Зарождение

Глава 10

Тим еще никогда не убивал женщин, и это чувство новизны его будоражило.

Женщина была красивой. Распахнувшиеся полы халата демонстрировали искусственную правильность форм, хирургически утонченную талию и красивую грудь, конечно же, тоже фальшивую.

Она тяжело дышала и все еще слабо трепыхалась в его руках, как вынутая из воды золотая рыбка.

— Зря ты пыталась разослать те файлы, — прошептал ей на ухо Тим, прижимая к ее лицу вместо ладони влажный от препарата носовой платок. — Третьяк сильно ошибался, предполагая, что тебя не найдут...

Испуганные, ярко накрашенные глаза уже подернулись мутной поволокой, так и не успев потечь грязными ручейками слез. На дне расширенных зрачков билась в агонии мольба.

Тим чуть плотней прижал к ее лицу влажный платок, и черные ресницы медленно опустились. Женщина отключилась.

Осторожно положив ее на кушетку, Тим вынул карманный пластиковый кейс, и, ловко открыв его, засек время на таймере — после усыпления следовало подождать пять минут. Казалось бы, ничего сложного. Но когда ты возбужден, ожидание — непростое испытание.

В кабинете массажа все вокруг было залито ярким светом и застелено белыми простынями — совсем как в морге. Этот свет и крахмальная белизна его раздражали. За дверью уже второй раз слышались чьи-то шаги, но, к счастью, направлялись они куда-то дальше по коридору.

Наконец таймер беззвучно завибрировал у Тима в руке, и он вытащил из карманного кейса крошечный шприц с розовой жидкостью в нем. Распахнув полы халата еще шире, он окинул внимательным взглядом безвольно раскинувшееся на кушетке тело. Приподняв женщине правую руку, склонился к ее подмышке: так и есть, две родинки. Идеальное место для приготовленной инъекции.

Быстрый укол в крошечное коричневое зернышко завершил дело.

Поправив ей разметавшиеся волосы, Тим завязал ее халат, убрал шприц в кейс и сунул его в карман. А потом открыл двери и уверенным шагом вышел в коридор.

Вежливо попрощавшись с улыбчивым симпатичным массажистом и девушкой-администратором за стойкой, Тим направился к выходу. И в этот момент из глубины салона женский голос надрывно прокричал, что вип-клиентке стало плохо и нужно срочно вызвать скорую. За спиной послышался какой-то грохот и стремительный топот ног, но Тим даже не обернулся.

Сейчас она еще хватает ртом воздух, пытаясь, наверное, что-то сказать, но спазм еще не отпустил ее горло, и из глотки доносится только невнятный хрип. Еще несколько секунд, и ее сердце остановится.

Тим вышел на улицу, поежился от резкого свежего ветра с Невы. Он терпеть не мог Питер.

***

Войдя домой, Рэм тяжело упал на кровать, раскинув руки в стороны, и обвел взглядом спальную.

Камера слежения за входной дверью. Камера, встроенная в шлем полного погружения. Электроприборы снабжены функцией голосового управления, управления по сети и имеют встроенные динамики. Музыкальная установка с камерой, и динамиками. И, конечно же, линзы.

Uno сейчас мог его и видеть, и слышать из любой точки.

Рэм вдруг вспомнил, что очень давно не звонил матери.

Закрыв глаза, он напрасно старался хоть немного расслабиться. Где-то глубоко внутри все самые важные эмоциональные пружины были накручены до предела. Начальнику и Олегу, который просто засыпал его тревожными сообщениями, Рэм сбросил шаблон, что не стоит беспокоиться, и как только выдастся удобный момент, непременно свяжется с ними.

Олег был пуглив, словно маленькая девочка, и предстояло еще хорошенько обдумать, что и как ему рассказывать. А на вежливые расшаркивания с Ильичом у Рэма просто не было сил.

Пролистнув список, он увидел еще несколько писем от формальных приятелей из разных тусовок, от поклонниц...

А потом он увидел письмо от Лизы. В письме лежала картинка. Серый дождь, лужи, маленький промокший котенок сидит на лавочке, а над ним раскрыт большой ярко-синий зонт. Рисунок был сделан резкими, нервными штрихами. А внизу, под ним, висела записка.

«Спасибо за все. И прости меня.»

Рэм вдруг улыбнулся. Он вспомнил, как она горячей рукой хлопнула вазу у него над головой, как сидела за столом, поджав к груди белые коленки. И запах ее нежной кожи, и то, как ее тело отзывалось на каждое прикосновение, и в груди приятно заныло.

Лиза была онлайн.

«Привет», — написал ей Рэм.

«Привет», — ответила девушка.

«Ты занята?»

«Да, если сидение на подоконнике — это занятие».

«Не хочешь прогуляться?»

Лиза ответила не сразу.

«Куда?»

«Мне без разницы.»

Лиза ответила быстро.

«Хорошо!»— написала она.

«Спасибо. И еще одно: давай без линз?»

Лиза отправила ему в ответ смеющуюся до слез мордашку.

«Принято! Поддерживаю! Где увидимся?»

«Я буду на набережной напротив твоего дома через тридцать-сорок минут.»

«Хорошо.»

«Не надевай садистской обуви.»

В ответ прилетела смущенная мордашка.

«Не буду.»

Рэм ждал ее, сидя на железных перилах набережной и глядя на грязно-коричневую воду едва живой реки. Пешеходная зона, обнесенная красивыми клумбами и витыми фонарями напоминала дешевую женщину, которая пытается выглядеть дорого и богато: грубоватая лепнина, выкрашенные золотой краской и уже местами облезшие от нее скамейки, пестрые цветочные композиции в громоздких вазонах из стекла. Его раздражала эта кричащая безвкусица, и потому Рэм предпочел повернуться к ней спиной.

Бриться он не стал, так и остался с рыжеватой порослью на щеках и подбородке. Впрочем, эта небрежность очень гармонировала с бесформенными штанами и безрукавкой с капюшоном .

Лиза подошла легким, почти неслышным шагом и встала у него за спиной, вытесняя запахи города нежным ароматом духов.

— Что показывают? — спросила она, чуть касаясь его локтя.

Рэм обернулся.

— Экологический кризис, — ответил он с грустной улыбкой. — И размышления о хрупкости жизни. Ты отлично выглядишь.

Лизе и правда очень шли и клетчатые брючки с майкой, и спортивные ботинки с высокой грубой подошвой, и распущенные по плечам волосы.

Она удивленно взглянула на рыжую поросль на щеках Рэма, но тактично ничего не сказала по этому поводу.

— Спасибо. Знаешь, я тут поняла, что в последний раз без линз выходила на улицу года три назад. Тогда всякие декоры доп-реала только входили в моду. А сейчас, смотрю, даже девушки многие светят лысой головой! А в линзах если смотреть — у каждой второй роскошная шевелюра...

Рэм усмехнулся.

— А ты с экстрим-готами никогда не встречалась? Они вообще накладывают на себя картинки, скажем, окровавленности, или выбитые зубы, или нож, торчащий из шеи. Представь себе, вбегает такой парень в кафе, орет и изображают агонию. Народ визжит, испуганно рассыпается в стороны...

Лиза сморщила носик.

— Фу какая гадость! Вот придурки.

Рэм усмехнулся.

Он спрыгнул с перил, взял ее тонкую ладонь в свою, и повел девушку в сторону стоянки наземного такси.

— Что ты задумал? — спросила Лиза, с нежностью глядя на его светлый затылок.

— Я хочу показать тебе Москву, которую я люблю.

— Отлично, — беззаботно отозвалась Лиза. — Это далеко?

Он наклонился к ней и указал пальцем на высотку в форме цепочки ДНК.

— Во-он там.

Лиза удивленно пожала плечами.

— Но там же всего-навсего какой-то деловой центр, разве нет?

Рэм тихонько рассмеялся.

— Ты низко смотришь.

И чуть приподнял ее голову за подбородок.

— Смотри, куда я показываю!

— Эмм... В небо? — недоумевающе спросила Лиза.

— На тонкой грани между небом и миром делового центра есть лучшее место на планете, которое называется крыша.

— Ты хочешь забраться на крышу? — ахнула Лиза. — Нас же снимут оттуда через пять минут и оштрафуют!

Рэм хитро прищурился.

— Если заметят. Но мы будем паиньками и не станем вылезать из слепого пятна, а дроны так высоко обычно не курсируют.

Глаза Лизы заблестели детским задором.

— Давай! Я никогда не была на крыше! Я готова! Веди меня в поднебесье!

Пробираясь с предпоследнего этажа по пожарной лестнице до самого выхода на крышу, Лиза нервно хихикала и стискивала Рэму ладонь.

— Тише ты, — с улыбкой шептал он ей, набирая пароль на люке.

— Откуда ты знаешь пароль? — заговорщицки прошипела она.

— От местных крыс, — ответил Рэм, толкая люк наверх, и через мгновение они оказались наверху.

Теплый ветер дышал здесь свободно, не скованный лабиринтами высоток и зелеными насаждениями. Солнце клонилось к закату, разбрызгивая по небу рыжие, розовые, желтые и даже зеленоватые краски. Города почти не было видно, только поверхность крыши — и бездонное, свободное небо.

Лиза долго стояла, запрокинув голову вверх, а потом проговорила:

— Боже мой, я чувствую себя птицей... Вот бы взглянуть вниз, на город!

— Давай только перед уходом? Если ты подойдешь близко к краю, тебя точно засекут, и уходить нужно будет резко и стремительно.

Мечтательное выражение на лице Лизы растаяло. Она мгновенно представила себе, как ее здесь «засекут», и ощущение тревоги пробежало холодком по спине.

А Рэм тем временем улегся на гладкое, нагретое солнцем покрытие, и глубоко вздохнул.

— Садись, сейчас начнется самое интересное. Будет гаснуть солнце, и если нам повезет, мы сможем разглядеть звезды.

Лиза присела рядом, подобрав ноги по-турецки. Опасливо осмотрелась.

— Рэм, тут, конечно, очень здорово... Но, мне кажется, нам не стоит здесь задерживаться.

— Почему? — просто спросил он.

— Ну... Мы как бы закон нарушаем, — нервно хихикнула девушка.

— Здесь тебе опасаться совершенно нечего. Не дергайся, расслабься немного.

Лиза вздохнула. Помолчала пару минут и вдруг произнесла:

— Мне сейчас почему-то вспомнился Глен Харпер... Ты читал Харпера?

Рэм утвердительно хмыкнул.

— В ранней юности я прочитал много всякого мусора, и Харпера в том числе.

Лиза охнула, резко обернулась к Рэму.

— Мусора? — переспросила она. — Ты считаешь Харпера мусором?

— Ага.

— Но он же говорит потрясающие вещи!

— Да ладно? — хмыкнул Рэм. — Эта его идея, что все лучшее, что может быть в жизни, в науке, в искусстве растет из мысли о смерти, мне кажется абсолютно идиотской. Любить и прощать близких только потому, что однажды они умрут. Наслаждаться радостями и нерадостями жизни, только потому, что однажды ты отправишься в печь, где уже не будет ни скверной погоды, ни болезней. Бред, мне кажется. Жить стоит только ради самой жизни, любить — ради самой любви.

Лиза хитро прищурилась.

— А мне кажется, люди, которые гонят от себя мысли о смерти, на самом деле либо панически ее боятся, либо, чаще всего, плоские, как деревянная доска.

Он улыбнулся, приподнялся на локте, глядя ей в лицо.

— Хорошо хоть, что посуды стеклянной у тебя нет под рукой, а то, чувствую, не сдобровать мне за твоего любимого философа.

Лиза рассмеялась, смущенно закрыв лицо руками.

— Пожалуйста, не напоминай...

— Почему? В тот миг ты была божественна!

— Ну тебя...

Рэм опять лег на спину, подставив лицо небу.

— На самом деле, мне кажется, о смерти легко рассуждать могут только те, кто представляет ее себе лишь в теории, — вдруг мрачно сказал он. — А когда к твоей голове на самом деле прижмут дуло пистолета...

Рэм соединил указательный и средний палец, имитируя оружие, и прижал к своему виску.

— Так вот, когда смерть становится не отвлеченным метафизическим понятием, а реальным событием, которое может случиться с тобой через секунду... Боюсь, там человек перестает быть собой, — задумчиво проговорил он. — Там включается животное желание выжить. Выжить любой ценой.

Лиза подобрала колени к груди и обняла их руками.

— Ну мы-то с тобой можем рассуждать об этом только умозрительно, — тихо и серьезно проговорила она. — А Харпер все-таки профессионал, он много лет работал с людьми, которые пережили...

И вдруг она резко переменилась в лице.

— Рэм, смотри! Чайка! — она вскочила на ноги, с изумлением наблюдая полет птицы. — Боже мой, настоящая дикая чайка! Я никогда не видела их в Москве!

Он улыбнулся и закрыл глаза. Напряжение медленно отпустило его, и теперь он чувствовал себя раздавленным накопившейся усталостью.

— В тебе милоты — на пятерых отмерено, а одной досталось...

Он почувствовал, что Лиза снова присела рядом с ним.

— Я все не решаюсь спросить... Что с тобой сегодня?.. Ты на себя не похож.

— Не заставляй меня отвечать на этот вопрос. Правду все равно не скажу, а врать не хочется.

Волосы чуть шевельнулись на его голове, будто от ветра.

Он мгновенно открыл глаза — и увидел, как Лиза смущенно убирает от него свою руку.

— Извини...

Не сводя с Лизы взгляда, Рэм поймал ее ладонь и прижал к своей щеке.

— Извинить за что?.. Это лучшее, что произошло со мной сегодня.

Она опустила голову, слегка покраснела.

— Знаешь... Мне кажется, я больше не смогу смотреть твои фильмы...

— И не надо, — тихо ответил ей Рэм. — Они хреновые...

Лиза, поковыряв ногтем ткань на колене, робко проговорила:

— А ты... не хочешь выпить чаю в каком-нибудь более комфортном месте?

Рэм задумчиво приподнял бровь.

— Более комфортном?.. Что ж, можно и чаю...

Он поднялся, широко раскинул руки, с удовольствием потянулся и направился к краю.

— Пойдешь со мной? Ты же вроде хотела, — спросил Рэм девушку.

Та отрицательно замотала головой.

— Нет-нет, я лучше тебя здесь подожду, — ее голос дрогнул. — Слушай, может тебе тоже не стоит?..

Рэм ее не слушал. Он подошел к металлическому поручню, наклонился вниз, рассматривая город. Электронный рекламный щит над набережной, только что сообщавший о пользе нового тренажера «Атлант», вдруг подмигнул зеленым и высветил бегущей строкой: «Надень линзы! Открой для себя неизведанное! Надень линзы! Узнай сокровенное!» Рэм вздрогнул и даже отшатнулся. И, как будто для того, чтобы развеять все его сомнения, запустилась веселенькая картинка с отсчетом, почему-то на итальянском: «Uno! Due! Tre!»

У Рэма похолодели руки.

Попятившись, он нащупал в кармане коробочку с линзами, открыл ее и, глядя на свое отражение в зеркальной крышке, надел.

Экстренное сообщение от анонима висело прямо в аккаунте Рэма.

«Уходи оттуда немедленно! Между седьмым и восьмым этажами большая драка нео-панков со стопперами, со стороны главного входа тоже, так что сейчас здесь будут все патрульные и дроны района».

— Твою мать! — проговорил Рэм, и побежал к Лизе.

— Идем! — крикнул он ей и потащил за руку к люку.

— Рэм, что случилось? — испуганно лепетала девушка, едва поспевая за ним.

— Просто делай, что я скажу, поняла? И не шуми!

Он рывком открыл люк:

— Спускайся и жди меня!

«Грузовой лифт справа свободен. От камер прикрою.» — отписался Uno.

— Спасибо, — ответил Рэм.

— За что? — не поняла Лиза.

— Спускайся быстрей! — прошептал Рэм, и юркнул в люк следом за ней. Оказавшись внутри здания, опять схватил ее за руку.

— Бежим, — он протащил Лизу по лестнице, распахнул двери на последний этаж и стремительным шагом направился по пустому коридору мимо офисных дверей к лифтам.

Правый грузовой.

Ткнув пальцем в кнопку вызова, Рэм написал Uno:

«Что снаружи?»

«Парадный вход заблокирован полицией. Со стороны черного хода — подкрепление стопперов. Со стороны парковки пока чисто. Код — 386-234»

Втолкнув Лизу в открывшийся лифт, Рэм шагнул следом и нажал десятый этаж.

— Почему десятый? — всхлипнула перепуганная Лиза.

— Потому что лифт грузовой, он ведет к парковочной площадке, расположенной на высоте десятого этажа, — объяснил Рэм.

— Да что случилось-то? — уже почти плакала девушка.

— Там драка. Из ленты узнал, — уверенно соврал Рэм.

На десятом уже было отчетливо слышны звуки драки. Вопли многих голосов, болезненные крики, удары по звонким перилам эхом доносились с лестничной клетки.

— Сюда! — шепнул Рэм, хватая остолбеневшую Лизу за запястье, и побежал к закрытому металлическому занавесу разгрузочной площадки. Рэм торопливо набрал код, и ворота медленно поплыли вверх, впуская внутрь вой полицейских сирен и гул разъяренной толпы.

Поднырнув под еще не до конца открывшийся проход, они выбежали на почти опустевшую к концу рабочего дня парковку.

— Эй, а ну стоять! Вы что здесь делаете?! — рявкнул через усилитель невидимый кто-то из каморки дежурного.

Рэм притормозил, взмахнул рукой по направлению к дежурке:

— Мы не смогли выйти через центральный, там кошмар! — крикнул он.

— А, ну да, — примирительно отозвался усилитель. — Подождите минуту, сейчас помогу.

Из каморки вышел немолодой мужчина в костюме охранника. Лиза вцепилась Рэму в руку так, словно тонула.

— Так насмотришься на этих психов малолетних, что детей рожать не захочешь, верно?

— Это точно, — усмехнулся Рэм, как будто он и впрямь приходил сюда по вопросу планирования семьи.

— Конечно, не положено, но давайте-ка я вас рабочим лифтом спущу, чтобы вам по серпантину не топать. А как вы сюда-то вышли?

Рэм дружелюбно улыбнулся.

— К счастью, мир не без добрых людей. Спасибо огромное, что помогаете!

— Не за что, — отозвался охранник, открыл паролем заградительную решетку и запустил лифт. — Мне жену вашу жалко стало...

Оказавшись наконец внизу, Рэм потащил Лизу к выходу.

Слева, со стороны парадного входа, виднелась бушующая толпа. Полицейские охаживали ее дубинками, пытаясь приостановить ее беснование. Чуть поодаль несколько панков в черных балахонах отбивались от стопперов в цветных масках. На масках зияли звериные оскалы всех видов и мастей. Кто-то в черном уже лежал на тротуаре в луже крови, а в «обезьянник» запихивали молоденькую девушку с ярко-красными волосами и разбитым лицом.

Лиза беспомощно вскрикнула. Рэм раздраженно взглянул на нее и резко взял вправо, увлекая девушку за собой, завернул за угол, и увидел троицу в масках. Они не сразу заметили, что уже не одни, и продолжали суетиться возле стены санитарной зоны и обсуждать свои дела.

— А че, он давно просит! Прав Геральт!

— Да охуительно будет, говорю! Пока тут мелкие пиздятся, Геральт дело до конца доведет!

И тут один из троицы обернулся.

— А ну кто тут у нас? — протянул он.

— Да сейчас и прощупаем! — хохотнул другой, пытаясь ухватить Лизу за руку.

Разговаривать Рэм не стал. Мощным ударом кулака под челюсть он сбил парня в маске с ног. Лиза отпрянула в сторону, а на Рэма с ругательствами набросились двое других, но их движения были неловкими и заторможенными — видимо, сказывались какие-то веселящие дропсы. Рэм отпихнул одного ногой в живот, и тот с воплями повалился на асфальт. Второй попытался схватить его руками за шею и ударить коленом, но Рэм увернулся, схватил его за запястье, резкой подсечкой уложил на асфальт и ударом кулака сломал ему нос. Кровь брызнула на маску, испачкав нарисованные клыки. Скорчившись, стоппер отчаянно заматерился, а тем временем на Рэма сзади напрыгнул тот, который получил первым. Рэм упал на спину, пружиной вывернулся из его рук и ударил под челюсть, потом еще раз, поднялся на ноги и пнул пару раз напоследок.

Подбежав к Лизе, Рэм вдруг остановился, как вкопанный. Он увидел у нее за спиной забор санитарной зоны, украшенной обрамлением клумб. На чистой белой поверхности всеми красками радуги сиял огромный фирменный знак Ника Гудвина — мерцающий музыкальный диск с рогами. А внизу виднелась гневно замазанная торопливым напылением, но легко просматривавшаяся надпись: «Гудвин — крылья панк-рока, панк-рок — крылья свободы!»

И тут его осенило.

— Они пойдут к Нику, — проговорил Рэм, не сводя глаз с граффити.

«Да, — ответил Uno. — Кстати, я подогнал твою машину, она здесь»

И дальше к сообщению была приложена карта с красным маркером, обозначающим место парковки.

А тем временем Лиза уже уткнулась носом ему в безрукавку.

— Пожалуйста, пойдем отсюда скорей! Пойдем отсюда!

— Ты права, нужно уходить, — сказал Рэм, и повел ее к машине.

Захлопнув двери автомобиля, Рэм принялся вызывать Ника. Но тот был офлайн с позавчерашнего дня, поэтому Рэм предположил, что он все-таки в больнице, и позвонил его сестре.

Инка отозвалась сразу.

— Привет, Хануман! Что надо? — бодрым голосом спросила она.

— Привет. Слушай, а где Ник?

— У себя, гудит с народом. А что случилось?

— Мне нужно срочно с ним связаться, а он офлайн.

— Да, после прошлой драки ему слегка корректировали пару маячков, и он на ближайшие две недели остался без линз. Так что случилось? Ты мне скажешь наконец?

— Стопперы в центре буянят, как бы в гости к нему не нагрянули.

Инка помолчала, и встревоженным голосом ответила:

— Я буду у него через час.

— Я постараюсь быть раньше. Пока!

Рэм сбросил вызов и обернулся к притихшей Лизе.

— Как видишь, у меня появилось срочное дело. Подвезти тебя домой я не успеваю. Я могу высадить тебя либо возле первой попавшейся на пути остановки аэротакси...

— Пожалуйста, не бросай меня, — пролепетала Лиза. — Мне будет страшно добираться одной по улицам! Рэм, я прошу тебя, я не совсем понимаю, что происходит, но я очень боюсь... Я не буду тебе мешать, честное слово! Подожду в машине, сколько нужно!

Рэм хотел было возразить, но тут он заметил с другой стороны проезжей части черные силуэты в масках, и машина с ревом стартанула с места.

— Ладно, — бросил он Лизе, переводя автомобиль в ручной режим управления. — Может, так действительно будет лучше. К тому же, мы ненадолго.

— Слушай, а Ник Гудвин — это тот ди-джей, музыка которого...

Рэм шумно выдохнул.

— Лиз, сделай одолжение.

— Да? — с готовностью откликнулась она.

— Помолчи.

***

Такого Лиза себе даже не представляла.

Студию с медицинским напором освещали четыре прожектора, высветлявшие все даже мало-мальски напоминающее тени. Остро и вкусно пахло свежей краской, новым пластиком и чем-то еще. Гремели басы, за свежевыкрашенной барной стойкой вибрировали колонки, а чуть дальше, у стены, прямо на полу, на обрывке строительной синтетики стоял десяток разнокалиберных бутылок и мешок одноразовых стаканчиков. Рядом с ними, скрестив ноги по-турецки, сидел паренек в пестрой рубашке с какой-то волшебной самокруткой в белоснежных зубах и профессионально встряхивал шейкером, пока разукрашенный татуировками мужчина с рогами на голове терпеливо дожидался своего напитка. И, что самое ужасное, это был не скин допреальности, потому что линзы она так и не надела.

А прямо посередине студии стояли две абсолютно обнаженные девицы, которых градиентно раскрашивал пикантной кисточкой художник в шапке с лосиными рогами, и они, отбегая от него, со смехом и ужимками прижимались к стенам разными частями тела в неожиданных позах и оставляли загадочные цветные силуэты. Несколько человек, дымя вонючим табаком, вскрывали ящики с новой мебелью. Блондин с косами викинга и рыжей бородой, разбирал какие-то провода за столом в углу, прихлебывая из пластикового стаканчика что-то, заставлявшее его каждый раз крепко зажмуриваться.

Казалось, никто не заметил ее прихода. Все занимались своими делами, как ни в чем не бывало.

Рэм спихнул со стула какого-то дремлющего парня в растаманской шапочке и ядовито-зеленой рубашке, тот удивленно обернулся, заулыбался, пожал Рэму руку и, не обременяя себя поиском нового места, уселся прямо на полу.

Поставив стул чуть в сторону, Рэм указал на него Лизе и прокричал на ухо:

— Побудь здесь!

Он направился к рогатому мужчине, и в этот момент музыка смолкла. Через несколько мгновений тишины раздался невыносимый визжащий звук, от которого Лиза вздрогнула, как от шокера.

Сидевший рядом растаман хмыкнул и по-свойски потрепал Лизу по коленке.

— Не кипишуй, сестренка, это Лика гитару мучает! Хочешь, сходи посмотри!

Лизе все было видно и отсюда. На всякий случай сдвинув коленки подальше в сторону, она принялась рассматривать девицу с розово-синими волосами и в спортивном костюме, которая, перекинув через плечо широкий ремень инструмента, изображала рок-звезду.

— Детка, не еби мне уши! — крикнул рогач, выхватил у девицы гитару и она вдруг со скрипом и визгом разродилась виртуозным соло.

Рэм уже был рядом и постукивал рогатого по плечу. Тот обрадовался, отдал инструмент обратно девице и крепко обнял его.

И в этот момент Лиза окончательно поняла, что приехала зря. Она не получала ни малейшего удовольствия не только от жутковатой местной компании, но и от Рэма в этой среде. Здесь он казался совсем другим, не таким, каким Лиза его видела и знала. Он будто стал еще моложе, обмельчал и потускнел по сравнению с таинственным сильным мужчиной, образ которого она с нежностью пестовала в своей груди.

Ник понял все с полуслова. Вырубил музыку, вышел в центр студии и громогласно свистнул.

Все уставились на него. Стало неожиданно тихо.

— Народ, планы меняются! Никита, ты забираешь из подсобки Сушняка, Сева тащит Леху, и все экстренно съебываемся! Траву и абсент Кирима забирайте с собой, чтобы мне потом с наркоконтролем не трахаться. Все. И чтобы через пять минут здесь ветер гулял! — прикрикнул он, и в студии началась отчаянная движуха.

Рэм вдруг хлопнул его по плечу, что-то сказал и рванул к дверям.

Ник снова засвистел.

— Поздно! — проорал он. — Готовсь к обороне, мужики! Девок — в верхнюю комнату!

И тут входная дверь с грохотом распахнулась, впуская в студию гвалт и многоголосое довольное гиканье...