Забить гол

Глава 15

Фредди

Энди была соблазнительницей в красном, когда стояла в клубе в одиночестве, а я пожирал ее глазами. Ее платье состояло из завязок вокруг ее шеи и небольшого кусочка на теле. Никакого бюстгальтера.

Черт побери.

Спина была полностью обнажена, и когда я подошел ближе, то пялился на загорелую кожу, которой мне было непозволительно касаться.

Я провел достаточно времени, запоминая ее тело, чтобы узнать ее даже под маской. Она была красавицей. Светлые волосы спадали ниже плеч, шелковистые и длинные. Серые глаза и длинные ресницы выделялись на красном кружеве. Она подняла голову и увидела меня в отражении зеркала, когда я шагнул ближе и прошептал:

— Ты выглядишь великолепно.

Она не ответила. Энди развернулась, оказавшись со мной лицом к лицу, и, опустив взгляд от потолка, встретилась со мной глазами. В них плескалась тьма, которую она обычно прятала. Ее игривая, дерзкая улыбка испарилась. Вместо нее на пухлых губах играла усмешка, которая говорила мне, что мы с ней не проведем вечер, как друзья.

— Тебе нужен напиток? — спросила она, глядя на мои пустые руки.

Я кивнул и повел нас к барной стойке. Там было много народу — на самом деле везде было много народу. Я встал ближе к Энди, прижав ее к своему боку, чтобы ощущать ее тело рядом со своим. Она не протестовала, хотя я чувствовал, что внутри нее что-то происходило — возможно, борьба за то, должна ли она позволить мне это. Я не дал ей достаточно времени об этом подумать.

— Тебя кто-то ждет? — спросил я после того, как дал заказ бармену.

Она покачала головой, но промолчала, наблюдая за бутылками с алкоголем за барной стойкой.

— Хочешь потанцевать? — спросил я, хотя молился об отказе. Я ненавидел танцевать перед другими людьми. Для меня, если делать это правильно, интимно и чувственно — то лучше танцевать в приватной обстановке.

Энди снова покачала головой.

Бармен поставил напиток на стойку передо мной, и я взял стакан в одну руку, а руку Энди в другую. Я повел нас подальше от барной стойки прежде, чем она смогла спросить, куда мы направляемся, и нашел первый лестничный пролет, который мог привести нас к тому месту, которое, я не уверен, готовы ли мы были найти.

Второй этаж был переполнен раздражающими пьяными туристами и местными жителями, поэтому я продолжал держать Энди за руку, ведя по еще одному лестничному пролету до верхнего этажа. От нее не последовало ни вопросов, ни протестов. Когда мы почти достигли места, я оглянулся, увидев, что она смотрит на меня с любопытством и уверенностью.

— Я еще не поднималась сюда, — сказала она, осматривая пространство.

Музыка была такая же громкая, как и на первых этажах, благодаря большому количеству огромных колонок, но толпа была меньше, и можно было найти свободное место.

Они использовали окрашенные лампы, чтобы осветить пространство красным. На других этажах было темнее, здесь же было по-другому: красно, дымно и опьяняюще. Я потянул Энди к мягкому кожаному дивану и усадил рядом с собой.

— Хочешь глотнуть? — спросил я, протягивая ей свой напиток.

Она покачала головой и отпила свой собственный. После того как она выпила и получила свою каплю уверенности, Энди повернулась ко мне с вопросом.

— Что мы здесь делаем? Мы должны вернуться к остальным.

Она звучала решительно, но не сделала ни одного движения.

Я обнял ее за талию и притянул ближе, прижимая к себе.

— Еще чуть-чуть, — сказал я, изучая ее глаза за маской.

Я знал, что сделал все правильно, появившись здесь. Я был здесь только полчаса, а уже видел полный эффект, который Энди производила в своем красном платье. Бармен выплеснул алкоголь из бутылки, пока делал мне напиток. Большинство парней оглядывались ей вслед, один парень даже пожирал ее глазами с другого конца помещения. Он опирался на перила балкона, слишком далеко, чтобы заметила Энди, но я-то заметил.

— Я имела в виду то, что сказала тогда. Что ты метишь свою территорию, — сказала Энди, повернувшись ко мне. Я уловил аромат ее парфюма, и это отвлекло меня от парня на балконе.

— Я никогда так не вел себя, — сказал я, встречаясь с ее взглядом за маской. — Я имею в виду в прошлом.

И это было правдой. В других отношениях не было никаких угроз, неуверенностей по поводу будущего, но Энди была непредсказуемым явлением. Мы не могли дать друг другу никаких обещаний, потому что было нечего обещать. Мы разделяли общие мгновения — крошечные, украденные моменты, которые больше казались неправильными, чем правильными. Она не принадлежала мне и никогда не будет, я понимал это и чувствовал каждый раз, когда она была рядом. Вот почему я помечал территорию, но также я был осторожен, потому что Энди была как дым: если я попытаюсь схватить ее, она ускользнет сквозь мои пальцы. Моей единственной надеждой было поддерживать пламя в этом огне.

— Ты скучаешь по своему брату? — спросила Энди, так неожиданно сменив тему, что мне потребовалось мгновение собраться с мыслями.

— Скучаю ли я по нему ежедневно? — спросил я. — Нет.

Она склонила голову набок и ждала, что я продолжу. Мне нравилось, что Энди всегда была готова выслушать меня, но ненавидел мысль, что она зациклилась на этой теме.

Я уступил, уставившись на кожаный диван позади ее плеча.

— Самая худшая часть в том, что иногда я хочу, чтобы он был жив, но не для того, чтобы он вернул свою жизнь, а чтобы у меня была моя.

Слова казались безумными, когда я произнес их вслух. Я наделся, что из-за музыки Энди их не услышит.

— Ты правда не должен на ней жениться, — сказала она, вытянув руку, чтобы коснуться моей. Я сжал ее в кулаках на коленях, даже не осознавая.

Я пожал плечами.

— Почему мы это обсуждаем?

— Потому что я продолжаю пытаться держаться от тебя подальше и, тем не менее, сижу здесь, пока во мне просыпаются чувства к мужчине, который собирается жениться на ком-то другом. Как это возможно? Почему я вообще здесь прямо сейчас?

Я наклонился вперед и поставил напиток на столик перед нами.

— Ты здесь, потому что я хочу этого.

Она вздохнула с дрожью.

— Посмотри вверх, — сказал я, наклоняя ее подбородок, чтобы заставить ее увидеть свое отражение в разбитом стекле. Как хорошая девочка она подчинилась. Она смотрела на меня в отражении, когда я скользнул рукой по ее бедру, поднимая ее красное платье выше.

— Ты чувствуешь, как быстро бьется твое сердце? Как сильно ты хочешь, чтобы я наклонился и провел губами по твоей коже? По нежному участку прямо здесь?

Я убрал ее волосы в сторону и прижался губами к ее шее. Она задрожала, но ее глаза были прикованы к потолку.

Я мог видеть очертание ее груди, тяжелой и обнаженной под ее платьем. Она бы идеально поместилась в моих руках. Я прижался в еще одном поцелуе к ее шее и ее соски затвердели, умоляя о моем рте.

Затем она повернулась, может, чтобы оттолкнуть меня или притянуть ближе, но я не дал ей шанса заговорить. Я наклонился вперед и обрушил свои губы на ее, с жадностью поглощая. Обхватил ее за талию одной рукой, а другую поднял к ее шее, запуская пальцы ей в волосы. Первые секунды она была шокирована, поэтому замерла напротив меня, а ее пульс участился до бешеного ритма. Энди прижала руки к моей груди, чтобы оттолкнуть, но, в конце концов, прижала меня ближе, страстно целуя в ответ.

Я целовал ее так, будто у меня больше не будет шанса. Музыка заглушала наши стоны, но я чувствовал, как она прижимала меня ближе, подталкивая продолжить. Я провел рукой по ее обнаженной спине, и она задрожала под моим прикосновением.

Энди прильнула ко мне, я почувствовал, что еще одна унция решимости растаяла. Я потянулся, чтобы развязать черную ленточку на ее маске, но она отстранилась и помотала головой.

— Оставь ее.

В ней была тьма, которую я не хотел испытывать. Я оставил ее маску и провел руками по спине, чтобы обхватить ее тонкую талию. Я ждал, что она остановит меня и закончит эту ночь прямо здесь. Энди провела пальцем вдоль моего подбородка, изучая черты лица. Ее глаза следовали за рукой, оставляя пламя после прикосновений. Она наклонилась вперед и прижалась в быстром поцелуе к моим губам — нежном и мягком, перед тем как я закрыл глаза.

— Сегодня я не хочу, чтобы мы были Энди и Фредди.

Тон в ее голосе разрывал мое сердце.

Она прижалась губами к моей шее и спрятала свое лицо в воротнике моей рубашки.

Я покачал головой и прижал ее к себе.

— Мы не должны быть ими.

Это я и имел в виду. Мы были одни на этом черном диване в уголке, чтобы сделать свой собственный мир. Никто не заметил, когда моя рука скользнула вверх под ее платье, и никто не обратил внимание, когда я проводил пальцами по внутренней стороне ее бедра, прямо по шелковому материалу, отделяющему меня от нее. Она прижала губы к моим и вцепилась пальцами в мою руку. Когда я провел большим пальцем по ее клитору, ее стон был едва слышным. Я хотел подняться и сорвать колонки со стены, чтобы лучше слышать звук ее удовольствия.

Может, из-за масок, а может, это магия Рио, но в воздухе будто что-то витало — обещание удовольствия, от чего остановиться было невозможно.

— Ты единственная, кого я хочу. Ты, — прошептал я ей правду, несмотря на то, что будет больно, когда нас снова накроет реальность.

Ее рот прижался к моему, и я пытался сдерживать ее, чтобы удержать на диване. Каждый раз, когда я касался большим пальцем ее клитора, ее бедра приподнимались мне навстречу. Она была податливой, красивой и влажной. Я сдерживал ее, пряча в темноте клуба, скользя пальцем внутрь и наружу ее киски. Даже если бы кто-то посмотрел на нас, они бы не увидели ничего, кроме переплетенных вместе ног. Это лучшее, что я мог сделать. Я не мог остановить себя. Она понимала, что я был жадным ублюдком, не было смысла убеждать ее в обратном — не тогда, когда она потянула мою нижнюю губу и прикусила ее так, что во мне вскипела кровь.

— Я хочу кончить, — умоляла она.

Я держал одну руку между ее бедер, а другой ладонью обхватил ее грудь через тонкое платье. Ее соски затвердели, умоляя быть облизанными. Энди была такой чертовски красивой, пока была прижата к дивану с красными, опухшими губами. Хотя этого было недостаточно, я хотел увидеть всю ее. Я хотел почувствовать шелковистую кожу под ее платьем.

Мне нужно было снять с нее платье.

Мне нужно было коснуться губами ее кожи. Ее живота. Бедер.

Я хотел похоронить себя в ней, пока она не изогнет спину и пальчики на ее ногах не подожмутся.

Но слова были произнесены.

Конечно же.

— Мы не должны этого делать.

Прошептала Энди у моей кожи, и я замер, но попытался притвориться, что не слышал ее. Я хотел держать ее здесь в плену и водить пальцем по ее клитору, пока она не кончит. Я хотел увидеть это и услышать, затем снова увидеть и снова услышать. Снова, и снова, и снова.

Но Энди отстранилась. Я поправил свою маску, и она прижалась пальцами к своим губам, казалось, будто она в шоке от факта, что они все еще были частью ее. Но это не так. Они мои. Я убрал ее руку и украл последний поцелуй, чтобы доказать это.

Я не услышал больше ничего от нее, когда мы встали и поправили свою одежду. Энди схватила сумочку, и я допил свой напиток одним глотком, используя жжение алкоголя, чтобы вернуть свои чувства.

— Ты в порядке? — спросил я, когда мы направлялись на второй этаж.

Она кивнула и натянуто улыбнулась.

Мы почти спустились по лестнице, когда я взял ее за руку и потянул посмотреть на себя. Ее маска скрывала большую часть лица, но я мог видеть ее глаза. Она не была уверена, что произойдет дальше — никто из нас не был — поэтому я притянул ее ближе и обнял, прошептав единственную правду, которую знал.

— Обещаю, я разберусь с этим.