Заварушка среди могил

Глава 2

Глубоко вздохнув, Гаррет откинулся на спинку дивана. Ему и самому хотелось бы знать все. Например, где конкретно сейчас его лучшие друзья. Как его угораздило потратить уйму сил, чтобы попасть в спецназ, а потом сделаться охотником за головами, который превратился в телохранителя и начальника охраны одного-единственного человечка. И как этот один-единственный человечек, чьему телу всего пять, а разуму лет тридцать восемь, сумел так капитально исчезнуть, чтобы не оставить за собой ни единого следа.

Перед тем как начать говорить, Гаррет потер лицо.

— Мы пошли гулять на тропе за лагерем. По той, что за главным домом.

— Которая ведет к горячим источникам? — уточнила Марика.

Он кивнул и окинул взглядом свою бывшую, если ее можно так назвать, раз десятый с тех пор, как она открыла дверь. Короткий зеленый халат не делал ровным счетом никаких попыток скрыть ее прелести. И то, что эти самые прелести были, мягко говоря, крайне хороши, никак не влияло на факт, что мысли Гаррета были далеки от восхищений. С какой стати она решила, что открывать кому-то дверь посреди ночи в таком виде — хорошая идея? Впрочем, может, у нее частенько бывают ночные гости.

От одной этой мысли в желудке у Гаррета разлилась кислота. Тяжело сглотнув, он продолжил:

— Да, к источникам. Она убежала вперед, а потом с ее руки спал браслет.

— Нет! — выдохнула Марика, хорошо зная, что этот браслет значил для Пип. Сам папа римский бы знал, что он для нее значил, если бы потрудился спросить.

— Я его нашел через пару минут. Тут не о чем беспокоиться.

Черты лица Марики, обрамленного мягкими русыми локонами и украшенного красивыми губами и ямочками на щеках, даже когда она не улыбалась (что Гаррету казалось невероятно удивительным), расслабились.

— Я снова надел и застегнул его у нее на запястье.

На крошечном запястье, тоненьком и настолько хрупком, что Гаррет боялся сломать его каждый раз, когда приходилось снова и снова надевать на Элвин этот чертов браслет. Но сейчас не об этом стоило волноваться.

Задумчиво сведя брови, Гаррет попытался собрать воедино картинку, которую последние тридцать шесть часов усиленно разбирал на отдельные детали.

— А потом? — напомнила о себе Марика.

— Потом она посмотрела на меня и сказала, что хотела бы, чтобы я нашел Оша так же легко, как нашел браслет, который он для нее сделал.

Будучи в душе вечным романтиком, Марика прижала к груди ладони.

— Она обожает этот браслет.

— Точно. Она обожает браслет и свою треклятую куклу. Даже чересчур. Никогда не видел, чтобы ребенок был настолько… даже не знаю… одержим.

Элвин повсюду таскала с собой куклу Оша. Она увидела игрушку сразу после собственного трехлетия и клялась, что это он — Ошекиэль. Это была тряпичная кукла в виде мальчика с черными нитками вместо волос и с цилиндром на макушке. Кукла смахивала на единственную фотографию Оша, которая была у Элвин. Единственную, которую им удалось найти.

Гаррет давно жалел, что рассказывал девочке истории об Оше. Ей постоянно хотелось послушать о нем снова и снова, как ребенку, который мечтает о короле Артуре — мифическом герое давно ушедших дней.

— Она его любит, — так уверенно сказала Марика, что Гаррет с любопытством глянул на нее. — Неужто так сложно поверить, что девочка может любить того, кого никогда не видела? — Поскольку Гаррет продолжал молча пялиться на нее, Марика добавила: — Люди постоянно так делают. — Откашлявшись, она смахнула невидимую пылинку. — Любят знаменитостей, спортивных звезд и прочих в том же духе.

Тут Гаррет готов был согласиться. Его взгляд остановился на том месте, где полы халата разделялись треугольником на ногах Марики. У нее были потрясающие ноги. И все же первым, на что Гаррет обратил внимание при встрече с ней, был акцент. Пусть это страшно стереотипно, но его привлек именно голос, который он услышал в пабе у себя за спиной. Теплый, хрипловатый, с легким французским акцентом.

Повернувшись, Гаррет увидел ее во всем великолепии — со светлыми локонами, густыми ресницами… и чуть не споткнулся. А ведь даже не стоял.

Но таков был ее план. Марика знала, как привлечь его внимание. Знала, как правильно разыграть свою роль. Блеснув мимолетной улыбкой, она положила на стол, который делила с другим мужчиной, чаевые и встала, чтобы уйти.

Мужчина схватил ее за запястье, дернул к себе и спросил, куда она собралась. Когда Марика напомнила ему, что у нее дела, он сказал ей (нет, приказал) сесть на место и ждать, пока он сам не позволит ей уйти.

Гнев Гаррета распалился так быстро, что в глазах потемнело. На это и рассчитывала Марика. Сцена была разыграна идеально. Каждая фраза произносилась с нужными паузами и правильными интонациями. Лицо мужчины дышало угрозами, лицо Марики — страхом. И все же она упрямо приподняла голову.

Гаррета разыграли, как партию в «Монополию». Позже выяснилось, что тот мужчина был актером, да еще и геем. И его точно не интересовали дамочки, попавшие в беду.

Что же до самой Марики, то после случившегося она просто лучилась теплом и благодарностью. В конце концов, Гаррет спас ее от жуткого злодея. Может быть, фингал под глазом и распухшая губа заставят актеришку в будущем пересмотреть выбор профессии.

Само собой, ничего этого Гаррет не знал, пока не встретил Марику с ребенком на рынке, где она счастливо улыбалась. Пока не увидела его. С тех пор она ему не улыбалась никогда.

— А ты никогда никого не любил издалека? — спросила она.

— Нет.

— Ты врешь только мне или самому себе тоже?

По спине Гаррета поползло ощутимое раздражение.

— И что это должно значить?

Марика расстроенно вздохнула:

— Ничего. Итак, Элвин хотела бы, чтобы ты нашел Оша так же легко, как браслет.

— Да.

Гаррет расслабил плечи, до сих пор не понимая, что, черт возьми, она имела в виду. Если кто-то в кого-то влюблен… Впрочем, Марика никогда не заморачивалась на тему любви. По крайней мере в моногамном смысле. Для чего-то настолько обыденного в ее жизни было слишком много мужчин.

— Ош. — Гаррет снова задумался. — Она жалела, что я не могу его найти. А потом развернулась, словно пыталась его увидеть.

Марика сдвинула брови.

— Ясно. А дальше что было?

Гаррет пожал одним плечом:

— Утверждать не буду, но кажется, она сказала, что найдет его.

— Кого найдет?

Он снова пожал плечами:

— По всей видимости, Оша.

— В смысле?

— Я знаю, как это звучит. Но мы говорили об Оше, и Элвин хотела бы, чтобы я его нашел. Я бы тоже хотел, но мы уже везде искали. Мы понятия не имеем, где он. Элвин задумчиво посмотрела на меня огромными глазами цвета меди и заявила: «Ничего страшного. Я его найду». После чего сунула мне кукольного Оша и побежала по тропе.

— Где она и исчезла, — закончила Марика.

— Где она и исчезла.

— Святые небеса!

— Скорее уж проклятый ад. Вряд ли на небеса пустят демона, пусть даже и раба.

Глаза Марики округлились.

— Она бы не стала… То есть она ведь не умеет… Или она умеет дематериализоваться, как родители? Может она на самом деле, ну, знаешь, пойти в ад?

— В том-то и дело. — Гаррет подался вперед, поставив локти на колени. — Мы считаем, что не может. Едва узнав, что ее родители умели дематериализоваться, Элвин пыталась научиться снова и снова. Благодаря генам у нее уйма всяких способностей, но дематериализоваться она никогда не умела. Чарли, в общем-то, тоже не умела, пока ей сильно не перевалило за двадцать. Может, эта способность у Элвин пока еще спит.

Марика подалась ближе.

— То есть ты хочешь сказать, что она все-таки могла дематериализоваться?

Гаррет покачал головой:

— Очень в этом сомневаюсь.

— И все же наверняка ты сказать не можешь?

— Не могу. Но то, что случилось, не было похоже на дематериализацию. Когда так делала Чарли, все происходило мгновенно. Она моментально исчезала.

— Ты ведь так все и описал!

Марика подскочила и принялась взволнованно ходить туда-сюда.

— Знаю, но, чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю, что с Элвин это происходило… постепенно.

Марика нахмурилась и снова плюхнулась на диван.

— Постепенно, значит. Понятно. Минуточку. А почему ты за ней присматривал днем? Я думала, у тебя ночные смены, поскольку она мало спит.

— Так и есть. Но клуб ее фанатов уехал из города на ралли.

Марика с трудом подавила улыбку:

— Держу пари, им нравится, когда их так называют.

Донован и его дружки были последними членами печально известного байкерского клуба «Бандиты». Все они тоже входили в команду охраны Элвин, которую возглавлял Гаррет. Марику всегда удивляло, что Своупс взял на себя ночные смены, пока Донован не рассказал ей, что Гаррет тоже мало спит. По словам байкера, Гаррет с Пип были идеальной ночной парочкой.

— Дождь прекратился, — сказал Своупс, снял с шеи полотенце и положил на деревянный журнальный столик. — Я зря трачу время. Ты можешь сделать свое дело или нет?

В ответ Марика наградила его сердитым взглядом из-под ресниц.

Раздражение на лице Своупса мигом сменилось раскаянием.

— Прости. Так можешь или как?

После очередного сердитого взгляда Марика задумалась:

— Мне нужно кое-что собрать. У тебя есть что-нибудь из вещей Элвин? Может, кукла Оша?

— Она в машине.

Гаррет встал, потянулся, провел рукой по волосам и встряхнулся, словно пытался не уснуть.

Вид у него был уставший, что для него было совершенно несвойственно. Он всегда выглядел великолепно, с налетом опасности и спокойной уверенности в себе.

— Мне понадобится немного времени, — сказала Марика. — Может, вернешься в лагерь и чуть-чуть поспишь? Я позвоню, как только…

— Со мной все в порядке. — Судя по тону, спорить было бесполезно. Ох уж эти мужчины! — Схожу за куклой.

— Спасибо. А я тем временем, — Марика глянула на свой халат, — переоденусь во что-нибудь поудобнее.

Гаррет изогнул бровь. Марика закатила глаза и побежала в свою комнату.

Через пять минут она была в кухне, одетая в тонкую белую тунику и леггинсы. Оставалось лишь собрать пару вещичек для «путешествия», как любила называть эти сеансы Марика. Бабушка ее всему научила, но в одиночку Марика в путешествия еще ни разу не отправлялась. Смерть бабушки до сих пор приносила боль, как свежая рана, которая никак не исцелялась, хотя прошел уже почти год.

Взяв из холодильника бутылку пива, Марика протянула ее Гаррету со словами:

— Не входи.

— Погоди, — он взял пиво, — ты куда?

— В свою комнату. Мне проще сосредоточиться, когда никто за мной не наблюдает.

— Справедливо, — кивнул Своупс и протянул ей куклу.

При виде куклы Марике всегда хотелось улыбнуться. Черные нитки вместо волос. Огромные круглые глаза. Черное пальтишко и цилиндр. Вампирам, наверное, понравилось бы.

— Прямо-таки тряпичный гот.

Гаррет тихо рассмеялся, словно на большее ему не хватило бы сил. Затем сел на диван и сделал большой глоток из бутылки.

Марика никогда не пила пиво и держала его в холодильнике только для Гаррета. Жалко, правда? Ведь он почти всегда забирал Заира из дома матери Марики в Эль-Дорадо, деревушке на юг от Санта-Фе, хотя это и означало лишние полчаса в дороге. Что угодно, лишь бы не видеться с Марикой.

В конце концов Гаррет откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, а Марика продолжила собирать необходимое.

— Она пьет кофе, — сонным голосом пробормотал Своупс. — Ты знала?

— Элвин? — уточнила Марика.

— Мгм. А ее любимый писатель — Стивен Кинг.

— Вы разрешаете ей пить кофе и читать Стивена Кинга?

— Ты так говоришь, будто у нас есть выбор. Эта мелочь упрямее, чем была ее мать.

Марика подошла к нему, и он открыл глаза. У нее в руках было полно банок и склянок.

— Она хоть сливки с сахаром добавляет?

Снова закрыв глаза, Гаррет улыбнулся и покачал головой:

— Она пьет кофе черный, как моя душа. Ее слова. И это единственное, что ее успокаивает. А ее любимая книга — «Противостояние». С трех лет.

— Я начинаю сомневаться, что ты будешь оказывать хорошее влияние на нашего сына.

— Мы пытались их прятать.

— Книги?

— Мгм. Она всегда их находила.

В уголке губ Гаррета заиграла улыбка. Однажды у Марики был доступ к этому уголку, и она по полной воспользовалась этим шансом. Хотелось бы воспользоваться еще разок, но вряд ли это когда-нибудь случится. В последний раз, когда они пытались наладить отношения ради Заира, Марике казалось, что все идет как маслу. Однако Гаррет бросил ее, не объясняя причин. Это едва не сломало Марику, и она поклялась никогда больше не позволять мужчине разбивать ей сердце на мелкие осколки. Особенно Гаррету Своупсу.

— Ты представляешь, каково это — сидеть на публике с пятилетним ребенком, который пьет кофе и читает Стивена Кинга? На тебя пялятся со всех сторон.

Марика села рядом с ним на диван и тихонько рассмеялась:

— К счастью, не представляю.

— Она спит всего три-четыре часа за ночь.

— Это из-за кофе, — напомнила Марика.

— Ты не понимаешь. — Его слова становились неразборчивыми. — Это после кофе. Без него она стоит на голове.

Широкая грудь Своупса размеренно поднималась и опускалась, и Марика знала: если он перестанет говорить, то уснет. Однако за много лет это был их единственный длинный разговор, и, помоги ей бог, ей не хотелось, чтобы все заканчивалось.

Но это было бы неправильно. Ей нужно быть сильной ради Заира. Она не могла открыть Гаррету своих истинных чувств. И уж точно не хотела снова рисковать собственным сердцем. В последний раз это ее чуть не убило.

— В три ночи она уже не спит, — продолжал Гаррет. — Рисует, читает или ставит опыты на мисс Перегрин.

Марике пришлось выбираться из пучины мыслей, чтобы уточнить:

— Кто такая мисс Перегрин?

— Ее хомяк.

— Точно. Ты же подарил ей хомячка на первый день рождения. Вряд ли это тот же самый.

— Еще как тот же.

— Но ведь это было больше четырех лет назад. Хомячки живут года два. Три от силы.

Гаррет глянул на Марику сонным взглядом.

— О том и речь. Элвин постоянно ее оживляет. Или типа того.

— Ничего себе! То есть дочь от матери недалеко ушла?

— Именно.

— И какие же опыты она проводит?

— Пытается выяснить вес хомячьей души, — ответил Гаррет и снова закрыл глаза. — Элвин решила, что души обладают массой, а значит, должны иметь и вес. И даже не спрашивай, что она творит с адскими псами. По крайней мере, мне так говорили. А Артемида и вовсе бедняга.

— Мертвая ротвейлерша?

Гаррет не ответил. Его дыхание стало глубже и размереннее, а бутылка пива в руках опасно наклонилась влево.

Марика уставилась на его руки, которые явно не боялись тяжелой работы, отчего назвать их изящными было невозможно. Однако сильные длинные пальцы могли похвастать чистыми, аккуратно постриженными ногтями. Марика хорошо знала, на что способны эти пальцы, и каково это — ощущать в интересных местах прикосновение металла колец, которые неизменно носил Гаррет. Эти вспоминания она лелеяла всякий раз, когда отправлялась в постель одна. Из всех колец два были в виде черепов, и Своупс постоянно прокручивал их на пальцах, когда нервничал. Марике эта привычка казалась до странности привлекательной.

— Удивительный ребенок, — вздохнула она, в который раз выбираясь из пучины мыслей.

Тихонько забрав у Гаррета бутылку, она поставила ее на журнальный столик и пошла к себе в спальню. Точнее — к своему шкафу.

Уже в комнате у Марики закружилась голова. Так случалось все чаще и чаще, но сейчас были вещи поважнее. Она разложила на алтаре предметы так, как учила бабушка — могущественная мамбо, жрица вуду. Прошло так много времени с тех пор, как Марика проводила ритуал вѝдения, что теперь она не знала, получится ли у нее снова. И, честно говоря, заглянуть за завесу ей удавалось всего пару раз. Но ведь эти способности были у нее в крови. А в крови Заира — и подавно.

Марика была потомком Сефу Заира — очень могущественного гаитянского хунгана, жреца вуду. А Гаррет происходил из рода не менее могущественной королевы вуду. Наверное, самой известной в истории жрицы — Мари Лаво. Вот почему Марика искала и в итоге соблазнила Гаррета.

Когда она была маленькой, бабушка, мама и три ее тети провели над ней ритуал видения, который был запрещен в их религии много веков. Женщины увидели то, что навсегда их изменило. Тетя Ванесса больше не практиковала. Тетя Наоми через год покончила с собой. А любимая тетя Марики Лавли уехала и никогда больше не возвращалась. И все из-за того, что они увидели той ночью. Вот только с Марикой это было никак не связано.

На ритуал женщины решились только потому, что бабушка Марики, потрясающая мамбо Фара Дюбуа, всем рассказывала, что Марика особенная. Что она одарена удивительным видением, и что ей суждено творить великие дела. Но кто не хочет верить в подобное о своих детях и о детях своих детей?

Во время ритуала жрицы пригласили вселиться в себя лоа (духа) Папу Легба, хранителя перекрестков. Он явил им видение о семье, живущей на Земле Очарования, вместе дочерью, которая может пожинать души умерших.

Этой дочерью оказалась Чарли Дэвидсон. У Чарли, в свою очередь, должна была появиться дочь, тоже бог, которая сумеет выстоять против Люцифера в грядущих войнах и будет сражаться с ним за каждую душу на Земле.

Еще женщинам показали сына Марики, который будет стоять рядом с божеством и примет участие в великой битве.

Уже тогда, будучи маленькой девочкой, Марика решила сделать своего сына настолько сильным, насколько это возможно. Она верила, что, смешав свою кровь с кровью наследника другого великого жреца или жрицы, она сумеет родить ребенка такого же могущественного, как их предки. А может, даже более сильного. Так у него будет больше шансов выжить. Если верить бабушкиным видениями, битва будет кровавой. Она будет бушевать семь дней и ночей, и в ней погибнут тысячи тысяч.

До того самого дня бабушка ничего не утаивала от Марики. Но в тот день сказала, что объяснит все позже. Однако до самой смерти так и не рассказала внучке всю историю до конца.

Больше всего на свете Марике хотелось все узнать, но она не осмеливалась приглашать внутрь себя лоа Папу Легба. Особенно после того, что случилось с тетями и, как думала Марика, с мамой.

Но сегодня ей придется его пригласить. Марика могла видеть сквозь пространство, но сквозь время мог видеть только Папа Легба. А ей могло это понадобиться.

К сожалению, живой курицы под рукой не нашлось. Оставалось надеяться, что хватит и рыбки Заира. Может быть, Марике удастся подменить рыбку до того, как сын заметит пропажу.