ЮнМи. Сны о чём-то лучшем. Книга вторая

(서른여덟번째꿈) Сон тридцать восьмой. Всё могло быть иначе

Исправительное учреждение "Анян"

Почему-то сегодня вся камера дружно не может заснуть. Лежит, ворочается, вздыхает. Сон не идёт хоть ты тресни. Юркин уже устал вертеться с боку на бок, а из пересчитанных им овец можно собрать самую большую в мире отару. Наверное, полнолуние влияние оказывает, думает он, вспоминая любимую мамину присказку. Каким образом полностью освещённая солнцем луна может оказать влияние на сон, он никогда не понимал, но такое объяснение в любом случае лучше никакого.

Сокамерницы страдают точно так же. Наконец БонСу не выдерживает:

— Ну не могу заснуть и всё. Неужели это уже старость?

Остальные дружно хихикают.

— ЮнМи-я-а, расскажи что-нибудь, — робко просит ДаЕн.

— Может, вам ещё и колыбельную песенку спеть?

— Песенку не надо. Лучше какую-нибудь интересную историю.

— Сказка пойдёт?

— Давай сказку, — соглашается ДжиУ. — Только такую… усыпительную.

— Ладно, будет вам сказка, — Юркин и сам рад отвлечься от пересчитывания надоевших овец. — В общем, слушайте. Давным-давно, ещё во времена династии Чосон у самого синего моря жил старик со своею старухой…

Усыпительной истории не получается. Слушают внимательно и до самого конца. Да Юркин и сам не на шутку увлёкся, перекладывая сказку Пушкина на корейский лад.

— …и опять перед ним ветхий чогачип с прохудившейся крышей, на пороге сидит его старуха, а перед нею разбитый онгги.

(Чогачип — дом для низшего класса, крытый рисовой соломой. Онгги — большой фаянсовый сосуд для заквашивания кимчхи. Прим. автора).

— Да-а-а, — тянет БонСу. — Поучительная сказка. Со смыслом. Сама, что ли, придумала?

— Да где уж мне? — не захотел Юркин отягощать свою совесть ещё и присваиванием сказок Александра Сергеевича. — Бабушка в детстве рассказывала. Она много сказок знала.

— Дура эта старуха, — выносит свой вердикт ДжиУ. — Не сумела вовремя свои хотелки обуздать, вот и осталась ни с чем. Китайской императрицей она захотела стать. Уж больно широко размахнулась. Ей что, Кореи было мало?

— Это потому что она очень жадная, — робко замечает ДаЕн. — Жадным всегда всего мало.

— Старик ей попался слабохарактерный. Другой бы вздул как следует, сразу бы поумнела, — продолжает, распаляясь, ДжиУ. — Я бы на его месте… Я бы такой старухе… Хм! Хотя, да… Попробовал бы только мой муж на меня руку поднять, я бы его самого в море выкинула.

Все опять смеются, уткнувшись в подушки.

— Вот бы в самом деле такую хангын мулькоги (золотую рыбку) поймать, — мечтает недавно переведённая в их камеру мошенница ХиЧжэ. — Жалко, что они только в сказках бывают.

— А что бы ты у неё попросила? — даже привстаёт на постели БонСу.

— Я бы… Попросила бы, чтобы она сделала меня ольчжан. Такой же, как ЮнМи.

— Кх-кх-кх! Нашла о чём просить, — ехидно хихикает ДжиУ. — Всё равно бы в тюрягу загремела. И сидели бы вместе с нами две красотки: ольчжан ЮнМи и ольчжан ХиЧжэ.

— Не, в тюрьму я бы ни за что не попала. Я бы сразу после школы замуж выскочила, детишек нарожала. Красивой девушке легко хорошего мужа найти — стоит только улыбнуться, и он твой.

— А я бы попросила у рыбки, чтобы мама за этого ЧханГи замуж не выходила. Нам и без него хорошо было, — еле слышно шепчет ДаЕн. — И мне тогда не пришлось бы его травить.

— Мда-а, — вздыхает БонСу. — А вот я даже и не знаю, чего бы попросила. Хотя, нет, вру. Попросила бы, чтобы та девчонка в живых осталась, которая из-за меня погибла. Да, точно, это бы попросила. Жалко, конечно, желание на такую дуру тратить, но что поделаешь, сама виновата.

— Не-не-не, вы что?! — у ДжиУ и здесь своё мнение. — Никого был я не стала оживлять. Ещё чего — целое желание портить. Я бы попросила у рыбки, чтобы она вернула меня лет на семь назад. Как в дораме "Достойная пара". И чтобы я всё помнила. Чтобы больше всяких глупостей не делать.

— А как же студенты? — удивляется ДаЕн. — Они что, так и остались бы мёртвыми?

— Дурочка ты, ДаЕн. Я же говорю, на семь лет назад. Они тогда ещё все живые были. И я больше ни за что бы не села за руль пьяной… Фигня всё это! — взрывается вдруг ДжиУ. — Рыбки, желания… Нет никаких золотых рыбок. Ну, Юна, рассказала усыпительную сказку! Теперь вообще не засну.

— Интересно, а сама ЮнМи что бы попросила? Юна, а Юна, ты почему молчишь?

— Да спит она, — поясняет БонСу. — Всех взбаламутила, а сама дрыхнет.

Но Юркин не спит. Просто лежит с закрытыми глазами и думает… да о всё о том же. Все его сокамерницы дружно захотели исправить своё прошлое, чтобы так или иначе предотвратить роковой шаг, приведший их за решётку. Вот и он пытается вспомнить тот момент, после которого всё пошло не туда. И получается, что моментов таких в его жизни было, как в Бразилии Педров — и не сосчитаешь. А с желанием… С желанием как раз никаких проблем: просто попросил бы отменить взрыв московской общаги. И не случилось бы тогда в его жизни ни Кореи, ни чужого тела, ни айдольства, ни тюрьмы… И вправду жаль, что нет на свете таких золотых рыбок… Надо было, наверное, другую сказку выбрать… Про любовь что-нибудь… Золушку, например… Как раз для девчонок…

Мысли у него путаются, и он незаметно для себя засыпает.

И сон, который снисходит на него по велению божественной длани, столь же долог и непрост, как сама жизнь.

* * *

Сон Серёги Юркина

— Не расстраивайся, ЮнМи, — говорит дядя. — Ты ни в чём не виновата. Восстановишь память и доучишься в следующем году. А пока поработаешь, поможешь семье деньгами. Хотел я тебя устроить в отель "Golden Palace", у меня там в ресторане есть кое-какие связи, — но не получилось. Как ты смотришь на то, чтобы поработать переводчицей в небольшой туристической фирме? С английским у тебя хорошо, думаю, трудностей не возникнет. Поскольку ты несовершеннолетняя, работать будешь пять часов в день. В основном тебе придётся сидеть на телефоне и переводить документацию. До работы с тургруппами тебя вряд ли допустят.

— Я согласна, дядя, — говорит ЮнМи, кланяясь. — Спасибо, что так хорошо заботитесь обо мне. Я буду очень стараться.

Мама и СунОк тоже принимаются кланяться и благодарить.

Дядя ЮнСок уходит, а Юркин с лёгким сожалением думает, что туристическая фирма — это, конечно, не самый плохой вариант для начала трудовой деятельности, но шикарный отель стопудово был бы лучше. Там и деньги другие крутятся, и возможностей проявить себя, вероятно, намного больше. И связи можно очень полезные завести. Но что поделаешь, видно, не судьба.

* * *

Госпожа ДжеМин и СунОк сидят перед телевизором, искренне переживая за судьбы героев очередной дорамы.

В комнату заходит Юна. Лицо у неё сосредоточенное и хмурое. Некоторое время она смотрит на маму и сестру, не решаясь начать разговор.

— Доченька, где ты ходишь? — спрашивает мама. — Почему у тебя такой вид? Что-то случилось?

— Мама, мне нужны деньги, — говорит ЮнМи. — Очень нужны. Два миллиона вон.

Госпожа ДжеМин едва не выпускает из рук чашку с чаем.

— Что ты опять натворила? — почти кричит СунОк. — Зачем тебе такие деньги?

— Ничего я не натворила, — говорит ЮнМи. — А деньги мне нужны на синтезатор. Он стоит шесть миллионов, но мне уступят за три, потому что у него немного разбит корпус. Один миллион я уже отложила из заработанных. Мне нужно ещё два.

— Но, доченька, где же мы возьмём такую большую сумму? Мы и без того в долгах.

— Из тех, что были отложены на моё лечение. И там ещё миллион останется.

— Это всё из-за твоего айдольства? — догадывается СунОк. — Всё ещё не оставила эту дурацкую затею? Чем тебе поможет разбитый синтезатор?

— Не для айдольства, — поправляет ЮнМи. — Я решила, что буду не айдолом, а музыкантом. И композитором.

— Мама, она точно сошла с ума! С этим что-то надо делать! Давай сводим её к доктору.

— Не говори так про свою сестру, СунОк. И не забывай, что она совсем недавно перенесла тяжёлую травму.

— А-а, ну да. Я забыла. Но это же не значит, что мы должны потакать её безумным идеям.

ЮнМи смотрит то на маму, то на сестру, затем говорит:

— Я обещаю вам, что если у меня до августа ничего не получится, я продам синтезатор и больше никогда не вернусь к этой мысли. Поверьте мне хотя бы один раз! У чебаль! (Ну, пожалуйста!) Мама, онни, мне больше не к кому обратиться за помощью. У меня в этом мире просто больше никого нет.

Госпожа ДжеМин заливается слезами. СунОк в отчаянии машет рукой:

— Я с вами скоро сама с ума сойду. Но смотри, сестрёнка, ты дала слово. Два месяца и ни днём больше! Поняла?

* * *

ЮнМи в гараже своими силами пытается отремонтировать днище недавно привезённого на такси синтезатора. Сначала у неё была идея выпилить новое из фанеры, но не нашлось нужного материала. Поэтому она без затей заклеивает трещины с помощью паяльника и суперклея. Получается откровенно плохо.

— Вот тут и пожалеешь, что у меня нет оппы, — бурчит ЮнМи себе под нос, отмахиваясь от клубов всплывающего дыма. — Завалились бы с ним в его гараж, в котором полно нормальных инструментов, выпилили бы электролобзиком днище по лекалу, покрасили бы, прикрутили бы шурупами… Красота! А с другой стороны — ну его, этого воображаемого оппу. Приставать бы начал, целоваться бы полез… Не-не-не, не нужен мне оппа, я и сама справлюсь.

Тут Юркин замирает на секунду, затем удивлённо констатирует:

— Ну вот, я уже о себе в женском роде говорить научился. Что дальше? Тряпками интересоваться начну? Блин, вот ведь засада!

* * *

— Представляешь, что мне сегодня в университете СонДам рассказала, — говорит сестре СунОк. — Ким ДжуВон и Ким ЮЧжин повесили замочек на горе Намсан. Она просто вне себя.

— Подожди, онни, — мотает головой Юна. — Я, честно говоря, ничего не поняла. Кто такая СонДам и кто такие эти Кимы?

— СонДам — моя одногруппница. Она вбила себе в голову, что должна захомутать чеболя. Выбрала второго по списку, Ким ДжуВона. А он повесил замочек совсем с другой девушкой, с ЮЧжин. Вот она и бесится, что без принца опять осталась.

— Повесить замочек — это что-то вроде обручения?

— А ты как будто не знаешь… Дэбак, опять я про твою амнезию забыла! Да, влюблённые парочки вешают замки на горе Намсан, как бы скрепляя ими навек свои судьбы.

— Получается, что этот ДжуВон обманул твою подругу и решил жениться на другой?

— Да никого он не обманывал. Он про СонДам даже не знает. Это она себе нафантазировала, что её возьмёт в жёны младший сын главы "Sea Group" с двумя миллиардами долларов наследства.

— Она что, в самом деле такая дура?

— Ну да, есть немного. Просто почти все девчонки мечтают выйти замуж за чеболя, и некоторые из них в это даже почти верят. А чеболи выбирают себе в жёны таких, как эта Ким ЮЧжин. Которая тоже наследница. Её отец — глава корпорации "Hyindai". Показать тебе их фотки?

— Да, сразу видно, что оба не из бедных семей, — соглашается ЮнМи, кинув мимолётный взгляд на фотографию, парень на которой почему-то не выглядит слишком счастливым. — Знаешь, онни, у них своя жизнь, у нас своя, и, думаю, они никогда не пересекутся. Давай я лучше тебе кое-что сыграю.

— Ты? Сыграешь? — удивляется СунОк. — Ты что, уже научилась играть на синтезаторе?

— Ну да. А что тут такого? Июль уже почти прошёл. Я же говорила что научусь, вот и научилась.

Спустя несколько минут СунОк с открытым ртом наблюдает за тем, как Юна уверенно наигрывает на синтезаторе какую-то очень сложную музыкальную пьесу. "Этого просто не может быть, говорит она себе. Неужели моя сестра — особенная?"

* * *

— И не вздумай больше сюда приходить! — кричит патлатый парень в зелёной футболке, потрясая сжатым кулаком. — Иди в школу, соньё (девчонка)! Научись сначала правильно со старшими разговаривать!

ЮнМи показывает ему кулак с отставленным средним пальцем, громко произносит неприличное японское слово и, не дожидаясь ещё одного пинка, стремительно убегает.

Десять минут спустя она, сидит в кафе, постепенно приходя в себя после случившегося.

— Идиоты, олигофрены, дебилы великовозрастные, — бормочет Серёга себе под нос. — Такой шанс просрали, единственный в жизни. Ну и ладно. Зато теперь точно знаю, что затея была дурацкая. Всё равно ничего бы с ними не получилось. Даже, если бы я наврал, что приехал из Америки. Они же придурки — из-за пары слов возбудились. Пинаются ещё, — он машинально потирает пострадавшее место. — Хорошо, что про Америку не успел сказать. Они бы потом меня за обман вообще убить могли. Местные парни такие обидчивые. Так что нет — никаких мальчуковых групп. С ними одни проблемы. Да и никаких девчуковых. Девчонки тоже пинаться умеют, — он вспоминает свой антиманьячный удар, невольно улыбается, затем вновь потирает ягодицу. — Надо придумать что-то получше. Но что?

* * *

Отель на острове Чеджу. Из окон отеля открывается потрясающий вид на море и цветущие внизу деревья. ЮнМи стоит на одной из открытых терасс и разговаривает с сестрой по телефону, восторженно описывая ей всё, что видит.

— СунОк, я решила, что когда разбогатею, обязательно куплю себе дом на Чеджудо! Тебе тоже здесь понравится. И нечего смеяться, ты же знаешь, если я пообещала, я обязательно это сделаю. Деньги будут! Оттуда! Я заработаю!

На терассу выходит молодая ухоженная женщина, тоже только что с кем-то разговаривавшая по телефону. Она слышит последние слова ЮнМи и слегка усмехается. Забавно слышать из уст молоденькой девчонки такие безапеляционные заявления.

— Добрый вечер, ХёБин-сии, — говорит ЮнМи, обнаружив, что уже не одна. — Извините, если я вам помешала. Я Пак ЮнМи, переводчица из агентства "Aurora Plus".

— Ты мне не помешала, — возражает ХёБин. — Я уже закончила разговор. Откуда ты меня знаешь?

— Здесь все вас знают, ХёБин-сии, — пожимает плечами ЮнМи. — Невозможно, работая переводчиком на конференции, не знать, кто является президентом сети отелей "Golden Palace".

— Погоди, — вдруг вспоминает кое-что ХёБин. — Это ведь ты та девочка-полиглот, которая в совершенстве владеет сразу шестью или семью языками и по всем имеет золотые сертификаты? Мне про тебя моя секретарша рассказывала.

— Да, это я, — скромно кивает ЮнМи.

— Но ты же работаешь совсем в другой фирме. Как ты попала на Чеджудо?

— Мой директор учился в университете вместе с одним из ваших заместителей. Кто-то из ваших переводчиков заболел, и меня по знакомству попросили временно заполнить освободившуюся вакансию.

— И ты настолько хорошо её заполнила, что в первый же день оставила без работы почти всех наших переводчиков, — смеётся ХёБин.

— Простите меня, ХёБин-сии, я не нарочно, — тоже улыбается ЮнМи.

ХёБин вдруг переходит на японский язык:

— Послушай, ЮнМи, а ты не хотела бы работать в моём отеле? Нам такие талантливые люди очень нужны.

ЮнМи отвечает тоже по-японски:

— Я ещё несовершеннолетняя, ХёБин-сан, и по причине болезни мне не удалось закончить школу. Поэтому со всем уважением не могу пока принять ваше очень лестное для меня предложение. Но я вам очень благодарна. Домо аригато! (Большое спасибо!)

— Удивительно! — говорит ХёБин на этот раз по-английски. — Ни малейшего акцента. Но ты всё-таки подумай. Такие предложения делают не часто.

— Я обязательно подумаю, госпожа, — в свою очередь так же на английском отвечает ЮнМи. — Позволено ли мне будет спросить вас кое о чём?

— Спрашивай, разумеется.

— Скажите, а ваш брат в самом деле женится на Ким ЮЧжин? Здесь все вокруг только об этом и говорят.

— Это всёго лишь слухи! — смеётся ХёБин. — Братец имел глупость побывать с ЮЧжин на горе Намсан, и его там подловили папарацци. На самом деле его скоро призовут в армию. Так что ни о какой женитьбе и речи пока нет.

* * *

— Бабушка, рассказать тебе интересное? — спрашивает ХёБин, заходя к хальмони.

— Ну, расскажи, — соглашается госпожа МуРан, отвлекаясь от экрана ноутбука.

— Я на Чеджудо познакомилась с одной очень необычной девочкой. Представляешь, она ещё не окончила школу, а уже знает семь языков и имеет по ним золотые сертификаты. Она у нас работала переводчицей. Причём делала это не хуже лицензированных специалистов, имеющих многолетний опыт работы. Её зовут…

— Пак ЮнМи, я знаю, — кивает госпожа МуРан.

— Но хальмони! — удивляется ХёБин. — Откуда ты её можешь знать?

— Потому что я смотрю телевизор. Её недавно показывали в новостях. Она маньяка задержала, которого полиция несколько лет не могла поймать.

— ЮнМи? Маньяка? — ХёБин пытается представить себе, каким образом несовершеннолетняя девочка сумела задержать матёрого маньяка, и у неё это не получается. — Как ей это удалось?

— Она метко пнула его между ног, — смеётся госпожа МуРан. — А что ты хотела о ней рассказать?

— Я предолжила ей перейти на работу в мой отель, и представляешь, она очень вежливо, но отказалась. Ей, видите ли, ещё в школе доучиться надо.

— Но разве она не права?

ХёБин пожимает плечами:

— Права, однако, знаешь, другая на её месте от счастья разве что не визжала бы, а эта ЮнМи так на меня смотрела, словно… Словно ей моё предложение совершенно не интересно и она выслушала его лишь из вежливости.

— Очень необычная девочка, — заключает госпожа МуРан. — Вот бы ДжуВону такую жену. Жаль, что она не из нашего круга.

* * *

ЮнМи и СунОк вечером смотрят по телевизору проводимое в военкомате торжество по случаю очередного призыва в армию. Камера то и дело показывает сидящих рядом ДжуВона и ЮЧжин.

— Ну вот, а ХёБин сказала мне, что он не собирается на ней жениться, — хмыкает ЮнМи. — Так она его и отпустит. Вцепилась, как клещ.

— Это ты сейчас про какую ХёБин? — поворачивается к ней СунОк.

— Про Ким ХёБин, президента сети отелей "Golden Palace", — поясняет ЮнМи. — Старшую сестру этого чеболя, ну, который ДжуВон. Вон он, в третьем ряду сидит с каменной физиономией.

— Нормальная у него физиономия. Очень мужественная… Постой, как такая важная госпожа могла тебе что-то говорить? Тебя разве с ней знакомили?

— Я познакомилась с ней сама, когда работала переводчицей на Чеджудо. Мы как-то вечером поболтали с ней немного, ну я и спросила, правда ли, что её брат женится на ЮЧжин?

— Вот так взяла и спросила? Поболтала с хозяйкой отелей? Ты совсем ничего не соображаешь?

— А что такого? Она нормальная женщина, очень вежливая и образованная. Кстати, тоже несколько языков знает. Между прочим, она предложила мне перейти на работу в её сеульский отель.

— Дэбак! А ты что? Согласилась?

— Онни, ну как я могла согласиться? Мне же ещё целый год в школу ходить. Но я обещала подумать.

— Я с тобой скоро сама, наверное, с ума сойду. Несколько языков, музыка, а теперь ещё и это… Отель "Golden Palas", подумать только! У дяди не получилось, а тебе самой предложили. Я поверить не могу!

— Онни, не торопись. Скорее всего, я никогда не буду там работать. Я не отказала госпоже ХёБин впрямую только из вежливости. Неудобно было говорить категорическое нет человеку, занимающему столь важный пост.

— Но почему? Это же такое престижное место!

— Потому что скучно. Переводить чужие слова мне скучно, понимаешь. А вот сочинять что-то своё мне нравится. Поэтому я буду композитором. Всемирно известным композитором.

СунОк в очередной раз не находит слов, чтобы выразить своё возмущение.

А ЮнМи смотрит на завершение церемонии проводов и такая мысль посещает Серёгу:

"Я бы вместо этих танцев и любовных песенок замутил бы для призывников какой-нибудь военный марш. Что-нибудь героическое, воинственное, зовущее на подвиг. Все бы просто обалдели, честное слово. Но кто меня туда пустит? Нет, надо срочно пополнять свою музыкальную копилку. У меня уже есть классическая пьеса, вальс и две почти готовых эстрадных песни. Главное, не лениться".

* * *

Когда я выбирал между школами Кирин и Сонхва, всё решил один абзац мелкими буквами в конце последней страницы.

"Совет попечителей школы Кирин имеет право принимать одарённых детей вне конкурса, для чего каждый год бронируется несколько мест. Решение принимается на заседании совета".

Коротко и ясно. Как бальзам на израненное сердце. Одарённость в наличии имеется, осталось только убедить совет, что ЮнМи должна учится в их суперэлитной школе. Маленький нюанс: денег на обучение у меня нет. И это минус. Зато у меня есть нечто иное, более интересное. И это плюс. По крайней мере, я так думаю.

Как мне удалось убедить директора школы господина Хана СокГю в том, что я не шучу и что действительно намереваюсь пройти прослушивание, лучше не рассказывать. Семь потов с меня сошло, я даже едва не отчаялся. Однако своего всё же добился. Позади были три непростых разговора по телефону, затем долгая беседа по Скайпу, и лишь, увидев воочию мои сертификаты, директор нехотя выбросил белый флаг. Подозреваю, что он просто устал от моей настырности быстрее, чем я от его неуступчивости.

И вот я сижу, нет, пока не перед советом, а перед почти всеми учителями школы, которые смотрят на меня с нескрываемым удивлением. Каким образом, читается в их взглядах, эта малолетка осмелилась на такую авантюру — заявиться в нашу школу без какой-либо рекомендации, без сопровождающего и даже без родителей? Она вообще — нормальная?

Кроме директора присутствуют его заместитель по учебной части, учитель музыки, учительница корейской литературы, учителя иностранных языков: английского, японского и китайского. А так же учителя математики, химии, физики, истории и, вишенка на торте, учитель танцев — на удивление кривоногий полноватый дяденька с хитрой физиономией. И это учитель танцев? Впрочем, сейчас не об этом.

Директор буквально в двух словах представляет меня:

— Эту девочку зовут Пак ЮнМи. Она собирается убедить нас в том, что мы должны принять её на обучение, как безусловно талантливую личность. Поскольку сопровождающего при ней нет, она расскажет о себе сама. Прошу, ЮнМи. Начинай.

— Добрый день! Анньён хасэйо! — встаю я и кланяюсь. — Как вы уже слышали, меня зовут Пак ЮнМи. Я выбрала для обучения школу Кирин, так как именно у вас имеются бронированные места для одарённых.

— А отзывы выпускников о нашей школе в твоём выборе какую-нибудь роль сыграли? — это учитель истории спросил. Ну да, здесь все очень ревниво относятся к репутациям своих заведений.

Я пожимаю плечами.

— Таких школ в Сеуле всего две, поэтому я в первую очередь интересовалась правилами приёма.

— А ты точно одарённая? — насмешливо интересуется учитель танцев. — Или просто очень наглая?

— Определённая доля наглости творческим людям, на мой взгляд, жизненно необходима, — отвечаю я. — Чтобы не затоптали бесцеремонные посредственности. Я могу продолжать?

Директор кивает.

— Итак, начну сразу с плохого, чтобы не было потом лишних вопросов. Год назад меня сбила машина, я перенесла десять минут клинической смерти и заработала амнезию. А именно — напрочь забыла всю свою жизнь до аварии.

Лица у учителей вытягиваются, директор хмурится, ему я этого не рассказывал, из опасения сразу получить категорический отказ.

— Но при этом я совершенно здорова. Все подтверждающие медицинские справки у меня с собой. Как уверяет мой лечащий врач, меня хоть сейчас можно отправлять в космос. Потерянные воспоминания не вернуть, но взамен я получила абсолютную память и некоторые необычные способности.

Дав несколько секунд на обдумывание, спокойно продолжаю:

— Денег на обучение у меня нет. Совсем.

Тут учителя начинают смеяться. Ну ясно, девочка — обычная дура. Сумасшедшая, честное слово. Зачем нас собрали, господин директор. Что это за цирк, прости господи?

— Но у меня есть нечто другое, более ценное, чем деньги. И именно этим я собираюсь заплатить за обучение, — говорю я, и смешки с шуточками прекращаются. — Что именно, я поясню позже. Ещё из плохого: у меня не закончилась подростковая мутация голоса, и петь я пока не могу. Врач запрещает. Так же я совершенно не умею танцевать, поэтому мне придётся начинать обучение буквально с нуля. Из-за амнезии я забыла всю корейскую литературу и почти всю корейскую — да и мировую — историю. С прочими предметами чуть получше. Успела кое-что прочесть, а память у меня, как я уже говорила, хорошая. Видимо, в результате амнезии в голове появилось много свободного места.

— Господин директор, это что, шутка такая? — возмущённо поднимается, кажется, учительница корейской литературы. — Я не понимаю, зачем мы выслушиваем эту, простите, инвалидку? Каким образом она собирается с таким багажом знаний, вернее, с отсутствием такового, учится в одной из лучших школ нашей страны?

Директор с неприязнью смотрит на меня и не знает, что сказать. Видимо, клянёт сейчас себя последними словами за то, что поддался на мои настойчивые уговоры.

— Девочка, а у тебя вообще в голове что-нибудь после той аварии осталось? Ну, кроме пустого места, неслыханной наглости и ничем не подтверждённой самоуверенности? — спрашивает заместитель директора.

Учитель танцев насмешливо хрюкает.

— Представьте себе, кое-что осталось. И позвольте, я всё-таки продолжу, — говорю я спокойно. — До этого были минусы, теперь пойдут плюсы. Я уже упоминала, что после аварии получила некоторые способности. Так вот: кроме родного корейского я знаю в совершенстве семь языков. Да-да, я не ошиблась. Я свободно говорю на английском, на японском, на французском, на итальянском, на испанском, немецком и русском. Чтобы не быть голословной, вот подтверждение, — я достаю из непрозрачного пластикового файла все семь золотых сертификатов и аккуратно выкладываю их перед собой на стол.

До чего же приятно наблюдать, как насмешливое и даже слегка брезгливое выражение на учительских физиономиях сменяется на удивлённо-ошарашенное.

— Холь! — восклицает учитель математики. — Все не ниже девятисот девяноста баллов! А английский вообще 999! Первый раз в жизни вижу такое! Как это возможно?

На лицо директора постепенно возвращается здоровый румянец.

— ЮнМи-ян, — интересуется заместитель, — скажи, зачем тебе в таком случае школа искусств? Почему ты не хочешь поступить, например в университет Инхва, на факультет иностранных языков? Тебя там приняли бы без экзаменов и с распростёртыми объятиями. Ты ведь одна можешь заменить целую бригаду переводчиков.

— Господин ДонХе, во-первых, зачем мне учиться на переводчика, если я уже свободно говорю на семи языках? А во-вторых, я не хочу работать переводчиком. На мой взгляд, это несомненно нужная профессия, но очень скучная.

— Скучная? — удивлённо восклицает учительница японского языка.

— Да, сонсэнним, для меня скучная. Всю жизнь пересказывать и повторять чужие слова, что в этом хорошего? Месяц назад мне довелось поработать на международной конференции на острове Чеджу… Утомительный и абсолютно нетворческий род деятельности. А я хочу создавать что-нибудь своё. Музыку, например, или тексты песен. Вот это действительно интересное и увлекательное занятие. И разве не этому обучают в вашей школе?

— Ты говорила, что у тебя есть что-то более ценное, чем деньги, — подаёт голос учитель танцев, смотрящий на меня уже без прежней насмешки. — Не хочешь наконец рассказать нам, что ты имела в виду?

— С удовольствием, сонсэнним, — говорю я и извлекаю из файла очередную пачку листов. — У меня абсолютный музыкальный слух. Что, кстати, очень легко проверить. Так же я знаю нотную грамоту и умею играть "с листа".

— Прости, на чём именно ты умеешь играть? — спрашивает учитель музыки.

— Пока только на гитаре и синтезаторе. У меня дома стоит професииональный синтезатор "King Korg", мне повезло купить его на распродаже. Если позволите, я чуть позже что-нибудь для вас сыграю, — оглядываюсь я на стоящий на сцене рояль. — Кроме того я сама сочиняю музыку. Как классические произведения для скрипки и фортепьяно, так и песни для эстрады.

В наступившей тишине слышно даже, как на стене тикают часы.

— Теперь о главном. Вот здесь, — я показывают пачку листов, — написанные мною музыкальные произведения. Три классические пьесы и две поп-песни. Ноты, тексты, аранжировка. Зарегистрированные по всем правилам с подтверждением моих авторских прав. Для чего это? Я знаю, что в школе есть своя вокально-инструментальная группа. Это так?

— Да, есть. Называется "Am-kiss".

— У меня к школе имеется следующее предложение. Я отдаю вашей группе вот эти две песни, помогаю их разучить и записать. И если к началу учебного года они не попадут на верхние строчки хотя бы основных корейских чартов, будем считать, что я недостойна обучаться в вашей школе. Вы в любом случае ничего не теряете, а у меня появляется шанс.

— Ты настолько в себе уверена?

— Оступать мне всё равно некуда. И да — в своих произведениях я уверена. Классические же пьесы вы можете отдать для исполнения вашим самым талантливым ученикам. В них я тоже уверена. Другое дело, что классика, к превеликому сожалению, редко попадает в чарты. Давайте, я вас что-нибудь сыграю из своего. Можно?

Там же час спустя.

ЮнМи уже ушла, учителя всё ещё бурно обсуждают талантливую девочку.

— Она говорит по-японски, как японка.

— А по-английски, как уроженка Лондона.

— Господи, как можно было за полгода так научиться играть на рояле? Это уму непостижимо! А какая у неё техника! Что я могу дать такой ученице? Разве что с голосом помочь, когда он у неё наконец установится.

— Предвижу проблемы, господа. Трудно с ней будет. Мэу конбанджин соньё. (Очень дерзкая девчонка).

— Я бы уточнила — чрезвычайно самоуверенная. Ни капли скромности. Словно она банан.

— Не забывайте про амнезию. Она утратила все социальные навыки.

— Господин ДжуБон, вот именно поэтому сердечно вас прошу обращаться с ней бережно. Ваши всем известные методы к такому подростку категорически неприменимы.

— Посмотрим. Но ничего не обещаю. Иногда хорошая порка творит просто чудеса.

— Боже мой, какое ретроградство!

— То есть, господа, получается, мы уже согласны с тем, что она будет у нас учиться?

— Вопрос в деньгах. Вы в самом деле верите, что наша группа попадёт в чарты? Ни в одной школе такого ещё не случалось.

— Время покажет, но я в неё верю. Вы ведь сами слышали, как она играла.

— Всего две песни для эстрады и три классических произведения для скрипки и фортепьяно. Не слишком ли маленькая цена за обучение в нашей школе?

— Ну что вы, госпожа ДуНа, уверяю вас, ЮнМи даже значительно переплатила. На мой взгляд, раза в два. Эти произведения будут приносить нам прибыль многие годы. Они гениальны, не побоюсь этого слова.

— Так, господа, завтра на попечительском совете я решительно поставлю вопрос о предварительном зачислении Пак ЮнМи. А через месяц посмотрим. Но я уверен, что с приходом этой удивительной девочки нашей школе выпал самый настоящий джек-пот. Нам действительно повезло. И главное для нас — этот счастливый шанс не упустить.

— Не преувеличиваете ли вы, господин СокГю?

— У меня предчувствие, господин ДжуБон.

* * *

Месяц спустя.

В одном из залов школы Кирин вновь поступившие учащиеся знакомятся друг с другом. Подходит очередь ЮнМи. Она уверенно поднимается на сцену:

— Меня зовут Пак ЮнМи. Я поступила в школу без экзаменов, как одарённый подросток.

Среди учащихся возникает некоторое волнение. Кто-то даже недовольно бурчит.

— Напрасно вы возмущаетесь, — повышает голос ЮнМи. — В правилах школы предусмотрена такая форма приёма на обучение. Так что всё по закону и никаких нарушений не было. Иначе бы попечительский совет не проголосовал за меня почти единогласно. О себе скажу следующее: я пишу музыку, сочиняю песни, играю на рояле, синтезаторе и гитаре. После окончания школы твёрдо намерена стать известным композитором. Собственно, для этого я сюда и пришла.

— А ты наглая! — восклицает кто-то. — Ещё и дня не проучилась, а гонору выше крыши.

— Я не наглая, я особенная.

— Прежде, чем уверять всех, что ты особенная, сначала нужно сделать что-то особенное.

— Абсолютно с этим согласна, — кивает ЮнМи. — Поэтому кое-что особенное я уже сделала. Вы все, я полагаю, в курсе последних новостей о группе "Am-kiss", не так ли? Им удалось стать первой корейской группой, попавшей в Hot 100 Billboard, причём сразу с двумя композициями.

— Ещё бы мы не были в курсе! Семьдесят первое и пятьдесять девятое места! Об этом вся Корея говорит. Школа Кирин лучшая. Но к чему ты об этом вспомнила?

— К тому, что эти две песни написала для них я. И продюсировала их тоже я. Это моя плата за обучение. Школа Кирин имеет к успеху группы весьма опосредованное отношение, только как объект приложения моих способностей. Так что успешным начинающим композитором я уже являюсь. Ещё вопросы? Кстати, хочу заметить, что я девушка не жадная и всегда готова к взаимовыгодному сотрудничеству. Если кто-нибудь тоже желает попасть в Billboard — обращайтесь. И готовьте денежки. Одногруппникам скидка, — ЮнМи лучезарно улыбается, показывая, что, возможно, шутит. А возможно, и нет.

Гробовое молчание в ответ. Все в шоке. ЮнМи спускается со сцены и идёт к своему месту.

* * *

Чат школы Кирин.

(***) — Если бы я не знала, что у неё была амнезия, я бы решила, что она упала со звезды.

(***) — У неё с головой не всё в порядке. Видели, как она с ДжуБоном ругается. И всё ей сходит с рук.

(***) — Она никогда не станет айдолом. Она не умеет вести себя, как полагается артисту.

(***) — Она уже композитор. К ней уже очередь из желающих получить хорошую песню или музыкальный номер.

(***) — Вот же Ли ХеРин повезло с этим "Штормом". Почему такая вещь досталась именно ей?

(***) — Просто ЮнМи к ней хорошо относится. Они почти подруги. Подружись с ней, и у тебя будет свой "Шторм". И в перспективе неплохая вероятность получить "Грэмми".

(***) — ЧуЫн тоже повезло, что у неё такая соседка по комнате! В прошлом году была обычным середнячком, а сейчас в числе лучших учениц. ЮнМи помогает ей с языком. Они у себя в комнате общаются только на английском.

(***) — "Аm-kiss" на ЮнМи просто молятся. И я их понимаю. Они ещё студенты, и уже мировые знаменитости. Тут не то что молиться, тут пятки ей целовать будешь.

(***) — А как ЁСыль бесится, приятно смотреть. Сама для своего СынРи ничего путнего не сделала, а теперь боится, что он от неё к ЮнМи уйдёт.

(***) — Дура она. У СынРи с ЮнМи ничего нет, кроме музыки.

(***) — Она тут бегала, подговаривала всех устроить ЮнМи тотальный бойкот. В итоге её вызвали к директору и пригрозили исключением. Теперь молчит в тряпочку.

(***) — Кончится тем, что СынРи будет шарахаться от неё, как от прокажённой.

(***) — ЮнМи предлагали поехать на пару месяцев в Америку, а она отказалась в пользу ШоГона. Сказала, что лучшие учителя всё равно в Кирин, а на Америку она ещё посмотреть успеет.

(***) — А я бы съездила. Жаль, не берут.

(***) — ХаНыль опять выложил новые фотки ЮнМи. Некоторые просто отпад. На одну даже я попала. Там, где мы в классе сидим.

(***) — Интересно, только я обратила внимание, как парни на неё смотрят? Она за четыре месяца как-то нереально похорошела. А когда у неё спрашивают, как она этого добилась, отвечает непонятной фразой про "Кирин животворящий!"

(***) — Странная она. Но с ней весело. Такая движуха в школе, не то что в прошлом году. Все словно с цепи сорвались.

(***) — И карцера у нас больше нет. Теперь там личные аппартаменты ЮнМи. А на двери бумажка с часами приёма по личным вопросам. Вот же креативная девчонка. Я в восторге, чесслово!

(***) — Она стала красивой, потому что инопланетный полип, присосавшийся к её мозгу, выделяет специальную слизь. А потом она поработит весь мир. Вот увидите. Пожалеете ещё, да поздно будет.

(***) — Как такие идиоты умудряются поступать в престижные учебные заведения?

(***) — У них, наверное, у самих полипы со слизью в головах. Кх-кх-кх!

* * *

Мама и СунОк смотрят по телевизору новогодний концерт в школе Кирин. Представляя публике очередного выступающего, конфераньсе каждый раз поясняет, что и автором и этого номера тоже является талантливая учащаяся школы Пак ЮнМи.

— Не слишком ли много там нашей Юны? — беспокоится мама. — Как бы её хейтеры не затравили за такой успех.

— Мне иногда кажется, что эта Юна вовсе не моя сестра, — угрюмо говорит СунОк, морщась от головной боли. Вчера в универе был хвесик, и она опять не помнит, как добралась до дома.

— Ну что ты говоришь, доченька! — возмущается мама. — Это же наша Юна! Посмотри, какая она красивая! А как ей все хлопают! Нельзя завидовать своей сестре. Она же тебе во всём помогает. Вон уже сколько подписчиков на твоём "Ужине".

— Она так разговаривает со мной, словно это я младшая сестра, — жалуется СунОк. — И всё время ругает меня за то, что я не могу отказаться от соджу на хвесиках. Но я ведь и в самом деле не могу! Мама, есть у нас что-нибудь от головы? Она у меня просто раскалывается!

— Божечки мои, — подрывается на кухню госпожа ДжеМин. — Сейчас принесу тебе лечебный супчик. Потерпи немного. Как же трудно с детьми, особенно, когда они уже выросли! Не успеешь порадоваться за одну, как тут же расстраиваешься из-за другой.

* * *

— Кажется, я ошибся, — говорит себе Серёга, глядя на так и вьющихся вокруг Ли Херин поклонников и поклонниц, выпрашивающих автограф. — Оказывается, композиторов в этой стране никто не замечает и вообще ни во что не ставит. Главное — исполнитель. Понять-то это, конечно, можно, но как-то обидно. Ты, значит, старался, сочинял (воровал, будем хоть перед собой честными), писал текст, ноты, продюсировал, бился за каждую запятую, за каждый бемоль, а тебя в итоге — равнодушно игнорируют. Ли Херин такая, Ли Херин сякая, Ли Херин просто, ах, вся из себя какая! А ты, ЮнМи, сиди в сторонке и не отсвечивай. И автограф твой красивый нафиг никому не сдался. Вот же блин! О чём это я? Неужели и мне славы захотелось? Ну, а пуркуа па бы и не па? Пусть не славы, пусть хотя бы признания. И вот что я по этому поводу думаю: а не замутить ли мне всё-таки свою группу? Как и собирался вначале. Только чтобы это была именно моя группа, в которой моё слово будет решающим. Надо подумать. Надо очень хорошо подумать.

— А можно мы с вами сфотографируемся? — просит одна из поклонниц.

— Конечно, можно, — с удовольствием соглашается Ли Херин и подвигается поближе к ЮнМи.

Девушка растерянно мнётся, затем говорит:

— А можно мы только с вами?

Серёга морщится. Ли Херин обнимает подругу за плечи и поясняет:

— Эту музыку написала для меня ЮнМи. Скоро она станет очень известным композитором.

— Вот как? — удивляется девушка. — А я думала, что "Шторм" написали вы сами. Ну ладно, давайте снимемся все вместе.

Серёга нехотя изображает улыбку, но она выходит не слишком радостной.

* * *

— ЮнМи, мне всерьёз кажется, что ты сошла с ума, — говорит директор СокГю. Господин ДонХе, сидящий тут же в кабинете, согласно кивает. — Так никогда никто не делал, и это… Это просто глупо!

— Господин директор, — очень спокойно возражает ЮнМи. — Разумеется, так никто никогда не делал. Но что вы предлагаете? Как собираетесь решать эту проблему? Так же, как в прошлом году, когда после Сунына покончили с собой десятки подростков?

— В нашей школе самоубийств не было, — говорит ДонХе.

— Зато были три попытки, к счастью не удавшиеся, — тут же парирует ЮнМи. — Вы можете дать гарантию, что в этом году подобное не повторится? Молчите? Вот и я не уверена. Поэтому и предлагаю свой план.

— Плохой план, — говорит директор. — Он мне не нравится.

— Я тоже не в восторге, — соглашается ЮнМи. — На меня вывалят тонны хейта, мне придётся объясняться с семьёй, меня, скорее всего, будут называть дурой и сумасшедшей. Припомнят, конечно, и мою амнезию. Я готова к этому. Жизни детей важнее чьей-либо репутации. Ну же, господин директор, решайтесь. Ведь нельзя же просто ждать и надеяться на "авось".

— Что такое "авось"?

— Русское выражение недостаточно обоснованной надежды. Ну, когда человек ничего не предпринимает, думая, а вдруг обойдётся. Так вот, в нашем случае ничего не обойдётся. И ежегодная статистика тому ужасное доказательство. Подумайте ещё вот о чём, господа. Школа Кирин лучшая в своём роде, поэтому ей сам бог велел и в вопросе сохранения жизней учащихся находится в первых рядах.

— Ты понимаешь, что задуманное тобой может сработать только один раз?

— Скорее всего. Ну и пусть. Даже если получится отговорить от губительного шага всего одного школьника, я уже буду рада. А в следующем году, конечно, придётся придумывать что-то другое. Но пока об этом пусть болит голова у министерства образования. Ну так что мы решили?

Директор тяжело вздыхает. Потом поднимает обе руки, словно сдаётся:

— Я согласен. Тебя ведь всё равно не удержишь.

ЮнМи улыбается:

— Я рада, что вы это понимаете, господин директор. Кстати, надо не забыть проверить, открывается ли окно в женском туалете и смогу ли я в него пролезть. Глупо будет, если я там застряну.

* * *

— Юночка, там у входа в кафе репортёры с камерами собрались. Человек десять, — говорит мама. — Хотят взять у тебя интервью. Ты выйдешь?

ЮнМи вздыхает. У неё уже язык буквально отваливается, но делать нечего, сама всю эту кашу заварила.

— Конечно, выйду, — говорит она. — Ты, мамочка, не волнуйся. Это только в первые дни такое сумасшествие. Потом всё понемногу успокоится. До объявления результатов Сунына.

— Ой, я так боюсь за тебя, — мама прижимает руки к груди. — А вдруг всё зря?

— Ну ещё же будет концерт. Я уверена, что у нас всё получится.

В комнату буквально врывается разъярённая СунОк.

— Теперь ты видишь, что ты натворила своим побегом? В кафе уже не зайти! Мне в университете проходу не дают. Прямо в лицо говорят, что моя сестра или дура или сумасшедшая. Как тебе только в голову пришла подобная глупость? Как ты теперь в глаза преподавателям смотреть будешь? Ты всю школу подвела!

— Успокойся, СунОк, никого я не подводила. И директор и его заместитель заранее знали о том, что я якобы сбегу. И мама тоже была в курсе. Это был такой план, понятно. Специально разработанный план по предотвращению самоубийств.

— План? — сдувается СунОк. — А почему я ничего не знала?

— Соджу надо меньше пить, — безжалостно говорит ЮнМи. — И если тебя ещё раз принесут домой в хламину пьяной, мне придётся придумывать ещё один план. По решительному избавлению сестры от пагубной привычки. И можешь быть уверена, он тебе не понравится.

* * *

Только что закончилась трансляция концерта "Так хочется жить". Госпожа МуРан украдкой смахивает слезу.

— Очень правильный концерт, — заключает она. — Того, кто это всё это организовал, обязательно нужно наградить.

— Это всё организовала ЮнМи, — считает нужным пояснить ХёБин. — И песню для господина ДжонХвана тоже написала она.

— Вот эта молоденькая певичка, которая забыла слова и чуть всё не испортила в самом начале? — удивляется ИнХэ.

— Невестка, ты опять ничего не поняла, — сокрушённо качает головой МуРан. — ЮнМи ничего не забыла. Всё это было сделано специально, чтобы наверняка привлечь внимание к тому, что она скажет. Теперь вся Корея будет обсуждать этот концерт и её выступление. Очень умный ход. Наверное, кто-то из взрослых подсказал ей так сделать. Будем надеяться, что хоть кого-то она от страшного шага сумела уберечь.

— Не удивлюсь, если она придумала этот ход сама, — улыбнулась ХёБин. — На неё это похоже. Господи, теперь я понимаю, почему она тогда так на меня смотрела. Я ей предлагала скромную должность переводчика, а она, видимо, уже тогда нацелилась на то, что будет известной певицей и композитором и поступит в школу Кирин.

— Интересно, откуда она взяла деньги? — задаётся вопросом госпожа МуРан. — Она ведь из очень небогатой семьи. Видишь, невестка, вот такая жена нужна твоему ДжуВону. А не эта бестолковая ЮЧжин, которая только и может, что транжирить налево и направо деньги своего отца.

— Что вы говорите, мама? — ИнХэ возмущённо всплёскивает руками. — Чтобы ДжуВон взял в жёны какую-то безродную певичку!

— Твой прадед, невестка, тоже вышел не из янбанской знати династии Чосон, — отрезает МуРан. — Но это не помешало тебе стать женой моего старшего сына.

ИнХэ обиженно замолкает, недовольно глядя на то и дело мелькающее в новостных выпусках лицо молодой певички.

* * *

ЮнМи выходит из автомобиля и на неё сразу набрасываются репортёры, журналисты и фотографы. Яростно сверкают фотовспышки, вопросы следуют один за другим. С трудом прорвавшись сквозь это своеобразное оцепление, ЮнМи заскакивает в кафе и видит взволнованных маму и СунОк.

— Чуть не разорвали меня! — говорит она, пытаясь отдышаться. — Теперь я понимаю, почему у всех айдолов есть телохранители.

— Но ты же не айдол, — возражает СунОк.

— Да, я ещё не айдол, но слава меня уже настигла, — ЮнМи пытается улыбнуться и вдруг, скривившись, зажимает глаза ладонями. — Дэбак, они своими вспышками мне чуть глаза не выжгли. Надо было тёмные очки с собой взять. Ой, как сильно жжётся… Мама, у нас есть какие-нибудь успокаивающие капли для глаз? Мама, я ничего не вижу!