ГЛАВА 50

– Ну, здравствуй? – сказал кому-то голос Маркиза в диктофоне. – Давно не виделись.

Ответ прозвучал глухо и невнятно, слышна была только интонация, и похоже, Яшин собеседник был чем-то недоволен. Васька прибавил звук, что-то поменял в настройках и опять поставил запись сначала. Но все равно понятнее не стало.

Лена, Дорин, Гришка и Абрамян столпились вокруг Василия и компьютера, пытаясь расслышать слова.

Когда Васька, минут пятнадцать назад, появился здесь, Андрей с уважением смотрел на сына, когда тот, едва глянув на диктофон, пробурчал что-то вроде «избы», полез в привезенную сумку и достал оттуда серый недлинный провод с пластмассовыми разъемами на концах. Посвистывая, как заправский мастер, он приладил провод одним концом к диктофону, другим – к компьютеру и защелкал мышью.

– Я, Вась, – робко сказал Дорин, – батарейки новые купил, те уже совсем сдохли, но больше ничего не трогал.

– Я вижу, – отозвался сын, продолжая свое мудреное дело. – Ага, здесь четыре папки. Это – воспроизведение, это – стоп. Пауза… Громкость… Стереть…

– Стирать ничего не надо, – заволновался Дорин.

– Я тебя учу, как книгами торговать? – насмешливо спросил Васька.

Лена, обнимающая мужа за талию, щелкнула его по носу. Дорин-младший нажал еще какую-то кнопку, и из динамиков компьютера вдруг послышалась дикая какофония.

– Где это твой Маркиз в Москве хор лягушек нашел? – сразу узнала звуки Андреевская. – Я уж думала, они все повымерли давно, или у вас пикник был загородный?

– А это с диска записано, – сказал Васька, – есть такой диск – «Голоса живой природы» – птички, стрекозы, львы рычат.

Он убрал кваканье.

– Сейчас в других папках посмотрю. Вы посидите пока, я вас позову.

Когда Лена приехала к Брайловскому, Гришки не было, он уехал за Василием, а Дорин уже ждал ее. Умеющий, несмотря на свою шумность и кажущуюся грубоватость, быть тактичным, где надо, Брайловский увез с собой и унылого адвоката, дав возможность Лене с Андреем побыть вдвоем.

Ей так и не удалось дозвониться до Дудоладова – по записанному им телефону ехидный женский голос сообщил, что такой здесь больше не работает. Гришка, оставив ее с Абрамяном, уехал по своим делам, напомнив про шесть часов и спросив, надо ли за Леной заезжать? Она отказалась.

Они с «Занудой», как она окрестила про себя адвоката, часа два просидели на кухне, вспоминая все мельчайшие подробности ситуации. Потом Лена собственноручно покормила дочь, чего не случалось уже несколько дней. Сонечка, которая недавно поняла, что может делать это самостоятельно, во всю орудовала ложкой, раскладывая кашу на себя, скатерть, пол и стульчик, на котором сидела.

Не обращая внимания на слабые протесты «Доцента», которая пыталась напомнить, что горячей воды нет и убирать будет непросто, Лена позволила маленькой хулиганке разобраться с целой тарелкой каши и потом вымыла все сама. Настороженная внезапной тишиной за спиной, она повернулась и увидела фантастическую картину: Армен Иосифович сидел перед Сонечкой на корточках, в руке ложка с новой порцией каши, а гримаса на лице такая, что Лена открыла рот от изумления. То же самое проделала и дочь, а Абрамян быстренько отправил ей туда порцию каши.

– У меня двое внуков-близнецов, – не поворачиваясь к Андреевской, гордо сказал он, – и только я в состоянии их утихомирить.

Новая внешность Дорина так поразила Лену, когда она вошла в Гришкину квартиру, что исчезновения самого Брайловского и адвоката она практически не заметила.

– Тебе надо записаться в драмкружок, – сказала она.

Особенно поразил ее парик, хотя и за бородку она несколько раз больно подергала Андрея. Они не стали предаваться нежностям, только пообнимались чуть-чуть, зато подробно изложили друг другу новости. Лена всплакнула немножко по невиданному ею никогда Маркизу, она чувствовала, насколько близок стал Дорину этот человек за последнюю неделю.

Вскоре появился Гришка с Абрамяном и Васькой, и вот теперь они все вместе сидели перед компьютером и слушали.

– Ну, здравствуй… Давно не виделись…

В ответ было слышно что-то вроде ругательства, которое заканчивалось на «стый». Потом собеседник Маркиза что-то спросил.

– Что? – не понял Яша.

Тот повторил фразу. Видимо, эксперименты Маркиза с вареными батарейками вернули им силу только частично. Мощности не хватало, отчетливо записывалось только то, что было произнесено возле микрофона.

– Я не понимаю, о чем ты, – грустно сказал Яков.

Опять какие-то рыкающие звуки, потом какой-то грохот, и в конце очень ясно прозвучало – «политика». Потом новый поток речи, начинавшийся с тоже понятных слов «ты испортил».

– Вообще-то, если ты не забыл, – послышался спокойный голос Маркиза, – это была моя идея. И зачем же стулья ломать?

Дальше послышался крик человека, он явно повторял какое-то слово из одной длинной гласной или из двух букв – «я» или «ты». Было похоже, что Яшин оппонент совсем озверел. И еще стало понятно, что первое слово, которое он кричал, было не «ты», потому что вдруг послышались быстрые шаги и голос с надрывом произнес «Ты всю жизнь…». И звук наподобие шлепка.

А потом – страшный человеческий крик, за ним опять ругань и грохот захлопнувшейся двери.

Они сидели несколько минут тихо.

– Кто-нибудь понимает, что произошло? – с трудом спросил Андрей.

– Похоже, кто-то пришел к вашему другу, – уныло начал адвокат, – они поссорились, и тот ударил его. Попал в печень, удар был сильный, внутреннее кровоизлияние, и сразу кровь перестает сворачиваться.

– У него рука кровоточила, – судорожно сглотнул Дорин.

– Подождите, здесь еще есть запись, – вдруг сказал срывающимся голосом Васька. – Включаю.

– Похоже, я ошибся, – произнес Маркиз слабым голосом, – мне казалось, поболит и пройдет, но удар, видимо, пришелся в печень, и уже полное брюхо крови. Можно попробовать добраться до дороги или доползти до метро, но вряд ли уже это поможет, ведь никто не знает, в какой больнице есть клей. Жалко, Андрей пропал, он бы меня доволок, а так я сам себе насос ходячий. – (Пауза.) – Нет смысла рыпаться: шансов у меня пять из тысячи, и те стремительно убывают, как и силы батарейки в диктофоне. Видно, мне пора. По традиции положено подвести итоги жизни и оставить завещание потомкам. Только ну ее, традицию. Не хочется умирать, хочется кружку жестокого чаю. – (Пауза, какой-то шорох.) – Не дойду, придется так, без сладкого. А я все думал, чью могилу видел на днях на кладбище? Иду, гляжу, бугорок такой небольшой, оградка покосившаяся. И табличка воткнута: «Зайдите, пожалуйста, в контору кладбища» (пауза).

«Голос слабеет или окончательно батарейка садится», – подумал Дорин.

– А могилка-то – моя, – опять заговорил Яша, – вот и совсем батарейка кончается, интересно, кто вперед, я или она?

Запись кончилась.

– Что он там говорил про какой-то клей? – спросил Брайловский, чтобы нарушить тишину.

– Печень при разрыве невозможно сшить, материя слишком рыхлая, – ответил Абрамян, – есть клей специальный, и им склеивают. Непредумышленное убийство у нас получается, вот что. Предлагаю остальными делами заняться.

Загрузка...