Заколоченные Сердца

ГЛАВА 29

ДЖОН

Я

«Счастливого Рождества, Ангел. Только что проснулся, так что, полагаю, сейчас у тебя около трех часов дня.»

Это ложь, я проснулся не сейчас. Я почти не спал всю ночь, мои ладони холодные и потные, сердце колотится где-то в горле, когда я пытаюсь дышать ровно и расслабленно. У меня уже несколько месяцев не было приступов тревоги, но мысль о Фелисити в том доме с ним. и я несколько часов ломал голову, пытаясь понять, что может быть реальным в опасениях по поводу того, на что способен Эллиот, а что — катастрофическим для моего мозга. Как Бен всегда говорил мне, не поддавайся эмоциям; сначала попробуй обуздать их. Но если она не ответит на моё сообщение в следующую минуту, я, скорее всего, совершу что-нибудь опрометчивое.

Тридцать секунд спустя я просматриваю свои контакты, чтобы найти имя Джека. Мы обменялись номерами телефонов, когда я начал появляться в его университете, чтобы помочь ему с техническими упражнениями, и просто на случай, если он захочет меня о чем-нибудь спросить.

Но, к счастью, на мой телефон приходит уведомление.

Ангел

«Счастливого Рождества. Да, мы только что пообедали, и я убираюсь. Почему Рождество такое сумбурное? Скоро уезжаешь к родителям?»

Ревность пронзает меня. О, так он теперь играет с ней в "дом". Она больше не твоя гребаная жена, придурок. Она моя. Мы должны вместе убираться на кухне. Я представляю, как она вкалывает у плиты, а потом убирает за его жалкой задницей, пока он сидит, ничего не делая, или, что ещё хуже, разговаривает со своими приятелями-финансистами.

Дыши, Джон, дыши.

Мои пальцы порхают по клавиатуре телефона, пока я пытаюсь напечатать равнодушный ответ.

Я

«У моих родителей каждый год царит хаос. Я собираюсь пойти к ним около двенадцати и собираюсь остаться на ночь. Они приглашают семью и друзей на вечерний фуршет, который они устраивают каждый год.»

Ангел

«Да, твоя мама упоминала, что она будет готовить. Я помогала ей готовить и замораживать сосисочные рулетики, когда была у неё на прошлой неделе.»

Мысли о моей маме и Фелисити, которые вместе готовят еду на кухне, наполняют меня теплом, хотя бы на мгновение снимая остроту парализующей тревоги.

Ангел

«Мне нужно идти, но я позвоню тебе позже, хорошо? Хорошего дня, детка! Надеюсь, ты побалуешь себя, и я вернусь очень скоро.»

Чёрт, мне это действительно не нравится, ни капельки, блядь. Единственное, что меня хоть немного утешает, это то, что Джек и Дарси там с ними, но я не настолько глуп, чтобы думать, что Дарси не пойдет к Лиаму. Джек, скорее всего, тоже пойдет куда-нибудь, так как он общительный парень.

Я

«Мы обязательно поговорим позже. Телефон весь день будет при мне, просто позвони, если тебе что-нибудь понадобится. Я так по тебе скучаю.»

Ангел

«Я тоже по тебе скучаю.»

Сейчас половина восьмого, и мне нужно убить четыре с половиной часа, прежде чем мне нужно будет быть у родителей. Итак, я надеваю темно-синие спортивные шорты, надеваю рубашку, беру Gatorade из холодильника и направляюсь в спортзал. Мне нужно избавиться от тошноты.

ФЕЛИСИТИ

— Фелисити, забудь на минутку о посуде, пожалуйста. Пойдем откроем подарки вместе с детьми, пока они не ушли.

Я кладу телефон на кухонную стойку и направляюсь в гостиную, как просил Эллиот. Эти последние двадцать четыре часа были для меня словно шагом назад во времени, окном в мою прежнюю жизнь. Эллиотт определяет, во сколько мы едим, спим и разворачиваем подарки. Он не может не контролировать каждый аспект жизни нашей семьи.

Войдя в комнату, я ставлю бокал с вином на приставной столик и подхожу туда, где Дарси, Джек и Эллиот собрались в круг и раскладывают подарки по стопкам.

Эллиот улыбается мне, когда я сажусь рядом с Дарси и кладу свою руку поверх её.

— Я думаю, тебе понравится то, что я тебе купила, но если это не того цвета, скажи мне, и я поменяю.

Без колебаний она разрывает розовую обертку.

— О, мам, он великолепен! Мне нравится! — она смотрит на сиреневый клатч Mulberry, который я ей подарила. Обычно я не трачу так много на Рождество, но я помню, что Дарси видела нечто подобное, когда мы в последний раз ходили по магазинам, и, раз я купила такой дорогой подарок на день рождения Джека, мне захотелось побаловать её, тем более что у неё был тяжелый год. — Спасибо, спасибо, спасибо тебе! — она обнимает меня и крепко сжимает, и я наслаждаюсь этим моментом воссоединения со своей дочерью.

Я поднимаю глаза и вижу, что Эллиот хмуро смотрит на подарок.

— Это довольно экстравагантно, Дарси. Твоя мама в этом году выложилась по полной, не так ли? — он наклоняется, чтобы рассмотреть поближе. — Mulberry. Марк, должно быть, хорошо платит. Подобное можно увидеть только у знаменитостей или у жён богатых мужчин, — я краснею от его предположения. Это достаточно тонко, чтобы обойти и Дарси, и Джека, но достаточно язвительно, чтобы ударить меня прямо в то место, куда он намеревался, — подло подшутить над моими отношениями с Джоном и над тем, что я теперь при деньгах, поскольку являюсь содержанкой.

— Зарабатывая так, как ты зарабатываешь, ты скоро сможешь бросить работу, — отмечает он.

Ещё один удар, и слёзы пытаются вырваться на свободу, поскольку его ехидные комментарии вызывают поток воспоминаний о нашем браке. С тех пор как я приехала, он вел себя наилучшим образом, контролируя себя, по крайней мере, достаточно приятно, но теперь маска спадает, и истинное лицо Эллиота снова раскрывается.

Я встаю с того места, где сижу, и беру свой бокал с вином.

— Я собираюсь налить ещё; кому-нибудь что-нибудь нужно? — спрашиваю я самым веселым голосом, на какой только способна.

— Нет, я в порядке, мам, — отвечает Джек, начиная разбирать подарки от отца. Я не задерживаюсь ни на минуту и возвращаюсь на кухню, чтобы собраться с мыслями перед тем, как отправиться обратно в "Змеиную яму Эллиота" на второй раунд.

— Ты не открыла свой подарок от меня, — Эллиот подходит и встает рядом со мной, пока я жду, когда закипит чайник для моего ромашкового чая.

— Мне было неловко, что ты мне что-то купил, я не думала, что мы всё ещё покупаем подарки друг для друга, — я начинаю размешивать чайный пакетик в горячей воде, не поднимая на него глаз. Весь день был пронизан пассивно-агрессивными комментариями Эллиота в адрес меня и Джона. А теперь Дарси и Джек ушли. Дарси пошла к Лиаму, а Джек — к своему другу, и мы остались совсем одни. Та часть моего визита, которой я боялась больше всего.

Хотя Эллиот никогда не причинял мне физической боли, я не могу не вздрогнуть от того, как он кладет руку мне на плечо.

— Я всегда буду заботиться о тебе, Фелисити, и я хотел побаловать тебя, поэтому, пожалуйста, открой мой подарок.

С чаем в руке я следую за ним обратно в гостиную и опускаюсь на колени перед елкой.

Он передает мне свой подарок, и я с трепетом начинаю разрывать бумагу. Красная обертка сменяется голубой, когда до меня медленно доходит, что, черт возьми, он купил мне драгоценности. Я замираю, уставившись на маленькую коробочку в своих руках.

— Ты не собираешься открывать? — Эллиот выжидающе смотрит на меня.

Я открываю крышку коробочки. Это подвеска в виде сердца из розового золота с красивым бриллиантом в центре. Должно быть, она стоила целое состояние.

— Эллиот, — говорю я, качая головой. — В этом, ну, в этом не было необходимости.

— Вот, позволь мне надеть это на тебя.

— О, хорошо, — отвечаю я, прерывисто дыша, чувствуя, что этот момент слишком интимен для него. Кое-что, с чем я категорически не хочу мириться.

У меня в кармане жужжит телефон, но я игнорирую его, потому что Эллиот стоит прямо за моей спиной, застегивая кулон у меня на шее.

Отступая на шаг, он гордо улыбается.

— Тебе идет.

Я поднимаю руку к цепочке, прекрасно понимая, что это не тот подарок, который бывший муж дарит своей бывшей жене. Это слишком личное. Во мне нарастает дискомфорт, я сжимаю губы и смотрю на него.

— Это уже слишком.

Я могу сказать, что он раздражен. Восемнадцать лет брака означают, что я ничего не упускаю из виду, когда дело доходит до его настроения.

— Слишком много для кого именно, для тебя или для него?

— Него? — если он собирается затеять ссору, то может хотя бы назвать его имя.

— Да ладно, ты прекрасно знаешь, о ком я говорю. Джоне, гребанном, Моргане.

Я встаю и собираюсь выйти из комнаты. Я вернулась в Оксфорд ради своих детей, а не для того, чтобы спорить с Эллиотом о том, с кем я встречаюсь.

— Я заканчиваю этот разговор, Эллиот.

Он усмехается.

— Ты думаешь, он любит тебя? Что он всё ещё будет рядом через несколько лет? — при его словах я останавливаюсь как вкопанная и оборачиваюсь. — Потому что, если ты действительно так думаешь, то ты ещё глупее, чем я думал.

Во мне нарастает гнев. Он ни черта не понимает.

— Откуда ты вообще можешь знать, чего хочет Джон? Он заботится обо мне, а я забочусь о нем. Это так просто.

— И что, ты думаешь, он женится на тебе? Остепенится, и вы будете жить долго и счастливо, — издевается Эллиот. — Будь реалисткой, Фелисити.

Я достигаю точки кипения в рекордно короткие сроки, красный туман рассеивается.

— О да, потому что, должно быть, именно этого я и хочу. Выйти замуж, остепениться и завести детей. Ни Джон, ни я не можем желать ничего другого. В отличие от нашего брака, в наших отношениях я участвую на пятьдесят процентов, и Джон видит меня. Он знает, кто я и что у меня есть мечты. Ты… — мой голос срывается, и я изо всех сил пытаюсь сохранить самообладание, указывая на него, вся моя рука дрожит. — Ты просто держал меня под каблуком, чтобы я был той, кем ты хотел меня видеть. Так что иди к черту, Эллиот.

Даже после нескольких коротких недель, проведенных с Джоном, я вижу, что отношения могут быть двусторонними и здоровыми, а не диктаторскими, как с Эллиотом.

Он смотрит на стакан с виски в своей руке, покачивая янтарную жидкость. Он явно немного выпил; его глаза слегка остекленели.

— Не приползай ко мне, когда надоешь своему бойфренду-плейбою. Я имею в виду, вы вообще эксклюзивны? Что будет, если он захочет детей? Ты немного старовата, чтобы подарить ему семью, тебе не кажется?

Моё лицо вытягивается, и я чувствую, как кровь отхлынула от лица. Чёрт. Что, если Джон хочет именно этого…семью, детей. Я была настолько поглощена настоящим, что не задумывалась о том, что я могу дать ему, и мы эксклюзивны? Я думаю, что да. Мы никогда не устанавливали границ, но я предполагала, что да.

Пользуясь моей неуверенностью, Эллиот продолжает следовать за мной на кухню и приближается ко мне, когда я стою спиной к столешнице. Он примерно в трех футах от меня, и я чувствую запах спиртного в его дыхании. Довольная улыбка растягивает его губы, когда он наклоняет свой бокал в мою сторону.

— Прямо сейчас он может быть где угодно, с кем угодно. Твой богатый и знаменитый парень может заполучить любую, кого захочет. Прости, Фелисити, но что заставляет тебя думать, что ты для него особенная? — он протягивает руку и кладет её мне на талию, и моё тело реагирует, но не так, как на Джона. Я отшатываюсь. Мой желудок сводит от отвращения. — Я сказал тебе, что всё ещё забочусь о тебе, и это не изменится. Ты особенная для меня, — его тон теперь намного мягче, когда он приближается ещё на дюйм, наши носы едва соприкасаются. Я смотрю в сторону, чувствуя себя неловко из-за того, к чему это клонится, и из-за его близости. — Я сожалею о том, что произошло между нами, и я имел в виду то, что сказал той ночью в твоей квартире. Я хочу попробовать ещё раз. Ради нас, ради Дарси и Джека.

Я хочу убежать, я хочу выбраться из этого дома. Моё сердцебиение учащается, когда я начинаю паниковать и искать выход из его хватки, но он загоняет меня в угол.

— Эллиот, — говорю я так спокойно, как только могу. — Я с Джоном. Я счастлива с Джоном. Я также имела в виду то, что сказала той ночью в своей квартире. Нашему браку пришел конец. Это больше не то, чего я хочу.

Несколько мгновений между нами повисает тишина, пока он продолжает взбалтывать виски, а затем подносит стакан к губам и залпом выпивает остатки напитка. Он с такой силой ударяет стаканом о стойку, что я удивляюсь, как он не разбился у него в руке. Повернувшись ко мне, он прищуривает глаза и гневно поджимает губы.

— Тогда я хочу, чтобы к утру ты убралась из моего дома. Собирай свои вещи и вали обратно в Сиэтл, к своему мужчине.

Напуганная и дрожащая, я протискиваюсь мимо него и направляюсь к лестнице. Рождественский вечер; мне некуда идти, но я не могу находиться ближе чем в пятидесяти футах от него. Поставив одну ногу на лестницу, я поворачиваюсь к нему. Из коридора открывается прямой вид на кухню в задней части дома, и я всё ещё вижу спину Эллиота, когда он поворачивается к стойке и наливает себе ещё один бокал.

— Не волнуйся, я ухожу! — кричу я в ответ. — Но ты сам объяснишь Дарси, почему я не смогла остаться здесь, как она хотела, почему мы не можем все вместе встретить Рождество.

Эллиот оборачивается, его лицо искажается от веселья.

— О, Фелисити, ты действительно такая доверчивая. Джон Морган повеселится с тобой.

Меня осеняет. О, чёрт возьми. Он солгал мне. Дарси никогда не говорила ему, что хочет, чтобы мы все были вместе и под одной крышей. Это был его способ заманить меня сюда, к себе домой. Джон был прав. Кейт была права. Смущение сотрясает моё тело, когда я взбегаю по лестнице в комнату для гостей. Почему я поверила ему? Почему я всегда ему верю? Он видел во мне материнское чувство вины, зная, что я хочу безоговорочно угодить своей дочери, и воспользовался этим.

Что, чёрт возьми, мне теперь делать?

Открыв дверь в свою спальню, я быстро закрываю её за собой и медленно падаю на пол. Куда мне идти? Потирая глаза, я неуверенно достаю телефон из кармана и нахожу несколько неотвеченных сообщений от Джона, которые, должно быть, и вызвали то жужжание, которое я почувствовала ранее.

Не потрудившись открыть их, мои пальцы дрожат от паники, я набираю его имя и нажимаю "позвонить".

Он отвечает после второго гудка.

— Господи, я схожу с ума.

Когда я слышу его голос, стены, которые я возвела вокруг своего сердца, чтобы защитить меня от того, чтобы когда-либо снова показать свою уязвимость перед кем бы то ни было, рушатся, и я рыдаю. Я всхлипываю, прерывисто дыша, отчаянно пытаясь найти слова, чтобы рассказать ему о том, что произошло, и о том, какой дурой я была.

— Фелисити, — голос Джона спокойный и добрые, но в то же время требовательный. — Пожалуйста, скажи мне, что случилось? Ты ранена? Пожалуйста, скажи мне, что он не прикасался к тебе.

Я делаю ещё один дрожащий, неровный вдох.

— Ты был прав, — говорю я. — Он сказал мне, что хочет попробовать ещё раз, а когда я отказала, он выгнал меня, и теперь это гребаное Рождество, и мне некуда идти.