался он особенно отчетливо стороной ущемленной. Вот что писали на фронт своим родным жители Карабаша в январе — апреле 1944 г.: «…начальство сыто по горло и одеваются в то, что в мирное время не видели сроду, им и все отоваривают, а рабочие голодные как волки»; «ведь 5 сыновей на фронте, и сидим без дров, замерзаем, а начальство себе машинами дрова возит, только для нас нет», «уже 3 месяца, как не работаю, считаюсь на инвалидности II группы, а налогу мне принесли 700 рублей за то, что ты защищаешь Родину, а я потеряла здоровье на производстве»[32].

Летом 1944 г. вопросы об увеличении числа жалоб семей военнослужащих по Башкирии и Чкаловской области рассматривались на уровне ЦК ВКП(б). Обкомам партии были даны указания обеспечить постоянный контроль над деятельностью советских и хозяйственных органов по улучшению материально-бытового положения семей защитников Родины. С этой целью проводились партсобрания, пленумы ГК и РК ВКП(б) с докладами первых секретарей о работе среди семей воинов, общие собрания членов семей военнослужащих на предприятиях с докладами руководителей. Определялись меры конкретной помощи остронуждающимся, особенно детям фронтовиков. Первый секретарь Челябинского обкома партии Н. С. Патоличев направил директивное письмо секретарям горкомов и райкомов об усилении работы по жалобам семей военнослужащих.

К концу войны внимание органов власти было обращено на такой вопрос, как правильность предоставления льгот семьям военнослужащих, прежде всего по налогам и сельхозпоставкам. В области были проверены Сосновский, Кочкарский, Красноармейский, Еткульский районы. Поскольку проверка в этих районах показала массовость нарушений, бюро обкома приняло решение провести сплошную проверку по области, на бюро ГК и РК ВКП(б), на сессиях исполкомов заслушать уполномоченных Наркомата заготовок, работников финансовых органов.

Причиной внимания властей к указанной проблеме именно на заключительном этапе войны являлась не только забота о семьях военнослужащих, как это может показаться на первый взгляд. Ведь произвол заготовителей над сельским населением существовал на протяжении всей войны, и о нем, конечно, знали. Объяснение следует искать и в изменении экономической ситуации. Как справедливо отмечает В. П. Мотревич, «система заготовок настолько противоречила реальному положению дел в сельском хозяйстве, что это грозило окончательно подорвать экономику колхозов»[33]. На заключительном этапе войны была предпринята попытка ослабить жесткость административно-правовых рычагов в заготовительной политике. С колхозов списывались недоимки прошлых лет по зернобобовым, из обложения исключалась часть земель, непригодных к использованию под сенокосы и пастбища, в ряде случаев уменьшались нормы госпоставок. Все эти меры снизили напряженность при заготовках сельхозпродукции и, следовательно, позволили местным властям «открыть глаза» на неблагополучие в предоставлении льгот деревенским семьям военнослужащих.

В целом документы, отражающие социальную политику в период войны, убеждают в том, что семьи военнослужащих относились к тем группам населения тыла, которым оказывалась адресная помощь. Формами государственной помощи им стали пособия и пенсии, выделение целевых фондов продовольствия и промтоваров, предоставление налоговых льгот и преимуществ в обеспечении жильем, огородными участками, топливом, местами в детских учреждениях. Действовали специальные государственные структуры, занимавшиеся социальным обеспечением семей фронтовиков. Однако материально-финансовая база, на которую они могли опереться, была слабой. Большую долю социальной помощи составили негосударственные формы и средства. Привлекались ресурсы колхозов и общественных организаций. Активно применялся прием мобилизации средств населения, проводились широкомасштабные целевые кампании, часто означавшие не только взаимопомощь, но и самопомощь социально незащищенных слоев населения. Но, несмотря на все эти меры, семьи военнослужащих, значительная часть которых жила в сельской местности, находились в тяжелых материально-бытовых условиях, что не всегда объясняется чрезвычайной исторической обстановкой.