Затерявшийся в кольце бульваров

ГЛАВА 54

Дорин опять прошел сквозь тройной контроль, на этот раз «девушки» ели его глазами на всем пути. У кого-то Андрей читал, как человек звонит в дверь коммуналки, и ему надо позвонить девять или десять раз в нужную комнату. И вот он представляет себе, как с каждым звонком в новой комнате новый человек поднимает голову и ждет – к нему или нет?

Нечто подобное происходило и здесь. «Девушки» включались, только поняв, что клиент не выбрал предыдущую. Они начинали свои нехитрые «боевые» танцы: как бы случайно трогали грудь, поправляли волосы, приоткрывали рты в «эротической» улыбке. Когда же становилось понятно, что и их не берут, сникали и переставали быть Матильдами и Дженнифер, а становились Машами и Женями.

Но Андрей практически не заметил всей этой пантомимы, разыгравшейся перед его глазами. Он шел и сосредоточенно думал над тем, какие вопросы он должен задать Эллери и, главное, как сделать так, чтобы она на них ответила.

Поскольку Митя в больнице, то все вопросы, предназначенные ему, автоматически обращаются к ней, слегка модифицируясь. Что она знает об этом телепроекте? Кто его организовал? Кто финансировал? Как много людей были посвящены в детали? Говорил ли Вол о нападении на двух женщин?

Представление в клубе, судя по всему, шло в режиме нон-стоп. Уже знакомая по прошлому визиту сюда мулатка выделывала на шесте такие сложные акробатические трюки, что становилось понятно ее цирковое или спортивное прошлое.

«Несколько вопросов относятся непосредственно к Эллери, – погрузился в свои размышления Дорин. – Что делал Митя в ночь с понедельника на вторник после передачи? Лена слышала в трубке, как кто-то скандировал «Эллери», и это означало, что вечером Вол был здесь, в клубе. А ночью? Кто и за что избил Митю? Видела ли она нападавших? Сможет ли опознать? Не знает ли она, где библиотека?»

Андрей понял, что вопросы все равно придется записать – слишком много их накопилось. Он осознавал также, что этим самым усложняет весь разговор с Эллери: практически незнакомый человек, задающий не самые простые вопросы, – уже собеседник не из приятных, поэтому и контакт установить, мягко говоря, непросто. А если еще достать бумажку – то вообще разговора может не получиться. Но записать все-таки надо.

– Что будем заказывать? – у стола стояла высокая полная девушка, на ее бейджике было написано «Гуля».

Золотой лифчик был ей мал, или это было рассчитано на определенный эффект: пышная грудь вылезала из него сверху, снизу и даже… по бокам. Официантка положила на стол два меню: напитки и все остальное.

– Кофе, пожалуйста. Капуччино.

– Вы пока меню изучите, – в голосе Гули сквозь дежурную приторность пробились неприязненные нотки. – У нас много всего вкусного.

«Скорее враг, чем друг…» – неожиданно всплыла в голове мысль. Андрей сначала удивился, потом задумался. Почему он вдруг начал оценивать девушку с этой точки зрения?

И постепенно понял, что совсем не вдруг, что та «нелегальная» жизнь, в которой он провел последнее время, приучила его смотреть на людей, оценивая их именно с этой позиции. Обычно это происходило подсознательно, почти рефлекторно, а сегодня – вышло наружу, оформилось в законченную мысль. «Вот немой, например? – проверил он себя. – Скорее друг, – отозвалось что-то внутри. – А кавказец, как бы торговавший овощами? Скорее все-таки враг…»

Дорин не смог бы объяснить, почему он так воспринимает окружающих, наверное, в подобном представлении о людях была какая-то рациональная основа, но для того, чтобы в этом разобраться, надо было погрузиться в неведомые глубины психики, а сейчас для этого было не время да и не место.

Он посмотрел на официантку, которая несла ему высокий бокал с кофе. «И все-таки интересно, почему она меня не полюбила? – подумал Андрей. – Из нее такая же Гуля, как из дерьма – пуля. Гуля – это либо Гульсум либо Гульнара, а восточных кровей в ней, несмотря на черные волосы, только в третьем или четвертом поколении, да и то может быть… Судя по форме одежды, официантки здесь обслуживают клиентов не только за столиками. Наверное, держат для услаждения восточных гостей? Комплекция как раз подходит».

– Нет, спасибо, пока только кофе, – сказал Дорин, когда она вопросительно посмотрела на него.

Гуля кивнула, подняв брови, и молча удалилась.

«Может быть, она чувствует, что я сюда не за женщинами пришел, – догадался Андрей, – тогда я для нее чужой и потенциально – враг. Кто может сюда прийти просто так? Менты, наверное, или налоговая…»

Мулатку на подиуме давно сменила «шведка». Во всяком случае, девушка была высокой, грудастой и блондинистой и изображала она то ли утренний, то ли вечерний туалет, не просто раздеваясь, а меняя детали нижнего белья и демонстрируя результаты публике.

«Плохо, что Гуля меня моментально дешифровала, – подумал Дорин, – на нее, конечно наплевать, но если Эллери почувствует, что она как женщина мне неинтересна, никакого контакта не получится».

– Эта ваша история с ксероксом на Петровке, – услышал он у себя за спиной, – очень хороша, но нуждается в некоторой коррекции.

Номер «шведки» закончился и начался новый, который Дорин в прошлый раз видел с Леной, в сопровождении ноктюрна Шопена. Наверное, тихая музыка и дала возможность услышать реплику про ксерокс. Где-то он слышал недавно что-то подобное.

Андрей медленно, как будто оглядывая зал, повернул голову. Сзади и чуть справа за столиком сидел любитель «салонной живописи» Маленький и высокий лохматый парень в очках.

– А что вам не нравится? – капризно спросил Маленький. – Отличная история для демократически настроенных избирателей. Борец против режима, за возможность получения знаний всеми людьми.

Андрей хотел было поздороваться, но потом сообразил, что Маленький его, Дорина, в парике и с чеховской бородкой вряд ли узнает и получится просто неловкая ситуация.

– Вы, Алексей Севастьянович, правы во многом, – согласился лохматый, – но здесь есть еще один аспект, который вы не учитываете. Среди тех книг, которые вы перечислили, – Соловьев, и это хорошо, и Фрейд, а это никуда не годится. Любителей Фрейда мы уже получили самим фактом того, что вы причастны к самиздату, Соловьев дает нам патриотов, а если Фрейда заменить на Розанова, например… Нет, Розанов никуда не годится, к нему отношение церкви не однозначное, – парень задумался. – Давайте возьмем «Аскетические опыты» Игнатия Брянчанинова, даже нет, не так, святого Игнатия Брянчанинова и получим еще и часть православного электората.

«Ловко… – подумал Андрей. – Кто же мне рассказывал эту историю? Ксерокс, Петровка, Соловьев, Фрейд… Господи, конечно, Митя Вол. Интересно, кто у кого ее украл? По возрасту история скорее Маленького, Вол еще под стол должен был ходить, когда ксеров было мало, или он был самым юным участником диссидентского движения. Но представить себе Маленького, несущего в массы просвещение, тоже что-то не получается…»

– И еще, – лохматый взъерошил волосы, – неплохо было бы сказать, что вы пьете декофеинизированный кофе.

– Зачем? – удивился Маленький. – Почему кто-то должен знать, что у меня повышенное давление? Зачем избирателям больной депутат?

– Смотрите, кроме привлечения православного электората, мы скажем, что вы – страстный любитель кофе, но пьете такой, безалкогольный, потому что не хотите никаких внешних возбудителей, и получим еще и часть людей, которые или сами, или их дети пострадали от наркотиков.

Номер с Шопеном закончился, начались лесбийские игры, музыка снова заглушила разговор за соседним столиком. Если программа всегда здесь повторяется, значит, сейчас или через номер будет Эллери. Оттанцует, и тогда с ней можно будет поговорить. Андрей подозвал проходящую недалеко Гулю.

– Могу я пригласить девушку после выступления к своему столику? – спросил Дорин.

– С раздеванием?

– Нет, просто выпить бокал шампанского или чашку кофе.

Официантка с сомнением поглядела на Андрея:

– Два условия: она может быть с вами только до того момента, когда ей надо готовиться к следующему номеру. И второе: она – стриптизерша, а не проститутка и имеет полное право отказаться от любых ваших предложений. Никто не в праве вам запретить, конечно, но…

Дорин кивнул, соглашаясь.

– А кого я должна позвать? – спросила Гуля, еще раз с сомнением оглядев Андрея.

– Эллери.

– Промашка вышла, – криво усмехнулась официантка, – она на больничном и сегодня здесь не появится.