Загадка Чудского озера

Глава XII НОВЫЕ ПОХОДЫ

— …Но Александр Невский больше по Курейке ходил…

Одна эта фраза, брошенная стариком с Кироновой Горки на Вердуге, при случайной с ним встрече дала повод к новым поискам.

— Курейка. Конечно, это не Курейка, а Курея. Курейка, приток Куреи, слишком мала, да и ведет она только в болота междуречья Куреи и Омуги.

— Курейка — это уменьшительное или ласкательное от Куреи. Называют же люди Третьяковскую галерею Третьяковкой, Дрезденскую — Дрезденкой и даже Сикстинскую мадонну — Сикстинкой.

— Курея, приток Плюссы, в верхнем течении близко подходит к Ситне, притоку Шелони, и к Белке, притоку Ситни. Кстати, надо посмотреть и Омугу, она тоже подходит к Белке.

— Тогда, минуя Лугу, можно кратчайшим путем попасть из Шелони в Плюссу.

— Можно ли?

— Надо проверить.

Работа экспедиции как будто бы закончена. Место битвы определено. Вороний Камень найден. Зачем еще отправляться в путь? Оказывается, надо.

Надо ясно представить себе всю обстановку Новгородско-Псковской Руси во время Ледовой битвы. Установить, какие были в те времена пути сообщения, для чего они существовали, как могли передвигаться войска, как оборонялись порубежные земли.

Необходимо было собрать все сведения об Александре Невском и его походах.

Узкая цель экспедиции — уточнение места великой битвы — потянула за собой ряд вопросов, интересных для историков и археологов. Как выразился Караев, «остались хвосты».

— Подобрать эти хвосты поручим опять юным туристам. На этот раз экспедиционный отряд 46-й московской школы идет по маршруту: Новгород — Ильмень-озеро — Шелонь — Ситня — Курея — Плюсса — Люта — Желча — Чудское озеро.

Четыреста двенадцать километров на байдарках, из них больше трети пути — против течения. Еще в плане — около двухсот километров на обследование водоразделов, выходы на археологические объекты и два волока.

Выдержат ли такой сложный полуторамесячный поход ученики восьмого и девятого классов? Время покажет.

И вот на пяти байдарках два Коли, три Володи, Таня, Алена и Нина. Руководители: преподаватель истории Евгения Владимировна Шолохова и все тот же Александр Сергеевич.

Новая группа знакомится с Новгородом, а затем на берегу Волхова собирает байдарки.

^{Совещание руководства.}

Можно бы и в путь, но… надо еще пострадать на пользу культуры. Местный кинооператор Гласс хочет сделать очерк на тему «Юные туристы в помощь ученым страны».

Гласс — патриот Новгорода. Сперва он потребовал, чтобы байдарки собирали в кремле. Он называет это «адрес». Затем он выразил желание, чтобы туристы пронесли байдарки на плечах через кремль. Потом он заставил Александра Сергеевича построить команду и произнести речь в рупор.

Ему пытались объяснить, что рупор — это прибор для передачи выразительных слов на дальнюю дистанцию, но он был непоколебим.

Многие несвойственные туристам действия принуждал проделывать энергичный кинооператор и при этом все время обвинял ребят в том, что у них отсутствует непринужденность.

Закончилось это тем, что он едва не затопил одну из байдарок, пройдя в рискованной близости на моторке с большой скоростью: ему для пущего эффекта нужна была волна.

Наконец он извел весь свой запас пленки, попросил телеграфировать ему с маршрута о продвижении группы и пожелал счастливого плаванья.

Но съемка отняла столько времени, что поднявшийся ветер не позволил войти из Волхова в Ильмень-озеро, и отряд расположился у Спас-Нередицы ждать у озера погоды.

Вечером у костра решили, что «с Гласс долой — из сердца вон» и вызывать оператора для дальнейшей съемки на маршрут не следует. Он и так нам «сглассил» погоду.

Очерк не состоялся, отснятая пленка пошла в киножурнал «По родной стране», увидев который, участники похода долго удивлялись…

Трудно дался переход по Ильменю. Шли на пределе. Близко к берегу идти нельзя из-за мелководья и валунов, но все время нужно следить за берегом, чтобы при усилении ветра найти место, где удобнее выброситься.

Именно выброситься. Выражение «пристать к берегу» в данном случае было бы совсем неуместно.

Сильный шквал налетел, когда отряд уже входил в устье Шелони, и попутный ветер в несколько минут домчал легкие суденышки до города Шимска.

Озерное плаванье прошло благополучно, если не считать, что с флагманской байдарки волной сорвало связку кружек, укрепленную на деке.

От Шимска до города Сольцы хоть и трудно идти против течения, но все-таки можно. Берега сухие, иногда высокие. Встречаются сосновые леса. Ложе реки песчаное. Изредка попадаются острова. На берегах лежат крупные валуны, но подводных камней не видно.

На высоком левом берегу село Велебицы. На этом месте в 1471 году произошла Шелонская битва. Иван Третий разбил новгородцев. После этого Новгород был окончательно присоединен к Москве.

Удивительно, что прибрежные жители в разговоре совсем не употребляют слово «Шелонь», а зовут ее просто «река». Когда жителей расспрашивали о Шелони, они даже не понимали, о чем идет речь, и только потом догадывались:

— Так вы, верно, про реку спрашиваете?

Плаванье по Шелони приятно только до города Сольцы. Далее река резко меняется. Она становится уже, оба берега обычно высокие. Ложе — большие скопления валунов. Часто они пересекают реку грядами. Когда-то на них стояли мельницы, пользовавшиеся естественным подпором воды. Попадаются и осадочные породы — плиты с острыми краями, которые могут разрезать оболочку байдарок. Шелонь очень полноводна. На препятствиях течение настолько сильно, что в байдарку иногда приходится впрягать по шесть-семь человек и так тащить ее несколько десятков метров против течения.

Вода сбивает с ног. Под ногами круглые скользкие валуны, но еще хуже, когда нога попадает в щель между двумя камнями.

Движение замедлилось. Группа стала выбиваться из графика.

Наконец долгожданное устье Ситни. Вода есть, можно идти на веслах.

Но это ненадолго. Начались пороги, камни, мелководье. Водный поток не такой мощный, как на Шелони, и каждую байдарку тянет за фалинь один бурлак, остальные живописной группой идут по берегу.

^{Обноска гряди на Шелони.}

Вырвавшиеся вперед пешеходы укрылись от дождя в баньке деревни Ситня. Часа через три-четыре туда же приволокли суда насквозь вымокшие бурлаки.

Только пришвартовали они байдарки и не успели даже войти в сухую баньку, как заметили бегущих к ним от здания школы девушек.

— Ну и любопытный народ! Не дадут даже отдохнуть, просушиться.

Но девушки еще на ходу закричали:

— Вы из сорок шестой школы? Мы вас давно ждем. Зачем же вы в бане? Идите скорее в школу.

Туристы и забыли о том, что еще зимой они писали во все школы крупных селений на Ситне с просьбой сообщить о курганах, городищах и легендах.

А на реке не забыли и гостеприимно встретили. Быстро затопили в школе две печки, протянули веревки, чтобы просушить мокрую одежду и вещи. Принесли молоко, творог, огородную зелень. Растопили плиту, согрели воду и сразу же ушли, очевидно не желая мешать группе сушиться и отдыхать.

Утром выяснилось, что выше Ситня еще менее пригодна для плавания. Камни, мелководье. Такие же сведения получили и о Курее.

Что делать?

Можно, конечно, мобилизовать всю свою спортивную злость и продолжать движение вперед, но экспедиционное задание при этом не выполнишь.

А план нельзя нарушить уже потому, что в деревне Скучново в определенный день и час должна произойти встреча с руководителем экспедиции Караевым и археологом Раппопортом. Причем это не просто встреча, а отчет об уже проделанной части работы — обследовании водораздела Ситня — Курея.

Что делать? Если двигаться дальше, то это будет только трудный спортивный переход. Все силы и все время уйдут только на передвижение.

Головы склоняются над картой. Четкие синие полоски рек. Как, казалось бы, просто! Но в этих полосках — и камни, и пороги, и мелкие перекаты, завалы, низкие мосты и всякая прочая дрянь. В глубокой древности, когда весь этот край был покрыт дремучими лесами, реки были полноводными и суда новгородцев поднимались по ним к водоразделам.

— Да, но при этом они не вели краеведческую работу, а только двигаться вперед и мы можем, — не очень уверенно говорят ребята.

Сколько можно пройти в день по такой реке? Пять, восемь, ну пусть даже десять километров. Но не больше. И при этом вся группа занята. А что, если идти пешком? Дни сейчас длинные, вполне можно километров по тридцать — тридцать пять делать. Ну, выполняя задание, меньше, скажем, километров двадцать. А если разделить отряд на две самостоятельные группы? Километраж удвоится.

— А байдарки?

Опять водят травинками по карте. Решение принято единогласно.

Байдарки в разобранном виде, весь груз и людей перебросить на автомашине в верховье Плюссы, у пересечения ее с шоссе Ленинград — Псков. Разбить там лагерь на десять дней и за это время, разделившись на группы, пешком обследовать водоразделы и побережье.

День ушел на поиски машины, перевозку и разбивку нового лагеря. А наутро две группы с небольшим запасом провианта вышли на выполнение заданий.

Одна группа вернулась через три дня с верховьев Омуги, не обнаружив ни географически удобного места для волока, ни следов древней заселенности края. Обширные болота, Перегребская Гладь и Дертинская Гладь, мокрые леса, глухомань.

С трудом добрались до деревни Раменье. Жители этого небольшого селения живут, почти не выходя из него. На вопрос, как пройти в соседние селения, отвечают, что дорог нет. Есть малозаметные тропы, но жители и сами часто плутают в болотах, где много опасных мест, и идти не советуют.

От Раменья к Омуге тянется канава. Туристы обрадовались было:

— Следы волока!

Но старики рассказали, что канава прорыта недавно для снабжения деревни водой. Колодезная вода, пахнущая болотом, мало пригодна для питья.

Появление отряда вызвало большое удивление, но встреча была очень радушной. Ребят устроили на ночлег на сеновале, угощали простоквашей, лепешками.

Обследование водораздела Ситня — Курея дало совсем иные результаты. Ровное сухое место, обилие древних курганов. Интересные рассказы о старых войнах с Литвой, шведами. Войны шли в те времена по дорогам, все остальное пространство было покрыто непроходимыми лесами. И наконец, мощное городище в устье Куреи, несомненно, было крепостью, контролировавшей вход в Курею из Плюссы. Очевидно, здесь мог проходить водный путь.

^{Группа 46-й школы.}

Но совершенно неожиданно обнаружили еще один водный путь.

К северу от стоянки отряда в районе притока Плюссы небольшой речки Городоньки, — несколько больших могильников. Регистрация новых археологических памятников превратилась в какой-то спорт. Началось соревнование между группами — кто больше найдет. Здесь же, на Городоньке, как за сказочным клубком, потянулся след древних поселений к востоку, в сторону системы озер Врево — Череменецкое, связанных с Лугой.

Старики рассказывали все о новых и новых могильниках. Их надо было найти, а порой это было и не так просто. Скажут, к примеру:

— Да там недалеко за селом картофельное поле будет, а за полем тем, в лясочку, эти самые могилы и найдете.

За селом чаще всего было и не одно картофельное поле. «Недалеко» иногда превращалось в несколько километров. А вот по «лясочку» приходилось блуждать и блуждать. И спросить-то в «лясочке» некого. Хорошо еще, если попадется пастух или случайный путник.

Так от поля к полю, от лесочка к лесочку тянулся след нового водного пути. Курганы рассказывали о том, что в древности здесь жили люди. Теперешние же селения, видно, тоже были очень старыми. Так на пути встретилась деревня Крицы. Теперь на нашем языке давно уже нет такого слова, а в старину так называли железо.

В одном из домов этого селения туристы остановились на завтрак. Пожилая женщина, доставшая из погреба чудесное ледяное молоко, с гордостью рассказала, что деревня их стояла на старой петербургской дороге, через Крицы везли Пушкина в гробу, останавливаясь здесь ночевать.

На этом же водоразделе было найдено и селение Крени, о котором рассказывалось выше.

И еще одно важное подтверждение древнего пути — два городища на противоположных склонах водораздела в селе Городец и в деревне Городище. Очевидно, они защищали район волока.

Какое обилие водных путей!

Отряд справился с заданием, и последний день «великого стояния на Плюссе» был посвящен сборке байдарок, лежавших после волока с Ситни в чехлах, уборке лагеря и приведению самих себя в порядок. Дневники, описания, схемы и зарисовки также были закончены к приезду Караева.

Георгий Николаевич давно уже был извещен телеграммой об изменении места встречи: «Казенный мост» через Плюссу на шоссе Ленинград — Псков. Недалеко от селения Малые Лзи, у 194-го километрового столба.

Настал день встречи. Это был самый длинный день за все время путешествия. Александр Сергеевич весь день просидел на перилах моста, несмотря на то, что лагерь был отчетливо виден с шоссе, алая майка развевалась на высокой мачте; стрелка-указатель у обочины гласила: «В лагерь экспедиции».

Нет ничего противнее вынужденного безделья. А Караев все не едет.

Во время работы или передвижения все шло дружно. Все было интересно. Ребята всегда старались помочь друг другу в любом деле, и все получалось хорошо.

Вечером собрались у костра для обсуждения недостатков, и тут началось:

— Коля Головчинер — плохой командир, он не умеет требовать от ребят четкого выполнения своих распоряжений.

— Таня Стырова, политрук, вместо того чтобы помогать командиру, постоянно иронизирует и смеется над ним, так нельзя!

— А Володя Соколов тоже хорош! Разве так физрук должен собирать людей на зарядку?

Перебрали всех по косточкам. Потом это занятие надоело. Больших грехов ни за кем нет, а из-за мелочей ругаться не стоит.

Кто-то предложил петь песни у костра до самого приезда Георгия Николаевича. Пели всякие: и грустные и веселые.

Еще раз, и в который уже, поудивлялись вечернему туману. Здесь он какой-то особенный. Каждый вечер, примерно через час после наступления сумерек, на лагерь с запада накатывался сплошной вал тумана. Он был очень плотным и все закрывал собой, но через час редел и исчезал совсем.

Около четырех часов утра был объявлен отбой. Некоторые пытались уточнить: а что, если и завтра никто не приедет?

Никто об этом не хотел и думать.

— Спать!

Раннее утро. Сквозь сон слышны шум автомашины и бодрый голос Георгия Николаевича.

— Ну вот и приехали!

Оказывается, Георгий Николаевич по совету Павла Александровича Раппопорта решил сократить путь и ехать не по шоссе, а проселками. В итоге их ГАЗ-69, обладающий очень высокой проходимостью, несколько раз приходилось вытаскивать из грязи с помощью трактора.

Хорошо, что в местных колхозах тракторов много!

До завтрака рассказывали о проделанной работе, а затем на том же ГАЗе отправились на обнаруженные археологические объекты. Павла Александровича особенно интересовали древние городища.

^{Городище Городец.}

А вечером — проводы гостей и подготовка к утреннему выходу. Работы опять стало много, и все опять стали хорошими.

Верховья Плюссы уже исхожены отрядом, и установлено, что для байдарок она вполне проходима. Но река очень крутит, и каждую излучину пешком не обойдешь, а именно в этих-то излучинах оказалось большое количество препятствий. Подмоет вода дерево, упадет оно и ляжет всей своей пышной кроной поперек реки. Все, что плывет по реке, а плывет много всего: и жерди, и ветки, и даже откуда-то бревна — все застревает здесь. А туристы обязаны разбирать.

А как разбирать? Рубить ветки топором? Ветки пружинят, брызги с грязной тиной летят во все стороны. Противно.

Если место глубокое, то можно, перерубив основное дерево у корня, повернуть весь завал вокруг вершины дерева вниз по течению. Дерево тогда останется лежать, цепляясь ветвями за дно, а весь мусор поплывет по течению. Байдарки, маневрируя среди плавающей дряни, обгоняют ее. Но если следующий завал близко и его не удается быстро разобрать, то весь уже знакомый мусор придет сверху, и пробка на реке станет еще плотнее.

Вот так и идет флотилия по Плюссе. Но только первые дни. Затем река расширяется и становится легкопроходимой «курортной» рекой.

Районный центр Плюсса, станция железной дороги, почта, магазины, аптека. Телеграммы от родителей:

«Сообщите что с Колей Зориным нет писем».

«Обеспокоены молчанием Татьяны сообщите адресу…» и т. д.

Плюсса оказалась и городом самых необычайных плакатов.

Для того чтобы сберечь время, группа решила пообедать в местном ресторане. Но, увидев перед входом плакат:

предпочла подкрепить свои силы в чайной, главным образом потому, что на ней гордо красовался огромный кумачовый плакат:

Именно это ребятам и требовалось.

Двинулись к берегу, к байдаркам, но увидели яркую надпись на щите у клуба:

Оказывается, новый фильм.

^{Лагерь.}

Отряд миновал устье Вердуги, а дальше экспедиция превратилась в чисто туристский поход: это было повтореньем прошлогоднего маршрута вверх по Люте, а затем по Желче.

На Ужинском озере лагерь разбили в чудесном сосновом бору.

Вечером пришел большой военный катер «Адмирал Макаров» с Георгием Николаевичем.

Рассказ о походе, снятие лагеря, погрузка байдарок и имущества на борт. Незаметно наступила темнота, и уже в рубке катера обсуждалась дальнейшая работа юных туристов.

Отряд получил новое задание: провести археологическую разведку на развеях Подборовского мыса. Развеи — это открытые песчаные пространства, лишенные всякой растительности. Ветры перемещают пески, и на поверхности иногда обнаруживаются куски древней керамики и иные находки. Предполагалось, что раньше на мысу находилось укрепленное селение.

Озеро наступает на мыс, размывает его. Селение Подборовье постепенно передвигается дальше от берега. А мыс этот, несомненно, в древности имел огромное оборонное значение: он контролировал вход в Желчу, водный путь на Новгород и в глубь страны.

Как ориентировался капитан катера в полной темноте, было для всех загадкой, но он стал на якорь против Подборовья.

— Выгружайтесь!

— А в какой стороне берег? — неуверенно спросил у капитана Александр Сергеевич.

Тот неопределенно махнул рукой:

— Там!

^{Капитан катера «Адмирал Макаров».}

Спустили за борт байдарки. Навалом погрузили в них часть имущества. По одному спустились в легкие суденышки, а высота борта катера не менее двух метров. Как ни странно, ни одна вещь не упала в воду.

В темноту ушла первая байдарка с Володей-маленьким. Томительное ожидание. Но вот он, очевидно, достиг берега. Условный знак — мигание фонарика. Но сигнал почему-то странный:

Три точки, три тире, три точки и потом опять.

Это «SOS» — сигнал бедствия. Остальные байдарки пошли на огонь. Мало ли что бывает!

Выяснилось, что все в порядке.

Удобное сухое место для высадки и даже какой-то деревянный настил на берегу. A «SOS» — это так, для романтики.

В несколько рейсов перебазировали весь груз и людей на берег. Разостлали палатки на настиле и легли спать. Огни катера ушли в темноту.

Для пущей романтики пошел небольшой дождь.

Утром в двух километрах от места высадки нашли отличную площадку для лагеря. Ребята решили, что это самое красивое место на земном шаре.

Высокий песчаный обрыв. Внизу песчаный же пляж — полоса прибоя. Наверху — сосновый лес на дюнных песках. Обилие ягод и грибов и полное отсутствие комаров.

Некоторые дюны достигают огромных размеров. Одна из них, Княжа Гора, возвышается над озером на 31 метр. По преданию, на ней жил богатырь, охранявший побережье от врагов.

Ребята сделали несколько шурфов на этой вершине, но следов культурного слоя не обнаружили.

Неподалеку от вершины стоит небольшое селение с соблазнительным названием Каменная Стража. Хотелось найти следы древней обороны побережья Чудского озера.

И опять осечка. Деды рассказывали, что деревня эта существует не более полутораста лет, когда из деревни Голодуши, что на Желче, пришли четыре брата «из породы Ведехов». Сейчас этой «породы» в селении нет, может быть, в Голодуше «корешок остался». Построили они дом для охраны леса, и старший, Иван, лесником был. Так и назвали селение — Стража, а Каменной — от двух огромных валунов, лежащих на краю деревни. Таких больших камней у них в округе не встречается.

Несколько дней юные изыскатели провели на развеях. Огромный участок колышками был разбит на квадраты четыре на четыре метра. Всех квадратов было около двухсот. На четвереньках облазили каждый и в серединах квадратов сложили находки. Больше всего собрано было керамики — осколки кувшинов, горшков, реже мисок. Их найдено более пяти тысяч. Свыше ста штук кованых гвоздей и скоб, употреблявшихся для скрепления обшивки лодок. Два бронзовых перстня, пуговица-бубенчик и обломки украшений.

По находкам в квадратах можно было точно установить границы древнего селения, его судьбу. Вероятно, селение погибло во время большого пожара, а потом пожарище было занесено песком.

Здесь были дремучие леса. Огромный пожар уничтожил их. Об этом свидетельствует мощный слой угля и золы. Очевидно, после этого образовались большие дюны и заросли лесом. Еще один большой пожар прошел здесь, но то ли пожар был меньше первого, то ли лес еще молодой, но второй слой угля и золы тоньше. Опять нанесло песок, и на нем растет современный сосновый лес.

На песке нашли много болотной руды, и на площади древнего селения попадались куски шлака. Сперва их откидывали как случайно попавший мусор. Потом взяли несколько образцов.

Анализ, произведенный в Ленинграде, показал, что здесь выплавляли железо из местной руды на дубовом угле. Так что даже никчемные, случайные на первый взгляд находки могут рассказать о занятиях и быте ушедших поколений.

Каждое утро на горизонте появлялся дым, а через некоторое время в километре от берега садился на мель «Адмирал Макаров». Шлюпка, доставлявшая с катера Караева, могла подойти к берегу не более чем на сто метров. Тут в нее впрягались юные туристы, но последние десять-двадцать метров Георгию Николаевичу приходилось проделывать «по воде, аки посуху».

Затем шли на развеи, показывали находки…

Однажды в лагере кончился хлеб, и Александр Сергеевич решил пополнить его запасы в Самолве. Воспользовавшись тем, что из лагеря в Самолву шел «Адмирал Макаров», он погрузил на него байдарку, взял с собой сына — Володю-маленького.

Из Самолвы байдарка пошла открытым озером с ориентиром на Княжу Гору, взяв курс на Подборовье. Предстояло пройти около двенадцати километров, но небо затянуло тучами, ветер усилился. Надвигалась гроза не то с запада, не то с востока. А может быть, и с двух сторон сразу. Байдарка была наглухо задраена фартуком. Гребни волн перекатывались через нее, не попадая внутрь. Гребцы всю дорогу успокаивали друг друга и уверяли, что совсем не волнуются.

— А помнишь, на Икшинском водохранилище — куда хуже было, и ничего, прошли.

Но можно ли сравнить Икшу с Чудским озером? Справа в нескольких километрах виден низкий берег. Слева водный горизонт и чуть синеет эстонский остров Пириссар. Если резко переменится ветер, а в грозу всякое бывает, тогда — хлеб за борт, и лишь бы не пронесло мимо острова.

Когда байдарка приблизилась к Подборовской круче, все обитатели лагеря построились в торжественную линейку, а «снабженцев» на руках отнесли в лагерь. Караев из Самолвы безуспешно пытался связаться с Подборовьем по телефону — убедиться в благополучном прибытии хлебного десанта.

Хлеб есть. Можно продолжать работу.

И еще радостную весть привезла байдарка из Самолвы: Караев предложил группе сделать экскурсию на «Адмирале Макарове» в Тарту.

С какой грустью, окончив работу, покидали ребята свой подборовский лагерь! Тут же на берегу было дано торжественное обещание всем встретиться когда-нибудь на этом же месте.

После Тарту — Псков. Затем поездка в Изборск, в Печоры. Три дня в Пушкинском заповеднике: Михайловское, Тригорское, Святогорский монастырь…

Летом 1961 года экспедиционный отряд производил обследование древних оборонных сооружений на западной границе Новгородской Руси. Это означало плавание вдоль восточного берега Чудского озера.

Движение на легких байдарках по огромному водоему было нелегким. Мелководье и подводные камни заставляли двигаться в двух-трех километрах от берега, Работа была успешно завершена, и отряд стал готовиться к новому путешествию по древним водным путям.

Итак, установлено, что осевой, средней магистралью была Плюсса. К юго-западу от нее — Желча, а севернее — Луга.

Кое-что о Луге было и раньше известно историкам. Связь Луги с Шелонью через Мшагу и существование на притоке Луги — Оредеже центра новгородского судостроения в Ямм-Тесове.

Кое-что стало ясным в итоге работы, а именно: связь Луги с Плюссой через нижнее течение Сабы.

Но многое еще требовало и уточнения.

Надо уточнить существование волока из Луги в Красногорское озеро — исток Сабы, там, где Волоцкое озеро и деревня Волок. Ширина водораздела не более трех километров. Саба в верхнем течении небольшая, но полноводная. От Красногорского до Чудского озера в 1959 году прошли на байдарке Таня Тюлина с Володей Ашариным. Они не обследовали водораздел, и надо было восполнить теперь этот пробел, подойти к частично уже обследованному водному пути Луга — Плюсса через реку Городоньку. Для этого войти в систему озер Череменецкое — Врево.

Хотелось самим проверить волок Луга — Мшага. Здесь странным казалось положение селений Большой Волок и Волочек на правом, северном берегу Луги, а не на левом, южном, куда волочили суда.

Надо было пойти по Луге еще и потому, чтобы узнать, почему край был заселен, чем в нем жили люди?

^{Древние водные пути новгородские.}

В июне 1962 года шли непрерывные дожди. Неужели такое будет все лето? Четвертый год путешествуют ребята по Прибалтике и застают каждый раз жаркую, засушливую погоду. Не может же всегда так продолжаться. Видно, придется и помокнуть.

^{На Чудском озере. У Подборовья.}

Примерно в пятидесяти километрах от Новгорода, в верхнем течении Луги, находится станция Мойка.

На небольшой платформе выросла гора ящиков, мешков, рюкзаков и байдарочных тюков. До реки около километра. В три-четыре приема можно было бы дотащить все это, но выручили железнодорожники. Они перекрыли движение поездов на участке, и на моторной дрезине быстро доставили экспедиционный груз к мосту через Лугу.

Пока ребята собирают байдарки, познакомимся с ними.

Володей, как всегда, было трое. Саш и Коль тоже по трое. Десятый был почему-то Валерка. Зато девочек, очевидно, для разнообразия звали по-разному: Таня, Аленка, Галя, Нина и Маша.

Первой собрана была байдарка Саши Макарова, «ремонтного мастера». Он везет с собой огромный запас гвоздей, шурупов, резинового клея, инструмента и еще массу всяких необходимых в дороге мелочей, порой даже не имеющих названия, но очень важных. За весь поход он не потерял ни одного винтика и являлся примером аккуратности и дисциплины. В дальнейшем он как будто собирается быть космонавтом.

Последней была спущена на воду байдарка, носящая загадочное название «Скарлотти». Она принадлежала командиру группы Володе Попову. Володю никогда нельзя было обвинить в чрезмерной торопливости, и на этот раз он остался верен себе.

Валеру Сакарина обычно освобождали от авральных работ, и на этот раз он сидел с папкой, запечатлевая для потомков исторический момент начала похода. У него своя манера работать. Избегая вырисовывать детали, он цветом лепит объемы, создавая довольно яркое изображение своего впечатления от увиденного.

^{Валера Скарин.}

Путешественники представляли себе верхнюю Лугу мелководной, труднопроходимой. На всякие препятствия время в плане было отведено с большим запасом. Но непрерывные дожди вызвали на реке большой паводок. Под железнодорожным мостом, сжатая с двух сторон насыпью, река бурлила, а дальше вольготно раскинулась по широкой пойме, залила луга и прибрежное мелколесье и, не торопясь, несла свои воды вниз, к Балтийскому морю.

В этом году флот отряда пополнился новыми, построенными зимой в школе байдарками. Сейчас они впервые были спущены на воду. В команде было несколько новичков. Поэтому первый выход был проведен строем в четкой кильватерной колонне.

Широкие водные просторы, затопленные луга. На поверхности почти везде торчат зонтики цикуты (яд, приготовленный из этого растения, выпил Сократ). Иногда встречаются острова с высокими купами ольхи и ивы. Около островов обычно глубже. Очевидно, где-то около них извивается невидимое сейчас основное русло Луги.

Сперва пробовали идти просторами, но, попав на мелководье, предпочли жаться к островам. Течение слабое, и на быстрых байдарках его трудно определить. Пытаясь найти основное русло в скоплении островов, ребята заметили, что вокруг одного крупного острова цепочка байдарок обошла уже трижды. После этого стали следить и за компасом.

Начали попадаться селения. Интересно то, что самые старые из них называют «погост».

Погост Саблё, иначе Ольгин Погост, считается основанным еще княгиней Ольгой, женой Игоря Рюриковича, жившей в середине X века. Это село должно было давно отпраздновать свое тысячелетие.

^{Погост Саблё. Основан княгиней Ольгой.}

А Передольский Погост, пожалуй, еще старше. Там высятся четыре больших кургана, а пятый — совсем огромный и необычной формы: как будто на усеченный конус сверху поставили второй, меньшего размера. Оказалось, что это древнее языческое мольбище. Еще одно такое же находится ниже по Луге, близ селения Русыня.

Погост в современном понятии — старая церковь с кладбищем. Иногда даже одно кладбище, там, где церковь не сохранилась. Раньше значение слова «погост» было иное.

При княжении Ольги было упорядочено взимание дани. Созданы административно-податные центры — погосты. При них строили церкви, а вокруг церквей возникали кладбища. После упразднения погостов названия эти все же сохранились за некоторыми старыми селениями.

В бассейне Луги много погостов, в древности это был богатый, густонаселенный район. Он давал большой доход Новгороду и, несомненно, служил лакомой приманкой для агрессивно настроенных западных соседей: немцев, шведов, датчан.

Подати же в древние времена платили не деньгами, а продуктами сельского хозяйства и охоты: хлебом, льном, пенькой, медом, воском, пушниной. Вывозить все это на лошадях по топким лесным дорогам было трудно, дорого, да и небезопасно, чем и объясняется разветвленная сеть водных путей. В большинстве своем они имели местное значение, но во время военных походов или если другие пути перекрывались неприятелем, приобретали государственно важное значение.

Это один из первых выводов, сделанных экспедицией на Луге.

На водоразделе Луга — Мшага начали искать связи Луги с Шелонью. По карте путь из Ильмень-озера шел вверх по Щелони, затем по Мшаге, и, наконец, приток ее Киба мог привести суда близко к Луге. Как раз там на берегу стоят селения: на правом берегу — Большой Волок и Волочек, а на левом — Малый Волок и Ожёгин Волочек.

Суда волочили с левого берега Луги на юг от того места, где стоят селения Малый Волок и Ожёгин Волочек. Но почему на противоположном, северном берегу, где и волочить ничего не нужно, стоят Большой Волок и Волочек? Причем эти два селения много больше двух первых.

Может быть, на правом, северном, берегу жить удобнее? Нет. Оба берега высокие, пологие, сухие.

Надо найти причину. И еще: Караев дал отряду выписку из «Русского исторического сборника» под редакцией Погодина, изданного в 1837 году. Там в разделе «Пути сообщения древней России» сказано следующее:

«Большой и Малый Волок на реке Луга показывают бывшего тут судоходства перевозку по суше к реке Собе, которая помощью Мшаги и Шелони течет в озеро Ильмень». Но при чем тут река Соба или Саба?

Если спуститься по Луге вниз на сто двадцать километров от Большого Волока до селения Бежаны, то в нескольких километрах от берега лежит Красногорское озеро — исток Сабы, с селением Волок на берегу. А еще в пятидесяти пяти километрах ниже по Луге, у селения Сабск, проделав свой более чем стокилометровый путь, Саба впадает в Лугу. Саба в среднем течении связана волоком с бассейном Плюссы, но отнюдь не с Шелонью.

Еще в позапрошлогодней экспедиции отряду пришлось столкнуться с рядом названий на «Саб»: реки Саба, Сабица, Сяберка, озера Сабицкое и Сяберо, селения Большой и Малый Сабск, Сабцы, Сабицы, Саба и т. д. Это небольшой замкнутый район с названиями, включающими непонятный корень «саб», очевидно пришедший к нам из уже вымершего языка какого-то жившего в этом районе племени.

Учитель-пенсионер, бывший директор школы в селе Тарашковичи Дмитриев рассказал, что от Малого Волока шел выложенный деревом путь для переволакивания судов не в Кибу, а дальше, непосредственно в Мшагу, длина его была семнадцать верст. Дмитриев утверждал, что читал об этом в писцовых книгах Шелонской пятины.

Ну что же, может быть, большие суда, требовавшие для переволакивания специальный помост, волокли до Мшаги, а малые могла поднять и Киба. Открытые, ровные и сухие места водораздела с небольшими перелесками позволяли начинать волок на широкой полосе между Малым и Ожёгиным Волочками. Но надо пройти по водоразделу.

Дождливым утром разработали порядок движения на разведке. Евгения Владимировна должна была с главными силами идти на Кибу, а Александр Сергеевич со вспомогательным отрядом — собирать предания в селениях.

Володя Талинский с Галей оставались сторожить лагерь, огражденный от нашествия стада веревкой. Именно эту веревку и любили почему-то жевать местные коровы.

Совещание несколько затянулось, но наконец оба отряда были готовы и, дождавшись большой тучи, вышли в путь.

Начался сильный ливень. Первой капитулировала группа Евгении Владимировны. Они втихую вернулись в лагерь и укрылись в палатках.

Долго крепилась группа, которую Володя должен был перебросить на другой берег на байдарках, но и она сбежала.

Осталось непонятным, почему мокла Галя, оставленная охранять лагерь.

Евгения Владимировна не любит, когда ребята днем сидят в палатках. Она считает, что отряд должен непрерывно действовать, иначе он станет «разлагаться». Поэтому, как только шум капель, бьющих по тентам палаток, несколько уменьшился, она выгнала обе группы в поход.

Пошли. Часто, когда небесная влага падала с особой силой, все становились плотной кучей на дороге, накрывшись сверху кусками хлорвинила и плащами. Стоя так, можно было петь, разговаривать, а при длительном дожде даже дремать.

^{Задание командиру группы.}

Ровный пологий скат привел промокших насквозь разведчиков к Кибе и ее маленькому притоку… Сабе. Еще одна Саба!

Киба и Саба совсем небольшие реки, но в высокую воду они вполне могли быть доступны для судов, а в малую воду можно было тащить суда по помосту и до Мшаги.

Преданий и легенд о водных путях и волоках почти нигде нет. Рассказывают об этом очень редко. Да это и понятно — народная память крепко хранит выдающиеся события: набеги врага, победы, моры, пожары. А волок — это быт, нечто повседневное, обычное. Когда свели для земледелия леса, уменьшилось число болот, появились хорошие дороги. Выгоднее стало пользоваться этими дорогами, нежели обмелевшими реками. Водные пути постепенно умерли, и о них забыли. Только топонимы, названия селений, еще рассказывают о волоках.

Но почему названия четырех селений точно указывают на волок? А два из них, да еще и самые большие, стоят на противоположной стороне, казалось бы не имеющей к волоку никакого отношения.

Ничего не могли вспомнить и рассказать деды. Особенно старался девяностолетний Николай Феофанович Егоров из Большого Волока. Много вспоминал он о прошлом, но все это ключа к разгадке не давало. Надо бы оставить его в покое, но усилившийся дождь не позволил уйти.

Наконец выглянуло солнце и заиграло на травах в буйном цвету. Потянуло от них густым медвяным запахом. Отразилось солнце и на глади Луги, и на прибрежных мокрых кустах.

— Красивые ваши места, дедушка, — невольно вырвалось у ребят.

— Это верно, красивые. Но не только красивые, а лучше нашей земли на всей Луге не найдешь. Так хорошо родит хоть хлеб, хоть что другое, как ни у кого больше. Помещик тут был, барин. Дом его стоял на той стороне, где ваши палатки стоят. На той стороне земля ничего не родит — один камень. А поля помещичьи были на нашей стороне, и смотрел он из дома своего в подзорную трубу, как на него люди работают. И если увидит, что кто лодырничает, так велит управителю своему…

Долго еще что-то рассказывал дед, но ребята его почти не слышали…

^{Пережидают…}

…Переволакивали суда. Люди на время перегрузки останавливались на берегу. Им нужна была помощь, нужны были лошади, корчма. Возник поселок и стал называться Волок.

Движение было оживленным, и невдалеке появился второй поселок — Волочек.

Поселки росли, обзаводились хозяйством, но земля для пашни была отличной на противоположной стороне, и люди постепенно стали заселять другой берег. И против Волока и против Волочка появились одноименные деревни выходцев из этих селений. Как бы филиалы их. У славян главным занятием всегда было земледелие. Неудивительно, что новые селения с богатой землей быстро переросли своих предшественников, и старое селение Волок стало Малым Волоком, а новое — Большим.

Какая ясная получается картина! А могла и не получиться, если бы не солнце после дождя.

Огромен круг вопросов, на которые надо найти ответ для разгадки тайн истории. Иногда помогает случайность. Но главное — настойчивость, умение сопоставить факты, умение логически мыслить, чему и учит работа в экспедиции.

^{Починка в пути.}

Быстрая извилистая речка Вревка. Устье ее в трех километрах выше города Луги. На правом берегу большое кладбище.

Лужский краевед Валентин Иванович Зерцалов, посвятивший многие годы изучению своего района и великий энтузиаст этого дела, считает, что именно здесь, в устье Вревки, была первоначально крепость старая Луга, контролировавшая путь по Луге и вход в систему озер.

Кладбище расположено на высоком берегу, с двух сторон — вода Луги, и Вревки, а с напольной стороны — овраг, переходящий в заболоченную низину. Вполне допустимо, что в целях защиты низина была искусственно углублена. Однако никаких следов вала на местности нет. Может быть, он был невысоким, а затем разрушился при частых перекопах во время захоронений. Сколько юные изыскатели ни пробовали в разных местах делать шурфы, культурный слой нигде не был обнаружен.

Возможно, что крупного поселения здесь не было, а была лишь застава, охранявшая вход в систему озер Череменецкое — Врево и контролировавшая начало водного пути на Плюссу через озера, а затем на Городец, Крени, Городище и реку Городоньку.

Крутит веревочка — Вревка. Быстрое встречное течение и совершенно немыслимые повороты. Водоросли и прибрежные кусты цепляются за весла. Но, наконец, мостик и за ним спокойное задумчивое озеро Большое — Талони. Тишина. Высокие ели отражаются в зеркальной воде.

^{р. Вревка.}

Но передышка временная. Дальше путь идет по такой же, как Вревка, речушке Ропотке. Веселые березовые рощи обрамляют капризную речку.

Череменецкое озеро встречает туристов просторной гладью воды, мачтовыми елями на берегах. На острове Череменец высятся развалины монастыря, основанного Василием III в XV веке. Но сохранившиеся остатки древних сооружений позволяют предполагать, что еще раньше, примерно в XII веке, здесь была крепость, оборонявшая новгородские земли и стоявшая на водном пути.

Слово «черма», или «чорма», — древнерусское, и означает оно возвышенность или холмистое место.

Остров Череменец господствует над озером, и мрачные развалины монастыря видны издалека. Сейчас на острове разместилась туристская база. Каменные монастырские здания, палаточный городок, лодочная пристань и обязательная танцевальная площадка — центр вечерней жизни базы.

Остров связан с берегом двухкилометровой дамбой. Ребята разбили свой лагерь на соседнем островке Деревенец среди высоких елей и огромного количества муравейников.

Исследовательской работы хватило на целую десятидневку.

На противоположном берегу озера, на высоком скате раскинулось село Наволок. На кургане, у края села, стоит древний каменный крест. По преданию, здесь Александр Невский дрался с ливонскими рыцарями Курган зовется Погост Камень.

^{Погост Камень. Село Б. Наволок.}

Опять стали искать дедов. Старейшим оказался Иван Федорович, к нему все и посылали. Фамилию его никто не помнил, только прозвище — Чуб.

— Спросите Чуба, каждый покажет.

Чуба у этого деда не оказалось, но он утверждал, что когда-то чуб был отменный. Про ливонцев он ничего не знает, а вот Литва часто нападала на Наволок. Небольшая речка к северо-западу от села зовется Литовка, и именно здесь из зарослей появлялись всегда литовские отряды. И нападали они на Наволок потому, что здесь шла большая сухая дорога. От Городца дорога шла на переправу через озеро Врево. Здесь на узкой протоке стоят селения Пустой Брод и Большой Брод Затем путь шел на Госткино. Берег Череменецкого озера в этом месте и сейчас называется Посадница, потому что здесь производилась посадка на суда для переправы. Но переправа, очевидно, происходила не сразу, по прибытии гостей, как в старину называли купцов, потому что стоянка судов была в большом селе Наволок, на другой стороне реки. Там суда наволакивали (вытаскивали для стоянки на берег), и гости ожидали в селении Госткино, где были корчма и, возможно, что-нибудь вроде постоялого двора — гостиницы.

Понятно, что перекресток двух важных дорог — водной и сухой или, как говорили в старину, «горой», требовал охраны, для чего и стояла крепость на Череменце.

^{Пересечение древних путей новгородских в районе озер Череменецкое и Врево.}

Чтобы избежать переправы через Череменецкое озеро, а оно порой бывает очень бурным, можно было проехать в объезд озера через Погост Петровский. Это еще один погост, а следовательно, селение примерно тысячелетней давности. Там тоже есть крепость-городище в Голубкове. Здесь гости могли делать остановку у переправы через речку Куксу у южного озера, в Югостицах. Пустошь у Югостиц называется Грабиловка. (Так называли некогда стоявший там кабак).

А кабак, понятно, должен был стоять на большой дороге. Неудивительно, что люди помнят о нем многие годы. Зовут же в Москве пересечение улиц Разгуляем по названию кабака, бывшего здесь в XVII и XVIII веках.

Интересно, как здешние жители объясняют названия своих селений. У южного конца озера Врево стоят селения Большое Конезерье и Малое. Деды даже удивились нашей непонятливости:

— Так здесь же конец озера.

Впрочем, откуда ребята могли знать, что только в старых географических названиях сохранилось начальное «е», например езеро или елень? Вне названий это «е» перешло в «о» уже много веков назад. Но, услышав звучание «е» в слове, ныне звучащем с «о», как в Конезорье, можно с уверенностью сказать, что село это очень древнее.

А как и когда Александр Невский мог попасть в Наволок?

Письменных упоминаний об этом пока не найдено. Известно, что в 1241 году Александр пошел освобождать Капорье, захваченное ливонцами. Каким путем он шел, неизвестно, но из летописного упоминания о том, что он в пути взял с собой ладожан и ижору, можно предположить, что шел он водным путем по Волхову, а затем Ладожским озером. После того как Александр «изверг», то есть взял штурмом Капорье, он вернулся в Новгород и, очевидно, освободил от ливонцев земли на Луге. К этому его походу следует отнести предания о битвах у Наволок и Погоста Саблё.

Луга в верхнем течении слабо заселена, мало связана с крупными городами. Возможно, поэтому здесь сохранилось большое количество старых преданий. Особенно часто встречается рассказ о могиле Рюрика. В ряде селений рассказывают, что он похоронен где-то около них. А в Косицком Погосте указывают точное место его могилы, это Вилия Гора в двух километрах к востоку от Погоста. Рюрик покоится там в золотом гробу. Впрочем, в других местах золотой гроб тоже упоминается. К югу от Косицкого Погоста есть камень с высеченным на нем человеческим следом, около него, по преданию, зарыта лодка с золотом, которое привезли сюда во время очередного нападения Литвы. Там же, на дороге, ведущей к Вилией Горе, из колеи торчал какой-то металлический предмет. Телеги на нем подпрыгивали. Когда его стали выкапывать, то оказалось, что это большой колокол. Местные жители утверждают, что на этом месте под землю ушла церковь.

На краю Косицкого Погоста туристы нашли небольшое круглое городище с валом и рвом.

И совсем новая, но, к сожалению, погибшая находка: когда недавно копали землю около церкви, то в одном гробу нашли большое количество хорошо сохранившихся рукописей. Их никто не читал, местные жители разорвали их и выбросили.

Ниже города Луги река петляет в широкой пойме между высокими коренными берегами. На них вековые боры на дюнных холмах. Черника, самые разные мхи: зеленые, белые, желтые и даже лиловатые. Селений почти нет.

Мревка, протока из Мревского озера, образует большой остров. Зовут его Посольский, или Посланников. Историю названия узнать не удалось.

Движение вверх по Оредежу сперва было трудным, потому что пришлось преодолевать сильное встречное течение: дожди и здесь вызвали паводок. Но затем началось озерное плаванье. Оредеж сильно расширяется в верховьях и называется Хвойловым (Хвойным) и дальше Антоново-озерами.

Здесь отряд должен был собрать сведения о находившемся в Ямм-Тесове центре новгородского судостроения.

В Ямм-Тесове деды рассказывали о бывшем священнике Савелии Ермолове, умершем в 1911 году. Его можно считать краеведом, археологом, геологом. Он нашел огнеупорные глины, из которых изготовлялись горшки для плавки стекла. У него было большое собрание старинных письменных документов. Ермолов, раскапывая курганы, собирал черепки, оружие и украшения.

Семьи у него не было, жил он в одной комнате, а все остальное помещение было занято находками. Перед смертью он отдал их местному жителю Жукову.

Ребята разыскали сына этого Жукова, но он сказал, что отец его ничего от Ермолова не получал.

Жители Ямм-Тесова хорошо помнят Ермолова, потому что многие у него учились в церковноприходской школе. Они видели его коллекции, но считают, что Жуков их просто «раскидал».

Если в Косицком Погосте найденные рукописи уничтожили, по местному выражению, «озорники», то здесь ценное собрание погибло по непонятным причинам.

А о судостроении рассказывали не в Ямм-Тесове, а в Надбелье. Здесь впадает в Оредеж совсем малая речка Белая. Старики говорят, что по ней сплавляли лес для постройки судов, и в половодье Белая была такая бурная, что огромные бревна разбивала в щепы. В Надбелье же туристы обнаружили древнее городище.

На обоих берегах Оредежа большое количество курганов и жальниковых могильников. Видно, что край этот издавна был густо заселен.

И опять байдарки скользят вниз по Луге. Теперь остается осмотреть водораздел Луги и истока Сабы.

По туристской схеме-двухверстке «Череменецкое озеро» все выглядит очень ясно. В километре ниже селения Ижлово надо пристать к берегу. Там недалеко от дороги, идущей параллельно берегу, начинается безымянная речка, впадающая в озеро Волокское. Название какое убедительное! А из него имеется (на карте) протока в Красногорское озеро у селения Волок.

Но это по карте. На деле все получилось несколько иначе.

Речка, впадающая в Волокское озеро, даже и в это дождливое лето выглядит крохотным ручейком. Само озеро чистое, глубокое. Немного заросло и заболотилось у самых берегов. Густой сосновый лес задумчиво отражается в темной воде, гладкой как зеркало. Только огромные щуки, гоняясь за мелкой рыбешкой, нарушают загадочный покой воды. Рыбки веером выбрасываются на поверхность, чтобы спастись от страшного хищника, который их все равно съест не сегодня, так завтра.

Протока, соединяющая озера, тоже небольшой ручей. Да он и не мог никогда быть большим, потому что разница в уровнях озер очень значительна, а бассейн водосбора верхнего озера, Волокского, ничтожен.

Но вот на водоразделе двух озер найдена широкая и глубокая канава. В ней и сейчас стоит вода, а отвалы заросли сосняком среднего возраста. Как хотелось бы принять эту канаву за материальные остатки древнего волока! Но местные деды утверждают, что канава новая, ей не более ста лет и имеет она мелиоративное значение. Знают теперь деды и такое научное слово! Прогрессивные деды пошли!

Между селениями Волок и Красные Горы от Красногорского озера тянется к северо-западу, в сторону Луги, широкая заболоченная лощина. У берега озера ее пересекает дорога на дамбе. Плохая дорога, вся в рытвинах, провалах. Жители говорят о дороге:

— Каждый год насыпаем на нее землю, а толку никакого, все вниз уходит, под землю.

Дальше от озера, параллельно дамбе-дороге идет пешеходный мостик длиной около полукилометра. Он пересекает лощину и ведет к скотному двору. По обе стороны мостика — зыбучее болото. Поросло оно угнетенной, чахлой березой, а дальше такой же мелкой сосной.

Рассказывают, что в этом болоте однажды затонул трактор и достать его не смогли. Под качающейся поверхностью болота — вода, и глубина ее местами достигает восемнадцати метров. Ясно, что заболоченная низина была длинным заливом озера, потом заросла и превратилась в болото.

Проследить весь этот заболоченный «язык» было трудно. Он не имеет резких границ и переходит в верховое, водораздельное болото, настолько густо заросшее кустарником, что ребята быстро теряли в нем ориентацию и чувство расстояния.

Видно, не зря землемерам для производства съемки иногда приходится вырубать просеки.

А ближе к Луге из болота вытекает ручей, впадающий в Лугу выше Ижлова, ближе к Бежанам.

Теперь можно, сопоставив все эти наблюдения, сделать вывод о том, как же шла трасса волока от Луги: скорее всего вдоль последнего ручья до теперешней низины, бывшей раньше заливом большого озера.

— А почему же другое озеро зовется Волокским?

Красные Горы раньше назывались Белые Горы, а Красногорское озеро звалось Белогорским, а еще раньше — Сабским. Название это произошло или от реки Сабы, вытекающей из озера, или от селения Саба, стоящего у истока одноименной реки.

А Волокское озеро, очевидно, получило название не от переволакивания судов, а от селения Волок, близ которого оно находится. Надо же было как-то назвать озеро!

Но экспедиция сейчас не ищет волок, а только уточняет его трассу для составления подробной карты всех водных новгородских путей.

Подобную же работу проделали по уточнению места переволакивания судов из Шелони в Череху по пути из Новгорода в Псков. Этот путь упоминается в письменных источниках еще домонгольской Руси.

По данным Московского государственного исторического музея, волок проходил между Шелонью и притоком Черехи — Узой, несколько севернее теперешней линии железной дороги Псков — Дно.

По мнению экспедиции, волок мог проходить значительно южнее железной дороги. Там на берегах Узы стоят друг против друга два селения: Большой Волочек и Малый Волочек. Туда был направлен экспедиционный отряд 239-й ленинградской школы. По возвращении ребята рассказали, что обнаружили остатки деревянного настила древнего волока. Недалеко от селения Пуково колхоз ведет мелиоративные работы, и там на глубине полутора метров канавокопатель перерезал этот настил.

Сообщение, естественно, вызвало большой интерес, и так как ленинградцы не сделали подробного описания, замеров и фотографий, то туда направился небольшой отряд 46-й школы в составе двух Володь и Аленки с Александром Сергеевичем во главе.

Отправившись в попутном автобусе, этот небольшой отряд от нетерпения начал интервьюировать всех солидного возраста пассажиров автобуса.

Конечно, никаких сведений о водных путях они не получили, но одна старушка из Порхова, Дарья Семеновна Алексеева, рассказала, что в Никольской башне Порховского кремля навалом сложены разные вещи, подаренные церкви Екатериной II, старинная икона с изображением Александра Невского и… боевое знамя самого Александра.

— Знамя, — говорит, — из такой толстой материи, такое тяжелое, что диву даешься, как он мог его с собой в бою носить.

Ребята вспоминают — на станции метро «Комсомольская» есть мозаичное панно Корина с изображением Александра под знаменем.

— А что на знамени изображено? Лик спасителя?

— Да, лик спасителя, а по углам четыре ангела в кругах.

Сомнений нет. Найдено подлинное знамя Александра.

— А что же в башне — закрытое помещение?

— Да. Дверь заколочена, но ребятишки по стенам в бойницы залазят, и они все там видели.

Небольшое совещание, но решение заранее ясно каждому. Сперва выполнить задание на водоразделе, а затем, не теряя ни минуты, — в Порхов.

Порховская крепость основана Александром Ярославичем, когда он еще не был Невским, в 1239 году, для защиты новгородских земель. Так сказано в путеводителе. Почему бы там и не быть знамени Александра?

На водоразделе начались сплошные неприятности. Дед, на которого ссылались ленинградцы, успел умереть. В селении Пуково врач Синельников, видевший настил, уехал в Псков. Работавший на осушении болота Герман Малиновский призван в армию.

Председатель колхоза собрал всех трактористов, но никто не слыхал о бревенчатом настиле.

Как, казалось бы, немного прошло времени — и ни одного живого свидетеля.

Председатель достал все «синьки» мелиоративных работ в колхозе. Здесь осушается огромный торфяной массив, и число канав очень велико.

Помогла цифра, сообщенная ленинградцами: «на глубине полутора метров». Отбросили все канавы в метр и метр с четвертью, но и оставшихся — глубоких — все равно было много. Решили обойти все, на что потребовалось бы несколько дней. Но зато как важна будет находка! Отряд был вооружен пилами для взятия дендрохронологических образцов.

— Тут уж не подкачаем! Прозевали мост, построенный Александром на Вердуге, а тут сделаем все «по науке».

Предварительно еще раз зашли в дом Малиновского: а может быть, кому-нибудь Герман показывал этот самый настил?

На этот раз застали его сестру, а она говорит, что ее муж знает.

С ним направились к берегу Петёнки, небольшой речки, получившей свое название от образующих ее пяти ручьев. Действительно, в обнажении уложены бревна разной толщины в несколько настилов, торцами к берегу. Типичная гать[16]. И от поверхности на глубине в один метр пятьдесят пять сантиметров.

Ура! Найдено! Сперва фотографирование, зарисовки, обмеры, описание. Тем временем в деревне собраны лопаты, и добровольцы из ребят — делать археологическую зачистку.

Взяли несколько спилов. Образцы тщательно упаковали в хлорвинил, чтобы не высохли. Ребята еще в Новгороде на раскопках у Арциховского узнали, что деревянные находки можно сохранить только в воде. Высохнув, дерево рассыпается в порошок.

Теперь можно приступать и к зачистке.

Но что это? Глядя на выступающие из почвы торцы, ребята видели аккуратно уложенный настил. Когда же верхний слой почвы был снят, то оказалось, что бревна навалены беспорядочно, некоторые отнюдь не прямые, с длинными толстыми сучьями.

А один из местных ребят радостно, как большой подарок «ученым», сообщил:

— Я могу показать вам еще несколько таких настилов!

И что же? На широкой пойме Петёнка не раз меняла свое русло. Там, где образовывались завалы из древесных стволов, течение замедлялось, откладывался песок. Река мелела, сама себе устроив запруду, а в очередное половодье пробивала новое русло. В старицах же оставались, погребенные под наносами, лесные завалы. Характер наслоений песка и ила над бревнами ясно раскрыл историю этих настилов.

— Вот тебе и остатки древнего волока!

Обидно, конечно, но все-таки потом трасса волока была довольно точно нанесена отрядом на карту.

^{Древний водный путь из Пскова в Ильмень-озеро.}

Из Пскова вверх по рекам Великая, Череха и Уза шли суда до селений Большой и Малый Волочек. Далее они могли подняться по Петёнке примерно на километр, а сухим путем по ровному склону их волокли через не существующее теперь селение Щекино на Рассадино. Это самая высокая точка водораздела. Северная оконечность селения Рассадино прочно носит местное, ни на каких картах не обозначенное название Перевоз. Меньше чем в километре от него начинается, по-местному, Уречье. Это низина, частично заболоченная, а частично — чистое, довольно широкое, с глубокой водой русло. Уречье соединяется с Шелонью, и в настоящее время жители селения Болоты ходят на лодках в Шелонь, а в большую воду поднимаются на них почти до Перевоза в Рассадино.

Названия двух селений Волочков, а затем Уречья с Перевозом на высшей и, следовательно, самой трудной точке водораздела и само географическое положение сближения рек Узы и Шелони свидетельствуют о том, что именно здесь шла трасса древнего волока.

А легенды, предания о водном пути? Их здесь почти нигде нет. Но топонимы, названия, говорящие о волоке, звучат и поныне в названиях селений, протоки, перевоза.

В Порхов прибыли вечером. В гостинице мест не оказалось, а может быть, походный вид туристов не внушал доверия администратору. В домах тоже подозрительно смотрели на явившихся в поздний час туристов.

Но планы у ребят смелые:

— Подождем, пока все заснут, а ночью по стенам заберемся в Никольскую башню.

Александр Сергеевич категорически отверг этот план и предложил искать старушку Алексееву.

Вспомнили ее рассказ в автобусе:

— Немцы при отступлении всех нас, стариков, загнали в церковь, заперли и хотели церковь взорвать. Услыхали мы страшный грохот и попадали на пол. Но оказалось, что это они рядом мост взорвали через Шелонь. А тут наши вошли в город и нас выпустили. То-то радости было… Только вышли мы на Первомайскую улицу, а ее-то и нету. Все дома фашисты сожгли. Смотрю, только один мой дом чудом каким-то остался…

Скорее на Первомайскую, пока еще не все спят. Длинная улица с новыми домами. Спрашивают у сонных жителей:

— Где тут дом, что один только после немцев уцелел?

Это был дом № 34 Алексеевых.

Утро. Грозные стены с высокими башнями отражаются в опоясывающей крепость Шелони. С напольной стороны глубокий ров. Постройка из дикого камня-известняка. И стоит крепость на известняке. «Порх» по-славянски — «пыль», «прах». «Порхлый» — «рыхлый», «сыпучий». Название города пошло от известняка и сходного с ним рухляка и мергеля, лежащих у основания крепости.

Никольская башня надстроена. Сверху на нее поставлена колокольня Никольской церкви. Сперва все осматривали стены, но вдруг ребята пропали. Очень скоро их силуэты появились на фоне оконных проемов колокольни.

Когда опять собрались внизу, оказалось, что в башне ничего нет.

— А мы-то хотели Караеву привезти знамя Александра!

Затем выяснилось, что в церкви недавно открыт музей. Когда его наконец отперли, то первое, что бросилось в глаза, висящее на стене… знамя.

Под ним висела скучная этикетка: «Изготовлено в тысяча девятьсот тридцатом году в честь пятисотлетия Никольской церкви».

— Ну что ж! Бывает!

Остальные экспонаты музея смотрели с меньшим энтузиазмом. Затем поиски попутной машины. К своим, к отряду.

Дальнейшее движение по Луге было чисто спортивным переходом по бурной порожистой реке. Пороги начались от Сабска. Трудным был порог у селения Сторонье, а Ямбургский порог — это бегущая по ступеням вода, шум, пена, брызги…

И опять, как всегда, жалко разбирать и укладывать в чехлы байдарки. Путешествие, правда, еще не закончено, впереди Нарва, Иван-город, Таллин, много еще будет нового, но байдарки, палатки и интересная работа — прощайте до будущего лета!

^{Порхов. Крепость основанная Александром Невским.}

Последний год путешествия совсем необычен. Раньше надо было искать конкретные вещи, допытываться, а потом собирать доказательства, что именно так и было.

Теперь все наоборот.

Искать, правда, опять надо, но поиски эти не так интересны, потому что Колумбом здесь не станешь. Короче говоря, идешь не по целине, а по чужим следам. Там, где другие уже ходили и немножко напутали.

Были люди, которые считали, что Ледовая битва произошла в нескольких километрах южнее мыса Сиговец. Ближе к Чудской Руднице.

Они указывали то на одну, то на другую высоту, утверждая, что это братские могилы воинов Ледового побоища.

Пришлось делать раскопки, которые показали, что высотки эти дюнного происхождения. Правда, в селении места эти зовутся «мóгилы», но сами жители объясняют это тем, что взрослых они хоронят на кладбище, а детей на этих высотках. Отсюда и «мóгила».

^{Порховская крепость. Средняя башня.}

Георгий Николаевич привез к месту раскопок археологическую экспедицию Ленинградского Эрмитажа. Они в то время вели раскопки Довмонтова города в Пскове. Экспедиция провела на месте несколько дней, ознакомилась с уже проведенной ребятами работой, сама копала, но пришла к заключению, что следов XIII века в этом районе побережья Теплого озера нет.

Ребята разбили свой лагерь на «гадовом месте» около селения Пнево, где жил в это время Георгий Николаевич.

Место называлось «гадовым» потому, что оно кишело гадюками и медянками. Плоский голый песчаный берег. За ним — пересохшие в этот год болота. Вся болотная растительность, даже сфагнум, пожелтела и высохла. Неизвестно, где доставали влагу клюква и росянка, они буйно заселили огромные пространства. Для росянки — «комариной смерти» — можно было еще найти объяснение — она питалась комарами, ловя их своими мохнатыми лапками. Но клюква?

Байдарки в этом походе были мало нужны. Они служили для каботажного плаванья: поездок за хлебом и продуктами в эстонский поселок Мехикоорма, вечерних прогулок после утомительной работы при совершенно немыслимой жаре. И только однажды они пригодились для поездки в Подборовье, чтобы еще раз просмотреть развеи. Не выдуло ли чего-нибудь ветром.

Еще в 1960 году, покидая Подборовье, ребята дали обещание вернуться. После этого им суждено было еще дважды побывать здесь. Каждый раз радовались, находя след от костра, колышки от палаток. Палатки ставили точно так же, как они стояли в первый раз. Пели обязательно те же песни. Без особой нужды на четвереньках ползали по развеям:

— А вдруг еще что-нибудь интересное ветром выдуло!

А летом шестьдесят четвертого года, уже без экспедиционного задания, ребята опять приехали сюда. Да еще и привезли с собой младших, новеньких — показать, какие чудесные места бывают на свете.

Там, на Подборовской Круче, ребята наблюдали весьма странное явление.

Был тихий вечер при почти безоблачном небе. Солнце склонялось к закату, к невидимому за водным горизонтом эстонскому берегу. Закаты на Чудском озере всегда изумительны. Огромная площадь водной поверхности в жаркий день испаряет много влаги. Этим и объясняются перламутровые переливы неба. Оно отражается в воде, а линия горизонта при этом полностью исчезает. Создается впечатление не озерной глади, а светящейся пропасти.

Ребята, окончив работу, плескались на мелководье, у берега. Строили на островках крепости из песка и бомбили их песочными бомбами.

Внезапно на озере начался прилив. Вода прибывала очень быстро. Затопила островки с крепостями и стала заливать полосу прибоя. Байдарки, стоявшие на песке далеко от воды, вдруг поплыли.

Все это произошло при абсолютном штиле, ничто не предвещало ненастья, только солнце вдруг стало багрово-красным.

Совершенно неожиданно с озера налетел шквал в 7–8 баллов. Озеро закипело. Ветер срывал барашки с волн и забрасывал брызги на высокий берег, в лагерь туристов. Ближайшие к обрыву палатки стало срывать, остальные надулись шарами. Срочно пришлось перенести лагерь в лес.

Из-за леса с востока, против ветра, стали наползать тяжелые облака. Но высоко в небо им подняться не удавалось. Сильный западный ветер набрасывался на них, они резко меняли свои очертания, ветер рвал их в клочья и уносил.

Ночь прошла беспокойно. Даже в глубине леса ветер трепал палатки, а высокие сосны качались и стонали.

По плану байдарки должны были с утра выйти на мыс Пнево, в основной лагерь экспедиции. Предполагался тридцатипятикилометровый переход по озеру. Но озеро сегодня черного цвета, с ослепительно белыми барашками. Шум леса сливается в сплошной гул с шумом прибоя. Погодка!

С нагонными и сгонными явлениями[17] ребята уже были знакомы. А как объяснить прилив на озере до того, как налетел ветер? Как вода могла обогнать ветер?

Рыбаки рассказали, что такой резкий подъем или спад воды всегда является предвестником сильной бури. Иногда подъем бывает настолько велик, что они замечают его даже далеко от берега по сетям, стоящим на якорях: прибывающая вода топит поплавки сетей. В этом случае они, прекращая лов, торопятся к берегу.

Так это явление и не нашло объяснения, и только потом, уже в Москве, гидрологи разъяснили, что такое «вспучивание» озера было вызвано резким местным падением атмосферного давления. От этого и происходит иногда «перекос» озер.

Барометр-анероид, конечно, был у туристов. Его показания три раза в день пологой кривой прочерчивались в специальном графике, но при подъеме воды все с таким увлечением отмечали прутиками границу воды, что было не до анероида. А жаль!

^{Росянка — комариная смерть.}

К вечеру ветер несколько стих, и было принято решение двигаться на Самолву. Трудно в большую волну грузить байдарки, но еще труднее при навальной волне пройти очень широкую на мелководье полосу прибоя. Сперва гребцы, идя в воде, проводят байдарки до достаточной глубины. При особенно крупных волнах «девятого вала» нос байдарки поднимают, а от барашка байдарку защищают собственными спинами. Затем, выбрав удобный момент, передний гребец вскакивает в судно, а пройдя еще немного по воде, пытается забраться в нее и второй гребец.

Когда байдарки наконец выбрались на воду, выяснилось, что у одного из Володь раковина разрезала оболочку байдарки. Пришлось всю операцию выхода на воду проделать в обратном порядке, а затем, после ремонта, еще раз выходить в озеро.

Неудивительно, что байдарки набрали много воды, но откачивать ее можно было, только отойдя километра на два от берега. Там волна была более пологой, спокойной. Длина ее превышала длину корпуса байдарки и не била, а только поднимала легкие суденышки.

Сосчитать все байдарки очень трудно. Они по очереди проваливаются в ямы между волнами, так что даже головы сидящих в них ребят скрываются за волной. Сперва это казалось немного жутким.

До Самолвы расстояние не более двенадцати километров, но по прямой туда идти нельзя. От Подборовского мыса к эстонскому острову Пириссар тянется подводная гряда. По местному преданию, еще совсем «недавно» (всего лишь несколько сот лет назад!) можно было по берегу Желчи пройти посуху почти до самого острова. Протока была настолько узка, что «люди могли с одного берега протянуть на другой ветку». А остров Пириссар, стоявший в устье Желчи, назывался Желачек. Еще и сейчас это название пишется так на некоторых картах.

Так вот, эту подводную гряду надо было пересечь подальше от Подборовского мыса, потому что на мелководье волна бывает особенно крутой, злой, с большими барашками. К островам тоже приближаться не следовало, так как ниже каждого острова волны, огибающие остров с двух сторон, опять собирались вместе, образуя беспорядочную «толчею», напоминающую кипящий котел.

Из-за всего этого в Самолву попали только в третьем часу утра. Хорошо, что здесь еще стояли белые ночи. Утром ветер опять усилился, но от Самолвы на Пнево дорога сухая и всего лишь двенадцать километров. Разобрали байдарки и стали ждать попутную машину.

В Самолве местные жители очень интересуются изыскательскими работами в их районе, и местный колхоз часто оказывал экспедиции самую различную помощь. Так и в этот раз: председатель колхоза Степан Павлович Лысенко, узнав, что экспедиции нужна машина, сам отвез ребят с их грузом в Пнево.

Закончена работа на «гадовом месте». Потом Псков и неделя в Риге — отдых после работ с лопатами.