Записки нечаянного богача

Глава 9. Трудные разговоры. Попасть в книжку наяву.

Как и следовало ожидать, первой «отмерла» Анюта. Детский мозг вообще очень гибкая и адаптивная штука. Поэтому уже через несколько секунд она бросилась нарезать круги вокруг машины с восторженными криками. Парень в галстуке понял, что с Надей пока не поговорить и сосредоточился на дочери.

- Как тебя зовут, принцесса? - спросил он, как учили на тренингах: ласково, доброжелательно и с почти настоящим интересом.

- Я Аня. Только я не принцесса, а княжна! Принцессы в мультиках и за границей, а у нас только княжны и царевны, - терпеливо и обстоятельно, как умеют только пятилетние дети, ответила дочка.

- Прошу простить меня, княжна, меня не предупредили о Вашем титуле, - и он почтительно поклонился. Прилично их дрессируют, однако. И район его не смущает почти — как по-писанному работает, настоящий профи. Аня изобразила на лице что-то, напоминающее: «я Вас на первый раз прощаю, сударь, но потом непременно велю отрубить голову». Мимика у нее значительно богаче моей, реплика считывалась без слов.

- Какого цвета трон предпочтете, милая княжна?, - не выходя из роли продолжил мастер продаж. Анна задумчиво посмотрела в салон машины — там стояло детское кресло, точно подходящее ей по возрасту. Его покрытие было с синими, в цвет кузова, элементами. Прямо посередине спинки сияла вышитая фирменная звезда, делая стандартное детское кресло дороже раз в пять.

Энергичный подал дочери руку, приглашая следовать за ним. Дочь обернулась, дождалась моего кивка (ну а как же, учим помаленьку), взялась за продажную ладонь и пошла за менеджером, который продолжал что-то ей рассказывать.

Я подошел к Наде и дотронулся до ее плеча. Она подскочила, как будто вместо моей руки почувствовала нежное прикосновение высоковольтных проводов. В глазах у нее стояли слезы, но явно не с тоски-печали. Она крепко обняла меня, поцеловала в щеку и прошептала: «А как с цветом-то угадал!». Блины были отомщены. И тут вскрикнула Аня.

Оказалось, что прямо за подарочной машиной был припаркован черный микроавтобус той же марки. Энергичный открыл задние двери и предоставил дочери на выбор пять совершенно одинаковых детских кресел, отличавшихся лишь цветами и деталями отделки. Выбрать между зеленым, лиловым, синим, розовым и апельсиновым было выше пятилетних сил. Я чуть подтолкнул Надю — дочку надо выручать, а я тут советчик никакой. В мои годы вообще таких кресел не было. И цветовая гамма для меня роли никогда не играла — главное, чтобы крепко и немарко. Нас так с детства учили.

- Э, на! А где моя машина, а?! - раздалось от подъезда. Это вышел сосед с пятого этажа, тот, что вчера попался навстречу с полторашками пива. Казалось, что каждая из них отчетливо была видна на его лице. По одной под глазами и две под подбородком. Вторым. Я припомнил, что, кажется, вчера заходил в подъезд мимо его вчернь тонированной узбекской Шевроле, которой он страшно гордился.

- Уважаемый, Ваш автомобиль мы переставили к соседнему подъезду, вот он, через четыре машины, пойдемте, я покажу, - энергичный возник натурально из ниоткуда. Только что журчал девчатам что-то про то, что означают цвета с точки зрения психологии — и вот уже тут. Профессионал, надо будет ему благодарность какую-то написать. Или как это принято? У Сереги спрошу.

- Чо значит «переставили», ты?! Какого хера?! Убрал это ведро и вернул мою машину сюда, пи…, - фразу он недоговорил. И так уже лишку сказано. В процессе самораспаления, который обязательно предваряет скандал, мордобой и поножовщину у людей определенного склада, сосед спустился с крыльца, подошел к энергичному и схватил его левой рукой за галстук. Мизинец у него не сгибался: то ли сломан и сросся неудачно, то ли это какой-то пацанский шик — взять оппонента за манишку, оттопырив мизинчик.

Не дав соседу договорить, что он там думал, я подошел сбоку почти вплотную, взял его левой же рукой за гостеприимно торчащий палец и резко вывернул кисть за спину. От такого обращения он едва не боднул менеджера в грудь — росточком был пониже, хоть и значительно шире. Правой рукой, раскрытой ладонью, я прихватил его за голову. Ну, из одежды на нем были только шлепанцы и засаленные шорты, и ничего из этого трогать не хотелось. Получилось удачно: пальцы захватили угол рта, нос, веко и ухо. Наверное, вид у него с той стороны был так себе — как у инопланетного таракана из первой части «Людей в черном», когда тот поправлял на себе сползающий человеческий облик. Я развернул соседа в сторону крыльца, наклонился к свободному уху и негромко сказал требуемое, и наконец-то сообразное ситуации. Команда, маршрут и темп выполнения, если вкратце. Три слова. И говорил я, похоже, тем самым скучным тоном, к которому за два дня стал уже немного привыкать. Для лучшего понимания еще и ускорения придал, в заломленную руку.

Чудом сохраняя шлепанцы, сосед досеменил до крыльца, взлетел на три ступеньки и стал тыкать правой рукой в кнопки домофона. Левую так и держал за спиной. Заклинило его, что ли?

Развернувшись, я увидел испуг на лице жены, восторг в глазах дочери и причудливую смесь того и другого во взгляде менеджера. Сам же пошел перегружать выбранное апельсиновое детское кресло как ни в чем не бывало — типа у нас на районе так принято, не берите в голову. Надя подписала бумаги, получила документы в изящном портмоне под цвет машины и ключ с брелочком-звездой. Надо будет снять, наверное, а то что-то уж слишком много одного и того же логотипа. Хотя, сама решит. С менеджером распрощались, как с другом семьи — Аня на нем почти повисла, когда он подарил ей такую же машину, «как у мамы», только в масштабе 1:18, Надя смеялась над шутками, я взял визитку и крепко пожал руку.

Дома Анюта вооружилась ножницами и занялась распаковкой новой игрушки. Надя раскладывала по местам документы, не выпуская из рук ключа. А я сел у окна на кухне, откуда была видна обновка, и взялся за остывший чай. Сосед вышел из подъезда, осмотрелся и теперь ходил вокруг своей узбекской ласточки, видимо, пытаясь найти хоть одну новую царапину. Почему-то я был уверен, что не найдет. А еще я был уверен, что сегодня надо доехать до Головина на Таганку. И переехать отсюда в ближайшие пару дней. Просто убежден был.

Надя тихонько села рядом, взялась было за чай, но отставила — холодный не любила категорически.

- За машину теперь волнуюсь, - как-то виновато сказала она.

- Хорошая собака, дорогая, - я ответил невпопад внезапно всплывшей строчкой из двусмысленного стихотворения и песни. Старик Фрейд наверняка нашел бы, что мне сказать по поводу того, насколько неожиданно и внезапно возникают в памяти те или иные образы, и почему это происходит. Но я не был настроен поутру на психоанализ. И вообще с сомнением относился к знаменитому австрийцу. Отчасти потому, что знал про его увлечения психоактивными веществами. И еще потому, что не был уверен, что именно мою психику надо анализировать методами сына торговца сукном и шерстью Яши Фройда и Малки Натанзон из Одессы.

- Чего это собака-то? Хорошая машина, - обиделась Надя.

- Да это стишок такой был, как семья дачу купила, потом собаку, чтобы ту дачу охранять. Взяли пса подороже, поэтому переживали потом: «Хорошая собака, дорогая. Ведь украдут же, ясно дураку! Не спит собака — дачу охраняет, и я не сплю — собаку стерегу.». Всё как у нас, - задумчиво проговорил я.

- Этот с пятого этажа поцарапать может, - сбить жену с темы бывает крайне сложно, - или колесо проколоть.

- Этого с пятого этажа тоже можно поцарапать или проколоть, - я не знал, как подойти к главному, думал о другом, поэтому продолжал говорить задумчиво и, что называется, не в кассу.

- А он тогда вообще подожжет ее!, - обожаю женскую манеру из всех возможных и невозможных вариантов развития событий выбирать самые страшные.

- Тогда мы его самого сожжем. Меня посадят, а тебя с детьми выселят за 101 километр. Квартиры опечатают, а все деньги отнимут, - попробовал я играть по ее правилам.

- Ну что за глупости ты говоришь?! Ничего умнее не мог придумать? - возмутилась Надя. Видимо, озвучивать дурацкие сценарии можно только до какого-то предела, или только девочкам. До сих пор не понимаю, как это работает.

- Надь, смотри, - я отставил кружку и взял в руки ладонь жены, - работать тебе больше не нужно. Ипотеки нет. На ремонт и учебу Антона деньги есть. Ане в школу только через год. И пойти в эту школу она может в любом городе мира. У тебя под окнами новая классная машина, - продолжал я. Если чередовать очевидные вещи с неочевидными, то они все воспринимаются чистой правдой. Так устроен мозг, а продажники и политики этим просто пользуются. Руку Надя не убрала и начала чуть кивать в такт моим словам, а при упоминании машины даже улыбнулась. Пора!

- Нам незачем оставаться в этой квартире. Понятно, что в новой ремонт быстро не сделают, но месяца за два — точно управятся. Жить там будет посвободнее, воздух свежий, квартал новый, люди получше, - я кивнул в окно. Там сосед стоял в кругу похожих на него граждан и что-то эмоционально вещал, временами тыкая пальцем в Надину машину. Хорошо хоть менеджер согласился снять бант и забрать его с собой. Только красной тряпки местным аборигенам сейчас и не хватало, - но когда мы выбирали ту квартиру, у нас было всего меньше: и денег, и детей, и времени. Сейчас комплект полный — всего хватает. Давай вечером съездим в тот район, что между парком и каналом, где таун-хаусы и частные дома. И еще в Куркино — там красиво. Хорошо?

- Но там же…, – и логика предсказуемо загнала Надюху в угол. По идее, надо бы возмутиться, что там очень дорого, но это уже вроде и не аргумент. Главное, чтобы не начала спорить в своей любимой манере — вообще без аргументации, на одних эмоциях. Тут я теряться начну.

- И в Новогорск заедем обязательно. Прокатишь на новой тачке? - да, манипуляция и, возможно, нечестная игра. Но результат должен был перевесить все эти условности.

- А как оттуда Антон будет ездить в институт и Аня в школу? - то есть про переезд мы уже не спорим. И это хорошо.

- Антоха взрослый парень, может пожить самостоятельно, здесь, - я обвел кухню руками. Этот момент был проходной. Покажите мне мать, которая слету согласится, что деточка выросла? - а Ане найдем лучшую школу там, на новом месте.

- Вот еще один он будет жить! Он же ни приготовить, ни убраться нормально не может!

- Решим. Домработницу и водителя мы, если надо, точно потянем, - уверенно отрубил я.

Надя встала и шагнула к той части кухонного гарнитура, где стояла кофеварка. По пути снова задев меня коленкой.

- И кухня наконец-то будет большая, а не то, что этот шкаф-купе, - это был контрольный выстрел, и я его сознательно откладывал на финал. Размер кухни — больная тема для жены, и один из тех самых эмоциональных аргументов, которые обеспечивали ей победу в любом споре. Фразой «и вообще, когда у нас будет большая кухня?!» она ставила окончательную жирную точку в любом разговоре: пришел ли я поздно, заработал ли мало, дети ли плохо себя вели. Получите ответную бандероль. Надя молча кивнула, колдуя над кофейником.

- Я сегодня встречаюсь с одним человеком, вчера рекомендовали. Кстати, про поступление — на следующей неделе будет список вузов и направлений, посмотришь с Антоном, выберешь что-то подходящее. Оксфорды, Кембриджи и прочие Манчестеры сейчас вообще не советуют. Туда-то он улетит, а вот насчет обратно — всякое случалось, - я вкратце рассказал историю Ланевского, без лишней конкретики, но эмоционально. Надя прониклась и даже возмущенно фыркала в нужных местах. - поэтому лучше выбирать с прицелом на Азию, это на ближайшие лет 20-30 самое перспективное направление.

Жена села рядом с дымящейся чашкой кофе и выглянула в окно. Сосед с группой поддержки переместился на лавку возле клумбы, обставившись пивными бутылками и пакетами всякого джанка. Как по заказу, наглядно демонстрируя отрицательные качества локации, специфичный контингент и отсутствие перспектив. Нет, ну, наверное, многих все вполне устраивало. Но по лицу жены было ясно, что не ее. Видеть возле клумбы Антона с бутылкой и чипсами она была точно не готова. Нужно было продолжать.

- Я тебя познакомлю с моим банкиром, вполне приличный парень оказался. Он и про обучение расскажет, и с покупкой дома поможет, если что. Мне нужно будет недели на три уехать, как только мы переедем. А когда вернусь — полетим путешествовать. Надолго. Надо только будет маршрут продумать, а то мы так много где не бывали.

Кофе и мой монотонный голос, казалось, сотворили чудо из тех, что в жизни даются лишь дважды, как зубы. Надя внимательно посмотрела на меня и снова кивнула. И тут опять зазвонил телефон. «Мама», - сообщил экран.

–Дима! Спасибо! Какая чудесная машина! Мне Миша все объяснил, я даже проехала несколько раз вокруг дома сама! Там такая штучка есть, ты не поверишь! - перебить маму в таком состоянии вряд ли сможет даже система залпового огня. Поэтому я молча слушал, не имея представления, ни кто такой Миша, ни что за штучка там у него есть. До этого мама ездила на отечественном автопроме, «семерка» осталась еще от отца. Поэтому удивить ее могло все, что угодно, включая электростеклоподъемник.

- Она уже с номерами, Дима, и даже в ГАИ ехать не надо! И налоги, Миша сказал, вперед на пять лет уже оплачены! Там даже Радио Ретро есть! - нашему человеку старой закалки, такому, как моя мама, для счастья надо немного. Минимум внимания государственных органов и служб и немного музыки для души. И чтобы бесплатно, - только вот в страховку Петя не вписан почему-то.

- Петя в страховку не вписан, потому что машина это твоя, а не Петина. И ездить на ней будет не Петя, а ты, - не выдержав, влез я в поток сознания.

- Чойта не буду-то? - раздался голос брата, в котором было слышно сразу все: и бессонная бурная ночь, и раннее пробуждение, и юношеский максимализм, и пролетарская ненависть. А мама любит включать громкую связь, не предупреждая. Вроде, чтобы потом не пересказывать разговор, и потому что в любом случае с нее взятки гладки.

- Ну, во-первых, потому что ты спохмела капитально, судя по голосу. Во-вторых, потому что это малолитражный французский автомобиль для пенсионеров. И в-третьих потому, что подарил я его маме. Она учила тебя в чужие игрушки не играть? - вот тут бы Зяма Фрейд и прочие Юнги с Адлерами начали бы мне рассказывать про личные границы, деликатность, такт и прочую психическую муру. И про то, что злюсь я на братика потому, что мне кажется, что его родители любили больше, чем меня. А я бы их всех послал... в Венскую филармонию. Потому что совершенно уверен, что родители своих детей любят или не любят одинаково. И то, что один вырастает работящим и терпеливым, а второй ждет, когда в клювик все упадет само, и сильно возмущается, если не падает или падает, но не то, больше зависит от ребенка, чем от родителя. Особенно, если ребеночку больше четверти века от роду.

- А мне чо, пешком ходить? - не унимался младший.

- Можешь на автобусе кататься. На лыжах тоже. А можешь починить в конце концов «семерку» и забрать ее себе. Подварить пороги и разобраться с проводкой не так сложно, - это был вечный разговор. Когда что-то нужно было сделать, родители говорили нам. Петя всегда воодушевленно соглашался: «да, конечно, обязательно!». И ничего не делал. Дима молча шел делать и за себя, и за Петю. Видимо, на четвертом десятке Диме надоело, и даже многие поколения терпеливых предков-белорусов уже ничего не могли поделать. В трубке что-то хлопнуло.

- Дима, ну зачем ты так с ним? Он обиделся. Ничего же не случится, если он покатается на машине? Я сама оформлю ему страховку, - мамы всегда любят своих детей.

- Надоело, мам. Насчет «ничего не случится» - вспомни, кто все три последние раза разбивал, мял или царапал твою «семерку»? И кто потом ее чинил, тоже вспомни. Поэтому если я узнаю, что в страховку вписан кто-то, кроме тебя – машина уедет обратно в магазин.

- А что же ему делать? - драматизм в мамином голосе нарастал. Меня это всегда смущало, печалило, еще как-то выводило из равновесия. Но, похоже, за последние сутки произошло что-то такое, от чего все-таки начали вырабатываться те самые новые нейронные цепочки. Одна из них отвечала, видимо, за то, чтобы не выходить из себя по пустякам. Вторая — за отнесение в разряд пустяков кучу того, что до этого виделось исключительно важным и неотложным.

- А что хочет, то пусть и делает. Гулять до утра и спать до обеда — пожалуйста. Драться и ночевать в ГОМе — ради Бога. Починить машину, устроиться на работу и слезть с твоей шеи — тоже вариант. Ему 25 лет, мам. Пусть думает и делает сам. Про страховку не забудь. Все, пора мне, всем привет! - я завершил вызов.

- Ты никогда так раньше с ними не говорил, Дим, - Надя смотрела на меня со смесью удивления и уважения.

- Я много чего раньше не делал, родная. А стоило бы. Вот теперь начал. И мне пока все нравится. А ты присматривай за мной и говори сразу, если что не так.

Взяв снова телефон, я набрал номер, добавленный вчера. Тот самый, за который мне могли бы дать неприлично много денег. Или уже прилично? В любом случае, ждать бестолку. Вопросы сами себя не решат. И только набрав номер я подумал, что звонить в половине одиннадцатого в субботу – просто хамство. Но сбрасывать вызов было поздно, первый гудок уже осуждающе мычал мне в ухо. Ладно, жду по правилам пятого и отключаюсь. Сразу за третьим сигналом трубка сказала чуть хриплым, но точно не заспанным голосом:

Слушаю Вас.

Доброе утро, Артём – ну, со своей стороны я был честен: у меня-то оно точно доброе.

Не исключаю такой возможности, – да ладно, культурный и с юмором?

Меня зовут Дмитрий Волков, Ваш номер мне дал Михаил Иванович.

Да, Дмитрий, здравствуйте. Со вчерашнего вечера жду Вашего звонка. Вы, видимо, очень выдержанный человек. У Вас белорусов в роду не было? – голос оставался таким же, спокойным, низким и хрипловатым.

Были, Артём. Мы сможем обсудить мою генеалогию при встрече? – какой-то я неожиданно деловой и прямолинейный сегодня с утра. К чему бы это?

Разумеется. Сможете подъехать к половине первого? – не один я тут деловой.

Да, смогу. К Вам вход со двора или со стороны улицы? – на визитке был только номер дома, а это в Москве считай что ничего не значит.

Со двора. Там будет припаркован красный Хаммер, за ним дверь, как в трансформаторной будке. Нажмите на средний треугольник. До встречи, Дмитрий, - Артем повесил трубку. Лаконичный и ироничный. Пока мне всё нравится.

Так, до Таганки мне чуть меньше часа на метро, а до метро еще дойти надо. Времени не то чтобы впритык, но и запас небольшой. Хорошо, что уже одетый сижу. Посоветовал Наде покататься, когда Антон встанет, чтобы привыкнуть к обновке. И попросил прислать список, если нужно что-то купить - всегда так делаю. Обнял и поцеловал жену, дочку от машинки оторвать не смог, поэтому звонко чмокнул промеж бантов в макушку и вышел из квартиры.

Основательно нарядная компания у клумбы на меня никак не отреагировала. Они уже в принципе слабо реагировали на внешние раздражители. Двое так вовсе спали сидя. Нервная у них жизнь, напряженная. Скоро появятся их подруги. Половина будет с криками тащить своих по домам, а вторая половина усядется рядом. К вечеру различить можно будет только некоторых, по длине волос.

Пришло сообщение от мамы. «Дима, ты был не прав!». Раньше я перезванивал и пытался объяснить, почему прав был именно я. Потом отбивал в ответ: «Я так не считаю». А не так давно просто перестал реагировать. В меню появился значок напротив абонента «Родная». Там было следующее: «Еще раз спасибо за подарок! Поедем в центр, могу забрать, скажи где?». Был бы я параноиком — точно решил, что ревнует и хочет выследить. А так — просто улыбнулся и отбил в ответ: «Таганка, освобожусь ближе к трем, наберу».

В 12:10 я вылез из-под земли, осмотрелся и пошел в сторону бледно-зеленого дома, который был похож чем-то на торговый кнорр: невысокий, приземистый, выползающий носом на Таганскую площадь. Обойдя этот нос справа, зашел во двор. Точнее даже не двор, а какой-то узкий проулок, заставленный машинами. Я огляделся и обалдел. До этого мне встречались, конечно, Хаммеры: прожорливые чудища, которые надо было, по моему твердому убеждению, покупать вместе с автозаправочной станцией или парой бензовозов. Но то были или Х2, или коротышки Х3. Тут же стоял монстр. Х1, который, вроде, от военного Хамви отличается только отделкой салона и тем, что крепления для пулеметов на нем пустые. Огромная ярко-алая дура на зубастых колесах, кузов пикап с двойной кабиной, причем грузовой отсек пикапа закрыт каким-то модным кунгом. Судя по размерам, там могла быть ванна с джакузи. Или ракетная установка, что вероятнее. За Х1 стояла натуральная трансформаторная будка, практически незаметная на его фоне. Небрежно оштукатуренные стены, односкатная крыша, похожая на приплюснутую кепку, и дверь, явно не единожды крашеная, причем даже не валиком — кистью. Из-под вздувшейся кое-где краски проглядывали более ранние образы двери: она была и темно-красной, и синей и грязно-зеленой. Сейчас — серая. На уровне глаз — три ярко-желтых треугольника. На левом — молния с подписью: «Опасность поражения электрическим током!». На правом – со «Стой, высокое напряжение!». Центральный был вписан в красно-белый прямоугольник, по центру, для неграмотных, видимо, был нарисован скалящийся череп, пробитый молнией. Для тех, кто не понимал картинок, дублировалось буквами: «Не влезай! Убьет!». Лучше спрятать вход в тайный офис и придумать было нельзя. Я подошел и надавил прямо на череп. Раздалось негромкое гудение, дверь почти бесшумно сдвинулась в сторону, а я шагнул внутрь.

За спиной дверь закрылась с каким-то всхлипом, отрезав меня от города и солнечного света. Я думал, тут хоть лампочка какая-то есть, но нет, лишь непроглядная темнота. Причем, судя по тому, что машин и других звуков столицы слышно не было — тут и звукоизоляция была, притом отличная. Вдруг будка чуть вздрогнула и поехала под землю вместе со мной. Это было, деликатно говоря, крайне неожиданно. За стены я не схватился только потому, что движение было ровным, без рывков, и недолгим. На гнусавом домашнем лифте я за это время вряд ли проехал бы больше двух этажей. Но тут, после краткой остановки, будка поехала назад. Не вверх обратно, а именно назад — я чувствовал, что движусь вперед спиной. Чуть дольше, но тоже особенно испугаться я не успел. Когда после паузы будка поехала вверх — я даже, кажется, слегка заскучал. Вверх ехали дольше всего, по моим подсчетам, на высоту четвертого-пятого этажа. Очередная остановка — и вместо новой смены направления движения передо мной отъехала стена. В глаза ударил яркий солнечный свет из окон напротив. Но убил не свет. По правую руку в ставшей внезапно светлой кабине стояла фигура. Судя по двум парам рук, верхняя из которых была сложена на груди, а в нижней были сжаты два коротких меча, это был хван — представитель расы четырехруких наемных убийц с Алтая. Про них я читал в той же серии книг, что и про Артема Головина. Красиво, тонко сделано. И статуя выполнена очень реалистично. Если бы у нее сейчас открылись глаза — я, пожалуй, вышел бы в закрытую заднюю стену будки. Ну точно попытался бы, как пить дать.

- Дмитрий, добрый день! Для столицы Вы потрясающе пунктуальны, - послышался знакомый голос с хрипотцой, и, хвала Богам, не от статуи. Пройдя мимо нее я попал в большой светлый кабинет. Из-за стола ко мне навстречу поднялся крепкий загорелый русоволосый мужчина примерно моего возраста. Его серые глаза были чуть прищурены, но не насмешливо, а как-то так специально, для особенного пристального взгляда. Я шагнул в его сторону. И тут заметил в окне за его спиной церковь с пятеркой темных куполов. За ней виднелась высотка Котельнической набережной. Желая развеять странное дежа вю я посмотрел направо. Там была фотография — в пасти какого-то чудища, похожего на ската, только размером, кажется, с торец пятиэтажки, улыбалась группа рыбаков. Я моргнул, сглотнул и глубоко вздохнул поочередно. Подошедший Артем подал мне руку, которую я пожал, даже не задумываясь, а не влажная ли у меня ладонь. Хорошо, что я вообще вспомнил, где у меня руки и как надо разговаривать:

- Рад познакомиться, Артем. Скажите, а чей череп у Вас на столе?

- А… Вы бывали здесь раньше? - в жизни не думал, что смогу когда-нибудь удивить книжного персонажа у него же в гостях.