Записки из бронзового века

Глава 10. Пошли заказы, жениться пора

Моё ноухау, или скорее хауноу, кланлидеру зашло. Да и простым аборигенам, как я понял по перешёптываниям, новинка понравилась. Особенно охотники впечатлились.

Но как бы оно ни было, качать меня на руках или сочинять баллады про сообразительность засланца никто не спешил.

Да и если по чесноку, снегоступы – это не только моя заслуга. Я так. Чисто подал идею и направил энергию в нужное русло.

Да если честно, не сильно-то я и огорчился. Мне хотелось тупо отлежаться – ноги после марафона не держали.

И это мне удалось.

Вспомнили про меня только вечером. В землянку, где я квартировался, влетела Олка и давай руками махать да орать на всю ивановскую.

– Вождь вызывает. Срочно! – адаптировал я на нормальный русский язык её вопли.

– Ну, если вождь, – состроил я серьёзную морду, накидывая на плечи уже потрёпанную и слегка истлевшую накидку из волчьей шкуры.

Погода за бортом была совершенно не лётная. Идти не хотелось от слов «совсем» и «никак». Тем более – босиком.

Но и этот недостаток я решил в подвиг превратить!

Вопреки воплям посланницы, двинул дальней дорогой, постоянно останавливаясь, чтобы замёрзнуть посильнее. А ну как наш великий вождь заценит, в каком тряпье лучшие умы племени шастают, смилостивится и выделит мне сапоги, а ещё и шубу с царского плеча пожалует.

Ога, десять раз.

Дифирамбы в землянке вождя при моём появлении не зазвучали, лучший кусок мяса не предлагали, да и с бабой рыжей тоже облом вышел.

А вот работу подкинули – прям как в сказках.

На ночь глядя, властным жестом и тоном, не терпящим возражений, наш великий кормчий поручил изготовить ещё семь пар (он это на пальцах показал) штуковин, в которых по глубокому снегу бегать можно.

Я, было, заикнулся, что не сезон, шмоток нет, замёрзну, но меня и слушать не стали. Как говорится, квест выдали и гуляй Вася.

Дело было вечером, делать было нечего. На ночь глядя, сломя голову выполнять поручение – такое себе занятие. Решил действовать по обстановке и согласно статусу, лично мною утверждённому на обратном пути. По возвращению в нору подозвал Кво и передал ему начальственную волю.

Немного сместив акценты.

– Наш вождь хочет, чтобы ты за три дня смастерил много снегоступов. Иначе секир башка будет, – с грустным лицом поведал я пацану. – Тебе голову с плеч и хоронить не будут, меня прилюдно выпорют и заставят бабам помогать, – нагонял я жути.

Кво проняло.

На него смотреть было страшно. Белее снега стал, руки затряслись, из глаз слёзы потекли. Мне даже жалко его стало.

Ну да, вождь так совсем не говорил и напряг только меня. Да и о карах за невыполнение плана ничего не сказал. Но я всю жизнь в работягах ходить не собирался, а в местной иерархии нужно как-то подниматься.

А кого я ещё напрягу со своим то статусом?

Это я с утра был я никем, а теперь – самопровозглашённый бригадир! Целых два рабочих в подчинении имеются.

– А что касается личного отношения и терзаний совести, так начальники испокон веков среди рабочих мудаками слыли. Будем считать, что я и стану основоположником этой традиции, – бурчал я себе под нос, наблюдая за душевными муками единственного работника.

– Я не успею, – пискнул Кво, обдумавший ситуацию со всех сторон и уже мысленно попрощавшийся и с этим, и с тем миром. Ведь после секир башки ни туды не возьмут, ни тут не оставят.

Пришлось подсластить пилюлю.

– Арбайтен по стахановски! Даёшь пятилетку в три года! – мотивировал я недоумевающего пацана. – Да не переживай ты так! Мы по древнерусской традиции сейчас с этой проблемой переспим, а с утра со свежими головами будет картель мутить!

Кво ни черта не понял, но настроение уловил. Проникся даже и на радостях так головой закивал, что я испугался, как бы она сама не отвалилась.

– Мы справимся! Главное – верить в себя и свои силы, – вспомнил я какой-то мастер-класс по мотивации. – Вдарим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству. И антисанитарию туда же, в пень её колоду.

Совесть меня уже не мучила. Уснул я, едва нашёл позу поудобнее. Но мстя за подставу не заставила себя долго ждать. Кво растолкал меня чуть ли не посреди ночи. По крайней мере, мне так показалось.

– Бабай сегодня сильно злой! Всё колом встало, – лепетал он.

– Утро вечера мудренее, – изрёк я и перевернулся на другой бок.

За лозой мы вышли как только небо на востоке светлеть начало. Двигались шустро, мороз действительно был крепким.

На стоянку вернулись в районе обеда. Продрогшие, но довольные. Но, не долго музыка играла, а фраер даже станцевать не успел. Мы-то отогрелись и размякли, а вот ветки гнуться отказывались.

Чуть что – ломались…

Кво после третьей неудачи работу забросил и в истерику вдарился. Нет бы репу почесать, подумать, прикинуть. Фиг там! С родными полез прощаться. И так мне жалко его стало.

– Братан, команды впадать в панику не было! Отставить, я сказал, – рявкнул я на всю землянку.

Получилось круто. Застыл не только Кво, а даже старейшина наш. А такого я ещё не видел.

– Нужен большой кувшин. Желательно широкий, хотя можно и глубокий, – подмигнул я соучастнику. – Волшебство сейчас творить будем.

Кувшины аборигены варганили на раз-два. Причём, без гончарного круга. Собирали их из глиняных колбасок. И при всём при этом у них такие произведения искусства стряпали – любо дорого посмотреть. Стенки ровные, формы правильные. Да ещё и воды не боятся.

Мой план был прост как три копейки. Подержать ивняк в горячей воде, чтобы он распарился да влаги напитал, а потом уже и гнуть из него требуемое.

На эту мысль меня, кстати, журналистика натолкнула. Точнее, случай один.

Писал я как то, (эх, как же давно это было) про умельца одного, что из дерева всякую красоту творит. И спросил между делом, чисто для поддержания беседы, а как же он деревянные бруски перекручивает, а доски в дугу сгибает.

На склейку то на его поделках и намёка даже не было.

Улыбнулся мастер, да и рассказал мне, что если дерево над паром или в воде горячей подержать, то оно эластичность приобретает.

– Гни потихоньку и фиксируй. А как лишняя вода выйдет, через денёк или два, так крепёж снимай. Форма сохранится, – уверял мастер.

Я не поверил ему тогда. Думал, развод какой-то. А тут глянул на расстроенного Кво, на костер, на кувшинчик, что в центре землянки стоял и само вспомнилось.

План сработал.

К вечеру работа закипела. Кво даже на ожоги на руках внимания не обращал. Остальные аборигены об этой хитрости тоже не знали. И сначала на меня как на умалишённого смотрели.

– Во дебил. Суп из веток варит, – читалось у них на лицах в начале эксперимента.

А как результат увидели, головами закивали, языками зацокали. Зауважали меня немного, короче. Или забоялись. Да так, что даже шаману не стуканули.

Два дня и три ночи глаз не смыкая, плели мы снегоступы. И, по мнению Кво, еле-еле уложились.

– А успели мы только благодаря мне! – хорохорился малой, когда дело было сделано.

Пацан-то не так прост оказался. В первую ночь, как я только прикемарил на часок, он втихаря на холм, где шаман на меня камлал, сбегал, еду и другие нужные духам штуки на алтаре оставил.

Почесал я затылок, ухмыльнулся слегка, чтобы не травмировать ранимую дикарскую душу, и постановил, что все молодцы. Он потому что духов в помощники припахал, я потому что придумал, как мёрзлому ивняку гибкость вернуть.

Письменных грамот и благодарностей у меня не было. Обошлись устной похвалой.

По уже сложившейся традиции, пред ясны очи вождя я явился ни свет ни заря. Ну как явился…

Вломился с наглой мордой и бесцеремонно растолкал главнюка. Типа, вставай, кормилец, благую весть тебе принес.

– Ваш заказ доставлен, можете забрать в пункте выдачи в любое удобное для вас время с 07.01 до 19.12. Обед с 07.03 до 19.10. Выходной с пятницы по четверг, – обрадовал я вождя.

Тот поначалу бурчать начал, типа кьюар-код не пришёл, да и вообще, он в это время не может, потому что на службе. Потом перешёл на личности, которые в пункте выдачи совсем работать не хотят, а только и делают, что коробки перекладывают.

И только как глаза продрал, обрадовался.

– Мы пошли вам на встречу, заказ доставлен курьерской службой, – лыбился я.

Улыбнулся главнюк от этого и весьма довольным взором меня осмотрел. Я конечно для порядка проблеял, что, дескать, не один корпел, Кво помогал. Но ясен пень, кто главному об успехе доложил, тот и молодец.

– Скоро праздник. Ты доказал свою полезность. Будем тебя в воины посвящать, – обрадовал меня шаман, когда все две дифирамбы в мой адрес иссякли. – Сможешь наравне с другими на охоту ходить, племя от врагов защищать. А если повезет, то тебя в бою враги прибьют и ты тогда точно к своим вернёшься. А там духи тебя уже со всеми полагающимися почестями встретят, – заливал толмач.

Дохнуть в бою в этом древнем мире, даже за благое дело, мне как-то совершенно не хотелось. Да и носиться по степям и лесам за дичью, которая часто в разы крупнее охотника, тоже не вдохновляло.

– А других вакансий нет? – состроив тупое выражение лица, поинтересовался я.

Типа, если за благое дело или племя, то я завсегда согласен, но ведь можно и подольше небо покоптить. Например, сидя в нормальной землянке и занимаясь какой-нибудь фигнёй. Глиняные таблички, хотя бы с места на место перекладывать. И чтобы обязательно секретарша была.

Посмазливее.

– Уважаю, – обрадовался шаман.

Я натурально от этого в ступор впал.

– Я тоже думаю, что рановато тебе в воины. Но слово вождя крепче камня! – развивал мысль шаман. – Ремесленник из тебя никакой. Да и не умеешь ты ничего делать. Так что для начала женим тебя, а там посмотрим.

– А снегоступы? – взбесился я от такой несправедливости.

– Духи тебя надоразумили, и ты подсказку Кво передал. А он сделал. Парня, кстати, вместе с тобой в воины посвящу. А то оброс уже весь, а к бабам ему доступа ещё нет. Жениться ему пора, – подмигнул мне шаман.

Он тут, оказывается, дофига за кого был – по праздникам тамадой работал, в остальное время – споры разрешал, функцию ЗАГСа и медика исполнял. Ещё числился на должностях завхоза, психолога, участкового и прокурора. И это далеко не весь список.

Неудивительно, что его часто ветром покачивало. Попробуй поработай на таких должностях двадцать четыре на семь, да без отпусков и отгулов.

Как он ещё не скопытился то.

По женитьбе, тут тоже момент интересный был.

Парень считался готовым к интимным отношениям, когда у него на лице борода пробиваться начинала, а лобок и подмышки кустились уже вовсю.

Ну и главное условие – свою полезность племени доказать нужно было.

С девками чуть посложнее выходило.

– Определяем по волосам – когда срам весь зарастёт, а грудь соком нальётся – инструктировал меня шаман перед переводом в касту половозрелых. – С тобой всё немного сложнее. Припозднился ты. Значит, жена тебе полагается или из совсем молодых, а это не есть хорошо для здоровья, или из совсем старых. И есть у меня мыслишка на этот счёт.

– А если характерами не сойдёмся? Или фигура мне не понравится, или не люб я избраннице окажусь? А ну как у неё есть уже потенциальный супруг и они только и ждут удобного момента, чтобы узаконить свои отношения. А тут я весь такой. Любовный треугольник получится. А из этого ничего хорошего не выйдет. Тем более, если баба взрослая, да без мужика – значит своенравная! – перебил я шамана, пытаясь отстоять своё право на такую подругу, которая мне в ужин дрянь всякую точно подмешивать не будет.

– Чего? – выпучил глаза толмач. – Какие треугольники? Какие нравы? Это чего за звери? Короче так, харош мне мозг парить! Уна женой твоей будет! И точка!

– Вот это поворот! – настал мой черёд выпучивать глаза. – Это в честь какого же праздника такая подстава? Это где же я так нагрешил то?

Для непосвящённых, разъясняю. Уна – местная дородная бабища, а по-другому и не скажешь. Не девушка – точно. Трех мужей пережила, мужики шептались, они прямо на ней дуба дали. Во время того самого. Но Уна не горевала и четвёртого завлекала.

Желающих только не было.

По местным меркам, она уже предпенсионеркой считалась, хотя ей всего то, как я прикинул, чуть-чуть до сорока не хватало – это если по годам. И слегка за девяносто – это если в килограммах мерить.

Нет, грудь и задница у неё завлекательные были. Этакая знойная мечта поэта.

Но возраст…

– Мне бы ровесницу, хотя бы – промямлил я, думая, как обойти этот дурацкий закон. Как ни крути, а лазейки то должны же быть.

– Для племени это вредно будет. Ты женишься не ради плотской радости, а чтобы племя детьми наполнить. Вот твоя главная задача. И не абы кем, а самыми сильными воинами! А самые крепкие дети от союза молодости и старости выходят – отрезал шамана и свалил из землянки с гордо поднятой головой.

– А как же чувства, статус и привлекательность? – взвыл я, как только полог захлопнулся.

Ответом мне было дружное ржание моих соседей. Они и слов то таких даже не знали.

Дикари, чего с них взять.

С обрядом посвящения тянуть не стали. На следующее утро шаман заявил, что пора солнце возвращать. А если светило смилостивится, то и ряды воинов пополнить можно.

Бабы такую новость восприняли на “Ура”. Больше всех Уна радовалась.

Обряд возвращения солнца и взросления мне ничем особым не запомнился. За первым я наблюдал из землянки. А вот во втором – пришлось поучаствовать. Я и Кво тут главными действующими лицами были!

Так что, мы вместе со всеми синхронно топали ногами, вскидывали к небу руки, падали на колени и выли на закат.

Но оно того стоило.

Когда аппетит нагуляли, специально обученные бабы нам с Кво мясо подали. Остальным охотникам сегодня после нас трапезничать полагалось.

Торжественность момента была! Ни в сказке сказать, ни на клавиатуре набрать.

Вождь в нашу честь даже оставленного с племенем бычка разрешил в расход пустить. А это, как лил мне в уши шаман, только по большим праздникам делается.

Стратегический запас на случай ядерной зимы, как-никак.

Основное то стадо, как и предрекал шаман, после первых же заморозков, вниз по течению реки вместе с пятью погонщиками командировали. В селении оставили трех бурёнок и двух бычков. И не в специальном сарае, а в нашей землянке.

Со мной по соседству.

Аборигены по этому поводу совершенно не комплексовали, а даже наоборот под бок к скоту жухались, чтобы согреться. А вот меня такое соседство совершенно не вставляло.

Так что, уменьшению поголовья, а соответственно и освобождённым квадратным метрам, я радовался больше всех.

– Нафиг, к следующей зиме свою собственную землянку построю. Со своим блекджеком и жопастой аборигенкой, – ворчал я, ворочаясь на жёстком травяном топчане.

Рядом со мной сопел довольный Кво. Малой уже прочувствовал важность момента и даже во сне предвкушал свадьбу. Точнее, первую брачную ночь или вечер.

– Жену дадут. Завтра. Завтра мне жену дадут, – бормотал он, беспокойно ворочаясь во сне. – Ух я тогда…

Под это монотонное бормотание я и задремал.

Из объятий Морфея меня выбил голос Кво.

– Вставай, сейчас поедим и на смотрины пойдём. Мне жену выбирать будем, – лыбился он.

– А мне? – протирая глаза, буркнул я.

– А тебе же шаман уже выбрал. Уна уже и вещи собирает, она к нам переедет, – тараторил Кво. – Ей про это Олка с Елой рассказали.

Я до последнего не верил, а всё так и вышло.

В районе обеда шаман построил у костра всех свободных девок и баб и запустил в этот малинник Кво. Паренёк с важным видом, прям как генерал перед новобранцами, походил, пощупал да и выбрал самую стрёмную.

Чисто по моему мнению.

На вид лет двадцати. Мускулистая, с волевыми чертами лица, широкими бёдрами и пробивающимися над верхней губой усиками.

Племя выбор одобрило. А я по морде ладонью со всей дури хлопнул.

Со мной же всё ещё проще вышло.

Шаман взял меня за руку и подвёл к светящейся от счастья Уне. Потом заехал моей рукой по её мощной заднице.

И всё. На этом торжественная церемония бракосочетания была завершена.

Ни тебе воплей “поздравляем”, ни счастливой тёщи, ни шампанского, ни подарков.

С праздничным столом тоже облом вышел.

Вместо застолья племя уселось смотреть, как толмач воли духов камлает. Часа два, не меньше, шаман как заведённый в бубен бил и вокруг костра скакал.

А потом камушки метнул и выдал, что духи племя не покинули, а просто испытать нас решили. Потом ещё час пантомимы, метание волшебных камешков и вердикт, что духи одобряют выбор новоиспечённых воинов.

Кво со своей подругой аж засветились от счастья после такой новости. Уна тоже расцвела. И только у меня в пятой чакре так свербило…

Так хотелось нагадить кому-нибудь!

– Шаман, а почему ты сегодня дольше обычного камлал? – докопался я до пытавшегося свалить в своё жилище толмача,

– Духи далеко были. Не сразу услышали, – вздохнул тот, косясь на вождя, что в паре шагов от нас тусовался.

– Опа-на – промелькнуло у меня в голове. – Потому что бубен маленький? – уже вслух усмехнулся я.

– Нормальный он. Холодно просто, – огрызнулся шаман.

Вождь шутку юмора оценил, его свита тоже.

Поржали.

– А хочешь, я тебе такой бубен сделаю, что его далеко-далеко слышно будет? – отмахиваясь от Уны, возжелавшей исполнения супружеского долга чуть ли не здесь и сейчас, продолжал я гнуть свою линию.

Шаман подумал-подумал, подвоха не почуял и головой закивал.

– Делать не сейчас буду, а по весне. И мне помощники нужны будут и десять шкур, – выдвинул я свои условия.

От таких расценок у шамана по ходу сердечный приступ случился. По крайней мере, он что-то похожее изображать начал.

– Да не очкуй ты! Настоящий мега-бубен будет. Я на нём вам на празднике весны такое сыграю, духи заслушаются, воины вдохновятся, а бабы без посторонней помощи разродятся и дети все-все выживут, – заливал я, кидая на вождя недвусмысленные взгляды.

Наш кормчий перспективу оценил, на шамана зло так покосился и дал добро на реализацию проекта.

Только шаман, вопреки воле верховного не согласен был, и концерт закатил, что у него последнее отобрать хотят.

Но я был непоколебим.

Так, совсем чуть-чуть подыгрывал страдальцу, в котором бережливый завхоз проснулся.

Сторговались мы на трёх невостребованных шкурах и одном помощнике.

Ну как сторговались.

Отмахнулся от меня толмач. А я этот жест, сопровождаемый нытьём, расценил, как разрешение на свободу действий.

Типа, бери, что дают. А если не нравится, добудь их сам. Так сказать, прояви новаторский подход, сохранив общаковые шкуры и умасли вождя.

Ну, вот и как тут с ними прогресс двигать? Развели, понимаешь, бережливое производство бронзового века.