Затерявшийся в кольце бульваров

ГЛАВА 5

Андрей вжал голову в плечи. О звонке жены он как-то не думал, весь день разрывался от желания позвонить самому, но так и не сделал этого, отчасти потому, что действительно был занят, отчасти потому, что не знал, что сказать. Оправдываться, доказывая, что ты не верблюд? Глупо и… как-то пошло, что ли. Если Лена не верит ему в принципе, она не поверит и словам. А если верит, то зачем говорить?

С другой стороны, оставить эту тему без обсуждения тоже нельзя, надо как минимум понять, что произошло и как с этим быть. Прежде всего, хотелось самому просмотреть знаменитый эпизод, который прославил его за одну ночь. Но это все не сейчас. Необходимы были хотя бы полчаса покоя, чтобы найти дорожку, ведущую к цели или в нужном направлении. А их у Дорина не было и в помине.

А с другой стороны, время поджимало, потому что если на него, Дорина, все сегодня так реагируют, то наверняка нашлось немало доброжелателей, которые и до Лены донесли замечательную новость.

К тому же у них немало общих знакомых, которые, наверное, будут обсуждать ситуацию, они уже вполне могли начать приставать с вопросами, и надо будет как-то им отвечать. Дорин, только услышав в трубке голос жены, понял, что целый день думает о том, что произошло, и у него созрело решение перенести обсуждение на вечер. Но Лена, очевидно, думала по-другому и не стала дожидаться его хода.

– Привет, говорить можешь? – в голосе ее не слышалось никакого подвоха.

У Андрея мелькнула мысль спрятаться за собственную занятость и оттянуть разговор, но он подумал, что это как-то уж совсем не по-мужски:

– Могу…

Дама с леопардом выжидательно смотрела на Дорина, явно недовольная тем, что он отвлекся на телефонный разговор. Но Андрей считал, что одна из тактик общения с сумасшедшими – не обращать на них внимания.

– Как у тебя дела?

Дорин внутренне напрягся – действительно еще не знает или старается не обращать внимания. Он слишком хорошо знал историю ее отношений с бывшим мужем – Гришкой Брайловским, чтобы поверить, что такая ситуация может Лену совсем не задеть.

– Потихонечку… Завтра собираюсь по адресу, который добыл Глеб Аверьянович, помнишь, я рассказывал, за библиотекой.

– Помню, конечно. Сколько он с тебя потребовал? Пятьдесят?

Лена тоже неплохо знала Фишеровича, и в ее внутреннем реестре он занимал место на границе между теми людьми, с которыми общаться уже не надо, и теми, с которыми не очень хочется, но пока еще можно.

– Десять от продажи.

– Королевская щедрость…

Наступила пауза, и Дорин решился:

– Не знаю, сообщили тебе уже или нет…

– Сообщили.

– Это был не я… – у него пересохло во рту, слова произносились с трудом.

Не все было гладко в их отношениях с Леной, но единственное, чего он точно не мог себе позволить никогда, – это предать ее. А сегодня все выглядело именно так.

– Я догадалась. Но теперь придется искать ответ на два вопроса: кто это сделал и зачем?

– На три, – Андрей перевел дух, – надо еще понять, как это сделано.

– Ты прав, – голос Лены был легким и нежным, она изо всех сил пыталась поддержать Дорина, но он почему-то чувствовал, что на самом деле ей не так легко, как она пытается изобразить. – Дать тебе Митин телефон? Я подумала, вдруг он что-нибудь знает. Во всяком случае, чем-то точно сможет помочь.

– Давай вечером? – Дорин повернулся спиной к даме с леопардом, которая делала ему знаки, мол, давай быстрей, заканчивай. – Я приеду, мы все обсудим, к тому же ты сама говорила, что ему звонить надо после десяти.

Дмитрий Яковлевич Волчицкий, более известный на телевидении как Митя Вол, пару месяцев назад пригласил Андреевскую в свою программу «Разговорчики», и они полтора часа беседовали об антикварном рынке и коллекционировании. Программа по каким-то внутренним причинам на экран так пока и не вышла, и ее все время переносили. Но Волу так понравилась их беседа, да что греха таить, и сама Лена, что он придумал, а сейчас пробивал у начальства идею постоянной передачи об антиквариате с Леной в качестве соведущей.

– У тебя там дурдом?

– Есть немного, – Андрей наконец смог улыбнуться. – Реклама вчера вышла, сегодня все битые чашки мои.

Напряжение спало, Дорин почувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Ни одна женщина, а он их повидал на своем веку немало, не смогла бы так выдержать удар, как его жена. А она еще пытается поддержать его.

– Целую. У Сонечки четыре зуба лезут одновременно.

– Бедный детеныш.

От леопардовой шкуры удалось избавиться неожиданно легко. Мрачный парень, стоящий за спиной дамы, когда Дорин попытался объяснить, что шкура ему не нужна, просто сгреб их (шкуру и даму) вместе и почти вынес на улицу. Несчастная сумасшедшая, которая перед тем обещала Андрею выцарапать глаза, сдать в милицию и даже отдать на растерзание павианам, в объятиях парня неожиданно успокоилась и позволила себя унести-увести.

И все-таки не зря дается реклама в газетах. Следующим посетителем оказался, звонивший с утра, совершенно нормальный человек, который принес совершенно нормальную вещь по совершенно нормальной цене. Бронзовый бюст Петра Первого входил в серию «Царей и Великих князей» мастерской Шопена, которая делала их в немалом количестве на рубеже девятнадцатого – двадцатого веков. Сегодня эти бюсты повторяли немыслимыми тиражами и очень неплохого качества, но, по мнению Андрея, этот был настоящим. Нужно было, конечно, еще посоветоваться с Леной, которая в этом понимала гораздо лучше, но такую патину на болт и гайку положить сегодня было невозможно.

Когда же сдатчик сказал, что он только один бюстик принес, а их у него около двадцати, и прибавил, что хочет получить наличными сразу за все и согласен на тридцать процентов от рыночной цены, Дорин понял, что в жизни антикварного дилера бывают и настоящие радости.

Марина выписала посетителю сохранную расписку, и тот отбыл, пообещав завтра, от силы послезавтра привезти всю коллекцию. Было уже почти шесть часов – день в суете пролетел незаметно. Андрей хотел было смыться пораньше, но Марина напомнила ему, что он обещал отпустить ее сегодня в шесть. Пришлось задержаться.

Закрывать магазин в день выхода рекламы было глупо, и надо было сидеть до без пятнадцати семь. За это время Дорин, к которому так никто и не пришел, пересмотрел все полки, нашел, что на некоторые предметы пора поднять цену, и переставил в книжном шкафу две арабские рукописи «с головы на ноги». Сверхстарательная Марина поставила их вверх ногами без всякого умысла, просто не зная, что арабы, как и евреи, пишут справа налево.

Затем он вытащил пачку квитанций и начал просматривать их, отмечая, кому из сдатчиков нужно позвонить, чтобы они пришли за деньгами. В этот момент колокольчик на двери звякнул и Андрей обернулся.

На пороге стоял невысокого роста человек в серо-буро-малинового цвета куртке, с двумя клоками немытых волос по бокам головы и, как ни странно, довольно ухоженной короткой бородкой. В руке он держал клочок газеты с рекламой доринского магазина.

– Приветствую вас, молодой человек. Надеюсь, я туда попал? – сказал он церемонно, тыкая рукой в объявление.

– Туда, – расстроенно ответил Андрей, который одной ногой был уже на улице и даже дома. – А что у вас?

– Книга. Я бы даже сказал, книжища. – Из чудовищно грязной холщовой сумки человечек извлек толстый фолиант в рваном кожаном переплете, по виду что-то старопечатное. – Псалтырь тысяча шестьсот восьмидесятого года, оттиснут в городе Яссах.

– Похоже на старообрядческую перепечатку, – сказал со своего места Дорин. Подходить к человеку ближе не хотелось. – Нам не надо…

– Да-а… – протянул человечек. – Специалисты…

– А паспорт у вас есть? – придумал Андрей, как отделаться от посетителя. – Мы без паспорта все равно взять не можем.

– Ну откуда у бомжа паспорт? – обиделся серо-буро-малиновый. – Я вот что, уважаемый, я вам книжечку оставлю, уверяю, она денег стоит, а вы, когда узнаете что-нибудь про нее, к метро приходите. – Он повернулся и пошел к двери, прихрамывая на ходу. – Там наших много обретается, спросите Маркиза.