Закатиглазка

Глава 9

Закатиглазка проснулась от того, что кто-то стучал ел ей камнем по шлему.

Это был Кобольд.

— Давно утро, а ты всё дрыхнешь? — сказал он — небось, тепло внутри доспеха, согрелась, что и вставать не хочешь.

Но внутри доспеха было совсем не тепло, холодный металл, никак не хотел нагреватся о тело Принцессы, а снимать его, и тратить на это драгоценные минуты сна, Принцесса поленилась, и сейчас она усиленно дула в забрало, пытаясь дыханием нагреть воздух в шлеме, что бы отошла, отёкшая от холода шея.

Скрипя и лязгая Закатиглазка перекатилась на живот, и отжавшись руками от земли встала на одно колено, схватилась рукой за гарду, вонзённого в землю меча, и, под грохот лат, медленно поднялась.

Заяц, как и полагалось хорошему подчинённому, встал первый, и, уже, растопил печь, закипятил чайник и подал свежий кипяток в кружечке своему непосредственному руководителю, который, завернувшись в плед, блаженно прихлёбывал горячую водичку.

Принцесса, тоже, решила согреться кипяточком, а так как наклонятся за кружкой в латах было тем ещё удовольствием, она залила себе в рот кипяток прямо из, стоящего на печи, чайника, и принялась гонять его за щеками.

— Вот бы добавить сейчас мивины, — подумала Закатиглазка — она бы, прямо, во рту сварилась.

Чаёвничали в полном молчании. Каждый по своему переживал события прошедшей ночи.

Кобольд размышлял над тем, стоит ли ему после вступления в должность министра официально оформлять свои отношения с прекрасной Феей, или же она должна будет остаться «женой на стороне».

Принцесса прикидывала за какую сумму, после победы над драконом, можно будет сдать доспехи и оружие на металлоприёмной точке.

Заяц же, косился, если можно использовать это выражение в его случае, на закованную в броню Принцессу, и в душе его росло опасение, как бы на время поединка, его не предоставили, как боевого коня.

О Философе же, все забыли совершенно.

— Хорошо посидели, — прервал общее молчание Кобольд — пора и в дорогу, осталось, уже, совсем немного, — он потянулся, скинув с себя дырявый плед, бросил кружку на землю и несколько раз хлопнул по ней ногой, пока не согнул.

Потом он толкнул печь, и она упала рассыпая тлеющие угольки.

Кобольд взял камень и отбил у печи топливную дверку, дымоход, сделанный из жести, он так же подверг побиению камнем, в результате чего, бедная труба, пришла в полную негодность.

Покинув растерзанную печь, Кобольд быстрым шагом устремился к ведру, и что было мочи пнул его, разлив оставшуюся воду, после, опять взялся за камень, и расправился с ведром окончательно.

— И что это вы делаете? — не поняла Закатиглазка.

— А что? — Кобольд вытирал выступивший от праведных трудов, на лбу, пот — Я, уже, и согрелся и напился, мне это больше ни к чему.

— А другим? — спросил Принцесса.

— Плевать я на всех хотел, — отмахнулся гном.

— А как же обратная дорога? — Принцесса поддала ногой изуродованное ведро — Мы бы сдесь могли, ещё раз, привал сделать, а вы всё уничтожили. Хоть бы подумали воды в дорогу набрать.

Тут-то Кобольд и понял свою оплошность, он огорчённо оглядывал результаты своего вандализма, и впервые в жизни они его не радовали.

Гном разозлённо подступился к Зайцу и трижды, ладонью наотмашь, ударил его по носу.

— Ты почему меня не остановил? А!? — кричал Кобольд.

Заяц упал, а гном в иступлении таскал подчинённого за уши, пиная поочерёдно то левой, то правой ногой.

— Хватит вам сориться! — прервала их Принцесса — Нужно идти, пока жара не разыгралась.

Увещевание подействовало на гнома, он прекратил экзекуцию, и, даже, помог Зайцу встать, на четвереньки.

И они снова шли.

Принцесса использовала цвайхандер, как посох, упираясь им в пересохщую почву, щит же Кобольд вызвался везти в своих руках, он прикрывался им от палящего солнца.

— У меня, вдруг, созрел вопрос, — Кобольд наслаждался тенью, даваемой щитом, и был настроен поболтать — ты, вообще-то, умеешь обращатся со всем этим? — он похлопал по щиту, намекая на вооружение Принцессы.

— Видети ли, — жара, уже, стояла приличная и Принцесса сняв шлем, несла его в левой руке — в Королевстве Многоземельном имеется древняя история рыцарских турниров. Это традиция нашего королевства, его духовная скрепа. И, ещё, не было ни одного турнира в котором бы не участвовал мой солнцеликий супруг — Король Многоземельный. Он, страсть как, до рыцарской схватки охоч!

— Он-то может быть и охоч, но его здесь нету, — подметил Кобольд — и биться с драконом придётся тебе.

— Имейте терпение дослушать. — попросила Принцесса — Так, вот, мой Король, завсегдатый участник всех ристалищ в королевстве, у него, даже, имеется особый календарь, где эти события расписаны на весь год. Но вы видели, что делается на этих турнирах? Это же какой-то ужас. Сколько народу калечатся в этих схватках, а погибает сколько! Разве я могла позволить моему супругу так рисковать своей бесценной персоной? Да ни под каким видом! А с другой стороны, учавствовать в турнире это престижно, это почёт для короля.

Кобольд, только, кивал, соглашаясь во всём с Принцессой, а она продолжала:

— Но если бы вы, только, видели Его Великое Величество, — Закатиглазка так расчувствовалась, что у неё слезились глаза — он, же у меня такой хрупенький, такой худенький, такой безответный и беззащитный, его любой обидеть может. Вот я вместо него на турнирах и выступаю. А как же иначе?

— И как? — Кобольд удивлённо приподнял бровь — Получается?

— Мой Повелитель, уже, десять лет как является абсолютным чемпионом, — похвасталась Принцесса — во всех видах состязаний — он лучший, хоть в гештехе, хоть в реннене. Этой весной он занял первое место, разбив всех противников в «итальянском поединке». Нет ему равных и в бухурте, когда он, врываясь в общее побоище, рубит и колет всех на лево и на право.

— Значит получается, — успокоился Кобольд — но против дракона у тебя всё равно шансов нет.

Закончив на этой позитивой ноте, Кобольд слега пришпорил Зайца, и обогнав Принцессу поехал немного впереди указывая путь.

После полудня Принцесса, уже, кляла свою крёстную и все её подарки.

Доспехи так раскалились на солнце, что воительница чувствовала себя как в микроволновой печке. Шлем был, уже, давно брошен, набедренники и наголенники были сброшены Из-за невозможности ходьбы в их облачении, а теперь, пришла очредь нагрудника, он лязгнул о камень, и покатился под горку. Постепенно Принцесса создавала за собой след из сброшенных частей доспеха.

Когд Кобольд в очередной раз оглянулся, проверяя идёт ли за ним Принцесса, не свалила ли её невыносимая жара, то он увидел Принцессу, уже, совершенно разоблачившуюся от доспеха, только, меч, переброшеный через плечо, оставался при ней.

— Это ты правильно, железяки поскидывала, — похвалил Кобольд — идти в них, одна морока, а дракона, что в доспехах, что без них, одинаково не осилишь.

— Если, я его не осилю, — Принцесса вытерла косой пот с глаз-то не быть вам министром, не забывайте.

Кобольд зажал Зайцу уши, и зашипел на Закатиглазку:

— Потише, ты! Ведь, если, подчинённым дойдёт, что моё министерство вилами по воде писано, они меня везти не будут, и придётся мне, как дураку, ножками топать.

— Вряд ли он, вообще, сейчас понимает о чём мы говорим, — предположила, поглядев на Зайца Принцесса.

Экс — председатель, действительо, уже ничего вокруг не видел и не слышал, разум давно покинул обессилевшее старое тело, в глазах была пустота, и только, лапы механически, сами — собой, переставлялись, неся на себе бессознательное туловище с поникшей головой, и даже, слюни перестали сочится бесконечным потоком из полуоткрытого рта, со свистом втягивавшего в себя горячий воздух.

— Хоть бы не загнать его, — встревожился Кобольд, и постарался держать щит так, что бы тень покрывала голову Зайца — а то, ведь, ещё на обратный путь он мне понадобится.

— А как вы полагаете, — Принцесса перебросила меч на другое плечо — он хоть в один конец дотянет?

— Хрен его знает, — спрогнозировал Кобольд — проблема в том, что ареол обитания дракона постоянно увеличивается, когда я был в этих краях, пустыня была вдвое меньше. Но время не стоит на месте, и дракоша тоже. За это время он успел разорить и уничтожить немало земель, приростив тем самым свои угодья.

От жары и усталости, у путников начало создаваться впечатление, что, хотя, они и движутся вперёд, но земля под их ногами убегает в обратном направлении, удаляя их от конечной цели пути.

Заяц стал хромать, на левую заднюю лапу, Кобольд с неохотой слез, на вопрос Принцессы о причине остановки, заявил, что косого нужно немедленно перековать, подошёл к большой каменой глыбе, и принялся стучать по ней ладошкой, как молотом по наковальне.

— Перегрелся, — поняла Закатиглазка, и похрипев как следует гортанью, выдавила из себя скупой плевок, которым угодила гному на воспалённый лоб.

Слюна мгновенно испарилась, но Кобольд пришёл в чувство, а с чувством в нём проснулась оскорблённая личность, он вознамерился отплатить Принцессе той же монетой, но сколько он не обсасывал свой язык, ни капли влаги выдавить из себя не смог.

— Ладно, — он вскарабкался обратно на Зайца — я тебе это потом, с процентами возмещу.

— Вы лучше мне скажите сколько нам ещё идти? — Принцесса перепрыгнула через глубокий овраг, и остановилась, что бы отдышаться, перед высокой насыпью — Вы утром обещали, что немного осталось, но что-то не похоже.

Кобольд, верхом на Зайце, первый взобрался на насыпь, и сверху крикнул:

— Не горюй! Уже пришли!

Принцесса не могла поверить услышаному, и как можно скорее, полезла на вал.

Первым Из-за насыпи вылетел, подброшенный Закатиглазкой меч, за ним появилась её голова, перепачканная землёй.

И действительно, шагах в пятистах впереди, начиналась подошва отрога тёмных, лишённых растительности гор, уплываюших вдаль, к далёкому каменному хребту.

У подножья отрога возвышалась каменная громада — замок дракона.

Обрадованная, скорым окончанием пути, Принцесса, испытала прилив новых сил, и бодро зашагала к замку, с каждым шагом приближаясь к заветной цели. Вот, уже, она хорошо различала четыре оборонительных башни с чёрными окнами бойниц, расположенные по периметру замка и соединённые толстой зубчатой стеной, Из-за которой пиком взмывал в небеса донжон — центральная крепостная башня, на крыше которой развевался штандарт с изображением трёх драконьих голов извергающих пламя.

— Добрались! Добрались! — Принцесса воодушевлённо размахивала мечом, и сталь со свистом рассекала воздух.

Даже, заяц, почуявший конец своих мытарств встрепенулся, поддал темпу, и понёс Кобольда к крепости, перескакивая через кочки и ухабы.

Замок стоял на скалистом уступе, у которого Кобольд остановил прыткого зама и передав щит Принцессе сказал:

— Дальше сама.

Принцесса забросила щит за спину и, держа меч двумя руками поднялась на уступ, к большим внешним воротам. Она позаглядывала в щели, но никого не увидела, тогда Закатиглазка принялась тарабанить ромбовидным навершием рукоятки меча в ворота.

— Выходи, дракон! — звала она — Бороться будем!

От стука, с башен крепости поднялась в воздух стая стервятников и с отвратительным криком закружилась над замком.

— Выходи, сукин сын! — Принцесса, уже рубила ворота мечом, каждым ударом погружая лезвие, чуть ли не до середины, в жёсткую древесину.

Но замок не подавал никаких признаков жизни.

Принцесса, уже, было отчаялась дозваться противника, как послышались шаркающие шаги, кто-то шёл по двору замка, а когда проходил возле ворот Закатиглазка расслышала поток отменных нецензурных выражений в свой адрес, и у неё отлегло от сердца — замок был обитаем.

Заскрипела, приоткрываясь, маленькая калиточка с правого боку от ворот, и в образовавшуюся шель кто-то показал Принцессе смачную дулю.

Закатиглазка стояла обомлевшая и пялилась на фигуру, а надо было признать, что ни разу в жизни ей никто не показывал такой идеально сложенной, крупной как арбуз, густо покрытой седыми длинными волосами, восхитительной дули.

— Что замолкла, как язык проглотила?! Чего орёшь под дверью? А как я сейчас ментов вызову на тебя, посмотрим как, тогда, запоёшь! — обругала остолбеневшую Принцессу свирепая Дуля.

— Постой — постой, — проговорила про себя Принцесса — мне кажется я тебя припоминаю.

— Я тебя в ментовку сдам, — разъярилась пуще прежнего Дуля — ты там всё вспомнишь!

— Да! Вспомнила! — Принцесса аж подпрыгнула от радости — Ты у моего мужа, Короля Многоземельного, служил надзирателем на сахарной плантации, и зовут тебя — Дуля.

— Во — первых, — Дуля нервно сопела, и дёргала большим пальцем, бывшем у неё вместо носа — я, уже, не Дуля, я фамилию в прошлом году поменял, и теперь, я — Кукиш.

— Хорошо поменял, — похвалила Принцесса.

— Во — вторых, — громче заговорила Дуля, недовольная, что её перебивают — твой муж мне остался должен жалования за год, может ты его принесла? Я верой и правдой службу нёс, ни один дармоед из каторжных у меня государственного имущества ни на копейку не похитил, а твой муженёк вон как меня отблагодарил!

— Куда тебе, ещё, и жалованье платить? — возмутилась Закатиглазка — Ты же сам всё разворовал. Тросник выкосил, каторжников в рабство продал, и, даже, саму землю, что под плантации отведена, продать умудрился.

— Короче! — насупилась Дуля, поняв, что честно заработанного её отдавать не намеренны — Ты сюда чего припёрлась? Вот и ворота господские поцарапала, за это с тебя взыскать полагается.

— Эге! — присвистнула Принцесса — А ты, как я посмотрю, обнаглел окончательно, забыл, уже, как ножки у моего супруга целовал?

Дуля хотела что-то ответить, но Принцесса ткнула в неё остриём меча и Дуля осеклась.

— Я сюда пришла не с тобой припираться, — Принцесса грозно наступала на Дулю — поди — ка к дракону, и сообщи, что бы возвратил похищенный горшочек с двумястами тысячами золотых монет, а если же добром он их вернуть не пожелает, то пускай выходит на смертный бой!

— Чего это я тебя слушаться должен? — пробормотала Дуля, желая оказать неповиновение Принцессе.

— Да я тебя! — Принцесса подняла над головой меч.

Дуля тут же юркнула за калитку, и даже не запирая, бросилась бежать, слышно было как она испуганно зашлёпала во внутреннем дворе.

Внизу Кобольд подавал Принцессе вопросительные знаки, интересуясь почему до сих пор не начинается бой. Принцесса в ответ, только, пожала плечами.

Во внутренем дворике замка опять раздались шаги, и явно не одного человека.

Принцесса отступили на десять шагов от ворот, подняла меч и приготовилась.

Затарахтела внутреняя решётка, её поднимали, затем ухнули ворота и начали медленно растворятся — это Дуля раскрыла по очереди оба тяжёлых створа.

За открытыми воротами, в длинном узком портике, стоял отвратительного вида человек, в домашнем засаленом халате и махровых тапочках. В левой руке он теребил окурок, а в правой держал чашку, из которой исходил кофейный аромат. На непомерно крупной, наполовину лысой, голове, была нацеплена сеточка для волос. Крылья широкого приплюснутого носа, гневно раздувались, а большая, бульдожья, нижняя челюсть, безпрестанно шевелилась, что-то пережовуя.

— В чём проблема? — дожевав, грозно спросил человек — вы почему мешаете мне обедать?

Принцесса сощурилась, оглядывая неизвестного, и сохраняла молчание.

— Что вам от меня нужно? — человек затянулся бычком, и выпустил через ноздри дым — Вы зачем меня звали? Я и есть Дракон! Что, разве, не похож?

— Отчего же не похож? — медленно произнесла Принцесса — Именно так я тебя и представляла — редкостная образина. Но одно дело представлять, а другое лицезреть воочию. Честно признаюсь, при твоём появлении, у меня мурашки по затылку пробежали.

— От страха? — поинтересовался Дракон.

— От омерзения, — уточнила Закатиглазка — это, знаешь, когда здоровый таракан в супе плавает.

— Обидно, — пожалел себя Дракон.

— А воровать чужие горшочки с золотом, это не обидно? — передразнила его Принцесса.

— Я не воровал, — Дракон громко присёрбнул из чашки — воровать нужно уметь, это не так просто. А я, по-простому, грабил, открыто, прилюдно, не стесняясь.

— Так ты признаёшь, это, презренное пресмыкающееся!? — возликовала Закатиглазка, обрадованная, что Дракон сам сознаётся.

— А чего мне скрывать? — удивлённо спросил Дракон — У меня всё в рамках закона.

— Это по какому ещё закону можно грабежом средь бела дня промышлять! — пришёл черёд и Принцессе гневаться.

Но, теперь, Дракон проявлял железное спокойствие.

— И нечего так кричать, — холодно заявил он — вот у меня документ имеется, — он вытащил из под полы халата бумажку и ткнул ею Принцессе под нос — это постановление о решении высшего административного суда, по которому мне вручается, право беспрепятственного разграбления, разорения и уничтожения любого железнодорожного состава, будь он в движении или на простое, грузового, пассажирского или пассажирского — грузового типа, в любое время суток и года, со снятием с меня вины за сопутствующие человеческие жертвы и материальные убытки.

— Какие поезда? — оторопело произнесла Принцесса — Ты же там пол города разнёс.

— И на это у меня имеется решение суда, вот полюбуйтесь, — Дракон вытащил из под полы очередную бумажку с печатями — высщий административный суд постановил: наделить Дракона Огнедышащего Взрывоопасного, то есть меня, — пояснил Дракон — неоспоримым правом на разрушение, частично или полностью, любого населённого пункта, или иного инфраструктурного объекта, за исключением столицы государства и феодальных владений, за жертвы и материальные убытки вызванные реализацией своих законных прав, Дракон Огнедышащий Взрывоопасный ответственности не несёт.

— Я поняла, что у тебя на любую претензию найдётся бумажка из суда, — сделала логический вывод Принцесса — и разговаривать с тобой бесполезно.

— Я — законопослушный дракон, — чудовище плотоядно улыбнулось.

— В таком случае, я даю тебе два варианта, — Закатиглазка показала Дракону два пальца — первый — ты отдаёшь мне горшочек с золотом, и мы расходимся по-мирному, либо второй вариант — смертный бой, и тот у кого первого голова с плеч слетит-тот и проиграл!

— Горшочек, я тебе не верну, нет у тебя законных прав на него, подтверждённых судебным заседанием, — Дракон бросил окурок под ноги.

— Значит бой! — Принцесса ударила себя кулаком в грудь.

— Заметь, не я это предложил, — прогнусавил Дракон и допил кофе.

— Расходимся на десять шагов, — Принцесса отмеряла расстояние — и начинаем разбег навстречу друг другу, — она повернулась к противнику, и изготовив меч для удара, прокричала во всё горло, как делала это на турнирах — я - Принцесса Закатиглазка, бьюсь во славу и честь моего возлюбленного, самого прекрасного кавалера из живущих на свете, Короля Многоземельного! — и трижды отсалютовав мечом, спросила у Дракона — Ну, ты готов?

— Почти, — ответил Дракон, и обратился к Дуле — Шиш, родненький, протруби сбор к бою, как полагается.

Дуля стремглав бросилась выполнять приказ. Она взбежала на защитную башенку над воротами, и, выставив из бойницы длиный горн, протрубила, что было мочи. Эхо подхватило призыв и разнесло его по горам.

Из замка послышался, сначало тихий стук, затем он перерос в монотонный цокот, раздалось ржание, и из портика выехал рыцарь, с ног до головы закованный в броню, с плюмажем из разноцветных перьев, вооружённый длинным лэнсом, он сидел на коне одетом в стальную сбрую, не уступавшую по качеству рыцарской.

Принцесса увидев такой оборот событий, сняла со спины щит и приготовилась им защищаться, но рыцарь не атаковал, а спокойно отъехал в сторонку и стал.

Следом за первым выехал второй рыцарь, облачённый ни чуть не хуже, за ним третий, четвёртый.

В конце концов под замком набралась приличная рыцарская рать, наконечники их пик составляли густую рощицу, на ветру трепыхались выпела и штандарты бронировоного воинства, а лошади беспрерывно ржали, предчувствуя битву.

Уже, после, появления первого десятка рыцарей Закатиглазка опустила меч, а после второго десятка, воткнула его в землю, и скрестив руки на груди дожидалась окончания рыцарского сбора.

— И как это понимать? — спросила Принцесса, когда вся рыцарская гвардия, уже, выстроилась перед ней.

— Очень просто, — ответил Дракон — ты хотела смертный бой? Вот с ними он у тебя и будет.

— Это же какой-то бред, — неверя происходящему, выпалила Принцесса — рыцари, наоборот, должны быть против тебя, ты же дракон!

— А это по-твоему не бред? — удивился Дракон — Жизнь не сказка. Если бы рыцари меня не защищали как бы я учинял все непотребства? Да меня бы пенсионеры костылями забили. Когда я отправляюсь разграбить какой-нибудь городок, рыцари меня надёжно охраняют, тройным оцеплением, если кто попытается меня остановить, тут же конями затопчут. А как же иначе? Так бы мне никто не позволил выполнять судебные решения, народец-то у нас гаденький, закон не чтит, суда не уважает, вот и приходится рыцарям за мной следом ходить, оберегать.

— Но зачем им тебя охранять? Какой в этом смысл?

— Самый простой, финансово — материальный, — Дракон причмакнул — половину награбленного я отдаю им. Или, к примеру, прохудилась у короля, или у какого другого феодала, казна и нужно её срочно пополнить. Что они делают в этом случае? Конечно, обращаются ко мне. Да, да! Я не сам по себе появляюсь. Это аристократы, политическая элита призвали меня, это они предоставляют мне благородных сэров рыцарей, а я, уже делаю своё дело, к нашему общему удовольствию и выгоде.

— Сами призывают дракона!? — информация никак не укладывалась у Закатиглазки в голове.

— Конечно сами, — подтвердил Дракон — и получается, что они, как бы не при чём. Кто урожаи пограбил — Дракон! Кто разворовал годовой государственный бюджет — Дракон! Кто разбил дороги — Дракон! Это очень удобно. Все вопросы к Дракону. А против него востания не поднимешь. Дракон — это сродни стихийному бедствию. Форс — мажор. Только, на феодалов всеобщая драконья напасть не распространяется.

— Ну что же, — Принцесса поплевала на ладони — пускай твои рыцари подходят по очереди! Я им всем рёбра посчитаю.

— По очереди — это незаконно, — отказал Дракон — согласно постановлению суда они обязаны нападать все сразу, желательно ночью, лежачего добивать.

— Да что же это у тебя всё через суд, — Принцесса тяжело вздохнула — позволь я, хоть, коня себе возьму.

— Бери, если он у тебя найдётся, — милостиво согласился Дракон.

Принцесса помахала Кобольду, подзывая его.

Гном, поначалу пытался сделать вид, что не замечает, но Принцесса заложила пальцы в рот и лихо свистнула, пришлось — таки залазить на Зайца и подниматься на уступ.

— Не свисти — денег не будет, — отругал гном Принцессу — и, вообще, не обращайся ко мне, не хочу, что бы эти мордовороты, — Кобальд покосился на рыцарское воинство — подумали, что мы вместе.

— Пусть знают, — сказала Принцесса — вы же не предупредили меня, что прийдётся биться не с одним драконом, а с сотней рыцарей.

— А ты не спрашивала.

— Дайте мне, хоть, коня вашего для боя, — Принцесса взяла Зайца за ухо, желая вытянуть его из — под гнома.

— Не трогай! — гном выдернул у Закатиглазки заячьи уши — Тебя, теперь, без разницы, что пешую, что конную, всё одно порубят. Так пропадай сама, а коня не губи. Мне на нём, ещё, обратно ехать. Так, что шиш тебе, а не коня!

— Шиш! Шиш! — пропищал в поддержку начальника и Заяц.

— Чего надо!? — крикнула Дуля, посчитав, что Заяц зовёт её.

Кобольд повернул голову с намереньем послать куда подальше, вмешивавшуюся в разговор Дулю, и замер.

— Ах, это ты Дуля! — выпалил он.

— Я не Дуля, — огрузнулась Дуля — я - Кукиш!

— Не знаю, — гном даже спешился — когда мы шахтой вместе руководили ты был Дулей.

— Руководили вместе? — злобно переспросила Дуля — Это я руководил, а ты, только, и старался подсидеть меня.

— Да, именно так, — согласился Кобольд — и подсидел.

— И как же шахта без меня осталась, а?! — Дуля подошла вплотную к Кобольду — Ведь, только, я мог разрешить любой производственный конфликт. Кто, ещё, так мог? Вот придут горняки, и прочая сволочь, об сокращении штрафов просить, или что бы зарплату за позапрошлый год дали, а я к ним выйду, и молча посмотрю, вот так, — Дуля уставилась большим пальцем на Кобольда — и всё ясно, без всяких разговоров и скандалов.

Кобольд сморщился, и не выдержав уткнутого ему в лицо Кукиша, отвернулся.

— Ничего, — пробурчал он — обошлись и без тебя. Так ты, хоть, на шахте озолотился, а я гол как сокол остался.

— Это от того, что ты воровать не умеешь, а берёшься! — Дуля продолжала тарашиться в лицо гному.

— Да нечего там, уже, воровать, — попытался оправдаться Кобольд — нету больше шахты.

— Кобольд, ты ли это? — неожиданно прервал разговор коллег Дракон.

— Я, — сознался Кобольд — ваше мерзейшенство, хочу вам искренне заявить, что к этой безумной женщине, — он ткнул пальцем в Принцессу — никакого отношения не имею! То есть, она сама за мной увязалась. О том что она умыслила посягать на вашу священную особу я понятия не имел, иначе сам бы её удушил, — и он шлёпнулся на колени — умоляю вас, ваше мерзейшенство, пощадите меня! Не убивайте! Вот её, — он снова ткнул пальцем в Принцессу — убейте, а меня не надо.

— Да не переживай ты так, — расхохотался Дракон — я рад тябя видеть. Ещё никто так мне не помогал вершить разбой и смертоубийство как ты.

— Это да, — заискивающе захихикал гном — это я могу.

— Помню — помню, как ты мне все убежища повыдавал, — Дракон кровожадно облизнулся — ох, сколько я людишек тогда пережрал! Любо вспомнить. Хотя и сбежало из городка тогда немало народу, интересно что с ними сталось?

— С голоду все передохли! — радостно выпалил гном.

— Вот же дураки, — сказал Дракон — пропали бестолку. Лучше бы я их съел. А так вышло — ни себе ни людям.

— Дебилы, бля! — процетировал известного политического деятеля Кобольд.

— Ну чего мы собственно здесь стоим? — Дракон дружески хлопнул гнома по плечу — У меня там обед стынет. Заходи, и провожатых бери, посидим, вспомним былые времена. Выпьем, закусим. Заходи!

Дракон развернулся и пошёл в замок, следом за ним, злобно хрюкнув, прошмыгнула Дуля.

Кобольд махнул рукой, зовя зайти и Принцессу с Зайцем.

С опаской они прошли по узкому длинному портику, в потолке которого была вмонтирована решётка, что бы лить вошедшим кипящую смолу на головы, и оказались во внутренем дворе замка. Здесь располагался просторный гараж, его ворота были распахнуты, внутри два холопа мыли автомобиль BMWx7, который был обязан иметь каждый настоящий дракон. Невдалеке от гаража находилась, не менее просторная, двухэтажная кухня — из раскрытых окон валил пар, а сильный аромат свежего жаркого приятно пощекотал нос гостям, когда они прошли мимо и оказались перед широкой площадкой. Теперь-то Принцесса и её сотоварищи поняли почему в башнях замка поселилось столько стервятников.

По всей площадке были вкопаны невысокие бетонные колоны с деревянными поперечинами, усеянными ржавыми металлическими крюками, почти на каждом крюке висело по человеку, некоторые были, ещё, живы, о чём свидетельствовали слабые стоны подвешенных.

От ужасного запаха Принцесса зажала нос, а Заяц, Кобольд и Дуля, как бы, ничего и не почувствовали.

К Дракону подбежал холоп в респираторе с длинной тонкой палкой, которой он отгонял тучи мух и прожорливых стервятников от туш. Дракон не обратил никакого внимания на холопа и пошёл меж рядов подвешенных. Иногда он останавливался прощупывая какое-нибудь тело или обнюхивая его. Наконец, он встал, возле, изрядно раздутого трупа и указав на него пальцем, что-то приказал, неотступно следовавщему за ним холопу.

— Люблю, что бы они чуть — чуть подгнили, — сказал Дракон вернувшись к компании-тогда мясо получается нежней и сочней. Что ж, идёмте в пиршественную.

Они, опять вернулись, к зданию кухни, вошли в него, Принцесса старалась не смотреть, что именно варится, тушится и, со шкварчанием, жарится на бесчисленных печах столовой.

Дракон провёл всех на второй этаж, а с него, через балкон был переброшен мостик ко входу, в прямоугольный доджон, башню, служивщую жилищем Дракона.

На первом этаже размешалась трофейная галерея.

Вдоль стен были расставлены экземпляры в шкафчиках с стеклянными дверцами. Семнадцать городов и мистечек разграбил и уничтожил Дракон. Содержание каждого шкафчика посвящалась одному из павших городов. На полочках размещались изделия которыми славился тот или иной город во времена своего существования, герб города, история от его основания до гибели, и пожелтевший пергаментный лист, где в столбцах, писанных красными чернилами, подбивался итог — сколько награбленно, количество убитых, раненных, пленных, распределекние их по возрастам и полам, с последующим разделением по предназначению — продажа в рабство или на съедение.

Дракон явно гордился выставкой своих достижений. Он горделиво выпятил генекомастию, а нос задрал, чуть ли не до потолка.

Кобольд, чутко улавливавший, любое движение настроений вышестоящего, принялся восхищённо ахать и охать, несколько наиграно, но Дракон, ослеплённый тщеславием, не замечал таких тонкостей. А Кобольд перебегал от экземпляра к экземпляру, и картинно всплёскивал руками.

— А выставку-то я организовал, — подала голос Дуля, и заискивающе посмотрела на Дракона — правда же, ваша ненасытность.

— Не важно кто организовал, — отмахнулся Кобольд — важно кто наполнил! Это же какая грандиозная работа проделана. Целая жизнь на этот труд положена. Вечную память о себе оставил великий Дракон!

— Ах, мне право неловко! — от комплиментов Дракон залился краской.

— Нет здесь места скромности! — гном схватил кривую лохматую лапу Дракона и запечатлил на ней восторженный поцелуй.

В свою очередь, Дуля потеснила Кобольда и тоже принялась покрывать поцелуями драконью лапу.

— Вы, право, преувеличиваете, — игриво захихикал Дракон.

Но Дуля с Кобольдом не унимались, и цокаясь головами, продолжали начмакивать лапу.

— Пойдёмте, уже к столу, — сжеманничал Дракон, и подставил лобзателям вторую лапу, за которую они принялись с неменьшим усердием чем за первую.

Неизвестно сколько бы это ещё длилось, но Закатиглазка выронила меч, и он с лязгом упал на бревенчатый пол, чем вывел Дракона из состояния глубокой эйфории и, невольно, прервал состязание в лизоблюдстве между Кобольдом и Дулей.

Дракон сразу вспомнил, что безумно голоден и повёл гостей на второй этаж, где был устроен пиршественный зал.

Стены зала были увешаны гобеленами, на которых мастера вручную выткали изображение семнадцати подвигов Дракона.

Три длинных дубовых стола с массивными ножками, были выставлены литерой П, за главным столом стояло высокое кресло Дракона, обитое неокрашенной кожей, и Закатиглазка поморшилась, догадавшись с кого содрали эту кожу.

За креслом Дракона был сложен большой камин из красного кирпича, что бы холодными зимними вечерами греть спину пирующего чудовища.

Над камином висела картина, не уступавшая ему в размерах, на ней маслянными красками был написан сам Дракон, он возвыщался на фоне чёрного неба, озаряемого багровыми отсветами пожарищ, пресмыкающееся стояло на горе обуглевшихся человеческих черепов, один из которых оно раздавливало когтистой лапой, в разиннутой чёрной пасти Дракона блестели клыки, налитые кровью глаза как будто впивались в зрителя, говоря, что и его ждёт та же страшная участь, и это, только, вопрос времени.

Дракон уселся в своё кресло, любезно отодвинутое Дулей, и жестом пригласил гостей присоединяться.

Стол был уставлен золотыми блюдами и подносами, на которых были поданы: голубцы, фрикадельки, домашняя колбаса, сосики по-баварски, мясо в сливках, мясо по-французки, по-кремлёвски, по-китайски, гуляш, чахохбили, стейки, люля — кебаб, рёбрышки по-грузински, голени запечённые в картофельном тесте, мясная запеканка, сердца тушённые с грибами, печёночный паштет и салат из лёгких.

В графинах искрилась водка.

Коньяк стоял, прямо, в бочонке с краником.

Но не смотря на голод, Принцесса, видевшая драконью кладовую, никак не могла пересилить себя, что бы притронуться хоть к одному из блюд. Её спутники, Заяц и Кобольд, наоборот, нисколько не смущаясь, набросились на еду, подтягивая к себе по целому подносу, они загребали с него пятернёй, не взирая на жир, которым забрызгивались по самые плечи. Водку, вообще, пили как воду в пустыне.

Ни ела, только, Дуля, она прислуживала Дракону, подавала кушанья, наполняла кубок, обдирала мясо с костей и ложила, прямо, в пасть Дракону. Кобольд, посоветовал и Зайцу вдохновится примером Дули в отношении вышестояшего.

Заяц вытер с морды подливу, и тоже, стал прислуживать начальнику, но, в отличии от исполнительной Дули, халтурил, забрасывал самый жирный кусок себе в рот, наполняя кубок Кобольда, сам отпивал добрую половину, обнаглел до того, что норовил сунуться в начальственную тарелку, за что получил зычную оплеуху.

Принцесса прокашлялась, дабы привлечь к себе внимание, и подобно Лизе Калачёвой, спросила:

— Товарищ, у вас нет чего-нибудь вегетарианского?

У Дули аж прибор выпал из рук.

— Вегетарианского не держим — с. — презрительно просипела Дуля — здесь приличный дом, хозяин коего способен заработать достаточно, что вкушать изысканые яства. Запомни, господин Дракон, тебе, не какой-то пьяница — бездельник, с утра до ночи вкалывающий на заводе, а интеллектуальная элита, умеющая зарабатывать головой.

— Ага! — гыгыкнул Дракон и высунув свой раздвоенный змеиный язык, принялся вылизывать им тарелку — Ты попробуй какое всё вкусное, — предложил Дракон и сказал Дуле — Шишик, передай нашей гостье печёные пальчики.

Дуля брезгливо перебросил Принцессе поднос.

— На, жри! — предложил он ей.

На золотом блюде, в подливе с луком, действительно плавали пальцы, толстые мясистые, с тёмными, пропёкшимися ногтями.

Принцессу передёрнуло.

Кобольди и Дракон выпили на брудершафт и трижды поцеловались.

— А что, ваша Огнедышность, не нужен ли вам смекалистый заместитель? — предложил Кобольд Дракону, гном, уже, списал со счетов Закатиглазку, и не расчитывал получить от неё министерское кресло — Мне, тут, должность уже предложили, но ради вас я откажусь, не сойти мне с места — откажусь. Служить такому кроважадному дракону — моя сокровенная мечта! — Кобольт тут же поправился — Ну как служить, в смысле, служить начальником, но, конечно под вашим чутким руководством, — он взял Драконью лапу и поцеловал её.

— Не верьте ему, ваша Омерзительность! — вмешалась Дуля — Этот прохиндей вас подсидит, я его знаю, он всю жизнь, на всех доносы строчил!

— Правда?! Строчил!? — рявкнул на гнома Дракон.

— Да разве могу я вас обманывать? — елейным голоском запел Кобольд — Сознаюсь, не было во всём городке такого человека на которого бы я донос не накатал, вот такая у меня слабость.

— Да плевать на этих призренных холопов! — не унималась Дуля — Он же и на меня донос написал, а я был его непосредственным руководителем! Это же нарушение субординации! Святая святых! Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку!

— Писал на него донос? — сурово спросил у Кобольда Дракон.

— Писал, — сознался Кобольд — не мог удержаться.

— Ах каков паршивец! — Дракон рассмеялся и ласково потрепал Кобольда по щеке — Такие беспринципные жулики мне как раз и нужны! Вы есть опора драконьей власти на земле.

Дуля гневно вытаращился на Кобольда.

— Отвернись мерзавец! — Кобольд собрал пригоршню мясных шариков и швырнул в оппонента, но спьяну не попал ни одним — Заяц подключайся! — заорал гном — Твоего любимого начальника оскорбили! Показали кукиш!

— Наконец-то ты, скот, запомнил мою фамилию! — огрызнулась Дуля, но вынуждена была нырнуть под стол, так как Заяц и Кобольд открыли по ней огонь из всех орудий, но в отместку нападающим, Дуля неожиданно выскакивала и показывала себя то Зайцу, то Кобольду, и тут же укрывалась от снарядов в своё убежище.

В Дулю летели целые подносы, рассыпая на лету содержимое, и, даже, золотые кубки, но удача улыбнулась графину из — под водки, он точно хлопнул Дулю по большому пальцу, и та растянулась меж столами, утопая в разлитом жире и объедках.

Дракон радостно гоготал, хлопая себя по пузу жирными лапами, давно у него за обедом так не веселились.

Принцесса молча наблюдала за Зайцем и Кобольдом. Сколько она их, уже, знает? У неё было такое впечатление, что очень — очень долго. И всё это время она, только, и видела от них, что пьяные дебоши, ну, или трезвые, но тоже, дебоши, безудержную наглость, беспордонность, отъявленную подлость. И за этих-то людей она хочет хлопотать перед мужем, дабы они заняли высокие посты в государстве! Принцесса впервые задумалась над этим. И поняла, как же ей дико повезло, встретить столь идеально подходящие кандидатуры. В этом вопросе ей, безусловно, улыбнулась фортуна.

Всеобщую вакханалию царившую в зале неожиданно прервало появление маленького тощего поварёнка. В руках он держал серебряное блюдо накрытое высокой крышкой, но даже через неё пробивался неслыханной нежности непередаваемый аромат.

Поварёнок быстро подбежал к главному столу, и поставив блюдо перед Драконом, тут же скрылся.

— Чем я вас сейчас попотчую! — Дракон озорно прищурился — Такого вам в жизни пробовать не доводилось. Я, думаю, что и наша превереда, — Дракон взглянул на Закатиглазку — не устоит перед таким лакомством.

Дуля, уже пришедшая в сознание, потирая шишку оставленную графином, подступилась к блюду с ножём и вилкой для разделки. Она подняла крышку, под которой клубился пар, настолько густой, что не возможно было различить, что скрыто под ним. От любопытства все замерли, а Принцесса, даже, привстала. Дуля разогнала пар салфеткой, обнажив плавающего в перечном соусе и обложенного лимонными дольками, пухленького, хорошо протушенного младенца.

— Молочный, — проурчал Дракон.

Кобольд и Заяц, хотя и наелись, только что, до отвала, но при виде такого деликатеса у них сразу потекли слюнки. Они, вместе с Драконом, как заворожённые наблюдали за тем как Дуля мягко проткнул младенца длинными зубцами вилки, немного выпуская прозрачный сок.

— Ах, какая нямка! — прошептал Дракон, и его раздвоенный язык лизнул тонкие губы.

Дуля, всё так же чинно, неспешно, принялся работать ножом.

— Ах, мне лопаточку. — простонал Кобольд.

— И мне, и мне, — в унисон ему вторил Заяц.

— А мне ножку, — прошипел Дракон.

Закатиглазка не выдержала и грохнула кулаком по столу, что аж тарелки подпрыгнули.

— Ну это совсем никуда не годится! — заявила она.

Три пары удивлённых глаз и одна Дуля, в немом недоумении, уставились на неё.

— И нечего на меня так смотреть! — прикрикнула на них Принцесса — Я уверенна, что поедание грудного младенца — это точно противозаконно! Это — преступление!

Дракон откинулся на спинку кресла и удивлённо поднял бровь.

— Скажите, девушка, — мягко поинтересовался он — вы юрист?

— Нет, — ответила Закатиглазка — но я не понимаю какое это имеет значение?

— Я так и подумал, что не понимаете, — продолжил Дракон всё тем же мягким, наставительным тоном — позвольте, ещё один вопрос, может быть вы практикующий судья?

— Нет, — второй раз ответила Принцесса.

— Но, простите, если вы не сведущи в юриспруденции, как вы позволяете себе классифицировать наши действия как противозаконные? — Дракон засунул палец в ноздрю, поковырял там, обтёр палец о скатерть и продолжил — Более того, известно ли вам, что признать какое-либо действие преступлением, имеет право только суд?

Принцесса сидела как оплёванная.

— Но если это не преступление, — пыталась она оправдаться — что тогда, вообще, можно называть преступлением?

— Только то, что будет доказано как таковое в суде, — веско ответил Дракон — вы же, как личность малообразованная, не имеете права делать подобные выводы. Разве, что, как вашу персональную субъективную оценку, — Дракон подался вперёд, впиваясь своими кошачьими зрачками в Принцессу — но лучше держите эту оценку при себе, что бы не выглядеть глупо, и что бы самой не оказаться под судом за умышленную клевету и очернение репутации.

В зале воцарилась тишина, прерываемая, только хрустом хрящей — это Дуля разделывала тушку.

Пристыженная Закатиглазка опустила глаза и делала вид, что поправляет косу.

Заяц и Кобольд в нетерпении переминались с ноги на ногу и давились слюной.

Вдруг Дракон хлопнул себя по лбу.

— Вспомнил! — он вылез из кресла — Это хорошо, что вы пришли, а то совсем бы запамятовал, — он подошёл к камину и разбросал сложенные в нём поленья.

Под ними был тот самый горшочек, доверху заполненный золотыми монетами, каждая размером с кофейное блюдце.

Завидев горшочек Принцесса подскочила на месте, её сердце затарохтело как пулемёт.

— Я же до сих пор не сдал половину дохода моим благодетелям, — покачал головой Дракон — у нас, в культурных кругах, это называется — крысятничество. Кукишок, крикни рыцарей, пусть сюда поднимуться.

Дуля запрыгнула на поддоконник, и посмотрела во двор, у фундамета донжона, стояла группка рыцарей, они курили беломор и ругались матом.

Дуля свистнула, но ветер рассеял звук, и Дуля осталась не услышанной. Тогда она попыталась плюнуть в одного из шевалье, но треклятый ветер занёс слюну обратно, обморосив поддоконник. К счастью на поддоконнике стоял горшок с геранью. Дуля сбросила цветок, и глиняный горшочек вдребезги разбился о шлем рыцаря. Благородные кавалеры побросали окурки на заплёванную землю, и задрали головы, угрожая физической расправой тому кто бросил снаряд.

— Дуйте сюда, живо! — крикнула Дуля.

— Докурим и придём, — прокричал в ответ один из рыцарей, остальные, присев на корточки поднимали брошенные папиросы.

— Немедлено сюда! — рассвирепела Дуля — Я сказал!

Пришлось, таки, сэрам — рыцарям, не докуривши подниматься в башню.

— Уже идут, — отчиталась Дуля перед Драконом.

— Отсчитаешь им ровно половину, — приказал Дракон, указывая на золотые монеты — ну и себе, пару штук возьми.

Закатиглазка решила действовать. Горшочек был здесь и некому вступиться за Дракона, нужно немедленно зарубить чудовище, лучшего случая не предоставиться. Главное быстро. Принцесса бросила взгляд на стоявший по левую руку меч.

Но Дракон поймал этот взгляд и всё понял. Он прижался спиной к камину и завизжал:

— Ты умышляешь покуситься но мою жизнь и здоровье! Не смей! Это противозаконно!

Но Принцесса молча взяла меч и стала неумолимо приближаться.

— Ты ничего этим не решишь! — от драконьего визга дрожали стёкла — Тебя посадят, а горшочек с золотом всё — одно конфискуют! Меня можно одолеть, только, судом!

Принцесса остановилась перед Драконом, который, как робкий пингвин, робко спрятал тело жироное в камине. Она поняла, что в словах пресмыкающегося есть здравое зерно, порешить-то Дракона не сложно, но как потом выбраться из замка, да ещё, с золотом? Можно, конечно, попытаться взять чудовище в заложники и попытаться так прорваться на волю, но это дело через чур рискованное и сложное. Кроме того, на время недееспособности Дракона, руководить в замке будет Дуля, а это такая способная мразь, что постарается сделать всё, что бы его повелитель распростился с жизнью, что бы занять его место. Оставался один выход, который подсказал сам Дракон.

— Дракон, — поизнесла Закатиглазка и приставила остриё меча к большому, покрытому чешуёй и чёрными волосами, драконьему пузу, которое кокетливо торчало между пол халата — я подаю на тебя апелляцию в суд!