Захрепиха

Глава 2

— Малолетка! Совсем сдурел?! — Николай среагировал мгновенно. Уазик вильнул и встал поперёк колеи.

С трудом справившись с дверцей, фигура полезла в салон.

— Что прёшь под колёса?? Откуда ты взялся здесь, пацан?

— Спасибо, — пробормотал в ответ малолетка, пытаясь совладать с дыханием. Пристроив у ног пёстрый рюкзак, смахнул с головы капюшон, пригладил подрагивающей рукой короткий белоснежный ёжик.

Николай глянул и обомлел. Рядом с Натэлой сидела женщина! Вполне симпатичная, несмотря на бледность и худобу.

— Извините, я думал…

— Не важно! Спасибо что подобрали. — скороговоркой пробормотала она и, покосившись на соседку, тихо ахнула. — Натэла! Вы??

— Наташа? Натка?! — в свою очередь изумилась Люська. — Невероятно! Вот так сюрприз! Где б ещё встретились, как не в лесу!

— А вы изменились, — Натэла спокойно разглядывала новую пассажирку. — Что-то случилось за это время. Не слишком хорошее, верно?

— Вы правы. — быстро кивнула Наташа и попросила Николая. — Пожалуйста, поезжайте! Не надо здесь стоять.

— А… вам куда? — чуть растерялся тот.

— Куда угодно! — Наташа улыбнулась приятельницам. — Люся! Натэла! Как же я рада вас встретить!

Она ничуть не лукавила сейчас, сто раз успела пожалеть, что пошла через лес одна. Навыков подобных походов у девушки не было совсем. Карта местности помогала мало, компас почти сразу начат сбоить. Когда же за деревьями появились эти, Наташа окончательно растерялась — бросилась прочь, отчаянно желая спастись.

— Мы едем в Глушь, — сообщила Люська. — Поглазеть на деревенское житьё.

— В Глушь! — просияла Наташа. — Какое чудесное совпадение! Мне тоже нужно туда.

— Зачем?? — не смог сдержаться Николай.

— А вам-то что? Везите и всё. Я заплачу!

— Вы очень изменились, — задумчиво повторила Натэла.

— Все мы меняемся, — пожала плечами Наташа. Уставившись Николаю в затылок, повторила снова. — Я заплачу. Не волнуйтесь. Я вполне платёжеспособна.

— Соскучилась по прошлым приключениям? — Люська внимательно рассматривала девушку. — Тебе очень идёт этот белый тон.

Вопрос прозвучал безобидно, но Натка отчего-то вздрогнула.

— У меня маленький отпуск. Хочу погулять. Сделать красивые снимки.

— Именно здесь? — удивился Николай.

— А что, это запрещено?

— Откуда вы вообще узнали про деревню?

— В интернете прочитала, — пробормотала девушка и сглотнула, когда уазик сделал резкий рывок.

Ветка ближайшего дерева проскребла по стеклу, словно хотела остановить машину. Лес здесь сделался заметно угрюмее и мрачней, деревья близко подступили к обочине.

— И вы пошли пешком? — проявил настойчивость Николай.

— Меня подвезли до поворота. А дальше пришлось самой. Потому и заблудилась. Мне показалось, кто-то идёт следом. Я испугалась. Побежала… И встретила вас!

— Сама… В незнакомое место… Не каждый на такое решится, — пробормотал Николай.

— Наверное, оберег помог. — подмигнула Наташе Люська.

— Вы носите его? — живо поинтересовалась Натэла. — Он при вас?

— Нет! Нет… Оберег дома. Я спрятала ещё тогда и… забыла.

— Напрасно. Отчего так?

— Не смогла. Оказалась не готова ко всяким… чудесам.

— Ты почему пропала с радаров? — упрекнула девушку Люська. — Не отвечала на звонки, забила на переписку?

— Да так. Жизнь завертела. То, сё…

— Общаешься с кем-нибудь из нашего тура?

— Нет. Ни с кем.

Николай прислушивался к разговору и гадал, что Натке понадобилось в деревне. Скорее всего она ехала к знающей. Так в Глуши называли знахарок. Кто мог ей рассказать о них? Кто описал дорогу? Наверное, очень припекло, раз решилась идти одна.

Глушь стояла среди лесов обособленным поселением. Немного дворов, замкнутый, скрытый от прочих мирок. Там редко бывали посторонние. Разве что нуждающиеся приходили за помощью. В деревне все были знаткие. Но самым главным считался дед.

— Ты видела чучелко? Наряжуху? — Люське не терпелось поговорить о странном обычае местных.

— В-видела. — Натка зябко поёжилась. — Жуткая такая. Как настоящая. Я даже с ней заговорила, представляете? Приняла за местную бабку. Только потом поняла, что это поделка.

— Захряпа, — сообщила Люська. — Забавное прозвище, правда?

— Мне было не смешно. Показалось даже, что она начала шевелиться.

— Ты ей оставила подношение?

— Какое?

— Николай, наш проводник, говорит, что таков обычай. Захряпу следует задобрить.

— Я не знала. — пробормотала Натка. — Зачем её там посадили?

— Для колориту. — Люська состроила забавную рожицу. И вдруг вгляделась сквозь стекло вперёд, туда, где между деревьев показался просвет.

— Подъезжаем, — выдохнул Николай, мысленно снова попросил деда. — Прости, что нарушил обещание. Так уж вышло.

На первый взгляд, деревенька не изменилась. Всё так же рядком стояли дома, всё так же росла вокруг некошеная трава, а в каждом палисаднике, сразу возле редких штакетников, помещались разномастные фигуры — маленькие и побольше наряжухи таращились пустыми лицами на приезжих.

— А-фи-геть! — восторженно пропела Люська. — Не хотела бы я оказаться здесь ночью.

— Они все разные! — грубые поделки, представляющие людей, сразу не понравились Натке.

— Ну, Люсёк, теперь твой выход. Любуйся. Исследуй. И будем возвращаться. Надеюсь, пары часов тебе хватит?

— Нати! Откуда такое равнодушие? Они тебя совсем, совсем не цепляют?

— Ничуть. Чем могут привлечь деревяшки в старой одежде?

— Историей! Легендой. Уверена, в них скрыт особый смысл. Что скажете, капитан?

Николай притормозил у крайнего дома, отстоявшего чуть в стороне от прочих. Он с жадностью вглядывался в крепкий ещё фасад, уцелевшие ступени да припылённые окна. Это был единственный дом без наряжухи у входа.

— Ваш дом? — Натэла подошла незаметно.

— Дедов, — буркнул Николай. И следом спросил. — Откуда знаете?

— Ваш приятель… Сергей, кажется, упоминал об этом. Говорил, вы родом из Глуши.

Николай не ответил. Он вслушивался в тишину.

Молчали собаки, не видно было ни кошек, ни домашней птицы.

Огородики были совсем заброшены, заросли лопухами да сорной травой.

— Как они здесь живут? Чем питаются? — дивилась Люська.

— Ты уверена, что здесь кто-то есть? — невольно нахмурилась Натэла.

— Конечно есть. Я права, капитан?

— Кое-кто здесь оставался. — подтвердил Николай. — Несколько местных старух.

— Ведовки, — невольно шепнула Наташа и чуть покраснела, перехватив внимательный Люськин взгляд.

Занавеска на окне дедова дома дрогнула, словно кто-то прятался за ней, подглядывал за незваными гостями. Привлеченный движением, Николай быстро взбежал по ступеням. Коснувшись ручки, чуть подтолкнул… Со страшным скрипом дверь посунулась внутрь, в старенькие сенцы, где раньше стоял бочонок с домашним квасом.

— Эй, — тихонько позвал Николай. — Есть здесь кто? Отзовитесь!

Ему не ответили, лишь что-то прошуршало в глубине, звякнуло оконным стеклом.

— Домовик балует. — в таких случаях всегда говорил дед.

Интересно, теперь, через столько лет, он сможет увидеть его? Сумеет ли разглядеть?

— Тихон, — негромко позвал Николай. — Ты здесь? Или бабки забрали?

Ничего. Только брякнуло где-то под полом. То ли там хозяйничали мыши, то ли Тихон подал Николаю знак.

— Была ни была! — решился Николай, шагнул в тёплое затхлое нутро.

Миновал сени, замешкался на порожке комнаты. Всё было как и прежде. Печь, лавка, крепко сбитый стол у окна. Любимые дедовы занавесочки, что когда-то сшила соседка. Казалось, он сам свесится сейчас с печи, отчитает внука за то, что бегал без спроса в лес.

Дед был Николаю и матерью, и отцом. Про родителей ничего не рассказывал, резко пресекал всякие расспросы.

— Быть — были. А теперь нету. Забудь!

И мальчик постепенно смирился, перестал его донимать.

Когда пришла пора уходить, дед загодя позвал Николая на разговор — потребовал у внука, чтобы тот покинул деревню, уехал сразу после прощания.

— Клятву положи! — прохрипел в ответ на обещания да закашлялся. Когда же Николай протянул воды, зыркнул свирепо из-под бровей, просипел. — Не подходи! Оставь… сам возьму…

Последние дни дед совсем не касался внука, не позволял тому приближаться к кровати, даже воду не брал из рук. И вот теперь потребовал клятвы.

— Клятву положи. — опять прошептал, слабея. И Николай поспешил выполнить его последний приказ.

Уже после, провожая Николая, баба Фина тоже сказала:

— Не приезжай больше. Живи и живи.

— Дом жалко, — вздохнул Николай. — Развалится ведь без пригляда.

— И пусть, — отмахнулась Фина. — Кому он нужен среди лесов.

— А Тихон как же?

— Перекантуется как-нибудь. Не твоя то теперь забота.

Николай встряхнулся от воспоминаний, с силой потёр щеки. Что-то беспокоило его теперь, казалось неправильным, невозможным. Только понять бы — что?

На улице зашумели, и он поспешил обратно.

Возле дома Люська весело пререкалась с двумя колоритными бабками. Что-то втолковывала им, разводила вокруг руками, картинно закатывала глаза. Те в ответ наседали, выражая недовольство, требовали, чтобы дамы покинули деревню. Натэла не вмешивалась, курила в стороне. Натка топталась у Люськи за спиной, робко пыталась возражать.

Баба Фина и Игнатовна! Больше десяти лет прошло, а они ничуть не изменились! Высокая тощая Фина так и носила тёмное платье да чёрный плат. Кругленькая коротышка Игнатовна по-прежнему сияла радугой — на цветастом платье перекатывались горошинами разноцветные яркие бусы, на морщинистых запястьях позвякивали пёстрые браслеты. Засмотревшись на них, Николай совсем позабыл поздороваться. Не заметил, как от дальнего дома подошла тётка Тая, спросила грубовато из-за спины:

— Чего припёрся, Колясик? Почему нарушил клятву?