Затерянные в солнце

==== Глава 54. Накануне ====

С самого утра поднялся яростный ветер, грозящий едва ли не сдуть с лица земли весь лагерь анай и кортов, огибающий гигантской подковой трещину в земле. Весь день он с рычанием обрушивался на ровные ряды палаточного лагеря, на окружающие его высокие фургоны обоза, и волы натужно ревели, опуская головы и щуря большие черные глаза, а мохнатые лошадки кортов совсем приуныли, развернувшись к нему спинами и низко повесив головы. Способные Слышать говорили, что не чувствуют в реве и бешенстве ветра силы ведунов стахов, и что непогода разыгралась сама собой, а не по чьей-то злой воле, но Лэйк это все равно не нравилось. Такой ветер, так или иначе, был на руку дермакам: он не даст анай стрелять прицельно, будет сбивать их с траектории полета, не позволит держать строй. Впрочем, и стахам он тоже помешает: у них тоже ведь были крылья, и они вынуждены будут подняться в воздух, как только анай ударят.

В рычащем бешенстве ветра весь день пели трубы разведчиц. Первые последовавшие зову Великой Царицы сестры из ближайших к Роуру становищ прибыли, и Лэйк оставалось лишь хмуро вглядываться в изможденные, истощенные войной лица, которые выглядели едва ли не хуже, чем ее собственные разведчицы, беспрерывно сражающиеся уже три года. Но это все равно было лучше, гораздо лучше, чем ничего. Вместе с отрядами прибыли и Способные Слышать, которые под командованием хмурой Ахар сразу же сменили на посту у расщелины в земле едва не умирающих от напряжения Боевых Целительниц и ведунов, и отражать атаки ведунов стахов стало легче.

Весь этот день они готовились: в последний раз осматривали все имеющиеся в распоряжении войска, проверяли оружие, распределяли фураж, готовили полевые кухни и новые палатки под лазарет. Времени оставалось совсем мало, Лэйк физически чувствовала, как время утекает сквозь пальцы, просыпается песком на землю, проливается водой, и не остается ничего. И с каждой минутой все мощнее в ней поднималось что-то: давящее сопротивление, упрямое, сильное стремление. Дар Роксаны пылал в ее груди, бросая вызов хмурым небесам, ревущему ветру, огромной армии дермаков на другой стороне расщелины, бросая вызов всем невозможностям, всем страхам и тревогам. Они должны были победить в этом сражении, так решило Небо, и Лэйк знала, что ничто их не остановит.

Всю ночь она молилась над огненной чашей Роксаны, взывая о милости к Небесным Сестрам, сидя рядом с Саирой и держа ее ладонь в своей. Всю ночь она слышала песню боевого рога, повествующего о подходе все новых и новых частей анай. Всю ночь ее Огненная Владычица была с ней, и в отблесках ревущего в чаше Роксаны пламени Лэйк виделись Ее раскаленные глаза.

Еще до света состоялся последний Совет в переговорном шатре, на котором были обговорены все подробности нападения, и теперь, когда небо слабо-слабо засветлилось по восточному краю, Лэйк шагала через глубокие сугробы снега, бок о бок с остальными царицами, направляясь к построенным главами сообществ войскам…

— Мы не можем больше ждать, — глаза Великой Царицы были стальными и суровыми, а голос — твердым. — Ведуны ушли к Черному Источнику, и как только они достигнут его, начнется сражение. Мы должны отвлечь внимание Сети’Агона на себя, чтобы дать им шанс. — Сидящие вокруг нее царицы согласно кивали, кивал и царь Небо, и посланник эльфов Первый Страж Северного Предела Шарис, и Боевые Целительницы, от которых здесь присутствовали Найрин, Имре и Листам, и ведуны вельдов во главе с тучным Рагмаром Белоглазым, и Способные Слышать вместе со Старейшей становища Сол, и держащиеся в тени, закутанные в свои плащи Анкана. Великая Царица оглядывала их всех, и голос ее напряженно звенел в тишине. — Как только Боевая Целительница Найрин дель Каэрос отправится к Белому Источнику, мы начнем сражение. Мембрана не выпустит армию дермаков из западни, и это даст нам возможность ударить с двух сторон. — Ее палец уперся в расстеленную на столешнице карту. — С севера, со стороны Мембраны, дермаков атакуют корты, обрушив на них всю имеющуюся в их распоряжении мощь…

Лэйк видела их. В слабом рассветном сумраке двигалось огромное черное море, состоящее из всадников, что длинной волной тянулось на север, с востока огибая расщелину в земле. На их левом фланге через равные промежутки ехали ведуны, охраняя войско и не позволяя стахам помешать его передвижению. Перебросить войско на север незаметно не смог бы никто, слишком велико оно было. Даже на таком расстоянии до Лэйк доносился мерный рокот земли от сотен тысяч копыт, натужное ржание возбужденных коней, сливающиеся в один единый вопль голоса кортов, протяжными криками подбадривающих друг друга.

— … Эльфы разделятся на две группы по сто пятьдесят человек в каждой и ударят с двух сторон расщелины: с востока и запада. — Палец Великой Царицы последовательно ткнул в карту в двух точках. — Восточный отряд возглавит Держащая Щит народа анай, западный — Первый Страж Северного Предела Аманатара Идаир Шарис. — Оба кивнули, глядя на нее, и первая первых продолжала. — В их задачу входит контроль над Псарями и Сворой. Мне нужно, чтобы как можно больше дермаков дрались между собой, чтобы у них не было возможности поливать мои войска стрелами, сбивая их на землю. У нас и так недостаточно людей, а из-за обстрела с земли поединок со стахами и их ведунами обещает быть крайне тяжелым…

Ноги глубоко увязали в снегу, и Лэйк шла тяжело, спотыкаясь. Эльфы, что шагали прямо по поверхности сугробов рядом с ней, начали заворачивать на север. Ведущая их Эрис обернулась в последний раз, глядя на Лэйк. В глазах ее было что-то, напряженное, звенящее, сильное. Она смотрела прямо в душу Лэйк, прямо в ее сердце, и перед глазами царицы Каэрос вставали одна за другой картинки их детства: ворованная клубника в полях под становищем Ифо, тренировки на Плацу, Танцы у костра в День Солнца… Эрис прощалась, Лэйк знала это, и она прощалась в ответ, неотрывно глядя в глаза сестры, пока та не кивнула ей в последний раз и не отвернулась, уводя цепь построившихся парами эльфов следом за собой на север.

— … Анай и вельды, как только те смогут вернуть сознание своим макто, пойдут с юга. — Великая Царица поочередно взглянула в глаза всех четырех цариц кланов, которые ответили ей серьезными кивками. — Ваша задача: уничтожить стахов, всех до одного, любой ценой. Боевые Целительницы уже получили контр-рисунок, способный отразить самые сложные и разрушительные атаки ведунов. Однако, помните, что ведьм у нас все равно меньше. Они не смогут защитить всех. Поэтому грядущая битва целиком и полностью зависит от вас.

— Мы раздавим этих бхар, как клопов! — пообещала Магара. Ее лицо так и сияло от плохо сдерживаемого возбуждения, а глаза рассыпали искры азарта. — Я клянусь тебе, первая первых, мы разорвем их в клочья. Небо принадлежит анай!

— И вельдам, — иронично улыбаясь, поправил ее сидящий рядом с ней Тьярд.

Магара взглянула на него и впервые в жизни широко улыбнулась, хлопнув его по плечу:

— Гори ты огнем, царь Небо, ну да бес с тобой! И вельдам!

— Слушай, Лэйк, — Магара склонила к ней голову, говоря вполголоса. Вид у нее был возбужденный и заговорщический одновременно. Царица Лаэрт уже оправилась ото всех своих ран и шагала широко и размашисто, едва не пританцовывая на месте от возбуждения. — Ты не согласишься перед тем, как пойти на корм червям, оказать мне маленькую услугу?

Остальные царицы хоть и шли рядом, но были заняты своими собственными мыслями, и никто из них на Лэйк с Магарой внимания не обращал. Черноволосая носатая Лаэрт смотрела на Лэйк своими хитрющими глазами и выглядела так, словно затевала самую безумную авантюру в своей жизни. Хоть кто-то из нас радуется предстоящей битве, подумала Лэйк, потом кивнула Магаре.

— Какую?

— Видишь ли, тут вот какое дело, — Магара понизила голос и говорила достаточно тихо, для того, чтобы никто кроме Лэйк ее не услышал. Глаза ее озорно поблескивали. — Тут появилась одна крайне пушистая и клыкастая девочка, которая выразила непомерно великое желание стать одной из моих дочерей. И, вот ты просто не поверишь, девочка-то из твоего клана. — Магара развела руками с таким видом, будто для нее это было совершенно непостижимо.

Лэйк закатила оставшийся глаз. В такие моменты ей хотелось собственными руками удавить Магару. Только царица Лаэрт могла пристать к ней с очередными переговорами по поводу перехода разведчиц из клана в клан накануне величайшего сражения, которое когда-либо знали анай. И только она могла при этом выглядеть так хитро и мести хвостом, словно затевала что-то, что Лэйк могло явно не понравиться.

Внутри внезапно родился смех, пробивающийся через всю ее тревогу, всю ее собранность, всю ее серьезность, словно упрямая весенняя трава, что лезет сквозь еще скованную льдом землю. И он пробился наружу, сорвавшись с губ Лэйк негромким смешком.

— И кто это? — ухмыляясь, взглянула она на Магару.

— Вот не поверишь, царица, это Ая дель Каэрос, — Магара картинно прижала к груди руки, с самым честным выражением лица глядя на Лэйк. — И моей вины тут нет. Ворвалась в мой шатер и едва ли не силком выбила у меня обещание похлопотать о ее переходе. Я уж ее и так отговаривала, и эдак, а она все ни в какую. Говорила ей: ну что же ты делаешь, глупая? Ведь так хорошо тебе в твоем клане! А у меня все злющие, стервозные, бесноватые, а уж я сама — еще хуже всех других, и делать тебе тут вот уж совершенно нечего. А она уперлась. Дескать, или к тебе, или на нож.

— Так и сказала? — еще шире ухмыльнулась Лэйк.

— Так и сказала, — энергично мотнула головой Магара.

— То есть ты хочешь Айю дель Каэрос? — уточнила Лэйк.

— Можно сказать и так, да, — задумчиво покивала Магара.

— Просто так? — уточнила Лэйк.

— А ты отдашь просто так? — удивленно вскинула брови дель Лаэрт.

— С чего бы мне это делать? — фыркнула Лэйк. — Не говоря уже о том, что ты просто так не любишь и не умеешь.

— А вот тут твоя правда, царица, — расплылась в довольной улыбке Магара. — Если было бы просто так, то от тоски удавиться можно было бы.

— Ладно, бес с тобой, — кивнула Лэйк. — Что ты хотела мне сказать? — Магара сделала удивленные глаза, и Лэйк вновь рассмеялась. — Богиня, да ты же все эти дни ходишь вокруг меня с таким видом, словно кот вокруг миски со сметаной. Что тебе надо, Магара? У меня уже нет сил играть в эти игры, так что говори сразу.

— Видишь ли, моя прямолинейная крылатая… царица, — Лэйк была уверена, что Магара собиралась употребить термин «бхара», но удержалась в последний момент. — Дело тут довольно щекотливое. И даже не просто щекотливое, а очень личное…

— Так, — прервала ее Лэйк, теряя терпение, — переходи к сути.

— Какие мы быстрые! — покачала головой Магара, затем равнодушно пожала плечами. — Ну да ладно. Я знаю, что ты сальваг. — В этот момент Лэйк могла по-настоящему гордиться собой потому, что и глазом не моргнула на слова Магары, хоть внутри и родилось колючее раздражение, а удивлению не было придела. Слабым утешением стала для нее реакция Магары: на лице той, внимательно следящей за ней, промелькнуло нечто, похожее на разочарование. Впрочем, она сразу же просветлела, вновь став похожей на лисицу. — И это не Ая мне сказала, заметь. — Магара выразительно постучала себя пальцем по голове. — Я сама доперла, так что к ней это отношения не имеет.

— Ты меня шантажируешь что ли? — на этот раз Лэйк действительно рассмеялась, широко и весело. Внутри все сильнее и сильнее разгоралась Роксана, и сейчас ей было просто плевать на Магару со всеми ее играми, увертками и прочей ерундой. Судя по всему, ее легкомысленный тон обидел царицу Лаэрт, потому что она сразу же выпрямилась, и губы ее на миг раздраженно поджались. Впрочем, в следующий же момент она уже широко улыбалась.

— Ну как ты можешь думать обо мне такое, Лэйк? Это как минимум некрасиво.

— Ну-ну, — иронично покивала Лэйк, и, склонив голову, взглянула на Магару. Она больше ничего не говорила, но позволила волку внутри себя чуть-чуть, самую малость выглянуть из оставшегося глаза. Магара почему-то вздрогнула и сразу же отвела взгляд.

— Не то, чтобы все дело обстояло именно таким образом, — вновь начала она издали, туманно и расплывчато. — Однако Ая очень настойчива, и у меня нет сил просто так ей возразить. Режет меня без ножа: хочу, говорит, к тебе в клан, и все.

Просто ради развлечения Лэйк втянула всем носом ее запах и вновь хмыкнула. От Магары пахло… нежностью. Азартом, безумием, невероятным возбуждением, как пахло всегда от молодых волков перед битвой, но каждый раз при упоминании имени Айи в ней что-то менялось, и запах становился другим. Мягким, нежным, как прикосновение пера, заботливым. И Лэйк внезапно рассмеялась, и на этот раз рассмеялась от души, вызвав этим удивленный взгляд Магары. Великая и ужасная дель Лаэрт, Любовница Самой Милосердной, непобедимая, удачливая и азартная Магара влюбилась по уши словно Младшая Сестра, едва-едва принявшая долор. И не в кого-нибудь, а в одноглазого сальвага, в ту самую Айю, которая когда-то едва не зарезала Эрис. Это отчего-то смешило Лэйк сильнее всего, и она позволила себе не сдерживаться.

— Ты чего ржешь? — угрюмо поинтересовалась царица Лаэрт, бросая на нее косые взгляды. На щеках ее внезапно прорезался легкий румянец, и Лэйк залилась еще больше. — Эй! Я с тобой говорю, бхара ты огненная! Что здесь смешного?

— Да ничего, Магара, — покачала головой Лэйк, кладя ладонь ей на плечо и чувствуя под пальцами недостающий кусок мяса, который частично и сделал ей ее славу. — Ничего. Забирай Айю, она твоя.

— Так просто? — глаза Магары подозрительно сощурились.

— А что в этом сложного? — пожала плечами Лэйк. Зверь внутри нее все-таки не удержался и слегка подался вперед, отчего явно увеличились клыки в ее рту, сверкнув двумя острыми жемчужинами прямо в лицо Магаре. — А насчет того, кто я, так это ведь еще доказать надо, не так ли? Можешь попробовать как-нибудь… если захочешь.

Улыбка на миг исчезла из темных глаз Магары, сменившись чем-то, что напоминало испуг, однако она справилась с собой и кивнула, протягивая Лэйк широкую мозолистую ладонь.

— Значит, по рукам?

— По рукам, — кивнула Лэйк, отвечая на пожатие. — Забирай ее. И желаю вам счастья.

На это Магара ничего не ответила, но и скалиться перестала. По-моему, впервые кто-то заткнул ей рот. И если ты все-таки умрешь сегодня, это будет достойной победой, после которой вполне можно уйти на покой. Роксана уж точно это оценит. Лэйк ухмыльнулась и отвернулась от царицы дель Лаэрт. На душе почему-то стало как-то легче, звонче, да и золото в груди запело громче, чем раньше.

— Наша основная цель: дать ведунам как можно больше времени, — Великая Царица оперлась на стол и поочередно вглядывалась в глаза всех присутствующих. Те смотрели в ответ, тихо, спокойно, серьезно. На этот раз никто не спорил, потому что спорить уже было не о чем. — Основное сражение будет происходить у Источников — Белого и Черного, именно там решится судьба всех народов Роура. Мы не сможем никак повлиять на эту битву: ни помочь, ни поддержать. Единственное, что мы можем сделать, — это оттянуть все внимание Сети’Агона на себя, заставить его думать, будто мы уверены, что основное сражение идет здесь, в Роуре. — Ее палец со стуком уперся прямо в центр карты, а взгляд стал тяжелым и пронзительным. — Сегодня решится судьба наших народов, и мы сможем искупить все ошибки, всю вину, что лежит на нас. Сегодня мы докажем здесь и сейчас, что никто, никто в этом мире не сможет сломить нас! Мы докажем, что гринальд не пали на развалинах Кренена, что их дух еще живет, и что Роур принадлежит нам и никому больше!

Царицы вскричали в ответ, выбрасывая вверх кулаки, закивали ведьмы и ведуны, царь Небо выкрикнул имя своего бога…

Ледяной ветер ударил Лэйк в лицо, с рычанием разметал ее волосы. Она щурилась, то и дело поглядывая на шагающих рядом с ней цариц. Первой шла Великая Царица, шла спокойно и уверенно, развернув плечи и вскинув голову, и золотое око Великой Мани Эрен горело в ее лбу, разбрасывая искры. По обе стороны от нее шагали Руфь дель Раэрн и Аруэ дель Нуэргос, и лица у них были суровые. За их спинами тянулся почетный эскорт из охранниц всех цариц, выстроившихся в линию по двое за спиной каждой царицы. А следом ковыляли закутанные в белое Способные Слышать.

Лэйк повернула голову влево, осматривая построившиеся вдоль расщелины в земле войска анай. Сейчас уже численность войск выросла, достигнув сорока с небольшим тысяч, причем количество представителей разных кланов было примерно одинаковым. Меньше всего было, разве что, Нуэргос: добираться им было дольше всех, и Боевые Целительницы, следящие за их передвижениями с помощью Грани, обещали, что войска прибудут дня через три, не раньше. Впрочем, это уже не имело значения. Если Нуэргос после войны останутся самым большим кланом, особой трудности это все равно не составит. Территории их плодородны, а война их почти не затронула. Кто-то ведь должен будет кормить все оставшиеся кланы на разоренных войной землях. К тому же, даже если они придут поздно и не успеют к основному сражению, от них все равно будет прок: помогать с ранеными, сворачивать лагерь, вести обоз в сторону дома.

Она прикрыла глаз, втягивая носом острый запах страха, решимости, ярости и надежды, холодный запах зимы. Огненная, позволь нам вернуться! Позволь нам растить наших дочерей в мире и покое, позволь нам восстановить разрушенное! И если будет на то воля Твоя, позволь нам подготовиться к Концу Мира, чтобы мы могли достойно встретить то, что грядет!

Неустанно пели боевые рога, возвещая о построении перед боем. С северо-востока им отвечали хриплые голоса рогов кортов, докладывающие о своем передвижении. Это было так странно, так непривычно и удивительно: корты, которые трубили не атаку на анай, которые шли в другую сторону, чтобы поддержать анай в их сражении. Неисповедимы пути Твои, Небесная Пряха, и в пальцах Твоих тысячи нитей сплетаются в одно полотно! Только Ты знаешь, какой узор ткешь, и я отдаюсь в Твои руки, на Твою милость. Веди меня вперед, Милосердная, и пусть любовь Твоя хранит Твоих дочерей.

Зашевелились и дермаки на другой стороне расщелины. Оттуда тоже закаркали боевые рога Псарей, и началось какое-то движение. Лэйк видела, как огромна масса черных полков пришла в движение, и как черным бисером поднимаются в небо маленькие фигурки стахов. Их было много, очень много, не меньше четырех с половиной тысяч. Мы справимся. Пусть у них больше ведунов, но мы справимся. Пошли Свои ветры, Реагрес, Среброкрылая и Смеющаяся! Сбрось их прочь с нашего неба, прогони их из наших земель!

— Вьются, бхары! — проворчала рядом Магара, глядя в ту же сторону и хмуро сплевывая в снег под ногами. — Ну да ничего! Крылышки-то мы вам подрежем, погодите чуток!

Лэйк хмыкнула. В этом она была полностью согласна с царицей дель Лаэрт.

У них еще оставалось время. Совсем немного времени до того, как войска кортов займут свою позицию и будут готовы бить, для того, чтобы Дитр, шагающий прямо сквозь время и пространство, достиг Бездны Мхаир, для того, чтобы Найрин, успевшая за последние два дня восстановить свои силы, ушла к Источнику Рождения…

Они сидели в маленькой палатке Боевой Целительницы напротив друг друга и смотрели друг другу в глаза. Приглушенный свет чаши с огнем Роксаны бросал отсветы в зеленые глаза Найрин, и сейчас они казались Лэйк пылающими угольями. Снаружи давным-давно стемнело, но тихо не было. Издали долетали звуки приглушенных хлопков, человеческие голоса, звон стали и окрики, песни рогов, перекликающихся друг с другом.

Но все это было сейчас очень далеко от них, почти что на другой стороне мира. А между ними улеглась тишина, соединив их в одно, на один миг позволив им вновь стать чистыми и маленькими, как в далеком детстве.

Лэйк изучала лицо неверной, оглядывая такие знакомые черты, запоминая их навсегда и улыбаясь. Найрин была все та же и при этом выглядела иначе: что-то изменилось в ней. Словно покой сгладил неровные сведенные тревогой брови, а в глазах разлилась теплая осенняя дымка. И серебристый свет танцевал на ее коже, словно тысячи снежинок или пылинок, кружащихся в солнечном луче. Найрин улыбалась ей, и в уголках ее глаз россыпью крохотных морщинок лежала нежность.

— Вот мы и пришли, неверная, — хрипловато проговорила Лэйк, осторожно беря в свои руки ее ладонь и баюкая ее, словно маленькую птичку. — Вот мы и пришли.

— Да уж! — рассмеялась нимфа, качая головой. — Это был ооочень длинный путь!

— И такой красивый! — Лэйк улыбнулась ей, чувствуя горечь в глотке. Она не была плохой, не была терзающей или болезненной. Эта была тихая теплая печаль, заботливая, как руки мани, желанная, как первое весеннее солнце. — Такой красивый, — тихо повторила она, рассеяно улыбаясь.

— Знаешь, если бы мне предложили то же самое еще раз, я бы согласилась, — задорно тряхнула серебристой головой нимфа. — А ты? — глаза ее были лукавыми.

— Еще бы! — оскалилась Лэйк. — И предложат! Поверь мне, неверная, когда мы выиграем эту битву, долго отсиживаться и наращивать брюшко нам никто не даст. Ты слышала Анкана: скоро начнется Танец Хаоса, а мы, будь неладны, уже пообещали им, что поможем Аватарам. Так что спокойная жизнь в Данарских горах навсегда осталась позади.

— Думаю, это и хорошо, — пожала плечами Найрин. — Начинается что-то новое. И я рада, что оно начинается.

Ком в горле стал гуще, и Лэйк почувствовала, как начинает щипать глаза. Она все смотрела и смотрела на Найрин, и ей казалось, что она смотрит ей прямо в душу. И там, на дне ее зеленых глаз, все так же тихо качались верхушки сосен в синем летнем небе, там по полянам бегали дети, хохоча во всю глотку и играя, играя в своем вечном детстве, там пахло хлебом, и там был дом. И Лэйк до боли, до дрожи, до самого сокровенного биения в груди захотелось хотя бы на миг вернуться туда, чтобы еще раз вдохнуть этот сладкий и тягучий воздух, чтобы еще раз начать мечтать о том, как однажды она вырастет, и весь мир будет лежать в ее ладони, чтобы еще раз засмеяться и дернуть Найрин за серебристый хвостик на затылке, а потом побежать, побежать, задыхаясь от ветра, и чувствовать, как хлещут по ногам тугие былки летних трав, и как пушистыми барашками ложатся прямо на голову облака.

Слезы все-таки намочили самый краешек ресниц, и Лэйк спрятала их, поднеся к губам ладонь нимфы и целуя ее, как не делала никогда в жизни.

— Я никогда бы не дошла так далеко без тебя, неверная.

— Как и я, Лэйк, — в тон ей хрипло ответила нимфа.

Несколько мгновений еще они сидели в этой обнявшей их со всех сторон тишине, а потом Лэйк вскинула голову, уже не стесняясь бегущих по щеке слез, и проговорила дрожащими губами, настойчиво глядя ей в глаза:

— Обещай мне, что ты вернешься, Найрин. Клянись мне именем Огненной, что ты вернешься!

— Клянусь! — ладонь неверной до боли сжала ее ладонь, и ее глаза тоже заискрились слезами, став похожими на изумруды, преломляющие лучи лунного света. — А ты клянись, что дождешься меня, царица Каэрос, и не позволишь никому, ни одной бхаре, убить тебя!

— Клянусь! — рывком кивнула Лэйк.

При приближении цариц войска заревели. Этот рев сотрясал небеса и землю, он звенел в ушах Лэйк, во всем ее теле, он проходил прямо сквозь нее, к тому золотому, огненному клубочку, что неистово бился в груди. Тысячи и тысячи глаз следили за каждым их шагом, тысячи и тысячи глоток выкрикивали одно слово, гремящее под сумрачными небесами словно грозовые раскаты: «АНАЙ!». Они били друг о друга оружие в своих руках, и звон стали о сталь заполнял небо. Ветер подхватывал этот крик и уносил его к самым облакам и еще выше, туда, к бескрайней голубой шири неба, чтобы Небесные Сестры и Их Великая Мани услышали Своих дочерей.

Каэрос и Лаэрт, Нуэргос и Раэрн, Воины и Ремесленницы, стояли вперемешку, держа оружие в руках, выкрикивая имя своего рода в последний раз. Они были разделены на ровные квадраты по сто человек в каждом, и первая пера командовала каждой сотней. Чуть впереди на равном расстоянии друг от друга стояли первые правого и левого крыльев, а между ними — главы сообществ. Они тоже кричали, выбрасывая оружие вверх и подбадривая своих воинов, они кричали и улыбались Великой Царице и царицам кланов, что проходили перед ними.

Первыми в ряду были Нуэргос, и Аруэ, низко поклонившись первой первых, направилась в сторону своих людей. Потом пришла очередь Руфь, а за ней и Лэйк. Последней к своим войскам, подмигнув на прощание Лэйк, зашагала и Магара, причем походка у нее была такая, словно она собиралась на танцы, а не на бойню.

Лэйк вышла к своим войскам, и те взревели еще громче, приветствуя ее. Взгляд скользил по знакомым с детства лицам, и Лэйк чувствовала, что задыхается оттого, как пульсировал между ребер золотой комочек дара Роксаны. Ее Наставницы, что учили ее ходить, читать и сражаться, ее друзья, что поддерживали ее и помогали, когда казалось, что сил уже нет, ее женщины, дарившие ей свою нежность и ласку, ее боевые сестры, давшие самый важный урок в ее жизни — быть стойкой и верной до конца. И Саира.

Она стояла в первом ряду, рядом с главами сообществ, поджидающих Лэйк, и сейчас в ней не было ее вечного вызова, недовольно вздернутой брови, постукивающего в нетерпении сапожка. Она смотрела на Лэйк своими темными глазами, просто смотрела и ждала. Моя нареченная, мани моих дочерей. Клянусь тебе, все будет хорошо.

По обе стороны от нее выстроились главы сообществ. Широкоплечая и высокая Рей с вечной смешинкой на дне карих глаз; собранная, спокойная и сухая Раин, сдержанно ожидающая приказа царицы; задумчивая, уверенная и рассудительная Тала; возбужденная, с посверкивающими от напряжения глазами Лара и Эйве, что молчаливо опиралась на свою нагинату, то и дело поглядывая на ряды дермаков и криво ухмыляясь. Все они были голосом Лэйк в грядущей битве, все они теперь подчинялись ее приказам, и все они ждали, что же она скажет. Лишь одна Имре нетерпеливо топталась рядом, то и дело проводя ладонью по жесткому черному ежику волос и бормоча что-то себе под нос.

Лэйк остановилась перед ними и оглядела их всех. Они молчали и смотрели в ответ. Так ли ты чувствовала себя, мани, перед тем, как вести их на бой? А если и нет, то какая разница?

— Готовьтесь! — негромко приказала Лэйк, вставая рядом с Саирой и поворачиваясь лицом к расщелине впереди. — Скоро начнется.

— Во имя Роксаны! — прорычала рядом Лара, сощурив свои темные глаза и с ненавистью глядя на ожидавшего их врага.

Лэйк повела плечами, проверяя, хорошо ли закреплено копье Ярто на спине между крыльями. Прямого участия в грядущей битве она принимать не должна была, осуществляя командование всеми армиями вместе с Великой Царицей, однако случиться могло все, что угодно, и Лэйк хотела быть готовой.

Долор Саиры висел теперь на ее поясе, и ладонь сама легла на него, обнимая рукоять. Лэйк повернулась и взглянула в глаза своей нареченной, в которых остро отточенным лезвием горела решимость.

— Я люблю тебя, — одними губами произнесла Саира и кивнула ей, и Лэйк вновь залюбовалась, не в силах отвести глаз.

Холодный ветер трепал черные косички Саиры, словно крылья хищной птицы. Ее ноздри раздувались в предвкушении битвы, а в глазах разгоралась неутолимая жажда, и Лэйк чувствовала ее всей собой. В ней тоже забилось, запулисировало стремление, золотой клубочек Роксаны стал тяжелым и горячим, грозя прожечь ребра насквозь. Ее Саира была соколицей, опасной и своевольной, и Лэйк гордилась тем, что стоит рядом с ней.

— И я люблю тебя, — так же тихо ответила она, кивая, а потом повернулась вперед, туда, где прямо перед строем всех четырех кланов анай на фоне черного неба, полного стахов, на фоне огромной армии дермаков, ждущих сражения, заложив руки за спину, стояла Великая Царица анай, повернувшись лицом к врагу и расправив плечи, и холодный ветер трепал отросший хвостик волос на ее затылке.

Издали доносился рокот, настоящий рев тысяч глоток, грохот стали и оружия, отдельные выкрики боевых рогов. Все это напоминало Найрин какую-то песню, грозную, суровую, древнюю песню, наполняющую все тело каким-то лихорадочным стремлением. У нее дрожали руки, завязывающие узлы походного вещмешка, и Найрин никак не могла справиться с неподатливыми веревками.

— Давай, я помогу, — послышался хрипловатый голос Торн, и она встала рядом, осторожно вытягивая из пальцев Найрин завязки.

Нимфа застыла, глядя на спокойный профиль Торн, которая деловито смотрела вниз, а ее пальцы двигались, быстро и привычно затягивая узлы. Они не дрожали.

Почувствовав ее взгляд, Торн мимоходом поинтересовалась:

— Нервничаешь?

— Немного, — призналась Найрин. Руки некуда было девать, и она судорожно вцепилась в рукоять долора. Та была такой надежной, такой верной и привычной, кажется, единственной надежной вещью во всем этом мире, который сейчас с невероятной скоростью катился в бездну мхира. Такой же надежной, как Торн.

Та кивком головы отбросила с лица длинную черную прядь волос и с расстановкой проговорила:

— Не стоит. Мы справимся. Верь мне.

— Я верю, — кивнула Найрин, глубоко внутри себя чувствуя, что это правильно. Это была правда, впервые в жизни, это была правда.

— Вот и все, — Торн протянула ей накрепко затянутый вещмешок. Он был совсем небольшим: они взяли с собой только немного еды и воды, ровно столько, чтобы подкрепить силы, и не больше. Несмотря на все свои клятвы, данные Лэйк, Найрин не была уверена в том, что они вернутся. — Держи, закрепи получше.

Кивнув, она забрала из рук Торн свои вещи и забросила вещмешок за спину, едва ощутив его вес. А потом выпрямилась и взглянула в глаза Торн.

В маленькой палатке не было никого, кроме них. Разбушевавшийся снаружи ветер слегка колыхал входной клапан, от сквозняка дрожало пламя Роксаны в небольшой чаше посреди шатра. Они были здесь вдвоем и смотрели друг другу в глаза перед своим последним путешествием в Рощу Великой Мани.

— Ты уверена, что хочешь пойти со мной? — хрипло спросила Найрин, не зная, какого ответа ожидает. С одной стороны, больше всего на свете она хотела, чтобы Торн осталась здесь, вместе с армией, где было хотя бы чуточку, но безопаснее. С другой стороны, умирать одной у Источника Рождения было так страшно, что ноги подгибались.

— Конечно, уверена, — голос Торн звучал ровно, а в глазах была любовь. Ее пальцы нашли пальцы Найрин и сплелись с ними в одно. Торн смотрела прямо на нее, доверчиво и открыто, так, как смотрела только тогда, когда они были наедине, сплетаясь душами в одно золотое существо. — Я пойду с тобой до конца, Найрин, куда бы ты ни шла.

— Спасибо, — с трудом проговорила та, чувствуя, как дрожат губы.

Торн улыбнулась, и ее вторая ладонь нежно коснулась щеки Найрин, оглаживая линию ее скул.

— Я люблю тебя, моя маленькая среброволосая нимфа, моя крохотная ошибка Неназываемого! Ничего не бойся. Мы справимся со всем. Тем более, у нас есть это, — рука Торн тронула нагрудный карман ее пальто, в котором лежал завернутый в тряпицу осколок Фаишаля. Тьярд сунул его в руки Найрин перед самым своим уходом, наказав никому ни слова не говорить об этом. — Мы не знаем, как эта штука работает, однако Анкана же говорили, что иногда она сама совершает чудеса, когда ведуну нужна помощь. А Небесные Сестры видят, Их помощь нам нужна сейчас больше всего на свете. Так что не бойся, Найрин. Они уберегут нас.

— Я не боюсь, — Найрин посмотрела ей в глаза и поняла, что это правда. Она прижала ладонь Торн к своей щеке, поднесла ее к губам и поцеловала каждый палец, и вновь взглянула ей в глаза. — С тобой я не боюсь ничего.

— Вот и хорошо, родная, — тихо-тихо ответила Торн. Встряхнувшись, она резко кивнула: — Пойдем. Открывай этот свой переход, будь он неладен. Нам еще Леду надо найти, а времени не слишком много.

Найрин кивнула, сжимая ее пальцы и чувствуя себя так, словно стоит их отпустить, и все пропало. В груди отчаянно колотилось сердце, и ком волнения подступал к самому горлу. Я — анай, и я справлюсь ряди моего народа. Глубоко вздохнув, она открыла себя Источникам и принялась создавать рисунок перехода.

Ветер становился все злее, и в его порывах Лэйк чувствовала вонь немытых тел дермаков. Каркающие хрипы боевых рогов Псарей разрывали воздух в клочья, и за их голосами не слышно было сигналов кортов, а потому оставалось полагаться только на собственные расчеты. Времени прошло уже достаточно для того, чтобы корты выстроились на другой стороне Мембраны и были готовы идти в атаку. Однако Великая Царица все еще медлила, так и застыв перед расщелиной, за которой в отдалении парили в воздухе стахи. Ее фигура на фоне серого неба казалась едва ли не скалой, о которую разбивались ледяные ветра. Словно Серый Зуб посреди степей, подумалось Лэйк.

— Бхара, ну когда уже? — вновь заворчала топчущаяся рядом от нетерпения Рей. Даже ее уже проняло, остальные главы сообществ, за исключением разве что Раин, давно уже переступали с ноги на ногу и тихонько ворчали ругательства. — У меня ноги до колен задубели. Если так и дальше пойдет, мы тут просто замерзнем к бхаре прежде, чем начнем сражаться.

Лэйк ничего не отвечала, но и она думала примерно то же самое. Понятное дело, что Великая Царица хотела ударить одновременно с двух сторон, но и стахи уже проявляли признаки нетерпения. Некоторые ведуны пару раз пытались бить по ним издали огненными шарами, но находящиеся с войсками Боевые Целительницы отражали удары. Напряжение нарастало с каждой минутой, и золотой клубочек в груди Лэйк звенел так, словно кто-то огромной колотушкой бил прямо по ее ребрам изнутри.

Потом вдруг Великая Царица подняла руку и сделала ей резкий жест. Сразу же, прочитав приказ на языке жестов, в ее сторону вприпрыжку побежала Боевая Целительница Ратум. Склонив голову к первой первых, она закивала на какие-то ее слова.

— Ну наконец-то! — хмуро сплюнула в снег Тала, когда Великая Царица обернулась к войскам.

Она находилась достаточно далеко, но Лэйк видела ее так, будто они стояли лицом к лицу. Золотое око Великой Мани во лбу царицы рассыпало искры, а лицо ее полнилось таким внутренним огнем, что смотреть на нее было тяжело. Лэйк ощутила давление воли, словно тяжелая ладонь легла на ее затылок и прижимала ее к земле, заставляя кланяться. Но это было не страшно и не плохо, это было правильно.

Потом Великая Царица разомкнула губы, и ее голос поплыл над застывшей на ветру армией, усиленный мощью Боевой Целительницы.

— АНАЙ! ВОТ И ПРИШЕЛ ЭТОТ ДЕНЬ, ДЕНЬ НАШЕЙ ВЕЛИКОЙ СЛАВЫ! — начала Великая Царица, и войска заревели ей в ответ, вскидывая оружие и вновь принимаясь громыхать им так, что у Лэйк от лязга едва уши не заложило. — ТРИ ГОДА МИНУЛО С ТОГО ДНЯ, КАК НАЧАЛАСЬ ЭТА ВОЙНА, ТРИ ГОДА ЛИШЕНИЙ, БОЛИ, УНИЖЕНИЯ И ПОТЕРЬ! В ЭТОЙ ВОЙНЕ МЫ ПОТЕРЯЛИ ВСЕ, ЧТО БЫЛО СВЯТЫМ ДЛЯ НАС: НАШИ ДОМА, НАШИ ЗЕМЛИ, НАШИХ РОДНЫХ, ДАЖЕ РОЩУ ВЕЛИКОЙ МАНИ И ИСТОЧНИК РОЖДЕНИЯ! МЫ УЗНАЛИ ПРАВДУ, ЧТО ТЯЖЕЛЕЕ СКАЛЫ, МЫ УЗНАЛИ, В ЧЕМ БЫЛА ВИНА И БЕДА НАШЕГО НАРОДА, УЗНАЛИ, ЗА ЧТО НАМ ПОСЛАЛИ ЭТУ ВОЙНУ! — Войска слегка подуспокоились, слушая Великую Царицу, и Лэйк поняла, что тоже, не отрываясь, смотрит на нее. Та помолчала, оглядывая все лица, а потом заговорила вновь. — ОДНАКО, НАМ ХВАТИЛО СИЛЫ И УПРЯМСТВА ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ПРОТИВОСТОЯТЬ ЛЖИ! МЫ НАШЛИ СИЛЫ, ЧТОБЫ ПРИНЯТЬ НАШУ УТЕРЯННУЮ ПАМЯТЬ И ВЫДЕРЖАТЬ ЕЕ! МЫ НАШЛИ СИЛЫ НА ТО, ЧТОБЫ ПРИНЯТЬ НАШИХ КРОВНЫХ ВРАГОВ И ВСТАТЬ С НИМИ ПЛЕЧОМ К ПЛЕЧУ ПРОТИВ ВРАГА НАСТОЯЩЕГО, СТРАШНОГО И ЖЕСТОКОГО, ЧТО ВСЕ ЭТИ ГОДЫ СЕЯЛ ВРАЖДУ МЕЖДУ НАМИ! МЫ НАШЛИ СИЛЫ, ЧТОБЫ ВЗЯТЬ В РУКИ ОРУЖИЕ, КОГДА КАЗАЛОСЬ, ЧТО ЭТИ РУКИ НЕ СПОСОБНЫ УДЕРЖАТЬ ДАЖЕ СОЛОМИНКУ! МЫ НАШЛИ СИЛЫ, И МЫ ВСТАЛИ ПРОТИВ НАШЕГО ВРАГА, МЫ ПОДНЯЛИСЬ ВСЕ, КЛАН ЗА КЛАНОМ, СТАНОВИЩЕ ЗА СТАНОВИЩЕМ, ДОМ ЗА ДОМОМ! МЫ ПОДНЯЛИСЬ, ЧТОБЫ ПОБЕДИТЬ! — Золотая пульсация в груди стала сильнее, и Лэйк поняла, что ее трясет, все ее тело трясет в предвкушении. Она сжала ладонь Саиры, чувствуя то же волнение, то же стремление и надежду и в ней. А вокруг кричали ее сестры, глядя обезумевшими глазами на свою Великую Царицу, зовущую их на последний бой. И та вскинула над головой руку с зажатым в ней мечом. — ВСПОМНИТЕ, КЕМ МЫ РОЖДЕНЫ И ДЛЯ ЧЕГО МЫ РОЖДЕНЫ! НЕБЕСНЫЕ СЕСТРЫ ВЕДУТ НАС, ОНИ С НАМИ В ЭТОМ БОЮ, ТЫСЯЧИ ДОРОГ И ПУТЕЙ ОНИ СПЛЕЛИ В ОДНУ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ СЕГОДНЯ МЫ ПОБЕДИЛИ! ВРАГ ОТНЯЛ У НАС ВСЕ, НО ОН НИКОГДА НЕ СМОЖЕТ ЗАБРАТЬ У НАС САМОЕ ГЛАВНОЕ — НАС САМИХ! И МЫ НЕ ПОЗВОЛИМ ЭТИМ ЧЕРНЫМ ТВАРЯМ БОЛЬШЕ ПЯТНАТЬ НАШУ ЗЕМЛЮ! МЫ НЕ ПОЗВОЛИМ ИМ БОЛЬШЕ ЖЕЧЬ НАШИ ДОМА И ТОПТАТЬ НАШИ ПОСЕВЫ, УБИВАТЬ НАШИХ ЖЕН И ДОЧЕРЕЙ! МЫ НЕ ОТДАДИМ ИМ НИ ПЯДИ НАШЕЙ ЗЕМЛИ, НАШЕЙ МАНИ АРТРЕНЫ, ЧТО ВСЕ ЭТИ ГОДЫ ХРАНИЛА НАС И ВЗРАЩИВАЛА, СЛОВНО ЗЕРНО, В СВОЕЙ ГРУДИ! И МЫ ПРОГОНИМ ИХ ОТСЮДА, ПРОГОНИМ НАВСЕГДА, ДОКАЗАВ, ЧТО ЭТИ ЗЕМЛИ ПРИНАДЛЕЖАТ НАМ! НЕБО ПРИНАДЛЕЖИТ НАМ! — Голос Великой Царицы загремел, подхваченный ветрами, понесся над землей и беснующейся армией победной песней боевых рогов, трубящих атаку. — ВПЕРЕД, МОИ ДОЧЕРИ! ЗА НАШУ ЗЕМЛЮ И НАШИХ ДЕТЕЙ! ВПЕРЕД! В АТАКУ!