Застрянец

Глава 6 Архип. Встреча с Румянцевым

Дементий открыл дверь в бар под названием «Весельчак» и вошёл первым, я — за ним. Середина дня. Мужики накидываются. Грязные, бородатые, пахнущие рыбой. В Весельчаке обитали работники доков.

Под хмурые взгляды моряков мы прошли к барной стойке. Мужик за последним столом фыркнул, увидев меня, и хотел было встать, но вышибала придержал его за плечо. Переживал за сохранность имущества.

— Мы пришли на встречу к Оскалу, — сказал я бармену.

Тот, занятый разливом пива, кивнул головой на дверь. Мы вошли внутрь и оказались во второй части бара. Воняющих селедкой бомжей сюда не пускали. Тут горел приглушенный свет, пахло сигарами и выпивкой. Было относительно чисто, а вместо деревянных стульев — диваны. Оказывается, и в бородатые времена существовали вип-залы. Местные бизнесмены или бандиты не желали тереться в одном помещении вместе с работягами.

Дементор показал пальцем на столик в углу. На диванчике сидел Оскал. Мужик сорока пяти лет с широкой мордой в пиратской треуголке. За соседним столиком сидели его люди. Молчали и смотрели на нас. Ну что тут сказать. Впечатление производили серьёзное. Не хотел бы я оказаться в компании таких мужиков где-нибудь на заброшенной пристани или в тёмной подворотне.

— Приветствую, — сказал я и сел напротив Оскала.

— Привет.

— Ваши люди? — я кивнул на соседний стол.

Оскал кивнул.

— Тогда не будем ходить вокруг да около, — я потер руки. — Мой помощник сказал, что вы — самая надёжная команда наемников в квартале Глинских. Поэтому я предлагаю вам работу. В последнее время вокруг меня крутятся всякие гонд… Непонятные типы. Мне нужна надежная охрана, чтобы, выходя на улицу, я не переживал, что какой-то мелкий засранец разобьёт мне голову камнем, или Мясник порежет моего помощника.

— Все знают, что ты взял деньги у Мещерского. Поэтому и крутятся, — ответил Оскал. — Люди недовольны. Скоро они потребуют больше.

— Слушай, Оскал. Ты уж, пожалуйста, меня не учи, как своей землей управлять, ладно? Советчиков — выше крыши. Вон, Дементий, целыми днями вокруг меня ходит и подсказки дает. Я к тебе пришел, чтобы о конкретном деле просить. Охранять меня за деньги.

— Просто хотел сказать, что нам придется много работать.

Ах вот оно что! Цену себе набивает! Таким он мне больше не нравился. Важный. Глаза прикрыл, будто вот-вот заснёт. Чувствует себя моей ровней?! Хрен ему. Сейчас заключим сделку и будет вкалывать как проклятый.

— Если работа устраивает, то давай поговорим о цене. Сколько ты хочешь?

— По пятьдесят каждому, — Оскал кивнул на своих пацанов. — И двести мне. Работать они будут парами — по двое, а я следить, чтобы всё было шито-крыто. Если остаются на ночь, то ещё плюс пятьдесят. И сразу говорю: с Мясником мы не бодаемся. Сохраняем нейтралитет.

Пятьдесят на четыре — это двести. И ещё плюс двести. Итого четыреста. Откинувшись на спинку дивана, я с прищуром посмотрел на Оскала и мысленно спросил: «А не ох*ел ли ты, браток?».

— Оскал и его команда — лучшие в квартале, — напомнил Дементий.

— Лучшие? Это хорошо. Значит легко найдут себе другого нанимателя, — я поднялся и пошел к выходу.

— Как бы ты не пожалел, — сказал в след Оскал.

Я промолчал. На кой хер мне охрана, которая ссыт с Мясником связываться?

Дементий замешкался в проходе, я его подтолкнул:

— Опять ты, Дементий, облажался!

Помощника повело, он толкнул в спину рыбака. То пролил пиво и подскочил:

— Аккуратнее!

Усатый отвесил Дементию леща и уставился на меня. Благо перед поездкой я познакомился с новой бутылкой виски. Заправил два стакана смелости. Подхватил с барной стойки кружку и долбанул усатого по башке. В кулаке осталась ручка. Осколки разлетелись по полу. По грязной башке усача стекали остатки пива с кровавыми каплями.

— Ну, пиз*ец тебе, Глинский!

Усач вырвался из-за стола и ломанулся на меня. Я отбился от удара с правой, ушёл в сторону и ударил его под коленку. Усач споткнулся. Я подхватил с барной стойки поднос и впечатал усачу в морду.

— Кто следующий?! — крикнул я и развернулся к залу.

Вашу мать, следующих было аж четверо. Друзья усача ломились, расталкивая столы.

На плечо легка рука и рывком отбросила меня за спину вышибале. Тот выстрелил кулаком. Расквасил морду первому, а двух других повалил, будто кегли. С боку подскочил четвёртый. Вышибала заблокировал его удар и, не стесняясь, пнул кулаком по яйцам. Мужичок скрючился и выпучил газа: «По яичкам-то, зачем?». Вышибала поставил подошву ботинка ему на лоб и хорошенько толкнул. Мужик кувыркнулся через голову, сломал стул и вбился в стенку.

— Обоих порежу, суки! — взревел рыбак с набухающим глазом.

Он наступал на Вышибалу и размахивал ножом. Вышибала расставил руки и приготовился к замесу. Дурость. Я нажал на спусковой крючок и простелил засранцу колено. Под грохот выстрела рыбаки ломанулись из бара, а я разогнал смятым подносом дым:

— Тебя как зовут?

— Архип, — ответил вышибала и погладил заплетённую на бороде косичку.

— Что на счёт новой работы, Архип?

… … …

Мы с Дементием стояли возле башни, когда к нам подкатили две кареты. В первой сидел Архип с извозчиком, во второй — только извозчик.

— Пойдет? — спросил он.

— Отлично!

Архип мне нравился. Простой, смелый, дерзкий, без загонов. Носил кожаную куртку, на поясе — меч. Сразу взял пистолет, когда я ему предложил. Не стал слюни жевать и строить из себя крестоносца. Архип был практичным. Вот и кареты с извозчиками подешёвке достал. Теперь мы были на колесах и с охраной.

Запрыгнув в карету, я приказал водиле трогать. Поехали прокатиться. Прошвырнулись по кварталу и заехали на территорию Мясника. Не останавливались. Но довольно борзо проехали по улочкам. Пусть, мудак, знает, что так просто власть я ему не отдам.

Рядом с площадью я увидел шевеление на дороге:

— Давай туда!

Двадцать работяг управлялись с кирками и лопатами. Таскали камни, ворочали мешки с песком. Ремонтировали дорогу. Дементий показал пальцем на молодого парня в бежевом плаще:

— Господин, Румянцев.

— Понял. Пойду, поздороваюсь.

Румянцев курил сигару и поправлял золотые кольца на пальцах. Ветер трепал соломенные волосы, в ушах блестели серьги.

— О, Максимилиан, здарова!

Я протянул руку, а он смял меня в охапку:

— Как жизнь?

— Да, нормально. А у тебя?

— Тоже ниче, — он выпустил дым и показал сигарой на дорогу. — Вот дорогу ремонтируем.

— Ясно.

Румянцев заметил, как я смотрю на его сигару, и понял всё без слов:

— Держи!

— Спасибо!

Неподалеку от Румянцева стояли трое наемников. Все одеты в кожаные куртки, вооружены топорами и кинжалами. Мой простоватый Архип выглядел нет так стильно и пафосно, зато мгновенно поднес спичку, когда оно понадобилось. Я вкусил дорогой табак и выпустил дым. Встреча местных боссов — это тебе не хухры-мухры. Тут всё серьёзно. Кареты, охранники, сигары.

— Дорога, между прочим, для нас обоих, — сказал Румянцев.

— Прими мою благодарность.

— Ха! — Румянцев похлопал меня по спине. — Денег, значит не дашь?

— Не-а.

— А мне и не надо. Я же для народа. Для людей своих преданных. Это ж самая малость из того, что я могу для них сделать. Пусть и твоим, и мои людям лучше будет. А деньги? Ну что деньги? Благодарность людей — вот главное наше богатство!

— Гы-гы! — вырвалось у меня.

— Гы-гы-гы! — подхватил Румянцев. — Ржака, да? Мещерский, собака сутулая, заставил эту хренову дорогу ремонтировать! Знает же, что денег в обрез, — Румянцев спрятал золотой браслет под рукав. — Каждый золотой на счету! Нет, бл*ть, дорогу ремонтируй! Тебе надо — ты ремонтируй!

— Во-во! — согласился я.

— По бабам? — вдруг предложил Румянцев.

— Ну-у-у, можно.

Румянцев усадил меня в свою карету. Та оказалась в разы роскошнее, будто я из Рено Логан в Мерседес пересел. Извозчик нажал на педаль, и мы поперли смотреть территорию Румянцева. Ничего интересного там не было. Выглядело всё плюс-минус также, как и у меня. Да и отношение людей к Румянцеву не сильно отличалось. Извозчик гнал карету, которую провожали озлобленные лица людей. Ничего не поделать. Такова участь элиты. Приходится переносить все тяготы свалившегося на нас бремени и мириться с тем, что люди никогда не попробуют черной икры с пятидесятилетним вином. Ну, ничего. Мы вытащим это на своих плечах. Для того они нас и выбрали.

Земли Румянцева были в два раза больше моих. Там было где разогнаться. Мы пронеслись по центральной улице, выскочили на площадь, а оттуда помчались под горку. На холме показался золочёный купол, вокруг него — каменная кладка, голубые ели, плиточные дорожки.

— Втюхал хренову кучу бабок в это фамильное место силы, — прокомментировал Румянцев. — Бесполезная шляпа. Зато людишки лишних вопросов не задают. Где деньги? Так вот они, — улыбнулся Румянцев и показал на купол храма.

С холма мы спустились к каменному поместью Румянцева. Рядом уже стояла карета с девчонками. Я их не видел, но слышал прекрасный задорный смех и тоненькие голоса. Румянцев оказался своим человеком. Сейчас закрепим наш союз, скрестив шпаги, так сказать, и дела пойдут в гору. Бабки у меня есть, а правила «правильного» поведения, я подсмотрю у нового друга. Живём!

Шлепками по мягким местам, Румянцев погнал девчонок в поместье, а я остановился, чтобы перекурить. Двери и окна близлежащих домов были заколочены. В начале и конце улицы стояли наемники. Вот она — депутатская неприкосновенность.

На фонарном столбе висело объявление о пропаже. Желтая бумага, на которой было нарисовано лицо от руки. Похожее я видел в своем квартале, но человек другой. Тут девчонка, а там — мужик какой-то. И кому вообще вздумалось похищать людей в Виктомске? На кой хер? Маньяки, что ли орудуют? Я подумал, что нужно спросить об этом у Румянцева.

Поднялся по ступенькам в поместье и напрочь забыл обо всём. Вокруг фонтана танцевали обнаженные девки, играла живая музыка, а Румянцев в халате ходил с бутылкой вина и менял пары.

— Присоединяйся, Максимилиан!

… … …

Храсанфу понравилось кличка, которую ему придумал господин Глинский, и теперь он просил, чтобы его так называли все. Даже ненавистный Пущик.

— Крис! — гордо сказал он.

— Да хоть Кристина! — крикнул Пущик. — Откуда у тебя столько денег?!

Крис сидел на пустой коробке за пекарней и ел посахаренные булки. В отвороте майки у него лежало ещё несколько пирожков с повидлом. Потом появился Пущик и началось.

— Заработал!

— Как?! На уродца Глинского ишачишь?!

— Не твоё дело!

— Сейчас будет моё!

Крис дёрнулся к дороге, Пущик наступил ему на ногу. Крис упал, выронил булку и несколько пирожков.

— Отпусти!

— В одиночку хомячишь, крыса!

— Не с тобой же делиться!

Пущик поднял один пирожок с повидлом, а второй раздавил ногой. Крис поднял камень и ударил Пущика в живот. Но бодаться с подростком на четыре года старше — не по шансам. Пущик разбил Крису губу, положил на землю и встал ногой на грудь. Загребущей лапой залез в карман и достал все деньги.

— Верни, а то я всё Глинскому расскажу!

— И что он мне сделает?! Глинский твой — трус, жмот и шестёрка Мещерского!

— А ты вор!

— И ничего не вор! — Пущик пересчитал деньги и положил в карман. — У Глинского все деньги ворованные, а воровать ворованное — это не воровство!

— Пошёл ты!

— Заткнись! Или сейчас так тебя разукрашу, что глаз заплывут! И хоть слово кому скажи!

Пущик замахнулся, Крис прикрылся рукой.

Закинув жопку от пирожка в рот, Пущик злобно посмотрел на Криса и пошёл переулками. Потемнело, домой идти перехотелось. А в бар нельзя. Рыбаки все деньги отберут, если увидят. Он свернул к рынку. Из продавцов остались только старушка с варёной кукурузой и дед с самогонкой. Пущик взял два початка и бутылку. Побежал к стене.

Забравшись в окно брошенного дома, Пущик прошел насквозь и вышел на поляну, среди которой валялись бревна. На одно сел, на другое закинул ноги. Выпил, закусил кукурузой.

Показалось, или кто-то шёл? Дрын с подельниками? Вряд ли. По вечерам они караулят рыбаков у бара и клянчат пиво. Рыбаки им дают. А потом ржут с них.

Пущик ещё откусил и снова повернулся. За полуразрушенной стенкой кто-то прошёл. Мелькнул тёмный плащ. Пущик поднялся и замер:

— Дрын?!

Кто-то обошёл заброшенное здание и вышел на поляну. Из-под черного плаща выглядывали иссохшие, но большие руки с окаменевшими когтями. Пущик проглотил слюну, подался назад:

— Я тут друга ждал… Но уже ухожу!

Капюшон был большим и широким. Им можно было укрыть целую бочку. А голова под ним — пупырчатая, точно гроздь кокосов.

Незнакомец повернулся. Лунный свет попал под капюшон. Пущик побелел и заорал всю глотку. Вот только голос его тут же оборвался. Неведомая сила вырвала из руки початок кукурузы, и тот пробкой залетел ему в рот. Пущик упал на спину и попробовал вырвать початок, но тот застрял намертво, точно вбитый гвоздь.

Демон вытянул руку ладонью вверх. Вместе с ладонью воздух взлетел Пущик. Затем демон подтянул Пущика к себе и полосонул когтями по горлу.

Последнее, что увидел Пущик — своё обезглавленное тело в метре от головы.