Забить гол

Глава 36

Энди

К тому времени, как наш автобус прибыл на стадион, я уже не была уверена, сколько еще смогу выдержать. Я плелась за своей командой, ерзая в неудобном брючном костюме, который мне пришлось надеть. Я специально спросила тренера Декер, могу ли я переодеться вместе с командой, но она настояла на костюме, вероятно, потому, что предполагала, что это удержит меня от того, чтобы выбежать на поле в середине игры.

У заднего входа на стадион толпились репортеры. Кинсли и Бекка сгрудились вокруг меня и помогли закрыть лицо от вспышек камер. У меня были наушники, и моя музыка гремела так, что, даже если бы они выкрикивали неуместные вопросы, я бы их не услышала. Я последовала за своей командой в раздевалку и поставила свою сумку. Мне нужно было пройти несколько предыгровых пресс-конференций, но Кинсли заверила меня, что они будут сосредоточены на футболе.

Она ошибалась.

Я встала за небольшой подиум и посмотрела на репортеров, которые стояли и ждали, чтобы задать свои вопросы. Перед первыми двумя играми там было три или четыре репортера. Сегодня я насчитала дюжину, прежде чем тренер Декер вышла вперед и объявила, что я буду отвечать на вопросы в течение пяти минут, — «поэтому, пожалуйста, будьте кратки».

— Энди!

— ЭНДИ!

— Фостер!

Я указала на невысокого лысеющего мужчину в заднем ряду.

— У тебя есть какой-либо ответ на обвинения, выдвинутые против тебя сегодня утром в связи с романом с Фредериком Арчибальдом?

Я открыла рот, ошеломленная.

— Энди! Когда у тебя с Фредериком начался роман? Вы были вместе до того, как приехали на игры?

Моя решимость рушилась с каждым вопросом, который они задавали мне. Им было наплевать на футбол или мою травму. Они хотели знать каждую грязную деталь моего «романа» с Фредди.

Лиам шагнул вперед и дернул микрофон через подиум.

— Если ни у кого нет вопросов, касающихся сегодняшней игры или травмы Энди, я закончу это интервью прямо сейчас.

Одна длинная тонкая рука поднялась в воздух. Я проследила за рукой вниз, к голове с вьющимися рыжими волосами, и резко вдохнула, когда Софи Бойл встала с властной улыбкой.

— У меня есть вопрос, Энди. Теперь, когда твоя травма помешает тебе принять участие в оставшихся играх, почему ты все еще в Рио? — ее глаза сузились. — Хм… Ты наверняка нашла бы лучших врачей и лечение дома, в Лос-Анджелесе?

Ее вопрос был не о Фредди, но с тем же успехом мог быть и таким. Остальные репортеры присоединились.

— Ты остаешься в Рио из-за Фредди?!

Они ничего не могли с собой поделать. Даже после угрозы Лиама репортеры перекрикивали друг друга, выкрикивая свои вопросы о Фредди. Лиам дал мне знак уйти. Я не произнесла ни единого слова, и почему-то мне показалось, что я просто зарылась на фут глубже. Было ли молчать о предполагаемом романе так же плохо, как признаться в этом? Было ли это тем, чем мы с Фредди были последние две недели? Роман?

В ту секунду, когда я оказалась вне поля зрения прессы, я потеряла самообладание. Я запустила руку в волосы, чтобы сдержать крики, застрявшие глубоко в горле. Мне хотелось выругаться, ударить и заорать, чтобы выпутаться из этой ситуации. Я хотела обвинить Кэролайн в том, что она коварная стерва, и я хотела доказать всему миру, что даже если у меня и были незаконные отношения с Фредди, это не определяло меня. Я все еще был хорошей футболисткой, независимо от того, что я делала вне поля.

Моя жизнь полетела в тартарары, и я не видела способа это исправить. Фредди должен был быть интрижкой. Он пробудил во мне что-то волнующее и сексуальное. Но это? Борьба с безумием СМИ и попытка защитить себя перед всем миром никогда не входили в план.

Я чувствовала, что не могу дышать. Я рванула воротник своего блейзера, пытаясь наполнить легкие воздухом. Уголки моего зрения затуманились, и я зажмурилась, желая, чтобы приступ паники прошел.

— Энди, ты в порядке?

Лиам стоял там, прижимая мои плечи к стене и пытаясь привлечь мое внимание.

— Энди.

Я покачала головой.

— Я не могу… Черт, эта штука слишком тугая.

Я сорвала с себя блейзер.

— Сосредоточься на игре, Энди. Не на прессе. Ничего другого, кроме игры.

Я все еще не могла отдышаться. Моя грудь горела.

— Я просто хотела играть в футбол, — сказала я, слыша слова сквозь искаженный туннель. — Я преследовала эту мечту всю свою жизнь, и теперь все разрушено.

Он шикнул на меня.

— Поверь мне, Энди. Это еще не конец. Эти ситуации всегда кажутся вечными, но СМИ пойдут дальше, когда поймут, что история и вполовину не так интересна, как они думали. Просто становись лучше, надирай задницы на поле и сделай свой успех более масштабной историей. Все это закончится прежде, чем ты это поймешь.

Он лгал, потому что хотел, чтобы я почувствовала себя лучше. Он боялся, что я не могу дышать, и говорил что угодно, чтобы успокоить меня; хотя я знала, что это не так. Даже после того, как я вытерла слезы — в десятый раз за этот день — и оттолкнулась от стены, я поняла, что моя жизнь, какой я знала ее до Фредди, закончилась. Я никогда больше не буду Энди Фостер, Золушкой Олимпийских игр.

Теперь я была Энди с алой буквой «А».

***

Наблюдать, как моя команда выходит на поле без меня, было абсолютной пыткой. Я откинулась на скамейке и скрестила руки на груди, пока мои товарищи по команде готовились к соревнованиям. Эрин, опытный ветеран, заняла мое место в воротах, но это будет ее первая игра за многие годы. Мое отстранение от игры было самой большой слабостью нашей команды, и Канада собиралась попытаться использовать это. Тренер Декер проводила консервативные оборонительные тренировки на последних нескольких занятиях, но я все еще беспокоилась, что этого будет недостаточно. Если мы проиграем эту игру, в моей реабилитации не будет необходимости; не будет никакой чемпионской игры.

— Это будет хорошо для тебя, — сказала тренер Декер, кивнув мне, прежде чем официальные лица начали игру.

Хорошо для меня?

Ничего хорошего в тот день для меня не было.

Час спустя я наклонилась вперед и ухватилась за край скамейки. Я собиралась отломить кусок холодного алюминия — или это, или сломать руку, в зависимости от того, что произойдет раньше.

— Девочки, заберите его! — крикнула наша тренер со стороны.

Ее крики были тихими по сравнению с тем, что я кричала в своей голове. Моя команда играла как полное дерьмо. После того, как Мишель упустила три легкие передачи, Кинсли начала пытаться сделать слишком много в одиночку. Эрин продолжала защищать ворота вместе с защитниками, но в первом тайме она пропустила два гола. Я знала, что она старается изо всех сил, но было ясно, что не было никакой взаимосвязи и сыгранности.

В начале второго тайма мы собрались в обороне и начали усиливать давление в атаке. Я отодвинулась подальше от скамейки, наблюдая, как Бекка надирает задницу своим отработанным дриблингом, чтобы обвести противников и забить Канаде. Возле ворот она сильно ударила в сторону Мишель, но промахнулась. Другая команда забрала мяч и без особых усилий направила его обратно к Эрин. Поскольку между ней и нападающим не осталось защитников, она бросилась вперед и упала лицом на мяч. Я зажмурилась, но она чудесным образом спаслась.

Мы проигрывали со счетом 2:1, и если мы не начнем набирать темп, то станем первой женской сборной США, которая упустила золото с 2000 года, и первой, кто полностью упустил медаль.

До конца игры я находилась в постоянном состоянии паники. Я стояла, сидела, расхаживала, зажмуривала глаза, даже прикрывала их рукой в последние минуты игры. Однако мое беспокойство было напрасным. Мы победили благодаря героизму Кинсли, которая забила пенальти, который в конечном итоге стал единственным положительным моментом в этот ужасный день.

Я последовала за своей командой, когда они направились с поля к автобусу, работающему на холостом ходу. Они были в приподнятом настроении, давали пять и хлопали друг друга по плечам. Кинсли и Бекка обнимали друг друга, и, хотя я была счастлива за них, я не могла стряхнуть темное облако, нависшее над моей головой.

Игра была слишком близка к провалу, чтобы чувствовать себя комфортно, но мы выкарабкались и выиграли. А я сидела на скамейке на своей заднице.

Я не могла побороть свое плохое настроение. Я хотела, чтобы они победили, и все же, когда Эрин прорвалась и заблокировала последние два удара, я почувствовала себя бесполезной. Я должна была быть неотъемлемой частью этой команды, и все же они показали, что могут победить без меня. Я надрывалась изо всех сил, чтобы восстановить свое запястье к финалу турнира, но теперь был велик шанс, что они даже не захотят меня видеть.

— Энди! — крикнула Кинсли, махнув мне, чтобы я догнала их.

Я наклонила голову и присоединилась к ним, позволив им заключить меня в объятия, хотя я бы предпочла остаться одна.

— Мы собираемся поужинать. Хочешь пойти?

Я покачала головой.

— Вы, ребята, идите. У меня тренировка с Лизой.

Я хотела пойти домой, упасть в постель и никогда больше не просыпаться, но я не могла пропустить тренировку. Я потащилась в тренировочный центр и переоделась в тренировочную одежду. Лиза все еще не приехала к тому времени, когда я была готова начать, но я не собиралась выходить и искать ее. Я не могла выносить прогулки по деревне больше, чем это было необходимо; взгляды и шепот становились все хуже, и я не могла игнорировать их так долго. К счастью, учебный центр был почти пуст. Это был самый разгар Олимпийских игр, и большинство спортсменов соревновались или наблюдали за событиями.

Я забралась на тренировочный стол, который Лиза обычно назначала мне, и порылась в сумке, пока не нащупала свой телефон. Я намеренно избегала взглядов на него весь день, и когда я включила его, это решение было подтверждено как хорошее. Меня ждали тридцать пропущенных звонков, пятнадцать голосовых сообщений и сорок шесть текстовых сообщений.

— Черт, — простонала я себе под нос, пытаясь отсортировать сообщения. Я пропустила сообщения от случайных школьных друзей, желающих узнать подробности о драме, и открыла электронное письмо от своего агента.

Холли: Я наняла публициста, чтобы справиться с негативной реакцией СМИ. Мы не потеряем спонсорство — это может даже помочь тебе. Мы с этим разберемся. Удачи в игре.

Я вздохнула и прокрутила страницу вниз, чтобы открыть сообщение от моей мамы.

Мама: Когда бабушка попросила фотографию, то не имела в виду такую фотографию. (Не слишком ли рано шутить?) Мне очень жаль, милая. Все это пройдет. Мы любим тебя. Позвони мне.

От нее были еще десятки сообщений, но я уронила телефон на стол позади себя как раз в тот момент, когда краем глаза заметила, как кто-то входит в учебный центр.

Я подняла глаза, и у меня перехватило дыхание. Фредди стоял посреди дверного проема, застыв и уставившись на меня. Его шоколадно-каштановые волосы были влажными, и несколько прядей упали ему на лоб. В его глазах была темная смесь стыда и желания. Он подошел ближе, снял наушники с шеи и бросил их поверх своей спортивной сумки. Он был в своей одежде для плавания, в разминочной одежде, которая делала его еще более похожим на могущественного олимпийца.

Он остановился, когда оказался прямо передо мной, но я отвела взгляд от его глаз и сосредоточилась на центре его широкой груди. Я чувствовала себя в безопасности там, глядя на эту красно-бело-синюю куртку, прикрывающую его мощное тело.

— Энди, посмотри на меня.

Я не ожидала слез.

Господи, я плакала весь день. Неужели мир не мог в какой-то момент дать мне передышку?

— Энди…

Он наклонился, чтобы встретиться со мной взглядом, и на этот раз я не отвела глаз. Я позволила ему увидеть все это; ужасы этого дня были написаны на моем лице, и это было ясно видно.

— Я не могу этого сделать, Фредди.

Он покачал головой и потянулся ко мне, но передумал и убрал руки по бокам. Его полная нижняя губа была зажата между зубами. Он пытался придумать решение, но исправить это было невозможно.

— Господи, она, наверное, наблюдает за нами прямо сейчас.

От одной этой мысли у меня по спине пробежала дрожь.

Он провел рукой по влажным волосам и выпрямился во весь рост.

— Ее здесь нет. Только спортсменам разрешается входить на эти объекты.

— Я уже совершила ошибку, недооценив ее. Я больше не буду этого делать.

— Я позабочусь об этом, Энди. Просто не отказывайся от меня.

Слишком поздно.

— Я влюбилась в тебя, Фредди, но я не могу этого сделать. Это того не стоит. Истории рисуют тебя сексуальным плейбоем, жонглирующим двумя девушками и твоими олимпийскими мечтами, но ты хоть представляешь, как меня сегодня назвали?

Он покачал головой, желая, чтобы я остановилась, но я этого не сделала.

— Шлюха… потаскуха… сука. — Он резко вдохнул, прислушиваясь к словам, которые соскользнули с моего языка. — Это только первая страница. Я слышала все это, и не только из средств массовой информации. Я не могу выйти из своей комнаты без того, чтобы кто-нибудь не зашептал у меня за спиной.

— Остановись, Энди.

Было ли ему трудно переварить это? Бедный Фредди.

Он потянулся вперед, чтобы стащить меня со стола. Я позволила ему вытащить меня из главного тренировочного зала в полутемный коридор, прежде чем резко остановилась и вырвалась из его объятий.

— Знаешь что, Фредди? Я приехала в Рио, чтобы выиграть золото, а не сердце. Ты лучше всех знаешь, какой должна быть олимпийская деревня. Я хотела повеселиться и сосредоточиться на футболе, но ты давил, и давил, и давил, и я… — мой взгляд скользнул по его чертам, по высоким скулам, которые соблазнили меня, по челюсти, от которой у меня ослабли колени, по глазам, которые, как я предполагала, всегда говорили правду. Я могла бы читать его как открытую книгу, если бы только посмотрела в эти темные глаза. Я разбивала ему сердце.

Он толкнул дверь в коридоре и потянул меня за собой. Он включил свет, и я моргала, пока мои глаза привыкали. Фредди затащил меня в захламленную кладовку.

— Я не могу позволить тебе уйти, Энди. Не сейчас…

Я издала измученный смешок.

— Я не даю тебе выбора.