Затерянные в солнце

==== Глава 47. Уязвимое место ====

Шагая через мир расплывчатых форм и нечетких линий следом за Тьярдом и Листам, Лэйк сжимала зубы и старалась лишний раз не смотреть по сторонам. Белые и черные сгустки форм метались вокруг них, любопытно скользя навстречу смертным, и черных сейчас было гораздо больше, чем белых. Оно и неудивительно после только что закончившегося боя, возбуждение и ярость от которого еще не спали.

Лэйк старалась не думать и гнала от себя прочь приходящие в голову мысли. Она прекрасно знала, как опасно за Гранью волнение или какие-либо умозрительные построения. Каждый раз, когда эмоция или мысль поднимались из глубин ее существа, во все стороны разбегались круги, мир физически начинал вибрировать, и голодные жадные сущности слетались со всех сторон, плотнее придвигаясь к ним и так и норовя присосаться, выпить их силы и жизнь.

Впрочем, совсем скоро их путешествие закончилось. Размытые силуэты спутников впереди, — фиолетовый Тьярда и серый Листам, — остановились, а потом перед ними возник вертикальный прямоугольник прохода. За ним виднелась четкая и казавшаяся отсюда слишком грубой и твердой реальность обыкновенного мира, и Лэйк ощутила облегчение, выходя следом за Тьярдом из туманной ряби прохода.

Холодный воздух впился в лицо, ветер сразу же принялся играть ее волосами, а под ногами чувствовалась твердая земля. Лэйк только прикрыла глаза, отпуская руку вельда и вздыхая воздух полной грудью. Вместе с ощущением физического мира вернулась и боль в пробитой голове и израненном теле, но это все равно было гораздо лучше чем бесплотные взгляды голодных сгустков энергии, окружающих ее по ту сторону Грани.

Листам слегка покачнулась, едва не упав, когда проход через Грань закрылся за их спинами, и Тьярд осторожно поддержал ее под спину.

— Спасибо, я в порядке, — буркнула Боевая Целительница, отстраняясь от него и становясь ровно. Во взгляде ее темных глаз, брошенном на него, смешивались раздражение, подозрение и благодарность.

Лэйк устало потерла рукой лицо, а потом огляделась, крутя головой. Это было и больно, и неприятно, но иного выхода у нее не было: половина мира теперь лежала во тьме, и, чтобы увидеть ее, приходилось прилагать усилия.

Серенький рассвет уже наступил, и теперь солнце медленно поднималось на небо где-то за толстым слоем низких облаков. Они стояли на пустыре между двух лагерей анай и вельдов, не более, чем в полусотне метров от переговорного шатра, который почему-то окружали стражницы, а сквозь толстую парусину тента виднелись отблески пламени от согревающих воздух чаш с огнем Роксаны.

— Что это они? Нас что ли ждут? — нахмурилась Листам, но в голосе ее уверенности не было.

Лэйк подняла голову и втянула носом встречный ветер. Он пах странно: осенью, сырой землей, золотым солнцем и чем-то таким свежим, что в носу зачесалось, и она чихнула. Запах был странно знакомым, но она все понять не могла, откуда же его знает. Лэйк совершенно точно была уверена в том, что никогда не встречалась с его носителем, однако какие-то нотки аромата уже слышала.

— Пойдем поближе, узнаем, — предложил Тьярд, первым зашагав по глубоким сугробам к шатру.

Крылья за его спиной смотрелись громоздко и странно, тем более странно, что Тьярд был мужчиной, а Лэйк всю жизнь окружали только крылатые женщины. Идя за ним следом, она хмыкнула. Наверное, и сама она также странно выглядела для всех остальных, потому многие сестры и бросали на нее задумчивые или любопытные взгляды.

Тьярд прихрамывал на правую ногу. В бою какой-то дермак всадил ему в бедро копье, и, вместо того, чтобы уходить в тыл, к раненым, этот дурак продолжил руководство атакой, в результате чего едва не погиб от потери крови. Только своевременное вмешательство Листам позволило ему сохранить свою дурацкую голову целой, хотя она и не смогла вылечить его целиком: сил не хватило после тяжелейшего сражения. Впрочем, сейчас Тьярд шагал без посторонней помощи, хоть и слегка морщился от боли, а еще какой-то час назад лежал бездвижным бревном в снегу, грозя в любой момент испустить дух. Сам же и поплатился за свою глупость; надо было сразу же уходить в тыл, когда возможность была, а не геройствовать в первых рядах.

Впрочем, примерно то же самое можно было сказать и о самой Лэйк. Она тоже заработала с десяток угрожающих взглядов от Боевых Целительниц и несколько оскорблений, сорвавшихся со стиснутых губ Листам во время исцеления. Ран на теле оказалось гораздо больше, чем Лэйк думала, а со спины, вместе с формой, сошел здоровенный лоскут обмороженной рисунком ведуна-стаха кожи. Целительница, конечно, подлатала ее, но кое-какие царапины оставила незалеченными, и Лэйк подозревала, что это не из-за недостатка сил, а в назидание.

Сейчас Листам устало ковыляла впереди нее, потирая ладонью глаза. Вид у нее был практически насухо выжатый, пару раз она запнулась о собственную ногу, и Лэйк укорила себя. Целительница действительно отдала все свои силы на то, чтобы провести этот бой, сохранить здоровье командования армией, а потом еще и привести их сюда для немедленного доклада Великой Царице. Уж наверное, у нее не было ни времени, ни сил на воспитательные работы.

Когда они подошли к шатру совещаний, Лэйк прищурилась, глядя на двух высоких существ со странно гладкими и светлыми лицами, которые тоже заняли свое место на посту между анай и вельдами, охраняющими шатер. Именно от них пахло осенью, и Лэйк вдруг осенило: эльфы! Внутри как будто какой-то тяжелый узел распустился, и она ощутила такое облегчение, что прикрыла оставшийся глаз, вдыхая холодный зимний ветер. Значит, Эрис вернулась, а с ней и Найрин. И они привели эльфов, которые помогут им. От одного этого уже можно было пуститься в пляс.

Стражники у палатки отсалютовали подходящей троице, Тьярд первым по-хозяйски откинул входной клапан шатра и, пригнувшись, шагнул внутрь. Лэйк вошла следом, и теплый воздух сразу же приятно тронул почти что отмороженные щеки.

Возле стола в центре шатра сидели Эрис с Великой Царицей, позевывающая Магара с синяком через все лицо, Руфь, держащая в руках чашку, над которой вился парок, и Лейв, развалившийся на стуле так вальяжно, будто был у себя дома. У стола, сложив руки на груди, стояла Найрин, оглядывая всю компанию с каменным выражением лица. А с другой стороны сидел эльф, выпрямив спину, будто вместо позвоночника у него было копье, прикрыв глаза и вдыхая пар над кружкой, которую он держал в руках. Лэйк непроизвольно втянула носом воздух: в шатре стоял ощутимый запах напряжения, а от эльфа пахло… любопытством и терпением.

— Иртан осияет вас всех, первые! — хрипло проговорил Тьярд, лишь слегка склоняя голову в поклоне.

Лэйк тоже кивнула, а перед Великой Царицей поклонилась, но ее взгляд сразу же скользнул на лицо сестры. Между бровей той теперь виднелось вертикальное золотое око, такое же, как во лбу у Великой Царицы, а взгляд был полон радости. Эрис подалась навстречу Лэйк, глаза ее потеплели, но было и что-то новое в том, как она держала себя, в том, как слегка склонила голову в приветствии. Она больше не Эрис дель Каэрос, Двурукая Кошка из становища Сол, внезапно поняла Лэйк, не понимая, что чувствует. Внутри была теплая радость, смешанная с чем-то очень ранимым, напоминающим грусть. Теперь она — Держащая Щит народа анай, и мне тоже придется к этому привыкнуть.

— Небесные Сестры оберегают вас, — негромко проговорила Великая Царица. В голосе ее звучало нетерпение, хотя она старалась не показать этого. — Какие новости с фронта? И где Аруэ?

— План сработал, первая первых, — Тьярд устало прошагал к столу, отодвинул себе крайний стул и сел, кивнув Лейву и бросив ничего не выражающий взгляд на эльфа. Лэйк тоже уселась рядом с ним, чувствуя, как эльфийский посол рассматривает и ее. Он смотрел прямо, со сдержанным любопытством, будто перед ним были диковинные зверьки, и он еще не до конца решил, гнать их прочь из своего шатра или понаблюдать за их поведением чуть дольше. Лэйк это не слишком-то понравилось. — Не совсем так, как мы рассчитывали, но сработал. По предварительным подсчетам уничтожено около сорока тысяч дермаков, а Роур расколот трещиной шириной в полкилометра и длиной в десять. Разрушения еще продолжаются, но армии Неназываемого потребуется еще какое-то время, чтобы обойти провал и выйти на предыдущий курс. Думаю, как минимум день мы выиграли.

— Аруэ дель Нуэргос сильно изранена, но жива. Она отдыхает вместе с армией, — добавила Лэйк.

— Хвала Небесной Мани, — негромко проговорила Великая Царица, прикрывая глаза, и Лэйк она вдруг показалась донельзя усталой.

— Каковы потери? — Магара подалась вперед, нахмурив брови и сложив руки в замок.

— Со стороны кортов — шесть с половиной тысяч человек, — Тьярд поморщился. — Их проклятые ведуны сильно помяли нас во время отступления.

— У нас — семьсот шестьдесят сестер, все погибли в сражении с ведунами, — Лэйк говорила спокойно, но от этих цифр кружилась голова и ныло сердце. Все эти смерти на моей совести. Прости меня, Роксана!.. — Три Боевых Целительницы, восемь ведунов. Вторая часть плана по окружении войска дермаков с севера, востока и запада не удалась.

— Почему? — тяжело спросила Великая Царица, и под ее взглядом Лэйк почувствовала себя крайне неуютно.

Листам отошла в сторону и уселась на стул рядом с Найрин, обменявшись с той холодными кивками. Лэйк уже давно заметила, что они почему-то недолюбливают друг друга и общаются сдержанно, только в случае крайней необходимости. Возможно, дело здесь было в Листам: ревнивая Дочь Воды ненавидела конкуренцию, а по всеобщему мнению Найрин должна была однажды превзойти ее по мощи дара. Даже во время войны соперничество никуда не исчезло, и Листам держалась крайне сдержано и сухо в обществе молодой нимфы.

Вдвоем с Тьярдом они кратко пересказали ход битвы. Первую часть рассказывал Тьярд, Лэйк уже знала ее, однако и в этот раз нахмурилась недобрым вестям. Несмотря на то, что корты под покровом темноты подошли достаточно близко и незаметно, ударили по рядам дермаков резко и сильно, силам врага удалось почти сразу же развернуть армию и обрушиться на них всем фронтом. Ведуны кортов оказались неспособны на достойном уровне противостоять ведунам стахов, к тому же, Пастыри Ночи сразу же спустили на кортов Свору, и вот тогда-то дела приняли самый скверный оборот.

— Этих псов у них как минимум полторы сотни, — мрачно докладывал Тьярд, оглядывая собравшихся за столом тяжелым взглядом, — и на то, чтобы завалить хотя бы одного, нужно около двадцати всадников кортов и огромное везение. Они практически не чувствуют боли, не восприимчивы к ударам и продолжают сражаться до самого конца. К тому же, Пастыри Ночи каким-то образом контролируют их.

— Что ты имеешь в виду? — прищурилась Великая Царица.

— Сложно объяснить… — Тьярд потер подбородок. — Кажется, у псов этих есть какая-то внутренняя организация. В одной Своре от десяти до тринадцати псов, и один из них как бы командует ими всеми. Но при этом приказы отдает Пастырь. Он дудит в какой-то кошмарный рог, от которого у моих людей едва ушные перепонки не лопаются, а потом они сразу же перестраиваются по его воле. — Тьярд покачал головой, будто не верил в то, что говорил или видел. — Они полностью подчиняются Пастырю. Один из псов бежал прямо на меня, я оказался один и совершенно беззащитен: остальные всадники разошлись в стороны. Я уж думал, мне конец, но тут Пастырь протрубил в рог, и пес сразу же потерял ко мне интерес, развернулся и кинулся в сторону. Хотя прекрасно видел меня и должен был сразу же наброситься на меня, ему и оставалось-то каких-то пару шагов добежать.

— Я тоже кое-что заметила, — кивнула Лэйк. — Когда мы пропускали армию кортов, прямо на наши ряды бросился пес. Он увидел нас, взвыл, и буквально в следующую секунду появился Пастырь. Думаю, они как-то передают приказы, напрямую передают.

— Так и есть, — спокойно кивнул эльф, отхлебывая из своей чашки. Лэйк бросила на него вопросительный взгляд, но он не сделал больше никаких комментариев.

Великая Царица тяжело воззрилась на него, и Держащая Щит, слегка коснувшись ее запястья, поспешила пояснить:

— Первый Страж Северного Предела княжества Аманатар Идаир Шарис. Он возглавляет корпус эльфов, присланный нам на подмогу светлейшим князем Юванаром.

По губам Шариса промелькнула легкая насмешливая улыбка, и он склонил голову в ответ на слова Держащей Щит. Лэйк не нравился этот человек: от него пахло презрением и самодовольством, однако, она пробубнила свое имя следом за представившимся Тьярдом. На лице царя Небо не отразилось ничего, но в его запахе была явная неохота договариваться с эльфом.

— Теперь, когда мы все, наконец, знакомы, возможно, вы расскажете нам что-то, что вам неизвестно об этих псах, Шарис? — Великая Царица говорила абсолютно спокойно. Судя по всему, рука Держащей Щит на ее запястье действовала на нее умиротворяюще. Или просто она научилась сдерживать нрав? Лэйк принюхалась к ее запаху, но нос полностью забило насмешливое превосходство Шариса.

— Расскажу, — кивнул эльф. — В сущности, я так понимаю, что вам вообще о них ничего неизвестно. — Он вновь отхлебнул из своей чаши и, не торопясь, поставил ее на стол. Сцепив пальцы на столе, Шарис оглядел их лица. — Пастыри Ночи были выведены Кроном в начале Первой Войны, следом за дермаками. К тому моменту он уже достаточно разобрался в том, как усовершенствовать свои творения, — губы Шариса поджались от омерзения, — и сделать тех, кто будет управлять войсками, кто будет в состоянии мыслить. Дермаки слишком безмозглы для этого, даже сильнейшие из их видов. Тогда Крон создал тех, кого называют Пастырями Ночи или Псарями, на основе смешения расовых особенностей людей и пойманных им эльфов. Псари сильнее всего в темное время суток, способны перемещаться за Гранью, используя свои природные задатки, заложенные на стадии творения. Как существа промежуточные между тварными расами и миром тонких сущностей, они не являются ни живыми, ни мертвыми, а потому способны распылять свое тело при переходе через Грань, впитываясь в нее.

Все это было известно анай, однако Лэйк с интересом слушала. Несмотря на свое презрение к Шарису, Лэйк понимала, что он владеет той информацией, которой у них не было, полной картиной истории создания темных войск, а это означало, что любая мелочь здесь может пригодиться. Слушали и остальные, один только Лейв зевал во весь рот и с самым что ни на есть скучающим видом ковырялся пальцем в чашечке своей трубки, прочищая ее от скопившегося там мусора.

— Псари способны мыслить в некотором роде, — продолжал Шарис. — Во всяком случае, их сознания и воли достаточно для того, чтобы планировать сражения и принимать быстрые решения в непредвиденных ситуациях. Они являются мозгом войск дермаков, и именно на них держится разработка тактических задач. Впрочем, когда войско дермаков достигает большой численности, страх перед Псарями, как выразителями воли Крона, падает, и тогда Псарям необходимо что-то для подкрепления своего авторитета. Для этого на основе сальвагов и брартов были созданы псы или Свора, как их чаще всего называют. Полная Свора насчитывает тринадцать псов, один из которых является Оком Псаря. Это вожак стаи, и через его глаз Псарь способен разглядывать поле боя и проводить дислокацию частей. Именно поэтому псы практически неуязвимы и не чувствуют боли, поэтому всегда сражаются в авангарде армии. Они не только боевая единица Псаря, но и его способ следить за развитием событий на поле боя.

— Это все осложняет, — проворчала Магара, откидываясь на спинку стула и складывая на груди руки. — Мне не слишком-то нравится тот факт, что какая-то безглазая тварь способна подглядывать за тем, что делается у меня на фронте.

— Именно, — кивнул Шарис. — К тому же, Свора не только следит за тем, как развиваются события на фронтах, но и определенным образом подгоняет дермаков, вселяя в них ужас и заставляя нападать яростнее. Однако, в присутствии Своры есть и один на первый взгляд незначительный изъян, который способен коренным образом переменить ход сражения. — Эльф сделал паузу, глотнул чая из своей чашки и вновь сложил руки в замок. — Свора спускается в редких случаях: когда необходимо обнаружить или затравить отдельную жертву Пастыря или когда армия дермаков достигает достаточно большой численности, что может в любой момент выйти из-под контроля. Не знаю, известно ли вам, но Псарь определенным образом связан с дермаками: то есть, своей силой способен контролировать отряд этих тварей численностью до ста особей.

— Мы замечали, что иногда, если убить Пастыря, то и часть ондов сразу же перестает сражаться или разбегается, — вид у Руфь был совершенно отрешенным, глаза слегка прикрыты, а во лбу сиял золотистый полумесяц.

Лэйк подумала, что в ней с каждым днем остается все меньше и меньше от анай и появляется что-то новое. Что это было? Прикосновение Великой Мани Эрен? Пахло от нее тоже странно: покоем, невероятно полным и тихим покоем, как и от Великой Царицы, как и от Держащей Щит, как вдруг осознала Лэйк. Что-то снизошло в них, оставляя так мало человеческого и заменяя это чем-то большим.

— Верно, — кивнул Шарис, и Лэйк даже вздрогнула, словно он прочитал ее мысли. Впрочем, отвечал он Руфь. — Каждый Пастырь связан с определенным числом дермаков, и в случае его смерти они становятся полностью дезорганизованными и уже не в состоянии сражаться. Однако, в случае со Сворой нагрузка на Пастыря увеличивается: он должен держать в подчинении не только дермаков, но и Свору. А значит, он практически не способен сражаться.

— Так вот почему тот безглазый удрал, так и не попытавшись убить меня, — задумчиво пробормотала Лэйк, вспоминая нападение Пастыря в самом начале битвы.

— Это дает нам превосходную возможность ударить по Пастырям, — Магара слегка нагнула голову, и в глазах ее заблестел огонек азарта. — Можно послать Боевых Целительниц прямо к ним, забросить каждую за спину Пастырю, чтобы они умертвили этих тварей и сразу же вернулись назад.

— Вряд ли такой план сработает, — подала голос молчащая до того Найрин. — Нам нужно будет точно знать, где находятся Пастыри, просчитать количество шагов за Гранью, выверить расстояние… Боюсь, это невыполнимо.

— Для вас — да, — кивнул Шарис. При взгляде на нимфу глаза его на миг сверкнули, и запах сильнейшего презрения заполнил помещение. У Лэйк от него даже в носу зачесалось, и она поскребла лицо рукой. Впрочем, на лице эльфа ничего не отразилось. — К тому же, каждый из Пастырей окружен защищающими его ведунами, будьте уверены, что они предусмотрели возможность покушения. Однако мы можем предложить вам более удобный способ их устранения.

— Какой? — подалась вперед Великая Царица.

— Это я буду обсуждать только после того, как вы согласитесь передать нам Фаишаль, — буднично проговорил Шарис, прихлебывая чаю.

По тому, как потемнело лицо Великой Царицы, Лэйк поняла, что дела с переговорами шли все еще недостаточно гладко. Она помнила, как Тьярд упоминал о Фаишале, как камень был одним из центральных аргументов сделки с эльфами, но сейчас что-то явно изменилось. Царь Небо тоже смотрел на первую первых, слегка вздернув брови в немом вопросе. Великая Царица же положила ладони на столешницу и произнесла очень спокойным голосом:

— Вопрос о Фаишале уже решен, посол. Не думаю, что здесь есть еще что-то, что мы можем обсуждать.

— Я уведомил вас о том, что ваши условия неприемлемы для светлейшего князя Юванара, — спокойно отозвался Шарис. — Мы хотим получить Фаишаль в вечную собственность. Он — реликвия всего эльфийского народа, и вовсе не должен находиться в руках смертных.

— Он также и сильнейшее оружие против Неназываемого, — спокойно ответила Великая Царица. — Вы об этом упомянуть не удосужились, а это значит, что вы пытаетесь каким-то образом забрать у нас преимущество в этой войне. И что же прикажете думать об этом, Первый Страж?

Лицо Шариса не изменилось, но в запахе его промелькнуло удивление, смешанное с досадой. Лэйк в который раз в жизни уже благословила дар крови мани и все его последствия. Во всяком случае, она сможет потом рассказать Эрис… Держащей Щит обо всех реакциях эльфа, и тогда они смогут сделать правильные выводы о том, как держать себя в его присутствии в дальнейшем.

— Это оружие было создано и использовано очень давно, создано для одного единственного бессмертного, чьим рукам оно и подчинялось. Как только оно исчерпало возможности своего применения, он принял решение разбить Фаишаль на части, и с тех пор его осколки являются не более, чем безделушкой, которую вряд ли кто-то когда-то сможет использовать. А раз так, то и вам этот осколок без надобности. — Запах Шариса говорил о крайней степени раздражения и нежелания торговаться в то время, как лицо было безмятежной гладью пруда.

— Зачем же тогда он вам? — фыркнула Магара, глядя на эльфа. — Коли это всего лишь безделушка, тогда какое вам дело до того, в чьих руках он находится?

— Вот это копье, — палец Шариса ткнул прямо за спину Лэйк, из-за которой торчало длинное лезвие копья Ярто, закрытое чехлом. — Это копье принадлежало основателю народа вельдов. Это всего лишь оружие, однако, я уверен, что для его обладателя оно много значит. Вы же не выбрасываете его! Оно хранилось в таком виде долгие тысячелетия, никому не пришло в голову перековать его во что-то другое. Оно хранилось в таком виде только потому, что имело значение. Также значим для нас и Фаишаль.

— Это копье я использую по его прямому назначению, — заметила Лэйк, глядя в глаза Шариса. — Оно не потеряло своей значимости, потому что не потеряло функции оружия, причем очень хорошего оружия. И если Фаишаль оружием не является, а по другому использоваться не может, зачем же тогда вам хранить его?

— Реликвии бессмертных не должны оказываться в руках смертных. Не для них они создавались, — упрямо проговорил Шарис. В голосе его впервые прорезалось недовольство.

— Осколок Фаишаля был найден в землях гринальд, надежно спрятанный и завернутый в кольчугу его хранителя, — Тьярд не смотрел на эльфа, в голосе его звучал ледок. — Это означает, что он принадлежал гринальд. Также, это значит, что он был отдан гринальд на хранение самим Ирантиром. Нами же он и был найден через две тысячи лет. Если этот камень представлял для вас такую ценность, о которой вы говорите, то почему за все это время вы не предприняли попытки самостоятельно найти его?

— Цивилизация гринальд пала, великий город был обращен в руины, — сухо ответил эльф. — Камень вполне мог забрать с собой Белерунг, уводя остатки народа Орлов в Эрванский кряж, могли унести Анкана, да кто угодно. Мы не считали нужным копаться в грязи в его поисках.

— Как и всегда, — иронично усмехнулся Тьярд. — Ну а раз так, значит не так уж он вам был и нужен. И я не вижу ни одной причины нам сейчас возвращать его.

— Причина есть: наша помощь в борьбе против дермаков.

Шарис не изменил ни тона, ни позы, но что-то такое было в его голосе, что ладонь Лэйк медленно сползла со стола, расслабляясь. Что-то внутри шептало ей: он может попытаться ударить в любой момент. Тьярд тоже почувствовал это, и от него моментально запахло холодной сосредоточенностью.

— Кажется, со светлейшим князем Юванаром мной уже было уговорено, что за помощь против дермаков мы дадим вам возможность изучать Источник Рождения, а также временно предоставим доступ к Фаишалю, однако в ваши руки он не перейдет, — тон Держащей Щит был ледяным, и в нем послышались властные нотки.

Лэйк взглянула на женщину, что еще несколько дней назад была ее сестрой. Теперь в ней было что-то иное, сильное, огромное и бескрайнее, чему невозможно было противиться. Судя по всему, Шарис тоже это заметил. Впервые проявив признак нервозности, он глотнул чая из своей чаши, глядя прямо перед собой в стол. Лэйк чувствовала его неуверенность, жгучее желание настаивать на своем и пересекающий его страх. Эльф боялся Держащую Щит, и вот это уже было что-то новое. Что же произошло у вас там? Лэйк задумчиво взглянула на Держащую Щит. Глаза той были слегка прикрыты, челюсти упрямо сжаты, а спина выпрямлена, и око в ее лбу приглушенно светилось, отражая отблески свечей.

Наконец, эльф помялся и все-таки очень неохотно проговорил:

— Мы можем рассмотреть вопрос о совместном владении Фаишалем и попеременном его хранении в государстве вельдов и княжестве Аманатар.

— Только с условием разницы во времени, Первый Страж, — железным тоном добавила Держащая Щит. — Один год у вас — двенадцать лет у нас.

Шарис вскинул на нее разъяренный, уже по-настоящему разъяренный взгляд, но не смог смотреть в глаза больше нескольких секунд и вновь опустил голову. Лэйк поняла, что и сама едва в состоянии смотреть в глаза Держащей Щит. Веки ее были полуопущены, но под ними перекатывалась невероятная Мощь, от которой горло моментально пересохло, а в шатре стало так тихо, что даже жаровни больше не потрескивали. В ее глазах не было никакого выражения, лишь тихая вечность, глубокая, как дно мира, огромная, как необъятное небо. И Лэйк казалось, что ее почти что вжимает в пол этим могуществом, во всяком случае, плечи опустились вниз, а силы как-то разом вытекли из нее, и она вряд ли сейчас смогла бы схватиться за оружие, даже если бы от этого зависела ее жизнь.

Молчание, казалось, длилось целую вечность, а потом Шарис разомкнул узкие губы:

— Хорошо.

В следующий миг давление исчезло, и все вернулось на круги своя, как и было. Лэйк ощутила, как хватает ртом воздух, словно рыба над водой, да и не одна она чувствовала себя так. Тьярд неуютно повел плечами, исподлобья поглядывая на Эрис, Лейв так вообще застыл, словно каменная статуя, открыв рот и не сводя с нее глаз. Магара хмуро ворчала что-то себе под нос и конвульсивно дергала шеей, а Шарис постарался незаметно утереть выступившую на лбу испарину. Лишь только Руфь и Великая Царица положительно отреагировали на силу Держащей Щит. Руфь только низко нагнула голову и тихонько молилась под нос, сложив руки перед собой, а Великая Царица смотрела на супругу с нежностью и каким-то глубоким удивлением, будто видела впервые.

— В таком случае, — будничным тоном проговорила Держащая Щит. — Пришло время обсудить, каким образом вы собираетесь нейтрализовать Псарей, Первый Страж.

Шарис вновь хмуро глянул на нее из-под насупленных бровей, сделал большой торопливый глоток чая из чаши и поставил ее на край стола. Больше он напыщенным не выглядел, а в запахе его чувствовалось нежелание и горькое разочарование, которые, впрочем, не помешали ему говорить.

— Эльфы в состоянии перехватить контроль над разумом Пастырей Ночи. — Он сообщил это неохотно и торопливо, словно хотел поскорее покончить с переговорами и убраться из шатра совещаний. — Для этого нам нужно лишь подойти к ним на расстояние полета стрелы. Как только мы окажемся достаточно близко, мы можем заставить дермаков, связанных с Пастырями, сражаться между собой.

— Да, — Держащая Щит смотрела на него задумчиво, уйдя глубоко в себя. — Я как-то и не подумала об этой возможности.

— Вы уже делали это, первая? — бровь Шариса недоверчиво вздернулась, а в голосе проскользнуло удивление.

— Да, на развалинах Кренена, — рассеяно кивнула та. — Тогда мне удалось взять под контроль несколько сотен дермаков и заставить их повернуться против своих товарищей.

— Несколько… сотен? — повторил Шарис, и в голосе его звучало неприкрытое удивление.

— Да, — кивнула та. — А это много?

— Обученный Первопришедший, видевший несколько тысяч зим, способен без последствий для себя контролировать не больше сотни, и то, только опосредовано, через разум Псаря. Прямой контроль сложнее, — бесцветным голосом ответил Шарис, и в шатре вновь воцарилась звенящая тишина.

Лэйк в очередной раз уже взглянула на сестру, чувствуя невероятную гордость. Вид у Держащей Щит был слегка удивленный, но она быстро справилась с собой, пожав плечами.

— Что ж, тем лучше.

Лэйк оставалось только гадать, как Эрис смогла развить в себе такие способности. Ведь никто из бессмертных напрямую ее не учил, никто не занимался с ней, она всего добивалась сама, собственными силами. Возможно, тут сыграла свою роль кровь мани Илейн, смешавшаяся с кровью ману Тэйр? Или дело было в чем-то ином?

Точно так же, как и Лэйк, словно видел ее в первый раз, смотрел на нее и Шарис, и в его запахе мешались десятки чувств, от искреннего глубокого восхищения до откровенного страха. И еще что-то было в этом запахе: жажда, неуемное желание и алчность. Это не было желанием физического контакта, нет. Эльфу что-то нужно было от Держащей Щит, и Лэйк это не понравилось, пожалуй, больше всего из его поведения за сегодняшний вечер.

Держащая Щит повернулась к Великой Царице и взглянула на нее:

— Возможно, нам следовало бы нанести еще один превентивный удар. Понятное дело, что трещина в земле задержит дермаков на какое-то время, но его явно будет недостаточно для того, чтобы остальные части анай успели сюда подойти. К тому же, вельды еще не нашли способ разбудить макто. А это значит, что мы теряем преимущество в воздухе.

— Ты права, — кивнула Великая Царица, поворачиваясь к Шарису. — Скажите, сможете ли вы совместными усилиями атаковать войско дермаков в ближайшее время, пока они еще недостаточно далеко отошли от трещины в земле? И если да, то сильно ли это утомит ваших воинов?

— Сможем, Великая Царица, — проговорил Шарис. Спокойствие уже вернулось в его голос, а лицо ничего не выражало. — Будет даже лучше, если разрушения, нанесенные ведунами, как говорит царь Небо, еще не закончились. Мы сможем раскачать неустоявшуюся породу и нанести дополнительный вред армии Неназываемого. Что же касается моих солдат, то на восстановление сил им потребуется около двух суток. Думаю, к этому времени дермаки еще не успеют оправиться от удара.

— В таком случае, выступать вам нужно немедленно, — кивнула Великая Царица, глядя на Держащую Щит с вопросом в глазах.

— Я поведу их, — кивнула та, потом с мягкой улыбкой добавила: — с твоего позволения, разумеется, первая первых.

— Тогда решено, — кивнула Великая Царица. — Собирайте людей и отправляйтесь вместе с командующими фронтом на север. Не стоит давать дермакам много времени на то, чтобы прийти в себя. — Повернувшись к Лэйк и Тьярду, она проговорила: — Думаю, у вас есть около часа, чтобы немного отдохнуть после тяжелого боя. Так что не смею вас больше задерживать.

Лэйк поклонилась и бросила выразительный взгляд на Найрин, а потом поднялась из-за стола и направилась к выходу из шатра. За ней поднялся усталый Тьярд, пробормотав, что отдохнуть ему вряд ли удастся, однако вид у него все равно был удовлетворенный. Когда они вышли из шатра на свежий воздух, царь Небо только махнул рукой Лэйк и побрел в сторону своего лагеря в сопровождении охраны. Следом за ним стрелой из шатра вылетел Лейв и, бросив Лэйк только краткое «здорова будь, пушнозадая!», унесся следом за ним. Лэйк была настолько измучена, что даже комментировать все это не стала, устало взглянув в сторону убегающего вельда.

А потом из шатра вышла Найрин и, вместо приветствия, сразу же железной хваткой сжала голову Лэйк в ладонях.

— Огненная! Опять ты лезла в самое пекло! Ни на минуту тебя нельзя одну оставить!

Лэйк не успела ничего ответить и только конвульсивно дернулась, когда поток энергии Богинь вошел в тело, хватая ее незажившие рубцы и с силой сращивая их в одно целое. Впрочем, за этот бесконечный день это было уже не первое исцеление, а потому она только судорожно выдохнула, когда руки Найрин отпустили ее. Теперь Лэйк чувствовала себя лучше. Усталой, изможденной, едва способной стоять на ногах, но гораздо целее, чем раньше. Благодарно взглянув на нимфу, она проговорила:

— Спасибо тебе, неверная! Что бы я без тебя делала!

— Была бы похожа на решето, — буркнула Найрин и кивнула ей головой в сторону лагеря. — Пойдем, я провожу тебя. Я так поняла, ты хочешь со мной о чем-то переговорить.

— Шарис, — ответила Лэйк, как только они отошли от палатки достаточно далеко, чтобы там их не могли услышать. — Он что-то скрывает. Что-то серьезное.

— Богиня, да разве он чего-то не скрывает? — поморщилась нимфа. — Что конкретно ты имеешь в виду?

— Думаю, это как-то связано с Фаишалем, — нахмурилась Лэйк. — И еще — с Источником Рождения и Держащей Щит. Я, конечно, в этих вещах не слишком хорошо разбираюсь, но когда она упомянула, что может контролировать несколько сотен дермаков одновременно, больше, чем Шарис, мне в голову пришла мысль. — Лэйк серьезно взглянула на нимфу. — Почему такая разница в ее силе и силе эльфов? Ведь она должна быть гораздо слабее них. Единственное, что отличает ее от них, это ее кровь, кровь анай и то, что рождена она с помощью Источника Рождения. Думаю, все дело в нем. И Шарис, — Лэйк скривилась, — от него такой алчностью запахло, как только Держащая Щит помянула свои способности. Я так полагаю, что в соглашении об Источнике Рождения они могут попробовать вывернуть все в свою пользу. Будьте осторожны.

— Да, мы знаем об этом, — устало вздохнула нимфа. — Эрис успела мне шепнуть, что им нужно. — Она тоже огляделась, проверяя, нет ли кого рядом, а потом все равно склонилась к самому уху Лэйк. — Источник Рождения — это выход Белого Источника Богинь на поверхность видимой земли, Лэйк. И эльфы надеются начать плодиться с его помощью.

— Чего? — заморгала Лэйк, своей усталой головой не совсем понимая, что говорит ей нимфа. — А обычным способом они разве плодиться не могут?

— В том-то и дело, что нет, — проворчала та. — Но не это так важно. Важно то, что Источник Рождения — это Белый Источник, а Неназываемый, судя по всему, — Черный. Понимаешь, в чем дело? Дермакам нужен доступ к обоим Источникам и полный контроль над ними.

— Зачем? — Лэйк уставилась на нее. Голова была пустой, как котел. — И причем здесь Неназываемый?

— Так, давай-ка я тебе все по порядку объясню, а ты потом все это перескажешь Тьярду, — нимфа подхватила ее под локоть и быстро зашагала в сторону палаток. — Он тоже должен знать об этом, чтобы передать своим ведунам. Что-то там затевается, Лэйк, что-то гораздо худшее, чем мы думали вначале, и меня бесит, что я не могу понять смысл этой затеи.

Лэйк с трудом заставила себя сосредоточиться и внимательно слушать нимфу по дороге к своей палатке. Впрочем, до конца понять ценность полученных данных она так и не смогла. Факт того, что Источник Рождения оказался Белым Источником силы Богинь, не удивил ее настолько, насколько, казалось, ждала от нее Найрин. Лэйк вообще предпочитала не вдумываться во все, связанное с ведьмами и их непонятными делами, чтобы не усложнять себе жизнь. Но вот информация о том, что Неназываемого не существует, и за его личиной прятался старый враг, о котором предупреждали еще Анкана, внушал опасения, и в этом следовало разобраться. Вот только сейчас Лэйк была не в состоянии разбираться ни в чем, что и сообщила Найрин. Та только ласково погладила ее по щеке и проговорила:

— Я пойду с вами вместо Листам, она слишком измоталась, и ей тоже нужен сон. Так что мы успеем наговориться, пока эльфы будут громить дермаков. Просто запомни все, что я тебе сказала. Это важно. И я думаю, что в этом и кроется ключ того, как нам победить этих тварей.

Лэйк сонно кивнула ей, чувствуя, что ноги под ней почти что заплетаются и не идут. Исцеление отняло последние силы, и она катастрофически нуждалась в сне, как ни в чем другом. Судя по лицу Найрин, та все поняла, отчего Лэйк осталось лишь благодарно вздохнуть. Язык во рту не ворочался, и она не смогла бы внятно объяснить нимфе ни слова.

— Ты сейчас куда? — смогла только устало выдохнуть Лэйк, когда Найрин привела ее к шатру царицы Каэрос.

— Пойду к Имре, — отозвалась та. — Великая Царица сказала, у нее есть какой-то рисунок стахов, который я должна посмотреть.

— Зайди за мной на обратном пути, — пробубнила Лэйк, едва не падая в снег.

— Хорошо, Лэйк. Отдыхай.

Кто-то отсалютовал ей перед входом в ее палатку, но Лэйк даже не смогла понять, кто это. Тяжело откинув входной клапан, она ввалилась внутрь и огляделась, не видя ничего одним глазом, перед которым плясали черные круги. Впрочем, почти сразу же из темноты выплыло разъяренное лицо Саиры, а потом звонкая затрещина отбросила голову Лэйк в сторону, и в глазу расцвели разноцветные искры.

— Ты совсем ума лишилась, бхара трусливая?! — заревел голос Дочери Воды, и рычание в нем нарастало и нарастало. — Удрать одной на фронт, не сказав мне ни слова?! Чтобы я тут как дура сидела и дожидалась, пока ее царское величество соизволит вернуться и сообщить мне о своих планах?

Голова закружилась, и Лэйк пришлось уцепиться за шест, поддерживающий полог палатки, чтобы не упасть на пол. Затрещина была не слишком-то сильной и много вреда не причинила, но сил оставалось слишком мало, чтобы выслушивать еще и разъяренное рычание Саиры.

— Эй, ты чего? — в голосе той моментально послышалась тревога, и Лэйк ощутила руки Дочери Воды, которые обхватывают ее за талию и поддерживают. — У тебя куртка вся в крови и дырах. Ты ранена?

— Меня исцелили, — с трудом выговорила Лэйк неслушающимся языком.

В следующую секунду вторая звонкая оплеуха, посильнее первой, вновь едва не швырнула ее на пол.

— Бестолковая, глупая, самодовольная, напыщенная, чванливая бхара! Совести у тебя нет!

Крики Саиры еще звенели где-то над головой, но все стремительно темнело, и Лэйк ощутила, как сползает на пол.

Потом то ли в полусне, то ли в полуобмороке, она чувствовала, как руки Саиры перетаскивают ее на топчан и очень осторожно укладывают поверх расстеленной кровати. Дочь Воды что-то ворчала еще тихо-тихо себе под нос, и ее ворчание перемежалось приглушенными всхлипами. Лэйк попыталась заговорить и узнать, что же у той случилось, но вместо слов изо рта вырвалось какое-то бессловесное мычание, а ее поднятая рука только бессильно упала обратно на кровать.

— Молчи уже и не двигайся, — тихонько заворчала рядом Саира, и Лэйк ощутила, как она аккуратно и бережно стягивает с ее ног сапоги. — Потом будешь разговаривать, когда отдохнешь. Потом я тебе все припомню: и эгоизм твой проклятый, и глупость, и самоуверенность! Вот увидишь, дель Каэрос, ничего не забуду! И будь уверена, за все получишь сполна!

С каждым словом голос ее вновь все больше распалялся, но ответить Лэйк действительно была не в состоянии. Саира стащила с нее штаны, потом осторожно приподняла и освободила плечи от остатков куртки. Что-то выпало из-за пазухи Лэйк, приглушенно стукнувшись об пол.

— Что это? — любопытно спросила Саира.

Лэйк была не в состоянии даже приподнять пудовое веко, не то, чтобы открыть рот и что-то ответить ей. В голову пришла вялая мысль, что, должно быть, Саира нашла тот скованный ею в Сером Зубе железный цветок, но уверена Лэйк ни в чем не была.

Последнее, что она услышала перед тем, как окончательно забыться, был тихий всхлип Саиры и едва слышное «люблю тебя».