Замуж за миллионера

3

Уильям бросил полный надежды взгляд на часы на каминной полке и сразу же с тяжелым вздохом опустил глаза. Часовая стрелка, казалось, прилипла к отметке три часа. Он уже подумывал о том, что огромный монстр, который очень нравился еще его деду, мог сломаться, но взгляд на наручные часы подтверждал, что все в порядке.

Что же со мной происходит? — напряженно думал Уильям. Когда я понял, что Мэри нет дома, я чуть не сошел с ума! Мне так хотелось вновь увидеть ее, ощутить ее запах — этот нежный аромат летних цветов…

Он мечтательно улыбнулся и закрыл глаза. Тоненькая фигурка вновь предстала перед его глазами. Но в мечтах Мэри была веселой и беззаботной, она призывно улыбалась и манила его к себе рукой.

Я точно схожу с ума.

Уильям обреченно покачал головой. Образ Мэри преследовал его весь день. Он просто не знал, чем же занять себя, чтобы не вспоминать удивительные фиалковые глаза, нежную кожу рук, забавную привычку прикусывать нижнюю губу во время волнения. Неожиданное знакомство всецело заняло его мысли и чувства. Он больше не мог ни на чем сосредоточиться. Желание увидеть Мэри, быть рядом с ней всецело завладело Уильямом. И сумочка Мэри, найденная им совершенно случайно под сиденьем, показалась Уильяму даром небес.

Где же ты сейчас, Мэри? Вернулась ли домой? Понравились ли тебе цветы? — спрашивал у своего волшебного видения Уильям, но не получал ответа.

Наконец часы пробили четыре раза. Уильям облегченно вздохнул: миновал еще один час его ночного бдения. Близилось утро, когда он наконец сможет позвонить женщине, что завладела его чувствами, и договориться о встрече с нею.

Что же я скажу, когда увижу ее? — задумался Уильям. Я ведь даже не знаю, зачем мне это нужно! В моей жизни все расписано по минутам и времени на увлечения просто нет. Хотя как же я могу говорить такое о Мэри! — укорил себя Уильям. Он покачал головой и бросил еще один взгляд на вновь замершие стрелки часов.

Мэри просто чудо! Такая нежная, ласковая, беззащитная… Именно такой и должна быть женщина. Она создана для того, чтобы дарить любовь и получать взамен обожание, чтобы о ней заботились, чтобы ее опекали. Какая добрая у нее улыбка, какой доверчивый взгляд… Я не знаю, есть ли еще на этом свете женщины, хоть капельку похожие на Мэри?!

Уильям улыбнулся своим мыслям.

Нет смысла сейчас думать о том, что я скажу, или о том, чего говорить не следует, твердо решил Уильям. Мне сейчас важно только одно: вновь увидеть ее, вновь оказаться рядом с нею. А о чем мы будем беседовать, совершенно не имеет значения. Даже если мы просто помолчим, я буду счастлив. Еще ни с кем и никогда я не мог просто молчать. Рядом с ней мне так хорошо, что я даже не задумываюсь о том, что может значить наше молчание. Как только наступит утро, я сразу же позвоню Мэри и попрошу ее встретиться со мной. А если ее не окажется дома, я приеду к ней и буду сидеть под дверью, пока она не вернется! Чем бы это ни закончилось, я буду рядом с Мэри столько, сколько она мне позволит. И плевать мне на весь свет!

На лице Уильяма была написана мрачная решимость.

В это же время Мэри без сна лежала в своей постели. Еще никогда в жизни она не чувствовала себя такой одинокой. Еще никогда ей так не хотелось прижаться к теплому мужскому плечу. Мэри подавила всхлип и постаралась взять себя в руки.

Сколько же можно жалеть себя? Может быть, мама права? Сколько раз Брайан звал меня замуж, я уже и вспомнить боюсь! И каждый раз я ему отказываю. Если бы я согласилась, уже сейчас я бы смогла уснуть рядом с мужчиной, укрыться с ним одним одеялом и не думать об Уильяме.

Мэри резко перевернулась на другой бок, и простыня запуталась у нее в ногах. Ей пришлось вставать и поправлять постель. Но зато после того, как все было перестелено, прохладные простыни приятно прикасались к телу.

Нет, я бы не сделала счастливой ни себя, ни Брайана. Он хороший человек и заслуживает того, чтобы жена любила его. А я буду стараться изо всех сил делать вид, что он мне небезразличен, но в то же время плакать в ванной при включенной воде, чтобы Брайан не услышал, и ночами думать о том, что рядом со мной вовсе не тот мужчина, о котором я мечтала.

Мэри поудобнее устроилась и закрыла глаза, надеясь, что это поможет ей уснуть. Но сон все не шел к ней. Еще раз запутавшись в простынях, Мэри поняла, что уснуть сегодня ей скорее всего не удастся. Она встала и пошла на кухню, надеясь, что горячий чай поможет успокоиться.

Хотя мне завтра никуда и не нужно, — спасибо мистеру Каннеману! — выспаться бы не мешало! — сердито думала Мэри, заваривая чай. Мне бы очень хотелось переделать завтра гору неотложных дел, чтобы полностью освободить себе выходные.

Ночную тишину в ее квартире разорвал телефонный звонок.

Неужели? — с замирающим сердцем подумала Мэри. Ее руки задрожали, и чай пролился на стол. Но Мэри даже не заметила этого. Кто еще мог бы звонить мне в такое время? Но, мне казалось, что Уильям не из тех, кто станет звонить в четыре часа утра… Ну и что! Самое главное, что он позвонил, ведь я так ждала этого звонка!

Она подбежала к телефону и дрожащими руками схватила трубу.

— Алло? — с надеждой сказала Мэри.

— С днем рождения, дорогая! — проворковала на другом конце провода миссис Гамильтон.

— Мама? — разочарованно спросила Мэри.

— Похоже, ты не рада моему звонку, — сухо заметила Эстель Гамильтон.

Мэри очень ярко представила, как взлетает к идеально ровному, без единой морщинки, лбу тонкая бровь. Она передернула плечами.

— Если честно, я не ожидала твоего звонка так поздно. — В голосе Мэри послышались те же сухие нотки.

— О, прости! Я как всегда забыла об этой разнице во времени! — беззаботно сообщила ей Эстель.

Мэри лишь вздохнула. В этом вся ее мать. Как только Мэри начала мешать матери развлекаться, тратя деньги отца, ее отправили в закрытую школу в Англии. Затем был колледж. А потом возвращение Мэри в Калифорнию и попытка выдать ее замуж за кого-нибудь из «нашего круга». Мэри была рада, что отказалась от материнской опеки и все же решилась вернуться в Великобританию, которая за годы учебы стала для нее второй родиной. Лишь иногда она скучала по отцу, но всегда только радовалась тому, что Эстель далеко от нее и их разделяет океан.

— Я благодарна тебе за то, что ты не забыла о моем дне рождения, — ядовито выпалила Мэри и испуганно замолчала, понимая, что еще никогда в жизни так не разговаривала с матерью.

В раннем детстве Мэри относилась к Эстель с обожанием, видя в ней пример для подражания. Тогда она старалась во всем быть похожей на мать, такую прекрасную и недоступную. Когда мечты и надежды Мэри были грубо попраны и она была сослана на другой конец света, она возненавидела мать, но продолжала относиться к ней все с тем же восторгом, понимая, что сама никогда не сможет стать такой, как Эстель. После трех месяцев постоянных смотрин Мэри стала понимать, что является для Эстель всего лишь еще одним элементом имиджа благополучной светской леди. Она не выдержала и убежала обратно в сырой и холодный Лондон.

И все же вот уже тридцать лет благоговение перед властной матерью и стремление вырваться из-под ее опеки постоянно боролись в душе Мэри. И вдруг, в этот самый момент она поняла, что мать больше не имеет на нее того влияния, что было еще два дня назад. Мэри почувствовала, что сегодня может сказать Эстель все, что накипело в ее душе за тридцать лет.

— Мне неприятен и непонятен сарказм в твоем голосе, Мэри-Энн, — холодно сказала Эстель. — Объяснись.

— Все просто, — устало сказала Мэри. — Мне надоело, что ты пытаешься использовать меня в своих целях. Может быть при этом ты и хочешь для меня только добра, что неустанно повторяешь, но я до сих пор этого не замечала. Ты могла бы перебороть себя и позвонить мне хотя бы вчера утром, когда ложилась спать.

— Не думала, что выращу такую неблагодарную дочь! — с пафосом воскликнула Эстель.

— Здесь нет публики, на которую нужно было бы играть, — остановила ее Мэри. — Ты всегда в наших отношениях играла роль. А я хотела видеть рядом со мной мать. Прости, но я хочу спать, а не ссориться с тобой.

— Что все это значит, Мэри-Энн?! Какая муха тебя укусила?!

— Я устала от покорности. Устала бежать от проблем. Теперь я буду их решать по мере поступления. Сейчас вот разбираюсь в наших отношениях.

— Значит, мы с отцом для тебя проблема?!

— Не примешивай сюда папу! — воскликнула Мэри. — Он всегда был тряпкой и подкаблучником. Но человек он неплохой, и его любовь и заботу я чувствовала даже тогда, когда жила одна в чужой стране!

— А мою любовь и заботу ты, значит, не чувствовала?

— Ты же просто сплавила меня с глаз подальше, как только это стало прилично, — устало сказала Мэри. — Мне не хочется обсуждать то, как прошло мое детство. Я могу сказать только одно: оно не было счастливым.

— Ты считаешь меня виноватой в этом? Может быть, я виновата и в том, что ты до сих пор не замужем? — с вызовом спросила Эстель.

— Может быть, — спокойно ответила Мэри. — Ты же все время твердила, какая я нескладная, какая неумная, как не умею нравиться мужчинам.

— Но, Мэри, ты действительно не красавица!

— С этим я не могу спорить, — легко согласилась она. — Но я могу быть желанной. Я могу стать для кого-то мечтой, солнечным светом. Только сегодня я это поняла. И заодно поняла, что твое мнение больше ничего для меня не значит. Ты никогда не хотела верить в меня. Ты никогда по-настоящему не желала мне счастья. Ты только использовала меня в своих целях. Больше этого не будет, мама. Ты можешь на меня обижаться, можешь никогда не звонить. Мне кажется, что так нам обеим будет даже легче.

— Значит, ты отказываешься от меня? — дрожащим голосом спросила Эстель.

Мэри сразу же представила, как мать пытается выдавить слезы.

— Нет, я только хочу, чтобы ты поняла: я выросла и не хочу, чтобы ты лезла в мою жизнь.

— Это очень грубо с твоей стороны, Мэри! — укоризненно сказала Эстель.

— Может быть, — спокойно ответила она. — Но с твоей стороны не менее грубо звонить мне в четыре часа утра только потому, что ты забыла сделать это пятью часами раньше!

Мэри слышала в трубке только молчание. Она поняла, что попала в точку. Впервые в жизни в разговоре с матерью она одержала верх.

— Это все мужчина! — наконец сказала Эстель. — Я только не могу понять, почему он настраивает тебя против меня? Может быть, он тебе не пара, а, доченька?

— Ты права только в одном. Я встретила человека, которому готова подарить свою любовь. Но он не имеет ни малейшего представления о тебе.

— Все равно, это он во всем виноват! — упрямо сказала Эстель. — Ты забыла о своем дочернем долге! Ты забыла обо всем, что мы с отцом сделали для тебя!

— Я ничего вам не должна, мама, и ты это прекрасно знаешь. Если вам когда-нибудь понадобится моя помощь, я с удовольствием окажу ее. Но пока что у вас на содержание машин уходит больше денег, чем я зарабатываю в год. Боюсь, я ничем не смогу вам помочь.

— Так вот в чем дело! — Эстель облегченно рассмеялась. — Тебе нужны деньги! Конечно же ты имеешь право получить кое-что. Ты ведь член семьи! Завтра же я решу этот вопрос, дорогая.

Мэри скривилась. Эстель как всегда стремится все упростить. Она просто не желает слушать свою дочь.

— Нет, мама, не трудись понапрасну, — попросила она. — Я не возьму ни цента от вас. Мне хватает того, что я зарабатываю. Тебе не удастся купить мое хорошее отношение деньгами.

— Мэри-Энн, он заставляет тебя принимать наркотики? — почти утверждающе воскликнула Эстель.

— Что за глупость! Уильям прекрасный человек, он ни за что не станет ни к чему принуждать меня, тем более к такой гнусности! Прекрати истерику, мне противно все это слушать.

— Так, значит, теперь этот Уильям для тебя важнее матери?! — Эстель попробовала подойти с другой стороны.

— Если бы ты хотела стать для меня настоящей матерью, у меня не было бы никого ближе и важнее, — с болью в голосе сказала Мэри. — Но так получилось, что Уильям всего за один день стал для меня дороже тебя. Я не знаю, кто в этом виноват и виноват ли кто. Так случилось.

— Мне кажется, ты сейчас не в себе! — решительно сказала Эстель. — Я перезвоню позже, когда ты придешь в себя. Эти твои глупые влюбленности не доведут до добра! И я не раз говорила тебе об этом!

— Это не влюбленность. Это любовь, — тихо сказала Мэри. Она улыбнулась, понимая, что наконец-то смогла самой себе сказать правду. Только сейчас Мэри поняла: Уильям прочно занял место в ее сердце. Это его она ждала всю свою жизнь и вот наконец-то дождалась.

Теперь я буду счастлива, и мне все равно, кто и что думает об этом. Мне даже все равно, смогу ли я когда-нибудь наладить отношения с матерью. Теперь у меня есть моя любовь.

— Боже мой, Мэри-Энн, ты сошла с ума! Что я тебе не раз говорила? Ты не должна позволять чувствам брать верх над разумом. Если бы следовала этому принципу, ты не стала бы так разговаривать с матерью!

— Мне кажется, что тебе действительно стоит перезвонить мне через некоторое время. Сейчас я не могу с тобой разговаривать ни о чем. Кстати, если вдруг у тебя появится минутка между приемами, подумай о том, что я тебе сегодня сказала. Знаешь, я всегда мечтала о том, что когда-нибудь ты увидишь во мне не средство, не часть имиджа, а свою дочь. До свидания, мама. Я так хочу верить, что ты прислушаешься к моим словам! — Мэри первой положила трубку, не давая Эстель возможности сказать что-то, что навсегда разлучило бы их.

Ох, мама, неужели ты не понимаешь, что я тебя все же люблю, несмотря на всю боль, что ты причинила мне! — закрыв глаза, подумала Мэри. Она чувствовала, как по щеке катится слеза. Она надеялась, что Эстель прислушается к ее словам и сможет что-то изменить в себе. Мэри закусила губу, стараясь не позволять себе разрыдаться, как это не раз бывало после разговора с Эстель.

Телефонная трубка в ее руке вновь ожила. Мэри вздрогнула и с подозрением посмотрела на аппарат. У нее не было сил вновь вести бесполезный спор с матерью.

Не буду брать трубку! — решила она.

Но телефон продолжал настойчиво звонить.

В душе Мэри шевельнулось подозрение. Эстель просто не стала бы так долго ждать, пока она снимет трубку.

А вдруг на этот раз я не ошиблась? — подумала Мэри и почувствовала, как от волнения сдавило горло.

Она больше не могла сдерживаться, ведь именно этого звонка ждала она всю ночь, когда не могла уснуть в холодной одинокой постели. Мэри схватила трубку и дрожащим голосом выпалила:

— Уильям, как я рада, что вы позвонили!

Несколько секунд в трубке царило молчание. Все в душе Мэри сжалось от тревожного чувства, что она вновь ошиблась.

— Я тоже очень рад, что решился на это, Мэри.

Она почувствовала, как слезинка выкатилась из уголка глаза и двинулась по щеке. Дрожащей рукой Мэри вытерла капельку. Еще ни разу в жизни она не плакала от того, что ее мечты сбываются.

— Я ужасно боялся звонить вам ночью — это так неприлично! Но ничего не смог с собой поделать! — признался Уильям.

— Я действительно рада, что вы позвонили, — пробормотала Мэри.

От чувств, бушевавших в ее душе словно ураган, она не могла говорить.

— Позвонил вам, но было занято, — скороговоркой продолжал Уильям, как будто боялся, что, если сейчас не скажет все, что накипело у него на душе, не сможет вновь набраться смелости. — Я чуть не сошел с ума, пока дождался, когда же вы наговоритесь!

— Звонила мама, мы с ней выясняли отношения! — рассмеялась Мэри. — Ваш звонок еще и поэтому важен для меня. Только благодаря нашей с вами встрече я смогла сказать матери все, что должна была сказать еще десять лет назад! Спасибо вам, Уильям.

— Неужели я послужил причиной ссоры? — встревоженно спросил он.

— Эта ссора должна была когда-то случиться. Не думайте, что в ней есть хоть капля вашей вины. Да вы просто не знаете мою мать! Если бы вы ее знали, сразу бы поняли, почему я в очередной раз взбунтовалась.

— Это в некоторой степени обнадеживает, — со смешком ответил Уильям. — Ох, Мэри, я же так и не поздравил вас с днем рождения!

— Зато вы подарили мне самый замечательный подарок! — ответила она. — Еще никогда в жизни мне не дарили таких красивых роз!

— Я рад, что вам понравилось! Когда я увидел их в магазине, то сразу же понял, что эти цветы выращены специально для вас, Мэри.

— Почему же? — Мэри было совершенно безразлично, что ей говорит Уильям, для нее имело значение только одно: слышать его голос, слышать, с какой нежностью он произносит ее имя. Ведь этого-то она и ждала всю свою жизнь, этого и искала.

— Розы были такими нежными, беззащитными! И их чудесный аромат! Они пахнут так же, как и вы, Мэри. Ночной грозой и утренней свежестью гор.

— Вы… — Мэри запнулась, не зная что сказать. Она глубоко вздохнула, стараясь справиться с волнением. Ее сердце билось в груди словно пойманная птица.

Сегодня не место скрытности! — решила она. Такая ночь бывает только раз в жизни. Если я сейчас буду не до конца честна с Уильямом, то разрушу что-то очень важное.

— Я так скучала по вас, Уильям! И так жалею, что подруге удалось затащить меня в этот дурацкий клуб!

— А я весь вечер сидел дома и думал, куда же вы могли подеваться! Мне тоже очень хотелось увидеть вас, Мэри. Вновь быть рядом с вами… — Его голос прервался. Он не мог справиться со своими чувствами. Буря, которую поднял в его душе нежный мелодичный голос Мэри, разрывала его сердце на части. Только чувство, что он небезразличен ей, что она так же скучала, ждала его звонка, заставило сердце Уильяма вновь забиться в надежде.

— Скажите, Мэри, нам все это не приснилось? — наконец спросил он.

— Я не выдержу, если проснусь завтра утром, а вы окажетесь сном, — призналась Мэри.

— Боже мой! Я даже не мог мечтать о таком! — воскликнул Уильям. — Если бы вы знали, как долго я искал вас. Ни одна девушка на свете не может сравниться с вами, Мэри.

— Прекратите расточать комплименты, Уильям! — рассмеялась Мэри. — Если вы скажете еще хоть слово о моей уникальности, я дам вам телефон матери, которая быстро расскажет вам, что я заурядная серая мышь.

— Знаете, в магазине были розы шикарнее, ярче, ароматнее, но ни одни так не притягивали моего взгляда, как те, что вы нашли сегодня вечером.

Мэри почувствовала, что краска заливает ее лицо. Она была рада, что Уильям не видит, какое впечатление производят на нее эти слова.

— Помните, мы спрашивали меня, верю ли я в судьбу? — спросил Уильям, когда молчание затянулось.

— Да. — Мэри улыбнулась, вспомнив минуты, проведенные рядом с ним.

— Я много думал об этом.

— И к какому выводу пришли?

— Судьба есть. Но дело в том, что она только дает нам шанс, даже не один, а тысячи! Но лишь мы можем выбрать именно тот шанс, который сделает нас счастливыми или наоборот несчастными. Я ведь мог и не решиться подойти к вам, а вы могли отказаться от моего предложения. Да если бы меня не толкнули, я не вылил бы на вас кофе и вы бы не забыли сумочку у меня в машине, то я бы никогда не узнал, где вас искать.

— Как много «если»! — задумчиво сказала Мэри. — Неужели только от этих «если» зависит наша жизнь, наше счастье?

— Нет, оно зависит только от нас. Как это не глупо звучит, но есть самое главное «если».

— Какое же?

— Мы будем счастливы, если мы по-настоящему этого хотим.

— Рядом с тобой, — чуть слышно прошептала Мэри.

Она так и не узнала, услышал ли ее слова Уильям. Но больше они не говорили на эту тему.

Этой ночью Мэри спала спокойно. Впервые за многие дни.