Записки из бронзового века

Глава 13. Мега бубен снова в деле

Утро снова началось не с кофе, но и не особо-то он и нужен был. Морозец бодрил не хуже. Да и виды на улице были…

Порадовался я картинам прекрасным да на деревья заснеженные полюбовался, кустам к земле преклонённым подивился и обматерил себя за лень и пропуск тренировки. Разогнал кровь по телу и размечтался, что сейчас то точно полегче будет.

Ога! Ровно в три раза.

В три раза тяжелее оказалось!

После пробежки я еле-еле до землянки дополз, где меня уже заботливая жена ждала. В жилище меня снова занесли на руках. А на шкуры укладывали под новую порцию нытья, на тему «Помогите люди добрые, муж совсем рехнулся».

Жена мне талантливая попалась. Так ныла профессионально, что цыкнуть пришлось.

Помогло. Но ненадолго.

Пришлось срочно выдумывать задание в стиле «Перебери вон тот стакан риса и это ведро гречки».

– Ты как такое допустила? – пошёл я в психическую атаку. – Развела тут блошиный притон! Эти кровососущие твари меня уже приподнимают и перекладывают на другой бок. А ну дуй шкуры вычищать! Да так, чтобы волос блестел и скрипел. А Чапай, то есть я, в это время думать будет.

Это задание жена, да и соседи, за очередной тупой закидон приняли. Высокопоставленных гостей не ожидается же, зачем шкуры чистить?

Но тут воля мужа – закон. Хочешь – не хочешь, а жена должна подчиняться.

И Уна, как примерная жена, шмыгнув для приличия носом, выдернула из под меня шкуру, и буркнув, что-то похожее на: «Достал, я к маме» была такова.

Валяться на травяной подстилке без шкуры было совершенно не в кайф. Да и одними пробежками мышцу не нарастишь. И тренажёров с опытными наставниками не завезли. Пришлось вспоминать уроки физкультуры и просветительские речи Иваныча. Физрука из нашей школы.

Так к обеду у меня был чёткий план тренировки – пробежка, упражнения на пресс, отжимания и приседания.

А после сытного обеда и полагающегося отдыха началось в нашей землянке новое шоу. Со мной в главной роли.

Подготовку к сдаче зачёта по физподготовке начал с отжиманий. Рекорд поставил, целых пять раз смог! И потом ещё два раза на бис – соседи мои потуги за бесплатный цирк приняли. Шутки юмора сыпались одна за другой. Правда, всё на уровне Петросяна, но им было плевать.

Но я был как кремень!

Виду не подавал, пропуская подколы мимо ушей, а вот Уна…

Совершенно не вовремя она в землянку вернулась за какой-то там специальной костью, которой только и можно правильно шкуру вычистить. А тут я на дрожащих руках под дружный хохот толпы отжаться пытаюсь.

Посмотрела она на меня, завыла белугой и свинтила в заказ.

Даже то, за чем приходила – не взяла.

А я пресс качать начал. Чтобы легче было попросил Иво ноги подержать. Соседи от такого поворота челюсти на пол пороняли. И тут к нм в гости шаман зарулил.

Как он нас не убил – не знаю. Как говорится, обделались лёгким испугом.

– В здоровом теле – здоровый дух, – лыбился я, всем своим видом показывая, что всё идёт по плану. – Вождь же сказал готовиться, вот я и исполняю приказ. А ещё я имя выбрал. В смысле, на утренней пробежке рядом со мной дух был, он мне и его и назвал. Отныне Князем меня зовите!

– Ой, дурак, – читалось на лице толмача.

– Вот это да, – загудели соседи.

На этом мажорном аккорде шоу и закончилось. Ибо не мог я больше ни рукой, ни ногой, ни головой пошевелить. Да даже согнуться не мог. Всё тело ломило нещадно!

Отпустило меня только к вечеру. А тут и Уна вернулась. Шкуру, отдраенную до безумного блеска, принесла и корешок какой-то.

Типа подарок от тёщи.

Спать жёнушка легла подальше от меня – на отдельной подстилке. По местным меркам, это вроде как на диванчике в другой комнате.

Зато ко мне не приставала.

Но были и минусы – ужин не дали. Пожевал я корешок и спать завалился.

Честное слово, не знаю, что мне тёща подсунула, но выспался я за десятерых. И даже руки с ногами слушались.

Поутру на улицу я вышел бодрым и свежим. Скрипнул зубами, размялся как мог и лёгкой рысцой ломанул к кургану.

Но и в этот раз, даже в медленном темпе, результат снова был нулевым.

– И как так получается, что в книжках и фильмах герои чуть ли не с первой тренировки перемены в себе замечают, – возмущался я, ковыляя к землянке.

Хотя нет, наговариваю, прогресс был – у аборигенов шутки юмора закончились.

– Дебил, чего с тебя взять? Бегает, садится и встаёт впустую. Нет бы работу какую делал, – бурчал старейшина, наблюдая за моими потугами.

– Это тебе повезло, что я йогой не занимаюсь, – отмазывался я, усиленно стараясь побить свой вчерашний рекорд.

Не получилось.

Не получилось и завтра и потом. А после «потом» я обиделся сам на себя и взял отгул.

День прошёл знатно, я вальяжно валялся на шкуре, периодически щупая мышцу и мечтал о том, как одной левой кладу полчища недругов. Радовало ещё то, что наш великий кормчий с совещаниями завязал.

Успех пришёл, когда я о нём и думал забыл.

Вышел я после выходного на свежий воздух, обтёр лицо снегом, попрыгал на месте, руками помахал, разгоняя кровь, вздохнул и так хорошо мне тут стало!

Побежал потихоньку.

Честное слово, сам не заметил, как без остановок, а добрался до промежуточной точки. До холма, то есть. Постоял, отдышался и обратно дунул, пробуя то слегка ускоряться, то замедляться.

В лагерь я ворвался аки ураган. Щеки горели румянцем, глаза сверкали задором. И вообще я себе бравым молодцем казался.

Помахав для проформы руками начал отжиматься. Плюс два к первоначальному результату получил.

Вдохновился и продолжил прокачку персонажа.

С этого дня время пошло по единообразному сценарию – утром физкультурка, завтрак, немного общественного труда, потом упражнения практически до потери сознания, отдых, ужин, крепкий сон без задних ног и снова в борозду.

Каждый пятый день у меня разгрузочным был – пробежек не было, зато по ночам Уна довольная поскуливала, радуясь, что муж одумался и решил её интимом побаловать. Она даже это слово выучила. Каждый вечер щенячьими глазами на меня смотрела и шептала: “Интима будет?”.

– Я ж тебе сказал, каждый пятый день, – возмущался я. – А сегодня только третий. Учись считать, тогда чаще будет!

Вот такой я злой прогрессор.

Первые достижения вдохновили меня и на дальнейшие действия. Мега-бубен то обещал сделать, а как?

Эту тему я начал обдумывать во время очередной пробежки. Три дня голову ломал, а ничего умнее, чем сделать подобие барабанов, в которые японцы долбят, не придумал.

На первый взгляд всё было просто. Находим здоровенное дерево, убираем сердцевину, оставляя тонкие стенки, натягиваем шкуру и вуаля.

Поделился этой темой с Иво и Кво. Они, кстати, за моими физическими самоистязаниями с интересом наблюдали. Бегать пока что вместе со мной отказывались, а вот приседания и упражнения на пресс им понравились. Отжимания ещё осваивали. А самым любимым – прокачка бицепса стала! Мы бревно подходяще нашли и тягали его по очереди.

Сила то у них была, а вот правильность выполнения хромала.

Ну да речь не об этом. Я, если честно, и сам не знал, как правильно. Так, по наитию и на глаз.

А если возвращаться к нашим баранам, в смысле барабанам…

– Если делать, как ты описываешь, к осени, может и успеем, – разочаровал меня Кво, внимательно выслушав моё предложение про деревянный мега-бубен. – Дерево сначала найти нужно, потом срубить, потом разрубить, просушить, выжечь сердцевину, шкуры приладить. Это очень-очень долго, – втолковал мне малой.

Я пытался убедить его в обратно – да всё без толку было.

Пробовал мотивировать намерением и про путь к цели напомнил, потом ещё про командный дух вспомнил и даже товарища Стаханова приплёл. Только кто это такой, и чем именно он отличился – я не знал. Для моего поколения – это больше интересным погонялом было, обозначающим давай-давай – пахай без передыху.

Пацанам же на логичный вопрос, кто это такой, провёл полит просвет о великом духе, который всё делает хорошо и в пять раз быстрее, чем другие.

Но и это не помогало.

Кво сокрушенно головой качал и вздыхал, разводя руками. Вроде как, ну и зови своего этого Ханова! А я срок назвал – раньше не получится.

Так бы и остался я без барабана, если бы не случай.

Что за месяц на дворе был – не знаю. Но морозы конкретные вдарили. Да такие, что даже аборигены лишний раз носа из землянки старались не высовывать. И вот лежал я как-то, балдея в перерывах между очередным турниром по отжиманиям, никого не трогал, попутно примус починяя, и тут жене вожжа под хвост попала!

Нет, не мусор припрягла вынести, а крынки ей, видите ли, в которых мы воду грели, понадобились!

– На улице стоят, у входа. Шкурой накрытые, – невинно моргая глазками, прощебетала жёнушка. – Принеси, а?

И эта простая просьба в стенах этой землянки прозвучала, как гром среди ясного неба! Не было тут такого доселе! А виной этому оказались мои воспоминания, переиначенные в байки о том, как в мире духов женщины себя ведут. Я их, когда меня тоска конкретно ела, Уне перед сном травил. Только я-то упор делал на том, какие они плохие, а она хорошая.

А оно вон как вышло…

Такой вот побочный эффект прогресса.

Но делать нечего. Для порядка присказку про собаку и погоду пробурчал и как примерный семьянин потопал квест выполнять.

И всё бы прошло, как по маслу, если бы не одно «Но». Когда Уна эти крынки на мороз вытаскивала, в них воды совсем чуть-чуть осталось. И хозяйка ничего умнее не придумала, как шкуру расстелить, на них посуду кверху дном поставить и остатками шкуры накрыть.

Вода то стечь успела. На шкуру. А на улице мороз был. Короче, примёрзло всё!

– В хату затащу, там оттают, – психанул я, после нескольких безуспешных попыток отодрать драгоценные сосуды от шкуры. И да, действовать нужно было очень аккуратно! Тут эти невзрачные крынки не то, что на вес золота были, круче всяких айфонов и майбахов.

Вместе взятых.

Почесал репу, кликнул двух друзей-помогаторов и аккуратно затащили всю эту конструкцию в землянку.

А дальше началось необъяснимое!

Только я поставили сию конструкцию неподалёку от костра, как один из звездюков соседских камушком в нарисованную на стене карикатуру быка запустил. Типа, охотиться тренируется.

Камушек отскочил от стенки и аккуратненько так прям на крынку упал.

– Бум, – отозвалась шкура.

– Не понял, – насторожился я.

– Ах ты паскудник, – завопила Уна, бросаясь на защиту своей утвари.

– Бум, бам, – порадовала меня примёрзшая к крынкам шкура. – Барабан, – расцвёл я, осторожно постукивая по начавшей оттаивать шкуре пальцами. – Барабан! Ба-ра-бан! – завопил я, пускаясь в пляс.

Соседи от такого в ступор впали и по углам зашкерились.

Видать, подумали, что в меня дух вселился и сейчас вещать начнёт!

Ну я и выдал.

– Кво, – завопил я не своим голосом. – Крынки лепить сложно?

До этого я в тонкости местного ремесла не вдавался. Не до этого было, да и не сильно-то и интересно, если честно. Нет, я видел и замечал, что были те, кто постоянно с руками, перемазанными в глине, ходит, а пара мужиков – постоянно со шкурами возилась. Ещё в каждой землянке был свой оружейник – это те, у кого лучше всех каменные топоры, копья и наконечники для них получались.

Но в этих сферах деятельности были замечены и другие аборигены.

Вот я и подумал, что тут каждый мастер на все руки.

Оказалось – показалось.

– Лепить умею, но корзины лучше получаются. Снегоступы ещё могу. А с крынками сложно. Их, чтобы они не развалились в огне держать нужно. А как правильно, я не знаю. Урх знает, – отмазался мой помогатор, кивнув на мужика, тусившего в самом дальнем углу.

– Урх не только это знает, – пробасил мужик в ответ. – Чего нужно то?

Выслушав мои пожелания, и разглядев, что я изобразил на земле, гончар схватился за голову. Хотя ничего пошлого я не рисовал. Так, набросок африканских там-тамов.

Это такие здоровенные барабаны, похожие на огромные чашки.

– Нельзя такое делать. Духи проклянут, – включил заднюю Урх.

Битый час я пытался его переубедить. Психовал, угрожал, ныл, богатства разные сулил и даже вождём грозил!

Ничего не помогало. Мастер упёрся, как баран. И хоть что ты ему делай!

Не выдержал я и решил прибегнуть к самому главному аргументу – шаману.

И не на словах, а на деле.

Но только вышел за порог, в смысле, едва шкура за мной захлопнулась и я, сплюнув со злости, собирался двигать к местному завхозу и тамаде, как сбоку раздалось робкое покашливание.

– Я могу попробовать, только отцу не говори, – прошептал худющий пацанёнок. На вид лет тринадцати-четырнадцати. – У меня батя гончар. А я в помощниках у него, – прояснил он ситуацию.

– Тебя как зовут? – широко улыбнувшись, спросил я. Ибо к стыду своему, взрослых то соседей поимённо не всех знал, а тут даже и не подросток ещё. Ну не было у меня стремления к тесному общению. Так сказать, последствие жизни в двадцать первом веке, когда жильцы с одной площадки друг друга в лицо и то не всегда знают.

– Дор, – пискнул малой.

– А обжечь сможешь? – ухмыльнулся я.

– Наверное, я видел, как отец это делает. Я помогал ему, но сам ещё ни разу не делал. Он говорит, я маленький ещё. А я уже взрослый! Волосы вон растут, обряд пора проходить, а отец не разрешает. Он шамана отговаривает и самые красивые кувшины ему за это дарит, чтобы тот дольше меня в детях оставлял. А ещё еды мало даёт, чтобы я не взрослел, а только ему помогал, – вложил батю прародитель Павлика Морозова.

–Так и запишем, – потрепал я малого по свалявшейся шевелюре. – С шаманом я перетру, он тебя от бати отмажет. С первого раза у нас навряд ли получится. Экспериментировать будем в лесу, подальше от любопытных глаз, – вслух рассуждал я по пути к шаману.

Дор семенил за мной и жадно ловил каждое моё слово.

Толмача долго прибалтывать не пришлось. Его вождь чем-то озадачил и от нас он тупо отмахнулся, буркнув: «Как деревья зелёными станут, делайте, что хотите. А от меня отстаньте! Некогда мне!».

По моим подсчётам до весны осталось чуть больше месяца. И это время я хотел потратить с пользой.

Помимо гончарки нужны были шкуры. Желательно, лысые. Шерсть, она же не только от холода и непогоды спасает, а ещё и колебания гасит. А значит, волосатая шкура для моего ноу-хау не подходит.

Пораспросив Дора, кто тут самый крутой скорняк (это тот, кто шкуры выделывает), двинули не до дому, а в соседнюю землянку.

С матюками, прикрываясь авторитетом шамана и волей духов, а то нас пускать не хотели, ссылаясь на мой низкий ранг, а таки пробились мы к мастеру и учинили ему форменный допрос – сможет или нет и какую шкуру лучше всего для этого использовать.

Скорняк от наших запросов аж заикаться начал.

– Да, долго я на свете живу, всякое повидал, многое освоил и кучу всего смастерил, а таких идиотов, которым лысая шкура нужна, в первый раз вижу, – офанарел он от наших запросов. – Замёрзнете же! Она же греть то не будет! Ты в своей чёрной шкуре (это он про косуху) же мёрзнешь и всё равно не понял? Да?

После таких речей я опять паниковать начал, а ну, как и этот откажется от экспериментального производства.

Но пронесло. Согласился. Даже на понт брать не пришлось.

Посмотрел скорняк на наши серьёзные морды, вздохнул и махнул рукой.

– Тащите шкуру лошади или быка. Попробую, если шаман разрешил, – согласился мужичёк и принялся чего-то там соскабливать с обрезка свежей шкуры.

– Итого, – подмигнул я Дору, когда мы вышли на свежий воздух. – Нам выдано два квеста. Гончарка, по понятным причинам, откладывается до весны, а вот к поискам шкуры можно приступать хоть завтра.

Тем более что вождь весенний запрет на охоту не объявлял.

Да он и не догадывался об этом, наверное. До того, как я тут нарисовался, запрет сама природа выдавала – в виде сугробов, по которым скакать совершенно паршиво.

А вот в снегоступах…

Этой зимой наши охотники впервые за всё время существования племени, это мне давеча так шаман намекнул, начали регулярно в рейды уходить и добычу приносить.

Вот и я решил последовать их примеру.

Охотник из меня был тот ещё. Как из говна пуля. Промучившись четыре дня, махнул рукой и пошёл на поклон к старшому охотничьей команды. Предложил ему посильную помощь в обмен на шкуру. Тот поржал с меня, типа я даже со снегоступами и хромую кобылу не догоню, а уж на быка охотиться с моими-то навыками – совсем тухлая затея.

Но я не сдавался! И таки уболтал.

И вот спустя три дня после общения с охотниками шарахнула оттепель. А на следующий день вдарил мороз, сковавший снежный наст крепкой ледяной коркой. Я по ней в снегоступах фигачил, ног под собой не чуя.

Ежедневные тренировки сказывались.

И только мы вышли за околицу и размяли мышцы, отмахав разминочную пятёрку, как на кровавый след наткнулись.

– Кто тут коня заказывал? – ухмыльнулся главарь охотников, бросив мимолётный взгляд на поломанный снежный наст, окроплённый кровью.

Добычу догнали быстро.

Старый жеребец это оказался. То ли от потери крови, сочившейся из рваной раны на ляшке, то ли от усталости, а он даже встать не мог.

– Твоя добыча, – улыбнулся мне старшой, когда до коня оставалось метров десять.

Охотники выстроились полукругом, прикрывая тылы, а мне ничего не оставалось, как перехватив копье и заглушив в себе внутренний голос, совесть и прочие лишние чувства, добить бедное животное.

Не с первого раза, но получилось.

Освежевать тушу мне помогли, но помогать в транспортировке отказались. Типа, тебе нужно, ты и тащи, а мы мясо понесём.

– На табун волки напали. Старый конь ценой своей жизни их увести решил. Как у него уйти от хищников получилось – не знаю. Да и зачем мне этим голову забивать? Тебе шкура была нужна? Вот она! А нам мясо нужно и оно, хоть и не очень вкусное, а присутствует. А чего, почему и как – это дело десятое. Некогда думать, жрать надо! – отмахнулся от меня самый молодой из охотников, когда я доканал его со своими вопросами и просьбами. – Если сильно интересно, у духов спроси! Они лучше знают.

В лагерь мы вернулись на закате. Встречали нас как победителей, с песнями и почестями в виде улыбок, да демонстрациями женских прелестей. Главнюк охотников, как мы только вошли в селение, всех оповестил, что это я добычу завалил. А значит, стопудово подтвердил свой статус мужчины и мне теперь на законных основаниях полагается мужская пайка.

Собственно, часть этой пайки я духам и пожертвовал.

Шкуру, как и было оговорено, – скорняку презентовал.

– Три вот таких и совершенно лысых куска сделать надо, – поставил я шкуроделу задачу, нарисовав на земле три здоровых окружности. – А с остатками и копытами – делай что хочешь. Хвост не дам. Он мне самому нужен. Я из него подобие лаг сплету.

На реализацию проекта скорняку я выделил аж целых много дней. Пока степь не зазеленеет.

И этих «много дней» оказалось не так то и много. Всего пара недель прошла, а солнце уже припекать начало, ручьи зажурчали, а потом и проплешины появились.

За две недели весь снег сошёл и река ото льда освободилась.

– Вода уйдёт, земля оттает тогда мы за дело и возьмёмся. Будем с вами мега-бубен из глины лепить, – вслух мечтал я, сидя на берегу реки со своей юной гоп-компанией.

Пацаны заворожённо наблюдали за плывущими в мутной воде огромными льдинами и ветками, и вполуха слушали мой трёп.

Почему – не знаю, но именно пацанята ко мне тянулись и соглашались поучаствовать в реализации моих бредовых идей. Может из-за того, что жизненного опыта у них не было, и они с радостью впитывали всё новое.

А взрослые…

Получается, что тут, как и в моём времени, втянуть повзрослевшего и погрязшего в стереотипах взрослого в любую, даже в самую безобидную авантюру, практически невозможно!

Да даже в спонтанную вылазку на природу – практически нереально! Нет, бывает, что получается, но сколько нытья потом!

В стереотипах жить легче. Что в моём времени это работает, что сейчас.

А молодёжь…

А молодёжи всё интересно и всего ей мало. А тут я.

Вот и собралась вокруг меня гоп-компания – Иво, Кво и Дор. Первый хоть и не прям юнец-юнец, и тусит с нами чисто из-за того, что состоявшиеся воины его за своего всё ещё не считают, но мышление и приоритеты уже поменял в мою пользу.

Но это всё так, лирическое отступление. А реальность была такова – не успел снег растаять, как зарядили дожди. Потом конкретно захолодало, а после снова бах и потеплело. Я уже было обрадовался, как дожди опять начали напитывали влагой едва зеленеющую степь.

А потом бах и лето пришло. Вот так сразу, без перехода.

Вылез я как-то утром из землянки на традиционную пробежку, а на небе ни облачка. Солнце ласково так греет, птички поют и воздух такой пьянящий.

Следом за мной Иво с Кво подтянулись. Пристрастились пацаны к моему развлечению. А когда из посёлка выбегали, сопровождаемые недовольными взглядами взрослого населения и завистливыми вздохами юнцов, к нам и Дор примкнул.

До холма добежали, даже не запыхавшись. Там, стоя на вершине, я и объявил своим корешам, что после завтрака начинаем мутить главное дело этого лета.

На том и порешили.

Сразу после завтрака, правда, не получилось. Вождь, увидев, что погода располагает, в поход намылился. Так что после утреннего приёма пищи было у нас общее построение, где главнюк переложил свои полномочия на шамана и сделал племени ручкой, уведя за собой десяток воинов.

Бабы повыли для порядка, оставшиеся мужики повздыхали да и разбрелись по своим делам. А мы в лес свинтили.

Первым делом нашли подходящую полянку на берегу реки, где и глины много было, и от лишних глаз подальше.

Пацаны выбор оценили и сказали, что тут печь можно лепить.

– Ога, – согласился я и, въехав, что ребята ждут моих указаний, делегировал полномочия Дору.

Я-то в строительстве печей полный профан был.

Иво с Кво в помогаторы определил, а сам начальствовать начал – строил умную рожу и с важным видом пальцами тыкал. Но палку не перегибал и с советами не лез, решив, чего мешать специалисту, если он справляется.

Молодая гвардия оказанное доверие оправдала полностью. Пацаны сначала в склоне ход прорыли, длиной метра два. А потом вверх копать начали. Когда на поверхность пробились, начали лаз расширять. По итогу, там где вверх копали, воронка получилась, от края до края – два шага. В середине ямы подобие решётки из глины соорудили. А над ямой конусообразное ограждение возвели.

– Вот на эту опору мы будем барабаны складировать, а огонь их закалять будет, – на пальцах объяснил мне Дор. – А дрова в ход, что к яме тянется, будем класть.

Что дело выгорит, лично мне, верилось слабо. Хотелось верить, что пацаны, незнакомые ни с письменностью, ни с математикой, ни с сопроматом, шарят в этой теме лучше гуманитарного меня.

Последние штрихи вносили при свете костра.

А на утро, заряженные оптимизмом по самое мама не балуй, мы всей толпой заглянули к скорняку. Нас и тут порадовали – скорняк мне выделанные кусочки шкуры вручил.

Повертел я отрезки шкуры в руках, поцокал языком, выражая удовлетворение, и объявил мастеру устную благодарность.

У тандыра, как я окрестил печь для обжига, пришлось по требованию публики специальный ритуал провести – пару мелодий на бревне настучать и стишок про лето рассказать.

А потом работа закипела.

Первые барабаны из печи у нас вышли через три дня. Но, не долго музыка играла. Даже шкуру натянуть толком не успел. Развалилось всё к чёртовой бабушке!

Я психовал, пацаны головы чесали.

– Надо ещё пробовать, – сплюнул Дор.

И понеслась моча по трубам. Экспериментировали с толщиной стенок, высотой, радиусом и прочими одним духам известными величинами. Я от нечего делать, неудачные экземпляры в пыль камнями измельчал и в замешиваемую глину это дело добавлял, вопя на всю округу голосом Пушного: «Эээээксперименты!».

Типа, тоже при делах.

Около месяца мы пыхтели и потели без выходных и праздников, пока наши старания не были вознаграждены. Вот честно, не знаю, что помогло – то ли изобрели мы чего, то ли просто руку набили.

А по факту получилось у нас не то, о чём я мечтал, а четыре подобия африканских там-тамов. По высоте одинаковые, по диаметру – разные. И даже ручки под крепление бечевки из конского волоса для натяжки шкуры были.

Самое интересное началось дальше – я двое суток натяжение шкур отстраивал и оно заработало!

Один барабан низкий звук издавал, я его бас-бочкой окрестил. Второй – чем то на рабочий по звуку походил. И ещё два тома получилось.

Я когда первый раз поиграл на них, отбивая ритм ладонями, лица моих помогаторов видеть нужно было! Пацаны настоящий священный ужас испытали.

А как гоп-компания отошла от ступора, велел шамана кликнуть. Тот тоже оценил.

Дебютное камлание на лёгкий ход начальственной ноги, что в походе страдала, наметили на следующий день. Мне как раз к вечеру должны были подобие барабанных палочек выстругать. Ну а пока мои прихоти исполнялись, засел за написание боевой песни.

Полдня разные ритмы вспоминал. В итоге плюнул и решил в наглую копипастить «Железного человека», которую исполнит ещё не родившийся дедушка Оззи. Такой вот каламбур словесный.

Дело пошло, а потом Остапа понесло.

Вечером у ритуального костра собралось всё племя. Я со своей барабанной установкой тусил на опушке леса, прикинув, что эхо в разы усилит и добавит нужных обертонов.

Открыл концерт шаман, а когда публика разогрелась и почти достигла кондиции, вступил я.

Мои барабаны наполняли округу низким вибрирующим звуком, от которого конечности сами по себе начинали двигаться в такт музыке. А потом я не выдержал и запел. Ну как запел, заорал. Тут же, чем громче, тем круче.

“Мега бубен снова в деле,

Всех на органе вертели!

Нет нам равных в мире этом

К предкам враг уйдет с рассветом”

Горланил я, вдохновляя соплеменников на подвиги. Не, ну а что, зря я, что ли, весь день тут в муках творчества прозябал? Как “Железного человека” играть вспоминал и с шаманскими мотивами этот ритм скрестить пытался.

Лично мне моя боевая песня понравилась. Заводила она, грувила и качала. Да и соплеменники прониклись. Руки к небу вскидывали и завывали дружно.

А когда я на бис играть начал, шаман схватил свою пародию на бубен и давай мне подыгрывать, типа у него хай-хет. Это такая тарелочка, которая цык-цык-цык даёт.

И как он только умудрялся из своего бубна этот звук извлекать? Загадка.

Короче, дебют нашего ударного дуэта удался!

Нас потом ещё восемь раз на бис вызывали, а потом зрители без сил у костра попадали.

Шаман это добрым знаком назвал. Да и я доволен был, как говорится, отвёл душу.

Пы.Сы. А там сердечко точно нажато?)))