Заварушка среди могил

Глава 11

На этот раз Марика всерьез вознамерилась выйти на дорогу. На пустынную дорогу, где еще до утра все будет заляпано ее кровью, потому что дорога была извилистая, без малейшего намека на «карманы» для стоянок. А случись тут проехать фуре…

Однако вовсе не предстоящая гибель Марики заставила Своупса действовать. Причиной стал, как ни странно, его отец. Точнее воспоминание об отце и о том, что он натворил, едва не погубив мать Гаррета. Вот только винил Гаррет одного себя.

Догнав Марику, он развернул ее за плечи и прижался губами к ее губам.

Он чувствовал, что ее щеки мокрые от слез, и вина начала прожигать у него в животе огромную дыру. Но он не мог остановиться, не мог прекратить целовать женщину, которая на вкус была, как мята, и пахла ванилью. Разве не так бывает в раю?

Через пару секунд Марика расслабилась и позволила Гаррету проложить дорожку из поцелуев от губ к шее. Когда он снова завладел ее губами, поцелуи становились глубже с каждым движением языка. Гаррет упивался моментом, пока не почувствовал, как Марика отстраняется. Это было неизбежно. В конце концов, она не на шутку рассердилась.

— Зачем ты это делаешь? — спросила она, пытаясь перевести дыхание.

Наверное, Гаррету было бы не так больно, если бы она стукнула его кувалдой. Он снова привлек ее к себе, заметив, что охранники ушли проверить дома подальше. Явно из вежливости.

— Прости меня, — прошептал он, зарываясь лицом в волосы Марики. — Мне очень, очень жаль. Мне плевать, что ты натворила и сколько у тебя было мужчин.

— Чего? — Марика решительно шагнула назад. — В каком смысле сколько у меня было мужчин?

— Ну, я не имел в виду, сколько их было вообще.

— Вот и хорошо, иначе ты стал бы самым настоящим лицемером. Минуточку…

Своупс стиснул зубы.

— Я имел в виду, сколько их было, пока мы с тобой были вместе.

Марика отшатнулась, как от удара, и изо всех сил треснула его по руке.

— О чем, Бонди ради, ты говоришь?

— Я тебя видел. И мне плевать. Теперь плевать. Если я что и понял за последние несколько дней, так это то, что ничто на свете не может тебе помешать, если ты кого-то по-настоящему любишь.

— Что ж, поздравляю. — Марика отвернулась и снова двинулась к дороге.

Добрую минуту Гаррет в шоке стоял и смотрел, как она уходит, но потом все же догнал ее.

— Погоди. Куда ты собралась?

— Домой.

— Но я же признался тебе в любви!

— Ага, — фыркнула Марика, — причем не впервой. Ты признавался мне в любви приблизительно за двенадцать часов до того, как ушел от нас. Не от меня, Гаррет. От нас.

— Черт возьми, Марика, я тебя видел!

Она развернулась к нему, и только слепой не увидел бы гнева, написанного на ее лице.

— Что именно ты видел?

Своупс засунул руки в карманы и опустил голову.

— Я видел тебя с другим мужчиной.

Сменившее гнев удивление было бы смешным, если бы ситуация не была настолько паршивой. Вид Марики в руках другого так глубоко ранил Гаррета, что он боялся уже никогда не оправиться.

— Высокий, подтянутый, с бритой головой. Припоминаешь? — Марика явно задумалась, но не ответила, и Гаррет продолжил: — В тот вечер я должен был прийти на ужин. Или ты все-таки забыла?

— Так все дело в моем кузене Джонасе с Гаити? Я его сто лет не видела. Своим приездом он устроил мне сюрприз. И да, я наверняка висела у него на шее, но…

— Ты обнимала его и целовала.

— Так же, как обнимаю и целую Заира и Элвин? Он мой двоюродный брат. Я ужасно хотела вас познакомить. Наготовила кучу всего, и мы с ним стали ждать. А потом ждали, ждали и ждали, потому что кое-кто не брал трубку. Джонасу точно было неловко из-за меня, а я сидела и нахваливала тебя на все лады, рассказывала, какой ты чудесный отец. А ты, значит, просто взял и ушел?

Гаррет тяжело сглотнул, вспомнив, какую боль причинило ему увиденное, словно это было вчера. А все потому, что нечто очень похожее преследовало его всю жизнь.

— Я не знаю, что сказать. Я думал…

— Знаю я, о чем ты думал. — Марика шагнула ближе и продолжила срывающимся голосом: — Я прекрасно знаю, что ты обо мне думаешь, Гаррет. С меня хватит. С этого момента ты будешь забирать Заира только у моей мамы и возвращать его туда же. И если ты любишь меня, любишь своего сына, то никогда больше так не поступишь. Он не заслуживает, чтобы его так глубоко ранили.

В третий раз Марика направилась к дороге, а Гаррет стоял и чувствовал себя так, словно земля под ногами разверзлась и вот-вот поглотит его с потрохами. А может быть, ему только хотелось, чтобы именно так и произошло.

Крепко зажмурившись, он прислушался к звукам пустыни. Ни дня не проходило, чтобы он не думал, чем Марика занимается, как справляется с кучей дел, нравится ли ей работа, не хочет ли она, чтобы ее жизнь сложилась совсем иначе. Ни о ком другом такие вопросы никогда не всплывали у него в мыслях. Она была единственной женщиной, обо всех подробностях жизни которой ему хотелось знать.

Делает ли это его законченным эгоистом? Наверное. Одно Гаррет знал наверняка: как можно скорее нужно обзавестись футболкой с надписью «Мистер Придурок», раз уж прозвище так ему подходит.

Он вовсе не хотел давить на Марику. По крайней мере не хотел давить еще сильнее, чем уже надавил. Но ему необходимо было заново ее завоевать, пока она не стала жертвой какой-нибудь машины. Или что еще хуже, жертвой Хайяла. В конце концов, где-то поблизости все еще бродил огромный пришелец из другого мира.

К сожалению, имелось у Своупса неприятное подозрение, что снова завоевать Марику можно только с помощью правды, которой он избегал при каждом удобном случае. Но ситуация складывалась из оперы «сейчас или никогда».

Опять догнав Марику, он пошел рядом, стараясь выглядеть максимально спокойно.

— На дороге в Похоаке даже «карманов» нет.

Марика молчала.

— Дорога узкая, с уймой поворотов.

Марика продолжала молча идти.

— Еще до рассвета ты украсишь чей-нибудь капот.

Марика смотрела только вперед. К счастью, до главной и более опасной дороги пешком идти около часа. Значит, у Гаррета был час, чтобы переубедить женщину.

Она едва не споткнулась об огромный камень, но Своупс успел схватить ее за плечи и увести в сторону.

— Как ты вообще его увидел? — поразилась Марика. — Неважно, забудь.

Глубоко вздохнув, Гаррет выпалил первое, что пришло на ум:

— Как говорится, я сын своего отца.

Сзади подъехала машина и снизила скорость на грунтовке, освещая передними фарами траву вокруг Гаррета и Марики. Видимо, один из охранников, скорее всего Садовски, решил за ними присмотреть. Надо будет повысить ему зарплату.

— Что касается темы страшных злодеяний под номером один, то моя мать обманом вынудила моего отца жениться на ней. — Увидев, как напряглись плечи Марики, Гаррет поспешил объяснить: — Я знаю, что это и близко не то же самое, что сделала ты, но факт остается фактом. Моя мать это сделала, и отец так и не смог ее простить.

Разговоры никогда не были сильной стороной Своупса, а разговоры о родителях… Что ж, он вообще никогда о них не говорил. Всякий раз, когда всплывала эта тема, в груди образовывался тяжелый ком. Но если кто и стоил этих мучений, то уж точно идущая рядом женщина. Гаррет нутром чувствовал: если сейчас он облажается, то навсегда потеряет свой шанс.

— Отец презирал мою мать и никогда не упускал возможности напомнить ей об этом.

Подняв голову, он посмотрел на царящие вокруг фиолетовые и серые оттенки, подсвеченные лунным светом. Гораздо легче было сконцентрироваться на них, чем на поднятой теме.

— Если подумать, не так уж он был не прав. Мои предки сплошь мошенники. Обман был у мамы в крови. Заставить мужчину сделать предложение, особенно если это вполне себе обеспеченный инженер, вовсе не новый трюк. Но мне кажется, она его и правда любила. По-своему.

Марика продолжала идти, но теперь ее шаги уже не казались такими поспешными и сердитыми, как раньше.

— Мама начала пить и пила все больше и больше, пока однажды ее машина не съехала с высокого моста в каньоне Дьябло. — От воспоминаний о том дне горло Гаррета сжалось. Копы на пороге. Синие и красные мигалки в окне, отражающиеся на стенах. — Мне сказали, это был несчастный случай. Но это не так.

Марика пошла еще медленнее, но по-прежнему продолжала смотреть только на дорогу.

— Перед смертью отец решил направить весь свой гнев на меня. Наверное, из-за того, что маму он чихвостил ежедневно, на нее его слова уже не действовали. Вот ему и понадобилась новая мишень.

Марика почти остановилась, однако не сделала ни малейшей попытки стереть слезы, блестевшие серебром в свете луны.

— Он меня не бил. Ничего такого. Но очень доходчиво давал понять, какая я для него обуза. Говорил, что мать использовала меня, только чтобы наложить на него лапы, а значит, она тоже никогда по-настоящему меня не хотела.

Тут Марика все-таки остановилась, но на Гаррета так и не посмотрела.

— Так или иначе, ты должна кое-что понять. Он был не прав насчет нее. По крайней мере отчасти. Может, поначалу она меня и не хотела, но она меня на самом деле любила.

Все еще не глядя на него, Марика тихо спросила:

— Он тебя ранил?

— Не-а. — Своупс прокрутил на пальце кольцо в виде черепа. — Просто был козлом. И обзывал всеми возможными оскорблениями, на которые хватало фантазии. А фантазии у него было хоть отбавляй, уж поверь. Однако со временем я кое-что о нем понял.

Марика повернулась к Гаррету, но в глаза по-прежнему не смотрела. Зато стала смотреть на то, как он играет с кольцами. Почувствовав себя неловко, Гаррет опустил руки.

— Я понял, что особенно отец бесился, когда я чего-то достигал. Например, когда моя команда из начальной школы заняла первое место, и я притащил домой кубок. Или когда я выиграл школьный забег. Или когда получил самый высокий балл за тест. Мне всегда хотелось, чтобы он мной гордился, но я не понимал, что он просто-напросто не мог. Не мог испытывать за меня гордости. — Гаррет глянул на Марику исподтишка. — Прошли годы, пока до меня не дошло, что причиной всему была зависть. Отец банально мне завидовал. Кто станет завидовать собственному ребенку?

В тусклом свете Марика посмотрела на свои ладони и вытерла невидимую грязь.

— Как бы то ни было, он умер, когда мне было десять, так что все это ерунда. И это приводит нас к злодеянию номер два. Когда я увидел тебя в объятиях твоего кузена… — Гаррет тяжело сглотнул, чтобы вернуть себе доступ к кислороду. — Буквально через месяц после смерти отца я застал мать в руках другого мужчины. В тот день я раньше пришел из школы и все еще оплакивал человека, который был этого недостоин, а у нее уже имелся другой мужик. Я в окно увидел, как они обжимаются, вбежал в дом и стал обзывать ее всеми теми же словами, которыми годами обзывал ее отец. В тот день из моего рта сыпались пропитанные ненавистью и презрением ножи, которыми он резал ее изо дня в день. — Гаррет засунул руки в карманы. — Через шесть часов она была мертва.

Поднеся руку к губам, Марика повернулась к нему спиной.

Боясь, что захлебнется от боли, Гаррет тоже отвернулся.

— Она всего лишь нуждалась в любви. Всем нужно, чтобы их любили и принимали. Но теперь это все не имеет значения.

Марика подошла к нему и положила ладонь ему на грудь.

— Еще как имеет. Но ты только что опять мне солгал.

Гаррет заглянул ей в глаза и стал потихоньку тонуть в их омуте.

— Клянусь, что нет.

— И все же солгал. Он тебя очень ранил. Пусть не физически, но эмоциональные раны порой бывают не менее глубокими.

Несколько долгих секунд боль внутри Гаррета боролась с желанием. Наконец он поинтересовался:

— Выпить по пивку? Таскается с дружками по барам? Ничего лучше не придумала?

Марика лишь поджала губы.

— Ты меня простишь? — тихо просил Своупс.

— За то, что ты придурок?

Против воли уголок его рта пополз вверх.

— Для тебя — мистер Придурок, дорогуша.

Стерев большим пальцем слезы с ее щеки, Гаррет наклонился и поцеловал Марику. Ее губы казались такими же мягкими и нежными, как вся она. Словно прохладная утренняя роса после обжигающе горячего дождя.

Изящные ладони скользнули вверх по его груди и легли ему на шею, а секунду спустя Марика прижалась к нему всем телом. Прорычав что-то прямо в поцелуй, Гаррет крепко ее обнял и стал наступать, направляя ее к ехавшему за ними джипу. Ему нужна была опора, потому что он собирался сделать нечто такое, что она никогда не забудет. Пока он сам не знал, что именно, но нужная мысль обязательно появится.

Садовски выскочил из джипа и сбивчиво забормотал:

— Я тогда это… ну… вон там постою…

Лучше бы ему и правда постоять где-нибудь вон там, да подальше. У Своупса срочно появилась куча дел.

Прижав Марику к решетке радиатора, он отступил на шаг. В свете фар красивое лицо словно светилось изнутри. Длинные ресницы слиплись от слез, а губы уже опухли от поцелуев. И только подбородок, тот самый прелестный подбородок, который так любил целовать Гаррет во время их встреч, едва заметно дрожал.

Проведя руками по спине Марики под футболкой, Гаррет расстегнул лифчик и стащил его с женщины вместе с футболкой. Обнаженная кожа тут же покрылась мурашками, и Марика потянула голову Гаррета к своей груди. Он накрыл ее грудь ладонями, наклонился и обвел языком кружок вокруг соска, который тут же затвердел, а Своупс принялся за второй.

Он слышал, как шумит кровь в венах Марики, и даже под покровом ночи видел, как расширились ее зрачки. Чувствовал запах феромонов, который источала шелковистая кожа. Ее тело реагировало на каждое его прикосновение, и впервые с подросткового возраста Своупсу пришлось бороться за контроль над своим собственным.

Когда он задел сосок зубами, Марика ахнула и прижала Гаррета к себе сильнее, но у него были другие планы. Он стал спускаться ниже, прокладывая дорожку из поцелуев по ее животу. Все десять секунд Марика поражалась тому, как резко все сегодня изменилось. Сначала они с Гарретом ссорились. В который раз. А потом он вдруг решил ей открыться. Открыться! Для нее это было почти таким же важным событием в жизни, как рождение Заира. И почти таким же болезненным.

Но сейчас, когда руки, пальцы и губы Гаррета оказались в нужных местах, Марика была на седьмом небе от счастья. Внезапно он поднял ее на руки, обошел джип, открыл дверь и уложил Марику на заднее сиденье. Прохладная кожаная обивка резко контрастировала с разгоряченной спиной, и в животе у Марики разлился жидкий огонь.

Даже в тусклом свете в салоне машины ей удалось рассмотреть сильные линии челюстей, чувственные губы, прямой нос и широкие брови. А еще суровое выражение лица и опьяняющую мужественность. Но дыхание перехватило не от этого, а от того, при виде чего Марике всегда было трудно дышать. Глаза Гаррета отражали лучный свет, будто из этого света и были созданы. Серебристые и мерцающие, они словно сияли хмельной чувственностью.

Порой луна странно влияет на людей, а на Марику странно влияли глаза Гаррета.

Уложив ее на сиденье, он снял с нее джинсы вместе с ботинками и бросил на пол машины. А потом вдруг замер, будто любовался Марикой. Будто она была виски, а он хотел утопить в ней все свои горести.

На Марике остались только трусы — последняя линия защиты. И она хорошо понимала: как только трусов не станет, она пропадет навсегда. К сожалению, Гаррет и не думал торопиться.

Он поддел эластичную ткань пальцами и потянул, как будто пробовал на прочность. Марика заерзала, пытаясь поскорее избавиться от последнего клочка одежды. Гаррет тихо рассмеялся, и Марике этот смех показался глубоким и манящим. А через мгновение Своупс уже держал ее за бедра, заставив замереть на месте.

Наверное, она недовольно простонала, потому что снова услышала тот самый смех. Пальцы опять оказались под тканью, опять потянули, и вдруг по заветным женским местечкам прошелестел прохладный воздух. Марика услышала, как у нее в ушах бьется пульс, а Гаррет стащил трусики вниз по ее бедрам и коленям и остановился на щиколотках. Потом несколько раз скрутил в кулаке ткань, и ноги Марики оказались туго связаны. Одной рукой Гаррет легко поднял их вверх, а пальцы второй руки медленно скользнули внутрь, задев клитор прохладными кольцами.

Марика услышала, как кто-то резко втянул носом воздух, и поняла, что это она. Погрузив два пальца внутрь на всю длину, Гаррет вытащил их и смочил нежные складки ее собственной влагой. Затем раскрутил узел из трусов и поцеловал с внутренней стороны сначала правую щиколотку, а потом левую, обдавая кожу теплым дыханием и щекоча щетиной. Медленно, словно смакуя каждую секунду, он раздвинул Марике ноги, осторожно положив одну на спинку заднего сиденья, а вторую — между подголовником и спинкой водительского кресла.

Марика оказалась полностью открытой и уязвимой, а Гаррет на несколько секунд застыл, впитывая затуманенным от желания взглядом каждый сантиметр ее тела и вызывая в ней невероятные ощущения.

Почти вслепую Марика схватила Своупса за футболку и потянула, желая увидеть его так же, как он видел ее, и он послушался. Стянул футболку через голову и опять замер. Жадным взглядом Марика проследила, как невозможно широкие плечи переходят в узкую талию. Он поцеловал ее под коленом, но она запротестовала, заерзав и со стоном потянувшись к пуговице на его джинсах.

Не отрывая от Марики взгляда, Гаррет расстегнул пуговицу и «молнию» и стянул джинсы по крепкой заднице. Готовый ко всему член показался наружу, и больше всего на свете Марике захотелось провести по всей длине губами, но и тут у Своупса были другие планы.

Наконец он навис над ней, еще шире раздвигая плечами ей ноги, и прижался горячим влажным ртом к клитору. Мягкие движения языка вызывали невообразимое удовольствие, которое разливалось в животе и отдавалось эхом по всему телу.

Вместе с языком двигались и пальцы, и уже через считанные секунды в Марике зажглись искорки будущего оргазма. Она уже давно была готова. Неудивительно, что времени понадобилось так мало.

Впившись ногтями в плечи Гаррета, она замерла, призывая, умоляя экстаз подойти поближе. Легкие будто разучились дышать, а давление между ног с каждым движением языка неумолимо нарастало, подталкивая ее все ближе и ближе к краю.

Гаррет раздвинул чувствительные складки еще шире, открыв себе доступ к самой интимной частичке. Он посасывал и поглаживал языком. Внутри оказался еще один палец, и внезапно Марика приподнялась с сиденья навстречу обжигающей кульминации, которая наконец взорвалась изнутри сладостной болью, накрыв ее с ног до головы неописуемыми волнами. И каждая была выше и острее предыдущей.

Шторм еще и не думал идти на спад, когда Марика почувствовала, как Гаррет ворвался в нее, разжигая бушующее пламя еще сильнее. Он оказался внутри одним мощным быстрым рывком и остановился, как хищник, поджидающий добычу. Его мышцы окаменели. Зубы сжались. Лицо превратилось в маску сладострастной агонии, выдавая попытки сдержаться.

Вот только в Марике уже бушевали спазмы оргазма, сжимая Гаррета изнутри. Из его груди вырвался стон, и Своупс схватился за ручку на двери над головой Марики. Под натиском собственного экстаза он и не заметил, как оторвал ручку.

С трудом переведя дух, Гаррет бросил ручку на пол, и Марика, все еще едва дыша, еле слышно пробормотала:

— Два.

— Серьезно? — улыбнулся Своупс. — Ты кончила два раза?

Она довольно ухмыльнулась:

— Я выиграла.

Рассмеявшись, он рухнул на нее сверху, зарывшись лицом ей в волосы. И это было второе ее любимое место, где она предпочитала видеть его лицо.