Забытый чародей. Лабиринт воспоминаний

Часть 1

Первые дни лета выдались отвратительными. Солнце спряталось под фиолетовым покрывалом, как обидевшийся ребёнок. Небо сердито громыхало и выплескивало на город потоки воды вперемешку с градинами, похожими на снежные комья. Глядя на улицу через покрытые каплями окна, обитатели редакции вздыхали и жаловались на немилость небесной канцелярии. Одна я молчала, сидела, уткнувшись носом в монитор. Проблем и без погодных катаклизмов хватало.

У всех бывают неудачные недели. Но эта била все предыдущие рекорды. С работой не ладилось так, что хотелось взвыть. Три заказчика в пух и в прах разнесли рекламные тексты. Я торчала в офисе допоздна, переписывая одну статью за другой. Подкачал и редакционный материал из последнего номера. Прокрался лишний ноль, и читатели обрывали телефоны, не понимая, с какого перепуга должны платить сногсшибательную сумму за коммунальные услуги. Приходилось каяться за опечатку. На сайте исправить оплошность не составило труда, но в газетную страницу неправильная сумма врезалась навечно.

Новый материал - о скандальном увольнении заведующей детским садом после травмы ребёнка - застопорился. Сотрудники садика и выше стоящих структур не желали общаться с прессой, а я не могла найти других подходящих комментаторов, способных порассуждать о ситуации. Одни отказывались наотрез, другие отвечали нудно и беззубо. Это не подходило не только для статьи, но и разговора на кухне.

К вечеру пятницы я чувствовала себя измотанной и выглядела огородным пугалом. Не потрудилась накраситься, чего за мной обычно не водилось. Волосы собрала в хвост неприметной темно-серой резинкой. Голова раскалывалась, не реагируя ни на одну болеутоляющую таблетку. Оставалось сидеть, глядеть в одну точку и чувствовать себя неудачницей.

Впрочем, сегодня я была не одна такая.

- А что ещё остаётся?! Терпеть?! - истерически вскричала соседка по парте Фарида Ибрагимова, обращаясь к Лене Ивушкиной, устроившейся рядом на гостевом стуле.

- Но не разводиться же сразу! - возразила та.

- Почему сразу? Он мне четыре года нервы мотает!

Я удивленно покосилась на коллег. Фарида частенько жаловалась на мужа Альберта, но прежде о разводе речь не заходила. Соседка по парте костерила супруга исключительно из любви к процессу, как другие ворчат на общественный транспорт или плохие дороги.

- Такие решения сгоряча не принимают, - высказала Лена назидательно.

- Можно подумать, ты у нас девушка замужняя! - вспылила Фарида.

- У меня родители развелись. Мама жалела. Отец новую семью завел, а у нее не сложилось.

В комнату вошла дизайнер Кадрия с лейкой в руках. Уход за цветами - её обязанность. Остальные напрочь забывали, что растения нуждаются в поливке. Фарида замолчала и сделала большие глаза Лене. Кадрия считала брак делом нелегким, но нерушимым. Устроила бы Ибрагимовой взбучку, услышав о разводе.

- Ну и погодка, - покачала головой дизайнер, закончив с местной флорой.

За окном снова лило. Не сильно. Но воды на дорогах и тротуарах набралось столько, что в пополнении она не нуждалась.

- Что там по прогнозам? - спросила Кадрия, не оборачиваясь.

- На завтра дождь стоит, - отозвалась Лена. - На послезавтра тоже.

- Плакала моя дача, - вздохнула дизайнер. - Шашлыки делать хотели. Дочка обещала с парнем приехать. Познакомить нас.

- К свадьбе идёт? - улыбнулась Лена.

- Ох, надеюсь, нет. Рано в девятнадцать лет. Пускай доучится.

Участвовать в разговоре не тянуло, и я открыла местные новости. Ничего глобального в городе не происходило. Коллеги активно отрабатывали непогоду и её последствия, остальная жизнь замерла. Разве что жильцы аварийного дома, регулярно выходившие на митинги, наконец, добились от властей решения о переселении. Кроме этого в новостных лентах запомнились сообщения о театральной премьере в конце сезона (ставился мистический триллер) и празднике в зоопарке в честь именин тигренка.

В углу щёлкнул выключатель.

- Почему сидите в темноте? - замредактора Галина застыла посреди кабинета памятником укора. - Лена, ты рекламу дописала? А чего Фариду отвлекаешь? Она мне сегодня должна интервью сдать. Кадрия, тебе две полосы надо доверстать.

Дизайнер уперла руки в бока, уронив лейку, благо пустую.

- Что верстать? Девчонки тексты не сделали. Седьмой час. Давайте по домам. Пятница же!

- Это не тебе решать, - отрезала Галина. - Садитесь по местам. А ты, - хмурый взгляд остановился на моём непрезентабельном нынче лице. - Езжай отсюда. Толку никакого. Вот-вот в обморок свалишься.

- Я не... - но заплетающийся язык не позволил закончить предложение.

- Яна, ты на себя в зеркало смотрела? Белая, как смерть. Вызови такси. Сама точно не дойдешь. Будет нам производственная травма.

Я покорно кивнула. Но не послушалась. Вышла под дождь и потопала до остановки на своих двоих. Босоножки промокли насквозь после десятка шагов, но это была неизбежность. Островков на асфальте не осталось, по проезжей части текли бурные реки. Упорные капли барабанили по зонту, в лужах лопались пузырьки, проезжающие мимо машины сердито работали дворниками, напоминая деятельных жуков. Прохожие торопливо проносились мимо, мечтая укрыться от непогоды.

Я шла, не спеша. На улице дышалось легче, пульсирующая боль в висках ослабла. Но сил осталось мало. Так и тянуло лечь на мокрый тротуар и уснуть. Перед светофором закатала джинсы. Уровень воды на дороге достиг кромки бордюра. Я шагнула в уличную реку и поморщилась: «течением» в босоножку занесло острый камешек. Пришлось остановиться на другом «берегу», чтобы избавиться от непрошеного «гостя».

- Осторожней! - крикнул кто-то.

Времени сориентироваться не хватило. Мужчина в сером дождевике засмотрелся в другую сторону и врезался в меня. Я упала, больно ударившись коленями об асфальт. Виновник падения опешил, и первой на помощь бросилась девушка в джинсовой курточке. Темно-каштановые волосы по пояс промокли от дождя. Она поспешно взяла меня за локоть. Я поднялась и встретилась взглядом с серыми глазами, показавшимися смутно знакомыми.

- Спасибо.

- Ваша сумка, - мне протянули имущество. - Уронили.

Я и не заметила, что сжимаю только зонт.

- Будьте осторожны, - шепнула девушка, сжав ладонь.

Ток прошел от пальцев до плеча. Я уставилась на незнакомку, поразившись странности, но серые глаза, яростно прищурившись, глядели за мою спину. Я обернулась и вскрикнула. Позади стоял крупный чёрный пёс - насквозь мокрый. Обнажил острые клыки, готовый зарычать. Или напасть.

Не на меня.

- Прочь! – шикнула незнакомка.

Неужели?!

Я отлично помнила, что рассказывал чародей о помощниках заклятого врага Вольдемара Литвинова. Оба - и Константин, и Савелий - большую часть времени проводили в обличье черных собак. Первого я недавно видела мельком - в видении или забытье, прилетев вороном в убежище Вольдемара.

- Вы знаете... - начала я испуганно, обращаясь к незнакомке.

Но она исчезла. Растаяла в воздухе, не иначе. Уйти далеко естественным способом брюнетка в джинсовой куртке не могла. Я в ужасе повернулась к собаке, понятия не имея, как защищаться от темного мага, однако неприятель (если, конечно, это был он) тоже испарился.

Ноги сами понесли к остановке. Шустро, будто не ощущали накопившейся усталости. В висках стучало: «Скрыться! Поскорее!» В краснобусе, устроившись у заляпанного окна, я немного успокоилась и задумалась, звонить ли Глебу Вениаминовичу. Набрать номер чародея не поднялась бы рука. Даже если б небеса разверзлись. Прошёл месяц, но злость никуда не делась. На слова. И эмоции, услышанные в голосе Устинова и прочтенные на лице. Он не хотел, чтобы я пользовалась даром. Говорил, что не считает воровкой. В отличие от Алевтины. Но думал иначе. Думал, как она.

Я приняла решение, заходя в подъезд. Не буду звонить. Пока не буду. Свяжусь с сыщиком или Ольгой, если странная девушка и чёрная собака появятся вновь. Вдруг я придумала то, чего нет? Неделя-то выдалась адской, выматывающей. Я давно ждала магического вторжения, и легко приняла за него обыденное происшествие.

«Вот и славно», - шепнул в ухо знакомый голос крылатой магической сущности.

И это почудилось? Дар не проявлялся с памятного вечера, когда летал тенью над озером и посмеивался над чародеем.

...Дома в последние дни царил бедлам. Спасибо близнецам!

Попытки Ярославы захомутать шефа провалились. Мелкая объявила, что придумала новый способ извлечь выгоду от работы в турфирмы. Зачем искать мужа здесь, когда есть прекрасная возможность летать по долгу службы за границу и раскидывать сети там. Мол, иностранцы побогаче и поинтеллигентнее будут. Маман чуть удар не хватил. Она вознамерилась лечь костьми, но заставить младшую дочь поменять работу.

Ярослав поссорился со шваброй и вернулся к родным пенатам. О причинах ссоры братец не распространялся, зато дулся на всю вселенную, путался под ногами, подъедал на кухне всё, до чего успевал дотянуться, оставляя горы грязной посуды. Но если меня свинское поведение раздражало, маман радовалась возвращению блудного отпрыска. Увы, держать радость при себе не получалось. Любимая фраза «я же тебе говорила» вызывала скандалы на пустом месте.

Однако сегодня квартира встретила гробовой, почти мистической тишиной, хотя все трое вернулись раньше меня – в коридоре в ряд выстроились раскрытые зонты и мокрая обувь. Пока я размышляла, что за вселенская напасть вынудила домочадцев расползтись по углам, из кухни вынырнула Яська и, приложив палец к губам, поманила за собой. Я скинула промокшие босоножки и послушно отправилась следом. Позже переоденусь.

За кухонным столом сидел Ярик с непривычным печально-задумчивым видом, рядом стояла початая бутылка вина.

- Понадобиться, - Яська поставила передо мной пустой бокал.

- Где мама?

- В спальне заперлась, - Ярик плеснул мне вина. - Ещё бы, после таких новостей!

- Ш-ш-ш, - прошипела Яська. - Говори тихо.

- Что произошло? - я отодвинула бокал. Спиртное после болеутоляющих - плохая идея.

Близнецы переглянулись, решая кому держать ответ.

- Письмо пришло, - сообщил Ярик с презрением. - Этот козёл Мартыновне писал, но номера квартир перепутал. Идиот! Конверт мама открыла.

- От кого письмо?

Мелкие снова обменялись многозначительными взглядами.

- От папаши нашего, - процедила Яська. - Он приезжает. С женой и сыном.

- С кем? – переспросила я хрипло, чуть не навернувшись с табуретки.

Да вы издеваетесь!

Красивое лицо сестрёнки исказила ненависть.

- У нас, оказывается, есть ещё один брат. Ему аж целых десять лет! Вот сюрприз!

- Но-но! - возмутился Ярик. - Брат у вас единственный. А этот - никто!

- Тише, - попросила я и потёрла виски, заболевшие сильнее. - Расскажите толком.

Слово за слово, через ругань и шипение, близнецы поведали, что дражайший родитель решил вернуться с севера в родной город. С новой семьей. Глобальный переезд планировался в конце лета, но отец готовил почву заранее. Следовало решить вопрос с жильем, и он просился на постой к Мартыновне, пока не купит новую квартиру. В случае отказа, они временно поживут в съемном жилье, но тогда не получится восстановить разорванные много лет назад отношения.

- Во как! - Яська напоминала кобру, готовящуюся к прыжку. - Речь не только о Мартыновне. Он и с нами хочет подружиться. Так и написал!

- Пусть засунет свою дружбу... - начал Ярик воинственно, но я стукнула по столу.

- Ш-ш-ш, - шикнула на брата, хотя самой не меньше хотелось устроить бунт.

В самом деле! Мы не видели отца девятнадцать лет. И вот получите, распишитесь! Сомневаюсь, что близнецы вообще его помнили. Я училась во втором классе, когда распался родительский брак, брату с сестрой едва по три года исполнилось. Отец навсегда остался для меня предателем, собравшим вещи, пока жены не было дома. В коридоре он сунул в руки конверт, попросив передать маме. Ушел, оставив письмо, и теперь пришло ещё одно, сообщавшее о возвращении.

- Надеюсь, Мартыновна понятия не имела о ребёнке. И остальном... - протянула я.

- Она клянется, что не общалась с этим гадом, и адреса не знала, - бросила Яська. - Я ей верю. Ты бы видела, с каким лицом она читала письмо. Мама же к ней кинулась, нам пришлось рвать когти следом во избежание... Ну, ты понимаешь.

О, да! Я понимала. Скандалы в нашей семье закатывались отменные.

- Что будем делать? - спросил Ярик.

Я задумалась. Пойти к бабке и потребовать дать наглецу от ворот поворот? Нет. Она сама должна принять решение. То, которое сочтёт нужным. Да, бабуля у нас вздорная и непредсказуемая, но я осознавала, скольким мы ей обязаны. Когда отец сбежал, мамины родители уже почили. Она была на год моложе меня и ни за что не справилась бы с тремя маленькими детьми без помощи Мартыновны.

- Мы ничего не будем делать, - изрекла я, удивив близнецов.

- Но... - начал Ярик.

- Отец - козёл, я никогда его не прощу. Но он не к нам пожить проситься. Это квартира Мартыновны. Она имеет право пускать туда, кого сочтёт нужным. Не спрашивая разрешения.

- Почему та такая спокойная? - спросила Яська гневно.

- Поверь, я в бешенстве. Будь моя воля, спустила бы наглеца с лестницы. Уверена, сейчас и Мартыновна рвет и мечет. Но у нее есть время остыть и подумать. Советую подготовиться к любому развитию событий. Как бы мы все не относились к отцу, Мартыновне он - сын. Единственный.

Близнецы молчали, не придумав возражений.

- Возможно, она и с внуком захочет познакомиться, - добавила я. - Как его зовут, кстати?

Яська вздохнула.

- Яша, - проворчала она. - Очередная оригинальность и опять на «я». Хоть в чём-то папочка постоянен…

Выходя с кухни, я заметила Жозефину-Симону у стены. Нахалка подслушала разговор и не скрывала этого. Знала, не стану предъявлять претензий. Несколько дней назад Тошик и Лелька переехали к новым хозяевам. Кошь хандрила, днем демонстративно воротила нос от еды, но ночью пробиралась на кухню, чтобы опустошить плошки. Я тактично не напоминала, что мы могли подержать котят ещё какое-то время. Жозефина-Симона сама настояла на отправке отпрысков во «взрослую» жизнь.

- Ты умоешь руки? - спросила кошь, засеменив следом в спальню. - Ты же жаром пышешь. Приезд папаши явно не обрадовал.

- Ты в мозгоправы записалась? - спросила я, предварительно закрыв за собой дверь комнаты. Не хватало, чтобы кто-то услышал вопрос, адресованный кошке.

- Просто интересно, - живность прыгнула на кровать. - Зная твою мстительность...

В другой момент, я бы посоветовала питомице оставить интерес при себе, но нынче решила воздержаться от комментариев, особенно язвительных. И так тошно. Не хотелось ни разговаривать, ни есть. Хватит с меня на сегодня. Лягу спать, а завтра будет завтра.

Встречу с мягкой постелью отдалил мобильный.

- Здравствуйте, Яночка, - задребезжал в трубке старческий мужской голос. - Надеюсь, не помешал? Ещё ведь не очень поздно?

- Добрый вечер, Валентин Макарович, - сдержанно поприветствовала я героя недавней статьи.

Пожилой мужчина судился с больницей из-за врачебной ошибки и добился компенсации. Меня восхищали люди, способные отстоять права, но этот активист отличался редкостным занудством. Каждое общение растягивалось и ужасно утомляло.

- Яна, я потерял газету с нашей статьей. Пожалуйста, дайте новую. В киосках этого номера не осталось. Я могу в понедельник заехать в редакцию, если вам неудобно добираться до меня.

Я мысленно чертыхнулась. Дед жил в пяти остановках, но мне не улыбалось ехать. Однако и приглашать старика в офис – бездарная затея. Потом часа два не уйдет, мешая болтовней всей редакции. Дома как раз завалялся экземпляр нужной газеты. В конце концов, не обязательно передавать из рук в руки. Можно в почтовом ящике оставить.

- Заеду завтра или послезавтра, - пообещала я, покоряясь судьбе.

- Газету в квартиру занесите, из ящиков у нас почту воруют, - дед словно прочитал мои мысли. - Я в первой половине дня дома. Вечером гулять хожу.

- Хорошо, - сдалась я.

Валентин Макарович заговорил о разбушевавшейся стихии, но я попрощалась. Жестче, чем следовало. Силы иссякли. Переложив бурчащую Жозефину-Симону в кресло, свалилась спать.