Затерявшийся в кольце бульваров

ГЛАВА 57

Дорин прихватил небольшую, но увесистую табуретку, стоящую в прихожей, и прикрыл за собой дверь в квартиру. Подходя к лифту, он аккуратно обошел детскую коляску. Первой мыслью было приоткрыть дверцу, чтобы остановить кабину и лишить неведомых нападавших возможности обойти его с двух сторон.

«Думай, Ананий, думай, – процитировал неизвестного ему автора Андрей. – Их двое, а ты один… Они здоровые, умеющие драться, но ты умнее их и обязан победить, потому что, когда сила побеждает ум, нарушается ход всемирной истории. Чтобы ты сделал на их месте? Правильно, прямо по стереотипному киноварианту: один бы поднялся на пятый этаж, чтобы отрезать мне путь к отступлению через чердак и лифт. Другой должен идти пешком снизу, чтобы не дать мне уйти по лестнице. Уже хорошо, если они разделятся…»

Он прислушался, кабина пошла на первый этаж, и стали слышны крадущиеся шаги. Похоже, они действовали в соответствии со сценарием Андрея.

«Если сейчас отрубить электричество в подъезде, то один окажется замурованным в лифте, – пришла в голову идея, – но в таких старых моделях, – Дорин взглянул на шахту, – легко открыть дверь, отодвинув щеколду, а по-настоящему трудно выбраться, только если кабина встанет точно между этажами. Придется оставить этого в тылу и заняться вторым бугаем…»

В подъезде было почти совсем темно, но все же не настолько, чтобы не видеть ничего: светлую крышку табуретки Дорин различал хорошо. Судя по звуку осторожных шагов, «нижний» дошел как минимум до второго этажа. Внизу щелкнули двери, и кабина пошла наверх. Андрей, сжимая в руке табуретку, двинулся навстречу «пешеходу».

Драться он не любил, но, отслужив двадцать лет назад в десантных войсках, некоторые истины усвоил. Да и из школьной программы физики какие-то крохи в голове еще остались. Например, что при столкновении двух предметов, движущихся навстречу друг другу, сила удара удваивается. Дорин замер на площадке между третьим и четвертым этажами, спрятался за лифт.

Лучше бы, конечно, встать в темную нишу у какой-нибудь квартиры, но пускать «пешехода» наверх, где ему мог оказать поддержку «лифтер», было нельзя, а на третий этаж Андрей не успевал: пыхтенье нижнего слышалось уже совсем близко.

«Надо меньше курить и больше бегать…» – укоризненно подумал Дорин про своего соперника, отбрасывая мысль, что, если бы он не слышал хриплого дыхания «пешехода», ему пришлось бы гораздо хуже, чем теперь.

«Вот он…» На стене между третьим этажом и площадкой, где затаился Андрей, появилась едва заметная тень. Дорин собрался, взял табуретку двумя руками, отвел их назад и приготовился.

«Главное, чтобы при ударе, чем бы вы ни били, – объяснял им прапорщик с фантастической фамилией Бублик двадцать лет назад, – чтобы удар получился не руками, а всей массой вашей туши». Он так и говорил «туши», может быть потому, что сам весил меньше шестидесяти килограммов, и все окружающие казались ему именно «тушами». Но маленький вес не помешал прапору, когда почти стокилограммовый Славик Савченко в день выборов напился и, обидевшись за что-то на лейтенанта Сенькина, поднял его над головой, чтобы грохнуть о бетонный плац у казармы.

Лейтенант был срочной службы, очкарик, додик, призванный на два года после института, и то ли в шутку, то ли назло его прислали в единственном числе в десантный полк. Наверное, он кому-то еще и досадил в штабе, раз его поставили дежурить в день выборов – один из немногих дней, когда в армии смотрели сквозь пальцы на многое, за что в обычное время последовала бы немедленная гауптвахта, а то и дисбат.

Славик наверняка сломал бы лейтенанту, который сделал ему какое-то замечание, позвоночник и остаток жизни провел бы на зоне, но Бублик, который вышел из казармы и увидел эту картину, моментально оценил обстановку. Он не стал уговаривать Савченко, а просто взмыл в воздух и всем своим небольшим, но «сердитым» весом впечатал ногой в солнечное сплетение Славика – и пробил.

Савченко недоуменно сел на землю, выронив лейтенанта себе на колени. Тот тихонько пискнул и быстро-быстро на четвереньках убежал за казарму. А прапор, не глядя на ползающего лейтенанта, добавил уже кулаком в челюсть и уложил Славика на бетонный плац. Наутро тот получил положенные за пьянку пять суток губы и через три месяца, уходя на дембель, выставил прапорщику Бублику ящик водки за то, что тот спас его от убийства и тюрьмы.

Так что, следуя заветам такого талантливого учителя, Дорин поймал последнее движение идущего вверх человека и всей массой своего немалого тела суммировал два движения, удвоив силу удара. Что-то неприятно хрустнуло, и человек, не издав ни звука, мешком рухнул на ступени и покатился вниз, издавая какой-то странный стук.

«Один – ноль…» – подумал Андрей. Но сейчас положение его, если не считать того, что силы противника уменьшились вдвое, стало гораздо хуже. Как ни тихо прозвучал хруст и звук падения, все-таки второй нападающий, если у него была хотя бы одна извилина в голове, был теперь предупрежден, что Дорин не сидит в квартире у Эллери, ожидая, когда его будут бить, а вышел на площадку и пытается сопротивляться. Конечно, у второго могло вовсе не оказаться мозгов, но рассчитывать на это было бы неправильно.

Андрей замер, прислушиваясь: полная тишина. Очевидно, его противник замер тоже, пытаясь понять, что произошло. Секунда, вторая, третья… И вдруг тишину прорезал шепот:

– Банан, ты где?

Судя по звуку, «верхний» стоял на площадке четвертого этажа и сейчас двинулся вниз, на помощь своему товарищу. Как ему удалось в темноте миновать детскую коляску, осталось загадкой. Андрей сделал полшага вперед, намереваясь повторить свой трюк, когда почувствовал, что табуретка в его руках странно полегчала. Он взглянул на нее и понял, что от удара она развалилась и у него остались только две легкие ножки. Теперь у Андрея был выбор между двумя вариантами: сложить вместе ножки, чтобы получилась дубинка, или, бросив их, сцепить пальцы, как в фильме «Никто не хотел умирать», и таким «большим» кулаком ударить приближающегося врага.

Но в этот раз удача изменила ему. Секунда, которая ушла на этот выбор, плюс то, что он не видел теперь из-за шахты лифта своего противника, плюс, видимо, какой-то звук, который произвел Андрей, привели к тому, что, когда Дорин выскочил из-за лифта с двумя ножками в руках, тот тоже предпринял атаку.

Руки их скрестились в воздухе, как мечи или сабли, и Андрей выронил свое оружие. Но и соперник, видимо, тоже потерял свое, потому что послышался звук железа, ударившегося о кафельный пол подъезда. Предмет, судя по звуку, запрыгал вниз по ступенькам.

Не обращая внимания на боль в руке, Дорин прыгнул вперед на своего противника и начал молотить руками и ногами куда попало. Он смутно понимал, что в таком способе ведения драки все преимущества его интеллекта сведены на нет, но у него не было особого выбора.

Тишина в подъезде взорвалась: звуки ударов перемежались топотом ног, когда один теснил другого вверх или вниз по лестнице, а те, в свою очередь, перекрывались криками Дорина и его противника.

Где-то внизу открылась и тут же захлопнулась дверь, откуда-то на третьем этаже послышался истеричный женский голос: «Ну вызови наконец милицию…»

Андрей подумал, что пора смываться, когда получил сокрушительный удар в челюсть и, на секунду потеряв ориентацию, полетел вниз по лестнице. Он хотел приподняться, но удар ногой по незажившим ребрам опять сбил его с ног и отправил еще ниже, на площадку третьего этажа.

Что-то больно ткнулось ему в бок, он откатился в сторону, чтобы отбить атаку летящего за ним сверху противника, и его рука коснулась металлического предмета. Он был увесистый и ребристый, и Андрей схватив его, выставил вперед ногу, ожидая нападения. Но противник с криками «На, падаль…», «Получи, сука…» – начал наносить удары, которых Дорин не чувствовал совсем.

Он бесшумно поднялся, держа в руке непонятную железяку, и собрался прыгнуть на своего врага, когда внизу на улице раздался, как в американском кино, звук милицейской сирены и визг шин об асфальт.

Противник тоже остановился, видимо соображая, что ему делать дальше, и с кафельного пола послышался сдавленный шепот «пешехода»:

– За что, Лектор? За что?