Забить гол

Глава 30

Энди

Я действительно хотела написать Фредди. Хотела сказать ему, что встретила Джорджи, и она посвятила меня в его план покончить с Кэролайн. Хотела сказать ему, что буду на ужине для прессы, и надеялась, что он тоже там будет. Прошел всего один день с тех пор, как он постучал в мою дверь, изо всех сил пытаясь заставить меня выслушать его. Я закончила две тренировки по физподготовке, поднимая глаза каждый раз, когда спортсмен входил в двери только для того, чтобы похоронить разочарование, когда это был не он. Мне отчаянно хотелось протянуть руку мира, но это было неправильно. Пока он был с Кэролайн, мне нужно было держаться на расстоянии. Джорджи настаивала, что Фредди пытался все исправить, и в его сообщении было сказано об этом. Мне придется подождать. Он должен прийти ко мне, когда во всем разберется.

Поэтому я удалила неотправленное текстовое сообщение и сунула телефон обратно в сумочку. Кинсли стояла в другом конце комнаты, накладывая макияж. Несколько дней назад она спросила меня, не соглашусь ли я пойти на ужин для прессы. Мы все были приглашены, но у Бекки не было никакого интереса надевать коктейльное платье, а Лиам сказал, что с него хватит репортеров на всю жизнь.

— Скажи мне еще раз, почему мы должны идти на это дело? — спросила я.

— Потому что, хотя репортерам не разрешают появляться в деревне, им все равно нужно о чем-то писать. Комитет подумал, что это сделает всех счастливыми. Мы получаем хорошую еду, а они берут интервью.

Я улыбнулась.

— Ты уже знаешь, о чем они собираются тебя спросить?

Она продемонстрировала свой лучший образ заезженной пластинки.

— Когда вы с Лиамом собираетесь создать семью? Когда ты забеременеешь? Ты СЕЙЧАС беременна?

Я рассмеялась.

— Это все, что кого-либо волнует.

— Включая Лиама, — добавила она, поворачиваясь к зеркалу, чтобы закончить макияж.

— Что? Правда?

Она кивнула.

— Ему скоро исполнится тридцать, и он думает, что после Олимпиады мы должны начать пробовать. Знаешь, э-э, забить гол.

— О Боже мой. Я собираюсь стать тетей.

Она рассмеялась.

— Попридержи лошадей, я еще не беременна. — Я догадалась, что она заметила, как у меня осунулось лицо, потому что она продолжила: — Но я обещаю, что ты станешь тетей, когда придет время. Бекка уже заявила на привилегии крестной матери и крестной феи, но у нас может быть для тебя вакансия в отделе смены подгузников.

Я рассмеялась.

— Ну, по крайней мере, мне не придется беспокоиться о том, что кто-то сосредоточится на мне во время этого дурацкого ужина сегодня вечером.

— Не будь так уверена, Энди. Олимпийский сезон — это единственный раз, когда вся Америка по-настоящему влюбляется в футбол, и ты — свежее лицо. Сейчас миллионы маленьких девочек смотрят на тебя снизу вверх, и даже несмотря на то, что ты травмирована, СМИ захотят рассказать твою историю упорства. — Она помолчала, накладывая макияж. — Кроме того, ты забыла еще об одном человеке, который будет сосредоточен на тебе сегодня вечером — Фредди.

— О, он придет? — спросила я, роясь в своей косметичке. Я думала, что хорошо справляюсь с тем, чтобы выглядеть так, будто мне все равно.

Фредди-Шмедди, верно?

— Мхм, — сказала она, передавая мне свои румяна, когда стало ясно, что я не могу найти свои. — И я почти испытываю искушение отказаться от приглашения тебя из-за этого.

— Что? Я провела с тобой последний час, готовясь. Я СДЕЛАЛА ПРИЧЕСКУ.

Ну, по правде говоря, я не делала прическу. Мы с Беккой отправились в салон в деревне после тренировки, чтобы стилист мог исправить мою халтуру. В конце концов, мне это понравилось. Стрижка была короткой, как раз мне по плечи, и ее было бы гораздо легче укладывать.

— Ты знаешь, на сколько это редкое явление?

— Энди…

— И на мне дурацкое коктейльное платье! — я отступила от зеркала и сделала глубокие драматические вдохи, чтобы показать ей, как плотно облегает лиф платья. Каждый вдох заполнял мои легкие всего на 2 %. Я, наверное, потеряю сознание от недостатка кислорода к концу вечера.

Она рассмеялась.

— Ты выглядишь великолепно, и уже слишком поздно отказываться от приглашения, так что просто держись рядом со мной и не обращай на него внимания. Это не то место, где ты захочешь устроить сцену. Повсюду будут камеры и микрофоны.

Я прищурила глаза.

— Ты говоришь так, как будто не веришь в меня.

— Дело не в этом. — Она развернулась и одарила меня легкой сочувственной улыбкой. — Я только что видела Фредди Арчибальда вблизи, и мне ясно, что у него есть способ выбить женщину из колеи. Не нужно быть специалистом по ракетам, чтобы распознать бомбу, ищущую, когда взорваться.

— Ну, сегодня вечером мои глаза будут видеть только еду.

Она скептически посмотрела на меня, но я проигнорировала ее и повернулась, чтобы в последний раз взглянуть на себя в зеркало. Мои светлые волосы были короткими и гладкими, как у секретного агента. Я нанесла чуть больше макияжа, чем обычно, и это подчеркнуло мои серые глаза. Обтягивающее платье творило чудеса с моим декольте, чего я обычно старалась избегать, но сегодня вечером это казалось правильным. Я чувствовала себя красивой, хотя мне и было некомфортно. Но кому нужно дышать, когда твои сиськи выглядят так хорошо, верно?

Я повернулась, чтобы найти свои заоблачные каблуки, те самые, на которых мои ноги казались длиной в милю, а затем оглянулась на Кинсли.

— Я готова, а когда ты будешь готова, мамочка?

— Это НЕ смешно!

***

По дороге сюда Кинсли подготовила меня, как могла, но когда я вышла из такси и погрузилась в безумие, то все равно была ошеломлена. В ложе для прессы было так много репортеров, что, когда мы с Кинсли шли по ковровой дорожке, сквозь щелкающие затворы слышались крики и ворчание. Я улыбнулась сквозь слышимые «оооомфы» и рассмеялась, когда один из фотографов споткнулся на пути к началу очереди.

— Кинсли!

— Посмотри сюда! — кричали фотографы, соперничая за ее внимание. Я отступила назад, чтобы она оказалась в центре, улыбаясь ровно настолько, чтобы не страдать от Лица Суки на любой из фотографий, я узнала это на собственном горьком опыте. Раньше я думала, что я невидима, когда папарацци снимали Лиама и Кинсли, но однажды моя мама позвонила и спросила меня, почему это выглядело так, будто я ковыряла в носу на обложке US Weekly. С того дня я держала руки прижатыми к бокам, а на лице застывала небрежная улыбка.

— Энди! Энди Фостер!

Я чуть не проглотила язык, когда несколько фотографов отвернулись от Кинсли и направили на меня свои мигающие камеры.

Я рассмеялась, как будто подумала, что это шутка, и отмахнулась от них.

— Нет, спасибо, я в порядке.

— Они не спрашивают, Энди, — рассмеялась Кинсли, прежде чем снова взять меня за руку. Она потянула меня вперед и прижала к себе. — Просто улыбнись, — прошептала она уголком рта.

— Это ошибка, — прошептала я в ответ.

Но это не было ошибкой. Фотографы не оставляли нас в покое, и я не могла успокоиться, пока не оказалась в пределах банкетного зала.

Я расслабила челюсть.

— Боже, притворяться счастливой — тяжелая работа.

Кинсли рассмеялась.

— Теперь ты знаешь, почему я все время ношу темные очки. Это значительно облегчает задачу притвориться, что их там нет, когда они делают снимки.

Я положила эту часть знаний в карман на потом, а затем последовала за Кинсли через вечеринку. На заднем плане играла тихая музыка, и официанты ходили в черных костюмах, подавая закуски на серебряных подносах. Я потянулась за чем-то, похожим на креветку, и замерла, когда полдюжины вспышек фотоаппаратов полетели в мою сторону.

— Не клади в рот ничего, что нельзя съесть за один укус, — предупредила Кинсли, наклоняя голову в сторону камер.

Господи, я даже не могла насладиться едой?

Банкетный зал был битком набит представителями прессы, все они носили официальные олимпийские значки. Даже если бы на них не было значков, они все равно были, как больные, пухлые большие пальцы по сравнению с присутствующими спортсменами. Мы пробирались сквозь толпу, и я искала глазами Фредди. Кинсли сказала, что он будет здесь, но к тому времени, когда мы добрались до нашего столика, я его еще не нашла.

— Похоже, нам придется терпеть прессу весь ужин, — простонала Кинсли, потянувшись вперед за своей карточкой с именем на столе. Меня усадили на место рядом с ней, но с того места, где я стояла, я не могла видеть другие карточки с именами. Насколько я знала, я могла бы сидеть рядом с болгарским толкателем ядра.

Вот это радость.

— Я пойду принесу нам чего-нибудь выпить. С тобой здесь все будет в порядке? — спросила Кинсли.

Я демонстративно закатила глаза.

— Я в порядке, честно. Ты что думаешь? Я собираюсь подбежать и трахнуть Фредди при первой же возможности?

Она улыбнулась.

— Или так, или влепить ему пощечину.

Когда она направилась к бару, я повернулась к толпе и возобновила поиски Фредди. Это не должно было быть трудно, просочиться сквозь лысеющих репортеров, но только когда у двери возникла суматоха, я поняла, почему до сих пор не нашла его.

Он только что приехал.

Они с Томом ворвались в банкетный зал, и все камеры в радиусе десяти миль повернулись и замигали в их направлении. Он на мгновение замер в дверях. Его костюм был сшит под его телосложение пловца, и его улыбка была достаточно широкой, чтобы у меня подогнулись пальцы на ногах. Он носил свой костюм легко и уверенно, и даже с другого конца комнаты мне хотелось трахнуть его.

Извини, Кинсли. Я солгала.

Он добродушно улыбался перед камерами еще несколько секунд, а затем отмахнулся от них, чтобы войти на вечеринку. Я застыла на месте, наблюдая, как он идет, и отчаянно надеясь, что он в конце концов найдет дорогу ко мне.

— Энди Фостер! Мы снова встретились!

Мое имя, произнесенное с пронзительным английским акцентом, заставило меня отвлечься от Фредди. Софи Бойл, репортер с кислым лицом, которая пыталась взять у меня интервью, вернулась и стояла за стулом напротив меня. Словно по сигналу, она потянулась за своей карточкой с именем и развернула ее. Софи Бойл было написано золотым курсивом.

— Похоже, мы будем соседями по столу, — сказала она с кривой ухмылкой.

Я покачала головой. Мы были единственными двумя людьми за столом, и будь я проклята, если останусь здесь, чтобы разбираться с ее домогательствами. Я повернулась, готовясь найти ближайший бар, и резко остановилась прямо перед тем, как врезаться в широкую, мощную грудь Фредди.

Он протянул руку, чтобы поддержать меня, но я быстро высвободилась из его объятий, слишком хорошо осознавая, что Софи Бойл стоит прямо за нами. Она уже подозревала, что что-то происходит, нам не нужно было подливать масла в огонь.

— Энди, — сказал он, возвращая жизнь моему имени.

— Извини…

Софи Бойл откашлялась у меня за спиной.

— Не нужно стесняться. Фредди, твоя карточка тоже на этом столе. Похоже, к тому времени, как подадут десерт, мы все будем хорошо знакомы.

Я покачала головой.

— Мне нужно выпить.

Фредди последовал за мной, и я не остановила его. В баре в дальнем углу банкетного зала было темно, тихо и, что самое главное, не было репортеров. Все они столпились у входа в комнату, готовые наброситься на следующего спортсмена, который войдет в двери.

— Я приходил к тебе на днях, — сказал он.

Я вздрогнула от печали в его голосе.

— Это был действительно плохой день, Фредди…

— Знаю. Как твое запястье?

— Пока не лучше.

Он кивнул.

— Мне так жаль, Энди.

Я отмахнулась от его извинений. Мы оба знали, что я не хочу обсуждать свое запястье.

— Ты должна знать, что я расторгаю эту помолвку, — сказал он. — Я не врал.

— Знаю, — сказала я, как только мы подошли к бару. — Я говорила с Джорджи.

Я заказала имбирный эль — хотя с удовольствием выпила бы рюмку текилы — а Фредди попросил воды.

— Так ты меня прощаешь? — прошептал он.

Я попыталась скрыть свою медленно расползающуюся улыбку.

Когда бармен отвернулся, Фредди обнял меня за талию и притянул к себе вплотную. Перед ним невозможно было устоять — перед его грудью, бедрами, животом. Он был твердым, в тонусе, но его прикосновение было мягким и теплым.

— Ты прекрасно выглядишь, Энди. Это платье…

Его рука скользнула вверх по моему животу, прижимая мягкий материал к моей коже чуть выше пупка.

Я сглотнула и покачала головой. В углу было темно, но не настолько.

— Не здесь, Фредди, и определенно не сейчас.

Он нахмурился.

— Тогда когда? Я пытался дозвониться до тебя последние два дня.

Я обернулась, чтобы взглянуть через его плечо, но никто не обращал на нас никакого внимания.

— Ты поговорил с Кэролайн?

Он засунул руки в карманы и кивнул.

— Да. Я же сказал тебе, что позабочусь об этом, не так ли?

Его карие глаза прожигали меня насквозь.

— Я хочу тебя, Энди.

У меня внутри все перевернулось.

— Ты меня слышишь? Я хочу тебя. — Он наклонился вперед так, что следующие несколько слов были прошептаны прямо мне в ухо. — Я выбираю тебя.

Его рука легла мне на поясницу, прижимая к нему. В его голосе не было ни колебания, ни сомнения. То, что Кэролайн была в Рио, не обязательно означало, что он солгал мне.

Я прижала руки к его груди и посмотрела вверх.

— После ужина встретимся в твоей квартире. Мы можем поговорить там.

Медленная ухмылка появилась на его губах — мы оба знали, что будем делать больше, чем просто разговаривать.

— Вот ваши напитки, — сказал бармен скучающим тоном. Если он и заметил наш флирт, то не подавал виду. Мы потянулись за своими стаканами и вернулись к столу, держась на приличном расстоянии друг от друга.

— Есть только одна загвоздка: Кэролайн будет здесь.

У меня упало сердце.

— Здесь?

Он кивнул.

— Она была приглашена организаторами после того, как наши семьи опубликовали новость о помолвке. Было бы большой новостью, если бы она не появилась, поэтому мы договорились, что появимся отдельно и проигнорируем вопросы о помолвке.

Я нахмурилась.

— Я что-то упускаю? Если все кончено, разве ты не можешь просто сказать, что все кончено?

Он покачал головой.

— Все не так просто. Пресса в Англии безжалостна. Когда история закончится, это будет непросто и неприятно. Я бы предпочел не заниматься этим до тех пор, пока не закончу плавать на следующей неделе. Она согласилась пока подыграть и сохранить разлуку в тайне.

У меня упало сердце.

Конечно.

Фредди еще даже не начал соревноваться. На следующий день у него был первый заплыв, и там, где большинство спортсменов были сосредоточены исключительно на плавании, Фредди с таким же успехом мог пытаться положить конец Третьей мировой войне. Он не заслуживал всей этой мелкой драмы на своей тарелке, и я была отчасти виновата в том, что устроила ее. Я не могла не чувствовать разочарования и неуверенности, но снова проглотила свои сомнения. Если он сказал мне, что разговаривал с Кэролайн, значит, так оно и было. Я могла бы смириться с тем, что наши отношения будут оставаться тайной еще несколько дней, особенно когда я воспользовалась моментом, чтобы полюбоваться им, когда мы возвращались.

Я улыбнулась.

— Мне нравится твой костюм.

Он был черным и облегающим, и с его британским акцентом мне казалось, что я флиртую с самим Джеймсом Бондом.

Он прижал руку к моей пояснице, направляя меня к моему месту.

— Думаю, тебе это понравится больше, как только я его сниму.

Мои щеки вспыхнули. Мы вернулись к столу, за которым разговаривали Кинсли и Софи. Еще несколько спортсменов нашли свои места. Если бы кто-нибудь из них был внимателен, они бы его услышали.

— Фредди, — предупредила я, пытаясь сдержать свой румянец.

— О Боже, наконец-то, — произнес у меня за спиной мягкий британский акцент. — Это место похоже на цирк.

Я повернулась на голос и судорожно вдохнула, когда мои глаза встретились с Кэролайн Монтегю. Причесанные светлые волосы, сдержанно сексуальное черное коктейльное платье, невероятно дорогие туфли — ее было трудно воспринимать лично, как будто впервые видишь Моне. Ее пухлые губы растянулись в улыбке, когда взгляд скользнул по Фредди, затем она посмотрела вниз, вниз, вниз и остановилась, когда ее взгляд наткнулся на руку Фредди, лежащую на моей пояснице. Я шагнула вперед, чтобы представиться, но она опередила меня гармонической цепочкой отработанных слов и улыбкой, которая только сделала ее еще более сияющей.

— Ты, должно быть, Энди Фостер.