Закон тени

Пико пошел дальше, и со всех сторон его окружила тишина пустынного места, которое стало выглядеть еще безотраднее, когда цокот копыт затих за развалинами терм. Джованни был в смятении, и все, что произошло, не укладывалось у него в голове.

Ему редко снились сны. Зато он часто слышал будоражащие рассказы о далеких краях, чудесных видениях, загадочных женщинах и об исступлении экстаза. Иногда он мог принять за пророческую мудрость искаженное переосмысление дневных событий, но ему редко случалось пробуждаться с целым роем образов в голове. Наверное, душа его была глуха к голосам и видениям сна и расценивала сон только как выработку привычки к пустоте смерти.

Но теперь его не покидало ощущение, что он живет во сне, который снится сразу нескольким людям. Лоренцо Великолепному и Боттичелли, одержимым идеей возвращения из страны теней. Помпонию, в его поисках божественной Красоты в смешении полов. Перфетти, как в цитадели, затворившемуся от нашествия варваров в учении Платона. Леону Баттисте, с его стремлением дать Божеству новый голос. Стефано Поркари, с его борьбой за возвращение Риму былой славы. Каждый из них смотрел этот сон на свой лад. И все устраивали представление масок, не желая принимать мысль о том, что за смертью ничего нет и сами мы — ничто.

А печатник, а резчик Фульдженте, Менахем и аббревиатор Марко? Они погибли, потому что стали этому сну поперек дороги. Последнее время Пико о них почти не думал. Они обратились в прах, и память о них исчезнет быстро. Никто не сможет совершить акт правосудия, ибо самого правосудия не существует.

Но сейчас образы их растерзанных тел смешались в сознании Пико с чувством неодолимого томления. Острое, болезненное опьянение телом незнакомки не давало ему покоя. Оно ворвалось, как буря, и перевернуло все его убеждения. Только эта женщина оставила в его душе неизгладимый след. Только она одна была настоящей.

Его разум, возбужденный сильным чувством, лихорадочно заработал, и внутри начала складываться неожиданная цепочка образов и призраков. Над всем этим царило непреодолимое желание — найти незнакомку и снова погрузиться в нее.

Пико миновал развалины храма Диоскуров, которые словно охраняли вход в эту часть города, и оказался в лабиринте улочек, окружавших Капитолийский холм. Он шел мимо домов, построенных на фундаментах римских вилл, стараясь не попасться на глаза папского дозора. В этот час стража патрулировала город, наблюдая за порядком на излете карнавала.

Но его заботила не столько ночная стража, сколько люди, что ворвались в «Овен» в тот момент, когда он, по чистой случайности, уже успел выйти.

Какая роль была отведена им в этой интриге, вокруг смерти? Может, ему, пока не поздно, надо воспользоваться случаем и бежать отсюда, оставив миссию, возложенную на него Великолепным?

Но не раньше, чем он снова увидит эту женщину! Пико шел, повинуясь только инстинкту, без точной цели, но почему-то чувствовал, что единственное место, где у него есть надежда снова встретить незнакомку, — это башня Колонны. Добравшись до подножия длинной лестницы, ведущей к базилике Ара-Чели[75], он опустился на колени и смешался с толпой паломников. Несмотря на карнавал, они запрудили лестницу, дожидаясь своей очереди войти. Кто намеревался одолеть всю лестницу на коленях, кто погрузился в молитвы, а кто просто присел, чтобы передохнуть.

Краешком глаза Пико поглядывал на площадь и на палаццо деи Венециани, в честь праздника ярко освещенный по периметру факелами. Внизу было забито множество столбов, и между ними натянуты длинные сетки.

Пико долго не мог понять, что это за штука, а потом вспомнил. Сегодня последняя ночь карнавала, и вскоре на балконе, прямо над аркой входа, должен появиться Папа, чтобы присутствовать при состязаниях берберийских скакунов, которые пройдут как раз у него под окнами. Молодежь, желающая помериться силами, уже собиралась кругом.

Юноша справедливо рассудил, что эта неразбериха ему только на руку, и, поднявшись, отправился к подножию холма, туда, где возле колонны Траяна виднелся широкий полукруг рынков. Под ноги ему попался фонарь, который, видимо, обронил кто-то из паломников. Он без стеснения прихватил его с собой, рассудив, что ему, в его душевной смуте, фонарь пригодится больше, чем тому, кого ведет свет веры.

Вдали, как огромное мраморное копье, из земли торчала колонна, украшенная изображениями исторических эпизодов. Когда-то она служила постаментом статуи Траяна, которую воздвигли в память о славе императора. Неподалеку вырисовывалась в темноте башня Колонны. Никаких признаков жизни, в амбразурах окон — ни огонька.

Пико почувствовал острый укол разочарования. Но вдруг именно в этот момент, непонятно путями какой загадочной алхимии, к нему вдруг пришло озарение. Он вспомнил слова старого архитектора: «В Академию можно попасть “per Columnam”», то есть через Колонну! А это означало, что, хотя Леон Баттиста Альберти и был идеологом и руководителем Академии, попасть туда можно было только с разрешения кардинала. Следовательно, все работы архитектора обсуждались с человеком в пурпурной мантии и хранились у него же. Выходит, истинным, хотя и инкогнито, руководителем зодчих являлся кардинал Колонна?

Возле Виминала ему навстречу попалась компания молодежи, которая спускалась с холма, распевая и встряхивая фьяски с вином. Теперь, когда Пико подошел ближе, башню, откуда они бежали вместе с Франческо Колонной, было хорошо видно. Джованни повернул голову в другую сторону, к форуму Боария, за которым тек невидимый отсюда Тибр. Там открывала свой зев Большая клоака, куда его вынесло подземным потоком. Значит, подземелье должно быть где-то здесь, у него под ногами. В этом месте, за стенами других зданий, некогда возвышалась базилика Ульпия, самая большая в античном Риме, с храмом, посвященным императору Траяну. Над портиком этого храма нагло и богохульно торчала колонна, крича богам и горожанам о могуществе своего строителя.

Теперь от нее осталось только рвущееся к небу нагромождение обтесанных мраморных блоков, поднятых один на другой с помощью какого-то неизвестного тайного искусства. Юноша спросил себя, справился бы кто-нибудь сегодня с такой задачей. Как знать, может, и сам Леон Баттиста, гений которого соперничал с гениями античности, тоже не справился бы.

В основание широкой, как башня, колонны вела дверь. Строитель предусмотрел возможность подъема на самый верх: внутри наверняка была лестница. Оттуда Леон Баттиста делал зарисовки форумов, и его рисунок попал в башню Колонна.

Пико подошел к основанию колонны, которое почти на полметра занесло песком и засыпало обломками камней и мусором. Солидная, дубовая, с бронзовой отделкой дверь, утопленная в нише между мраморными блоками, теперь торчала прямо из земли. Должно быть, ее сделали еще в эпоху строительства колонны Траяна.

Бронза покрылась зеленоватой патиной, замочная скважина деформировалась и почти целиком забилась. Скорее всего, уже несколько лет никто не вставлял туда ключ.

Пико охватил азарт. Он вытащил шпагу и начал лихорадочно откапывать дверь, занесенную песком, потом попробовал ее пошевелить. Полотно, обитое бронзой, завибрировало от толчков. Он удвоил усилия, используя клинок в качестве рычага. Дверь чуть приоткрылась, и между ней и косяком образовалась узкая щель. Пико бросил оружие и стал изо всех сил тянуть створку на себя, не обращая внимания на боль в содранных пальцах. Наконец петли со скрипом провернулись. В образовавшееся пространство уже можно было протиснуться.

Джованни оказался в небольшом прямоугольном помещении внутри цокольных блоков колонны. Его окутала кромешная тьма, и только полоска лунного света проникала сквозь щель приоткрытой двери. В центре комнатки в пол был вправлен массивный цоколь из тщательно обработанных мраморных плит, на котором когда-то покоилась золотая урна с прахом императора. За века она исчезла. Охотники за сокровищами не только украли урну, но и умудрились попортить пьедестал. Большая часть барельефов, украшавших его, превратилась в нечто бесформенное. С трудом можно было различить очертания то человеческого тела, то фигуры коня.

По всей длине цоколя шла трещина, видимо, результат ударов вандалов, искавших сокровища. Кругом больше ничего не было, только пыль да спертый воздух. Пико на миг испуганно застыл. Он вдруг подумал о том, какая тяжесть находится у него над головой, и инстинктивно посмотрел в потолок. По мере того как глаза привыкали к темноте, он начал различать какое-то слабое свечение, потом заметил над собой мириады сверкающих точек, словно сквозь плотный камень виднелось звездное небо.

Над ним уходил вверх огромный камин, выдолбленный в стволе колонны, виднелись первые ступени винтовой лестницы. В стенках ствола на одинаковом расстоянии друг от друга были проделаны отверстия. Проникавшие в них лунные лучи и создавали необычный эффект.

Пико снова подумал об интуиции, приведшей его сюда. А если Манилио да Монте высказался буквально: «Сквозь колонну»? Вдруг это пугающее пространство над его головой и есть местопребывание Академии?

Джованни попытался подняться по винтовой лестнице, но тут же остановился, разочарованный. Несмотря на внушительные размеры, колонна явно не годилась для какой-либо другой цели, кроме той, ради которой ее терпеливо возводили. По недрам конструкции можно было лишь подниматься к огромной капители, держащей статую императора. Значит, местоположение Академии символическое? Там, где покоится прах Траяна, одного из великих строителей Священного города? Того, кто в честь своего триумфа велел срыть целый холм и на этом месте построил новый форум и возвел самую большую базилику в Риме? Или дело в том, что своей колонной он дал имя одной из знатнейших семей?

Пико снова вспомнил слова, которые произнес Франческо, когда они бежали по подземелью и увидели боковое ответвление. Он тогда сказал, что оно ведет к базилике Ульпия, к великому творению Траяна. Теперь от храма остался только лес торчащих из земли колонн и куски главных стен, на которых в последующие века построили башню и дома. А что, если под всем этим нагромождением все еще сохранилась крипта базилики? И Леон Баттиста нашел ее во время своих походов по развалинам и сделал помещением Академии? Крипта надежно укрывала все тайны от дневного света и от глаз врагов.

Проникнуть туда через канализацию было невозможно: никто не смог бы пройти против сильного течения. А если вход находился именно здесь?

Джованни зажег фонарь и принялся изучать цоколь, внимательно ощупывая его сантиметр за сантиметром. Похоже, он был высечен из цельного куска мрамора, и вес его исчислялся в пугающих цифрах. Наверное, поэтому воры и искатели сокровищ его не тронули, оставили, где был. Хотя многие, как и он, предполагали, что снизу может быть ход. Об этом говорили следы многочисленных ударов по камню. Но лаз мог быть замаскирован и во внешней стене общего цоколя колонны. Базилика располагалась на запад от памятника, и Пико начал обследование с западной стены. Но каменные блоки плотно прилегали друг к другу и явно никогда не сдвигались с места.

Он уже хотел оставить это занятие и выйти на свежий воздух, как вдруг заметил на восточной стене кольцо, вмонтированное между камней.

Оно было, несомненно, более поздней выработки: не из бронзы древних римлян, а из прочного литого железа. Пико повис на нем всем своим весом, и кольцо подалось. Вместе с ним отъехала в сторону узкая часть стены. За ней показались ступени, ведущие в глубь земли. Повинуясь приказу подсознания, перед его глазами появился чертеж, который висел на стене в башне, настолько подробный и совершенный в каждой детали, словно его вывела рука Альберти. На чертеже проход шел в противоположную от базилики сторону, к храму, воздвигнутому в честь обожествленного императора.

Длинный спуск привел Пико в коридор с кирпичными стенами, который в обе стороны тонул в темноте. Он огляделся, чтобы сориентироваться, где находится. Должно быть, этот подземный ход выкопали еще во времена строительства форума и он вел в базилику, где император занимался государственными делами. Юноша решил двинуться в ту сторону, но не сделал и тридцати шагов: с этой стороны коридор обрушился, и дальше ходу не было.

Джованни вернулся и пошел в другую сторону. Тоннель никуда не сворачивал. В стенах с одинаковым интервалом располагались ниши, где стояли статуи жриц. Каждая предлагала идущему чашу с очистительной водой. Юноша живо представил себе процессии во главе с императором, некогда заполнявшие этот коридор, и очистительные ритуалы перед церемонией в храме, где Траяна почитали наравне с богами.

Ему не терпелось увидеть, что там дальше, впереди, но он не удержался и бросил еще один взгляд на удивительные скульптуры, которые, может быть, ждали его много веков. Интересно, что испытал бы Лоренцо Великолепный, если бы оказался здесь? Наверное, тоже остановился бы, уступив желанию приобщиться к такой красоте. Кто знает, найдется ли теперь мастер, способный возвести для него такую гробницу?

Пико сделал над собой усилие и двинулся дальше. Еще примерно через сто шагов фонарь осветил арку, а за ней какое-то помещение. Джованни ускорил шаг и вошел. На первый взгляд помещение походило на подземный зал. Однако, войдя, он так и застыл с открытым от удивления ртом.

Наверное, он попал в подземную крипту храма Траяна, в восточном углу форума. Потолочные арки опиралась на два ряда колонн, стены были отделаны порфиром. С одной стороны стоял массивный деревянный стол, на котором громоздились бумажные свитки, рядом с ними в беспорядке лежали развернутые листы, словно кто-то всего секунду назад их перебирал.

Луч фонаря осветил планы зданий, рисунки фасадов, чертежи реконструкции памятников, эскизы статуй и арок. Потом скользнул на какие-то приспособления невиданной формы, лежавшие на полу, и отразился в их металлических деталях. За столом из земли поднималась украшенная резьбой пилястра, похожая на алтарь, и на ней, словно богатое жертвенное подношение, лежала книга.

С отчаянно бьющимся сердцем Пико шагнул вперед и протянул руку к закрытому переплету, волнуясь так, словно собирался совершить святотатство. Потом, поборов страх, взял книгу в руки и осторожно открыл на первой странице.

И сразу вздрогнул. На титульном листе был один из тех рисунков, которые встречались в фолианте Козимо Медичи, и этот, похоже, был выполнен той же рукой. Дерево тайных Сфир, усеянное яблоками, которые некогда слышали первые слова Бога. Дальше шли густо исписанные страницы, где текст чередовался с загадочными аллегорическими изображениями.

Сердце Пико забилось еще сильнее: он узнал совершенный шрифт. Буквы выстроились на бумаге сомкнутыми рядами и спадали с верхнего края страницы на нижний бесконечным дождем, как летящие в пространстве атомы. Но из этого хаоса не проступало никакой осмысленной формы. Ни одного слова, только какие-то намеки то здесь, то там, которые сразу тонули в общей массе значков, заполнявших страницу.

Буквы танцевали перед возбужденным взглядом Джованни, как мотыльки возле лампы. На миг ему показалось, что этот текст лишен всякого смысла. Гермес Трисмегист по какой-то загадочной причине решил сыграть с читателем злую шутку. Или же божественное проклятие навсегда спрятало тайну этих страниц. Неужто единственная возможность, оставленная человеку, — это бесконечные перестановки, бесполезные погружения в реку значков меж двух таких же непостижимых берегов?

Может, кто-то уже пытался идти по этому пути и то, что он держал сейчас в руках, всего лишь плод бесконечных метаморфоз, переходов из ниоткуда в никуда?

Обескураженный Пико уже собрался сдаться, но вдруг в сплошном ковре знаков, на вид совершенно бессмысленных, глаз поймал сочетание: «многоевжизнилюбил».

И юноша точно проснулся. Как же от него ускользнуло такое простое объяснение! Автор по каким-то соображениям не обозначал интервалы между словами, как это было принято. Следуя обычаям древних, он писал подряд, компактными блоками.

Знаки сами собой стали разделяться, и на странице появились пробелы. Теперь, когда Пико схватил схему, начал проявляться сложный, но вполне понятный смысл написанного. Так сквозь утренний туман, как по волшебству, проступает окружающий пейзаж.

— «Это сон Полифила, того, кто многое в жизни любил. Он приглашает всех, кто многое в жизни любит, грезить вместе с ним», — прочитал он вслух первую попавшуюся на глаза осмысленную фразу. Так скульптор несколькими ударами высекает из мрамора, поразившее его лицо.

Буквы высвободились из инертной материи, голос вдохнул в них гармонию, и они выстроились в рассказ. Это было повествование о человеке, который многое в жизни любил.

— «В тот утренний час, когда Солнце вместе с розовой Авророй выезжает на своей квадриге, я, Полифил, лежал на скромном ложе, истомленный усталостью плоти и муками неразделенной любви. И разум мой погрузился в грезы».

Пико почувствовал, как в нем нарастает волнение. Он читал о чудесном путешествии среди величественных зданий и бьющих фонтанов, о том, как Полифил отправился за своей возлюбленной Полией. Она мелькала впереди, за арками и воротами, а он пробирался к ней сквозь решетки и каменный сад, на ходу сражаясь со странными существами, населявшими город.

Он шел в поисках… чего? О чем говорилось в повествовании, что означало это загадочное путешествие? Полифил — еще одно имя Орфея? А каменный сад — место, где покоятся тени? В тексте не было никаких следов того, что Пико ожидал там встретить, — тайных формул для заклинания демонов. Где же здесь могущественный и властный голос, способный вызвать мертвых обратно на землю? Где ритуал Гермеса, по следам которого его отправил Лоренцо Великолепный, вдохновленный несбыточной надеждой? Нет и никогда не было никакого ритуала! Напротив, книга повествовала о сияющем восхождении среди ворот и зданий невиданных форм за упрямым, капризным и влюбленным существом, красота которого пронизывает все вокруг. Каждое место, куда попадает герой, отмечено этой красотой.

Среди этих пейзажей обретает он смысл жизни, летя во сне над брусчаткой улиц заколдованного города к последнему мосту, который триумфальной аркадой возвышается над рекой.

Пико перевернул еще одну страницу, приближаясь к концу рассказа. Вот сейчас он доберется до последней тайны. Он был настолько поглощен чтением, так лихорадочно искал глазами слова в неподатливой массе значков, что не заметил, как у него за спиной выросли молчаливые фигуры.