Забить гол

Глава 44

Энди

Я намазываю арахисовое масло на ломтик хлеба, не торопясь, чтобы равномерно распределить его по поверхности. Мне нравилось арахисовое масло. От арахисового масла ни одна женщина не забеременела. Арахисовое масло никогда не заставляло меня плакать. Никого не волновало, что тебя сфотографируют в клубе с банкой Джифа (я имею в виду, это было бы странно, но никто не назвал бы тебя шлюхой из-за этого). Я опустила нож обратно в банку и, подняв глаза, обнаружила, что три пары глаз с беспокойством наблюдают за мной.

— Что? — спросила я, жестко выговаривая это слово.

Бекка опустила взгляд на свой журнал, а Лиам снова повернулся к телевизору, но Кинсли выдержала взгляд, даже не моргнув.

— Не многовато ли бутербродов? — спросила она, наклонив голову.

Я посмотрела вниз, чтобы осмотреть кухонную стойку. Передо мной лежало более дюжины кусков хлеба, каждый из которых был намазан большим количеством арахисового масла, чем предыдущий. Я была погружена в свои мысли, но будь я проклята, если скажу это Кинсли. Я повернулась и вытащила желе из холодильника.

— Ну, извините, что я приготовила полдник для всех, — сказала я, намазывая желе на свежие кусочки хлеба, а затем выкладывая каждый готовый бутерброд на тарелку. Закончив, я поставила тарелку с бутербродами на кофейный столик и потянулась за тем, что лежал сверху.

Никто другой, казалось, не горел таким желанием их съесть.

— Что? — спросила я. — Они хороши.

Бекка и Кинсли обменялись настороженными взглядами, но я проигнорировала их и откусила от своего бутерброда. Это было вкусно, но внутри было так много арахисового масла, что я с трудом проглотила кусочек.

— Давай я принесу тебе воды, — сказал Лиам, вставая с дивана и направляясь на кухню.

— Ты в порядке? — спросила Кинсли, наклоняясь вперед, чтобы Лиам не мог ее услышать.

Я пожала плечами.

— Я в порядке.

— У тебя не нервный срыв?

— Почему ты так думаешь? — спросила я.

Она перевела взгляд на мою грудь, и я опустила глаза. Конечно, я была одета в свою игровую майку, в комплекте с носками до колен и щитками для голени, но разве не все делали это время от времени?

— Мне просто нравится, как это ощущается, — сказала я, откусывая еще один кусок своего бутерброда с арахисовым маслом.

Лиам вернулся в гостиную и протянул мне стакан воды.

— Держи, чемпион.

Я одарила его улыбкой.

— Спасибо.

— О, смотрите! Заплыв вот-вот начнется, — сказала Бекка, хватая пульт и включая звук. Я сосредоточилась на своем бутерброде, пока дикторы бубнили о Фредди. Я уже знала, что он планирует побить свои предыдущие рекорды. Мне не нужно было слушать, как они говорят о том, как он может стать самым титулованным олимпийцем в истории.

— Я боялась, что мы пропустили это, из-за тренировки, — легкомысленно добавила Кинсли. — Энди, тебе хорошо видно?

Я подняла глаза и увидела, что все они снова уставились на меня.

Почему они продолжали это делать?

Я улыбнулась и показала им большой палец вверх. Конечно, стул, который я выбрала, был обращен в другую сторону от телевизора, но я уже видела достаточно. Камеры увеличили изображение Фредди во время его разминки. Он уже снял куртку, так что каждый дюйм его загорелой груди транслировался в HD. Его плавательная шапочка закрывала волосы, а очки скрывали глаза, но его острых скул и сильной челюсти было достаточно, чтобы у меня заболел живот. Я повернулась и уставилась на свой бутерброд. Почему-то я сомневалась, что смогу съесть еще один кусочек.

— Начинается, Энди! — воскликнула Кинсли.

Я кивнула и попыталась изобразить улыбку. Было неуютно, но, по крайней мере, никто, казалось, этого не замечал. Я не рассказала им о своем разрыве с Фредди или о беременности. Часть меня была счастлива держать это ближе к сердцу, а другую часть вообще тошнило от мыслей об этом. В течение последних двух дней я анализировала его заявление.

Он казался счастливым? Потерянным? Взволнованным? Тревожным?

— Разве ты не собираешься смотреть?! — спросила Бекка.

— Приготовьтесь, — сказал диктор по телевизору.

Я оглянулась через плечо и увидела, как Фредди наклонился и схватился за свою стартовую тумбу. Его плечи и спина напряглись от усилия. Его сильные мышцы напряглись, а я прикусила внутреннюю сторону щеки. Камера уменьшила масштаб, раздался зуммер, и Фредди нырнул в воду.

Мое сердце бешено колотилось, пока он плыл, хотя для него это казалось таким легким. Он был ничем иным, как красивыми линиями и твердыми мышцами, рассекающими воду с невероятной скоростью. Другие пловцы держались рядом, но Фредди, казалось, был на другом уровне. Он преодолел первый круг, врезался в стену и развернулся, прежде чем я успела сделать хоть один вдох.

Каждая частичка Фредди была в воде. Его скорость и грация завораживали, и, прежде чем я полностью осознала его мастерство, он коснулся стартовой стены и закончил гонку. Золото. Фредди вынырнул из воды, снял с глаз очки и взглянул на табло. Мое сердце бешено колотилось в груди, и я прижала руку, чтобы почувствовать его ритм.

Он был прекрасен, блестел от воды и сиял от уха до уха. Капля воды скатилась по его скуле, и я поймала себя на том, что улыбаюсь вместе с ним, улыбаюсь, несмотря на мое разбитое сердце.

— Энди?

Я обернулась на звук своего имени. Кинсли, Бекка и Лиам снова уставились на меня, но на этот раз это было потому, что я загораживала телевизор. В какой-то момент его заплыва я встала со стула и подошла прямо к экрану.

— О, извините, — сказала я, отступая назад и садясь рядом с Кинсли на диван.

Она обняла меня за плечи и покачала вперед-назад.

— Не могу поверить, что он уже выиграл четыре золотые медали! Он потрясающий.

— И ты ему очень… нравишься! — сказала Бекка с выражением изумления на лице. — Разве ты не чувствуешь себя особенной?

Моя улыбка исчезла, но все снова повернулись к телевизору, чтобы посмотреть празднование.

— Что-то в этом роде, — кивнула я. — В любом случае, на данный момент, вероятно, этого достаточно, — сказала я, потянувшись за пультом дистанционного управления.

— Подожди! — сказала Бекка, преграждая мне путь и хватая его прежде, чем я успела что-либо сделать. — Он будет давать интервью.

О господи.

— Сомневаюсь в этом. Он довольно скрытный.

Но я ошибалась. Едва я вошла в свою комнату, как услышала, как он говорит по телевизору. В последний раз, когда я слышала его акцент, он разорвал мое сердце надвое, но, когда он приветствовал репортера, он говорил как обычно, уверенно и сексуально. Я стояла прямо у своей двери, слушая его так, чтобы меня не видели остальные.

— Не мог бы ты подробнее рассказать о том, что тебя отвлекало? — спросил молодой репортер в ответ на реплику Фредди о том, почему он смог плавать быстрее, чем обычно.

Другой репортер заговорил.

— Это Энди Фостер?

Мои внутренности сжались при упоминании моего имени. Я уставилась в потолок и, затаив дыхание, ждала его ответа.

— Я здесь, чтобы выиграть золото, а не сердце, — ответил Фредди резким тоном.

У меня перехватило дыхание в груди. Это было правильно сказано, но от этого было не легче слышать.

— Так значит ли это, что слухи о тебе и Энди Фостер не соответствуют действительности?

— … я сосредоточен на плавании, а не на игроках в американский футбол.

Я отошла от двери, прежде чем смогла услышать хоть еще одно слово. Мое сердце уже было разорвано на части; не было необходимости втирать соль в рану. Я потянулась за телефоном и заперлась в ванной, прежде чем Кинсли и Бекка смогли бы докучать мне вопросами об интервью. Они были умными девочками; они могли соединить точки, не видя боли в моих глазах.

Я открыла кран в ванной и повернулась к телефону, чтобы заставить его замолчать. Мое внимание привлекло сообщение от Джорджии.

Джорджи: Он говорит это только для того, чтобы Кэролайн оставила тебя в покое. ПОМНИ ОБ ЭТОМ.

Я напечатала: «Имеет ли это вообще значение?» — но удалила его, не нажимая «Отправить». Я уже знала ответ.