Завещание сталкера - Багряные сны

Глава 10. «РЫЖИЙ ЛЕС»

Кровосос едва не достал Монгола. Сталкер нырнул в открытую дверь, которую Мэг сразу же вернула в закрытое состояние. Тихо пискнул магнитный замок, сообщая, что проход окончательно задраен, а спустя долю секунды с другой стороны двери о ее поверхность стукнулась две небольшие тушки, страшно недовольные тем, что человек не взял их с собой. А еще с некоторым опозданием, в железный лист ударилась двухсоткилограммовая масса кровососа. Дверь заметно дрогнула, из кирпичной кладки, покрытой белой краски посыпались мелкие крошки — пока заслон выдержал, но это, несомненно, временное явление.

С той стороны донесся дикий визг псевдоплотей — раздосадованный кровосос отыгрывался на более неудачливых жертвах, добивал их, чтобы не мешались под ногами. Монгол инстинктивно придерживал дверь рукой, хотя было ясно, что для кровососа это не станет помехой.

— «Вал» пустой, — посетовал он и бросил на пол ставшее ненужным оружие. Мэг молча протянула Монголу трофейный «Абакан». — Дверь долго не выдержит. Пошли! Прямо по коридору и направо.

Через десять метров коридор прерывался боковым отводом, который выходил в большой зал. Там виднелся участок, свободный от аномалий, которых здесь было в достатке — почти десяток небольших студней и метровая электра оставляли для прохода только узенькую колею. Монгол легко отыскал безопасные зоны, и просочился сквозь лабиринт из аномалий, Мэг быстро шла сзади, ступая за Монголом след в след, но напротив поворота в зал, налетела на него и едва не сбила с ног.

— Ты чего? — Спросила она, глядя на застывшего на месте товарища. Монгол, широко раскрыв глаза, смотрел на самое загадочное и желанное в Зоне явление, о счастье отыскать которое, мечтает каждый сталкер в Зоне.

— Это оно? — Просто спросил Монгол.

— Оно, — так же просто ответила Мэг. Она тоже никогда еще не видела, чтобы зона собрала столько артефактов в одном месте — не меньше двухсот, это только на первый взгляд. Среди них и часто встречающиеся в зоне, и раритеты, и даже нестандарты.

— Сколько это стоит?

— Не знаю, я же не эксперт. Миллионы. Десять, двадцать. Поле артефактов — это очень много. — Мэг потянула остолбеневшего от блеска артефактов Монгола за руку. — Надо уходить, Монгол.

— Да. Уходим.

Монгол в последний раз глянул на оставшееся бесхозным богатство и потрусил дальше по коридору. Последние десять метров оказались почти свободными от аномалий — два электрошара у стены и лужица холодца, и лишь перед поворотом Монгол притормозил, пол был покрыт какой-то зеленой тиной непонятного происхождения, а потому и непонятно было, чего от нее ждать.

Монгол бросил несколько болтов — ничего. Сзади по коридору отчетливо разливались удары кровососа о дверь, и стук с каждым новым ударом становился все тише — не иначе дверь поддается. Надо было решаться, и Монгол смело ступил на тину.

— Интересно, я хоть одного уложил? — Вопросительно пробормотал он, в два шага перепрыгивая препятствие.

За очередным поворотом оказалась еще одна дверь, открытая настежь. Несколько ступенек уводили ход в полумрак.

— Она? — Быстро уточнил сталкер, заглядывая внутрь.

— Вроде бы она. Монгол, слышишь?

Слышать уже было нечего, две секунды назад дверь на входе приняла последний удар, со скрипом подалась и замолчала навсегда, кровосос со своей задачей справился.

— Твою мать..! — Выругался Монгол. — Ныряй!

На ночевку определились на чердак деревянного дома, обветшалой двухкомнатной избенки с толстой печной трубой. Одна стена была изъедена зеленым грибком, окон не было вовсе, а межкомнатные перегородки, пережившие не одну баталию, пропитались свинцом и покрошились от взрывных волн. Короче, изба додюживала свой век, пережив и огонь и воду, оставалось лишь окончательно завалиться и дело с концом. Однако, Крюк сразу же выделил ее из всех прочих удачным расположением — на небольшом возвышении, так, что с крыши можно было разглядеть чуть ли не всю деревеньку. Ночь предстояла беспокойная, недавно состоявшийся выброс погнал из центра Зоны к окраинам целое море тварей, и по времени достичь Милитари они должны были как раз за полночь. Свобода предусмотрительно сняла с границы Милитари, той, что обращена к Припяти, свой блокпост — оно и понятно, зачем отбивать атаку тварей, тратить патроны и терять людей, когда большая часть нечисти пройдет локацию насквозь, и натолкнется как раз на лагерь «Долга», их злейшего врага. Гораздо проще по утру зачистить тех, кто останется. Так что тем немногим, кто рискнул остаться вне укрепленных стен базы «Свобода», могло прийтись нелегко, но Крюк был настроен оптимистично.

Крупные мутанты — псевдогиганты и стаи кабанов, способные развалить дом, предпочитают обходить деревни и частые строения, их вотчина — открытая местность. Остальные, за исключением кровососов, не смогут добраться до засевших на чердаке людей, а кровососы вряд ли станут ломиться в закрытые двери, предпочтут затаиться в соседних домах и атаковать сталкеров, когда те выйдут из своего убежища. За ночь можно было не волноваться, а утро, как известно, вечера мудренее.

Нести вахту было решено по двое, сначала Макс и Санитар, потом Серый с Даном, а самые неспокойные утренние часы взяли на себя Крюк и Птица. Пока обходилось без тяжелых ранений, зато мелких было на любой вкус, поэтому, прежде чем отойти ко сну, пришлось перевязаться вдоль и поперек. Санитар колдовал над каждой раной, словно она смертельна, видимо, у Доктора он зря времени не терял, но, справедливости ради, надо сказать, что результат его действия возымели, и к утру все чувствовали себя абсолютно здоровыми.

Вокруг дома всю ночь шла ожесточенная борьба — мелкие мутанты вели битву за жизнь. Гон после выброса постепенно терял свою силу, заставляя стаи собак и плотей оседать на занятых территориях, где им тот час же приходилось воевать между собой за право быть хозяевами. Звериные рыки, крики, вой и предсмертные стоны не прекращались ни на секунду, в этой схватке никому не было дела до затаившихся наверху людей. Серый и Санитар, не смотря на шум, быстро уснули, сказалось долгое напряжение и усталость, а вот Птица никак не мог отвлечься, шугался каждого шороха, пока Крюк не сделал ему успокаивающую инъекцию — помогло.

Шум борьбы затих только к самому утру, когда одна из сторон одержала победу. Какая, было не важно, хоть тех, хоть других предстояло убрать по выходе из своей ночлежки. Крюк как раз пытал отдохнувшего Птицу на счет всех известных ему загадок Зоны, когда еще удастся побеседовать с яйцеголовым в тихой спокойной обстановке. Правда, умник тоже в долгу не оставался, пытал Крюка на счет «пугала», «рыжего леса» и прочих сталкерских знаний, до которых пока не добрались ученые. Где-то в середине беседы Крюк, как бы невзначай, задал вопрос о «выжигателе мозгов», том самом, что располагался над Рыжим лесом под Припятью.

О том, что антенны, подающие излучение на окружающие их территории, были делом рук военных, знали все, по крайней мере, в сталкерских кругах это считалось аксиомой, не требующей доказательств. Да и как думать иначе, если построены они были между первой и второй катастрофой, когда доступ на территорию зоны отчуждения был их исключительной привилегией. Не подвергалось сомнению и то, что когда-то, еще до всем известной аварии на ЧАЭС, здесь, в подземных бункерах, располагались секретные части стратегических вооруженных сил. От них в наследство Зоне достались множественные подземные тоннели и комплексы, ныне заброшенные, плохо изученные и оттого очень опасные. Даже саму аварию и последовавшую за ней вторую катастрофу приписывают какому-то неудачному эксперименту, проводимому военными в своих засекреченных лабораториях. Все это было не важно, важно было то, что теперь радары военных работали на полную мощность, накрывая Рыжий лес и закрывая проход к ЧАЭС с южной и западной сторон.

В перешейке между двумя излучателями сохранилась узкая тропа почти чистой территории. В свое время эту тропу открыл Семецкий, практически без защиты, с горстью простейших артефактов и обычным АКМ, он пробился к четвертому энергоблоку и первым из людей загадал желание Монолиту. Так гласит легенда, потому что никто больше его не видел и, было ли это на самом деле, не узнал. С тех пор прошло много лет, вокруг электростанции свила гнездо секта сдвинутых фанатиков, оградившая мир от «исполнителя желаний», и теперь пройти путем, однажды проделанным Семецким, стало в сотни раз труднее. Толи радары включились на полную мощность, толи люди стали другими, но теперь даже в улучшенных костюмах, защитных шлемах и под колпаком артефактов-антипсиоников, человеческого терпения едва хватает, чтобы пробежать по тропе и не сгореть заживо. Крюку довелось однажды проделать этот путь, когда сотни ослепленных пленительным счастьем сталкеров бросились искать «золотой Эльдорадо» в виде мифического «поля артефактов». Волна охотников за удачей смела тогда главную преграду — форт секты «Монолит», оборудованный перед выходом на тропу как раз для защиты ее от посягательств. Смела, прошла сквозь Рыжий лес и застряла где-то на подступах к АЭС, так и не добравшись до главной цели — Монолита.

Интерес Крюка к излучателям был понятен, этому Птица не удивился, его поразило другое — почти все, что относилось к закрытой информации с грифом «секретно», сталкеру было известно. И дело не в утечке информации, которая, конечно, была. Знания, годами добываемые учеными путем сложных опытов и исследований, сталкеры добывали гораздо быстрее, как правило, разменивая их на свою собственную жизнь и оставляя в наследство другим. И излучатели над Рыжим лесом были одним из немногих белых пятен, малоизведанных вольными бродягами.

Рассказ Птицы был не особо длинным, потому что в изучении «выжигателя» умники тоже ушил не так уж далеко.

— Природа воздействия, к сожалению, не ясна, — Птица с удовольствием жевал кусок белого хлеба, купленного у бригадира «Свободы», запивая его обычной водой из фляги. Парень оказался не привередливым, хотя под крышей лагеря у него был совсем другой рацион. — мы провели исследования, но ничего кроме уже известных нам электромагнитных волн не нашли. Скорее всего это какая-то комбинация волновых потоков, но разгадать ее не было возможности. Вот если бы у нас был открытый доступ хотя бы к краю Рыжего леса, тогда да, а так…

— Но теории-то какие-то есть? Не может быть, чтобы не было.

— Да теорий, хоть отбавляй. Основная заключается в том, что определенная комбинация электромагнитных волн, возможно, с чем-то еще в комплекте, вызывает резкое возбуждение в памяти попавшего под их воздействие человека. Причем не просто в памяти, а в тех сегментах мозга, которые отвечают за страх, пережитые кошмары, в результате человек пугается насмерть. Выброс запредельных доз адреналина происходит одновременно с отказом мозга противостоять стрессовой ситуации, попросту говоря, если в нормальных условиях человек потеряет сознание в результате защитной реакции мозга, то под действием излучателя эта функция мозга блокируется. Начинается одновременная работа всех клеток мозга, даже тех, что находятся в законсервированном состоянии. Представь, что у человека в норме функционирует только двадцать пять процентов клеток головного мозга, и одновременно работают только половина из них, остальные подключаются по мере необходимости. Для чего нужны остальные семьдесят пять процентов неизвестно, хотя можно предположить, что там имеются клетки, отвечающие за телекинез или пси-способности.

— Потому что существуют человекоподобные бюреры и контроллеры?

— Да. Есть и другие факты, но этот, наверное, самый главный.

— Тогда почему же мы, попав под излучатель не становимся контроллерами и бюрерами? — Голос Крюка к концу фразы задрожал, потому что ему самому стало страшно от своих догадок.

— Ты все правильно подметил, — слабость Крюка не ушла от слуха ботаника, — кто знает, откуда берутся контроллеры? Рядом с ЧАЭС есть еще один радар, его излучение отличается от того, что есть над Рыжим лесом мягкостью, он не столько убивает, сколько зомбирует, но суть у них одна. Возможно, в этом кроется тайна секты «монолит». Беда в том, что под действием радара начинают работать все сто процентов клеток. Химические процессы протекают с необыкновенной скоростью, организм усиленно перерабатывает все свои запасы, происходят мутации, из-за недостатка кислорода начинаются несанкционированные реакции, которые протекают с выделением энергии, и все это фоне отсутствия защитного отключения сознания. Температура мозга неравномерна, местами она достигает пятидесяти градусов, в то время, как в других участках остается на уровне жизни и эти участки не дают человеку умереть. Мозг человека, как бы заживо сгорает, при чем не весь, а частями, при этом человек находится в состоянии непрерывного ужаса и страха, немудрено, что те, кто не умирают, становятся такими агрессивными. В конце концов, человек либо погибает совсем, если мозг выгорает полностью, либо превращается в зомби, или контроллера, или бюрера — зависит от того, какая часть мозга уцелела. Это только теория, — поспешил поправиться Птица, — насчет контроллеров и бюреров, а все остальное — научно подтвержденный факт.

— Да и на счет контроллеров на правду тянет, — согласился Крюк. — Сам придумал?

— Не только я. — Застенчиво пожал плечами умник. — Идея была моя, а остальное мы с ребятами додумали.

Крюк замолчал. Ему было о чем подумать, тем более, что через сутки каждому из их шестерки предстояло пройти через излучатель.

* * *

Время до рассвета протекло незаметно, даже было жаль, что ночь кончилась, и предстояло снова бороться за выживание, теперь уже самим.

Выход Крюк скомандовал уже ближе к полудню, и сразу же началось. Два десятка подранков постреляли, не спускаясь на землю, из окон чердака — позволяло расположение избы, но, как оказалось, это были еще цветочки. Около тридцати голов слепых псов подозрительно ровно окружали дом, без руководства чернобыльского пса, эти твари так себя не ведут, а значит, предстояло отбиваться от скоординированной атаки зубастых тварей, как только сталкеры спустятся на землю. Кроме того, в соседнем доме детектор живых форм определял сразу три крупные нечеловеческие фигуры, как и ожидалось, кровососы устроили свою засаду.

— Чернобылец где-то в лесу. — Поделился наблюдениями Крюк, готовя автомат к бою. Кому поручить эту задачу, вопрос не стоял, для чернобыльца это будет большим сюрпризом, но у Макса имелся «глаз химеры». — Макс, возьмешь его на себя?

Макс тихо кивнул, сосредоточившись на выполнении своей задачи. Остальным пришлось отбиваться от псов. Бой получился нервным и долгим, разборки заняли больше часа. Для начала Крюк произвел атаку на кровососов, забросав дом, где они прятались, гранатами, рассвирепевшие твари попытались контратаковать, но нарвались на плотный огонь из трех автоматов и одного «Винчестера», уничтожить их удалось с одного захода, что сильно облегчило общую задачу. С собаками оказалось сложнее. Ведомые сообразительным чернобыльским псом, они попытались зажать покинувших убежище сталкеров, но те, наскоро разобравшись с кровососами, отступили на прежние позиции, на чердак, куда псы при всей своей прыти добраться не могли.

Потери среди собак составили всего четыре единицы, в то время как Дану один из мутантов успел разодрать до крови ногу и изрядно попортить защитный костюм. Стрельба с крыши не принесла ощутимых результатов, так как после неудавшейся попытки блокировать людей на земле, чернобылец отвел подопечных под прикрытие соседних домов.

Пришлось пойти на рискованные меры. Короткими перебежками Крюк и Серый переместились на крышу другого дома, чтобы увеличить площадь простреливаемой территории, а заодно и выманить из укрытия мутантов. Слепые псы отреагировали с опозданием, но один из них все-таки успел добраться до Крюка, прежде чем тот забрался на поперечную балку, отдирать его пришлось вручную, при помощи штык-ножа. Но главную задачу сталкеры выполнили, заставили чернобыльца сменить позицию, чтобы не терять происходящего из виду и выдать себя в густой растительности. Макс поймал в прицел голову мутанта и спустил курок.

В какой-то момент чернобылец почуял неладное, но адекватно отреагировать не успел, «глаз химеры» не смог полностью заглушить мысли человека, но все-таки исказил их достаточно, чтобы мутант потерял суть. Вместо того, чтобы просто уйти от выстрела, чернобылец запоздало попытался сбить прицел воем и проиграл. Вторая и третья пули, выпущенные Максом прошли мимо, зато первая угодила точно в цель, разорвав бронебойным патроном уродливую мутантскую голову.

Остальное было делом техники. На растерявшихся слепых псов обрушилась огневая мощь шести стволов, люди трижды спускались на землю, наносили быстрый и мощный удар и тут же отступали на прежние позиции. После трех попыток от трех десятков собак осталось только треть, их боевой дух заметно пошатнулся, и с четвертой попытки сталкеры смяли их ряды и заставили обратиться в бегство. В результате, отделались мелкими ранениями, которые были почти у всех, потерянным временем и растратой трех сотен патронов.

Этот день Крюк отвел на отдых и лечение, к огромному неудовольствию Серого, Птицы и Санитара.

— На месте мы должны быть к выбросу, так? — Уточнил Крюк. — Выброс послезавтра утром — ночь не в счет, ночевать придется на месте — значит, на железнодорожной станции нам надо быть завтра вечером. Ну, выйдем мы сегодня, к вечеру дойдем, и что дальше? Сутки будем болтаться по территории монолита и скрываться от из патрулей? Нам это надо, когда мы можем целый день отдохнуть и подлечиться?

— Но запас-то какой-то нужен, — продолжал возражать Серый, — вдруг где-нибудь задержимся.

— Если мы где-то задержимся, то, скорее всего, уже на долго, — ответил Крюк. — А нам сейчас надо отдохнуть и привести себя в форму — броники поправить, оружие подчистить.

Крюк оказался убедительным, поэтому отряд в полном составе отправился на базу «Свободы», где за очень неумеренную плату им подлатали бронежилеты, поменяли оружие и поправили экипировку.

Каждый ствол оснастили оптикой, подствольником и глушителем, добрали патронов, аптечек, противорадиационных таблеток. Здесь же за два дешевых артефакта повар накормил всю команду наваристыми щами с настоящим мясом, и желудок впервые за последнюю неделю получил порцию нормальной человеческой пищи.

После обеда сталкеры повернули назад к деревне и на том же чердаке распили две бутылки «Казаков». Организмы буквально впитывали каждую минуту отдыха, после тяжелого марш-броска через зону, отдых требовался, и нельзя не признать, что Крюк вновь оказался прав, отдых был необходим. «Душа» и Санитар залечивали раны, люди шутили и общались.

В спокойной обстановке наконец-то разобрались, кто есть кто. Крюк специально разделил в дозорах Серого, Птицу и Санитара, чтобы разговор, который напрашивался между ними прошел открыто, без лишней секретности — ситуация зашла слишком далеко, чтобы между членами отряда оставалась какая-то недосказанность. После первой порции «Казаков» Крюк мягко подтолкнул разговор в нужное русло:

— Ну, что, господа! Полагаю, нам пора поговорить по душам. Все-таки, хотелось бы знать, какого черта вас понесло в такую даль, и кто вы такие на самом деле. Я понимаю, что у вас есть секреты, но, поверьте мне, дальше нам лучше поделиться друг с другом информацией. Это будет, по крайней мере, честно. Вот, например, Макс собрался вместе с вами лезть в консервы, у него на то свои причины, но с вашей стороны будет не честно толкать его в самую задницу только из-за того, что вы отчаянно храните свои секреты. В сказку про «поле артефактов» я давно уже не верю, расскажите что-нибудь поправдоподобней.

Птица и Серый надулись, как мышь на крупу, но после короткого обмена взглядами Серый дал добро.

— Ладно, Птица, рассказывай. Теперь уже все равно.

И Птица рассказал. Сначала долго думал, с чего начать, но, наконец, решился.

— Чуть меньше года назад около консервы под Припятью, иначе называемой народом «мешком», или «куполом», высадился десант коалиции. Четыре вертолета, два из которых — прикрытие, еще два — группа проникновения, в их задачу входило внедрение в консервы.

Птица поднял глаза:

— Вопросы есть? Никто не хочет спросить, как мы собирались попасть внутрь?

— Ну, раз вы хотели попасть внутрь, значит, знали как, — ответил за всех Крюк.

— Знали, — согласился Птица, — точнее, предполагали, что у нас это получится, все-таки, этот «мешок» был гораздо больше тех, что мы встречали раньше. Мы изобрели специальный прибор, который пробивает стену консервы. Но это не главное, главное — зачем нам это было нужно? Так вот, попав в «мешок», группа силового прикрытия из десяти спецназовцев должна была довести до центра консервы троих ученых, чтобы они уничтожили артефакт, который, собственно, эти самые консервы и создает.

Птица замолчал, давая слушателям переварить информацию, за разглашение которой запросто можно было оказаться на нарах. Но на карту уже было поставлено гораздо больше, преступлением больше — преступлением меньше, какая разница.

— Вы хотели уничтожить «мешок»? — Переспросил Дан.

— Я даже понимаю, зачем вам это было нужно, — наконец, сказал Макс. Ветераны Зоны быстро уловили суть. Крюк согласно кивнул в ответ.

— Значит, консервы создает артефакт?

— Да, один очень мощный артефакт в виде кристалла. Он формирует вокруг себя аномально-энергетическое поле, разделяющее пространство на внешнее и внутреннее. Как потом выяснилось, если сорвать его с родного гнезда, стены консервы начинают ослабевать и через некоторое время полностью растворяются. Вот представьте: территории между Яновым и Припятью в то время совсем не охранялись «монолитом», их основные силы были сосредоточены на пересечении двух радаров, там, где была наибольшая вероятность проникновения за границы Рыжего леса. Военные не раз пытались выбить их из Форта, даже доходили до Припяти, но дальше дело не шло — слишком большими были потери, не хватало поддержки и пространства для маневра. «Монолит» полностью контролировал город, а выдавить его из подвалов и крыш мешало медленное поступление помощи.

И вот представьте, что мы сняли бы консервы над бетонным заводом: несколько квадратных километров свободной территории, это же плацдарм для высадки десанта, тяжелой бронетехники, всего, чего пожелаешь, тем более, все это далеко в тылу врага и совсем рядом с ЧАЭС.

Ситуация была подходящая, после очередного выброса появился воздушный коридор над Рыжим лесом, можно было переправиться прямо к самым консервам. Правительство предложило нам сделку — на четырех тяжелых боевых вертолетах нас доставляют к заводу по воздушному коридору, мы открываем им консервы, спецбатальон занимает территорию и удерживает ее до прихода основных сил. Тяжелая бронетехника занимает город, отсекая основные силы монолита, сосредоточенные на западной окраине Припяти, второй фронт отжимает их от форта, концентрируя монолитовцев в одном месте, а артиллерия наносит по ним массированный огневой удар из «градов». После уничтожения секты нам обещали отдать на разграбление город и, если удастся дойти до ЧАЭС, участвовать в изучении всех ее внутренностей.

— Прямо план Барбаросса! — Усмехнулся Крюк, понимая, что что-то пошло не так. — Что помешало?

— Предатель. Среди тех, кто участвовал в подготовке к атаке на «монолит», был их человек. Неизвестно, среди ученых или военных, но произошло явное предательство. Когда вертолеты прилетели на место, их ждала засада, «монолитовцы» знали не только о том, что готовиться операция, но и о ее задачах и даже о способе проникновения в консервы. Иначе, как объяснить, что они расстреляли вертолеты прикрытия и вынудили сесть вертолеты, в которых находились ученые? Они точно знали, кто и в какой машине находится, и действовали целенаправленно. Они хотели не просто отбить атаку, а захватить прибор для проникновения в консервы, войти внутрь, снять кристалл и занять территорию, лишив тем самым военных потенциального плацдарма.

Так бы и вышло, если бы оставшиеся военные не закрыли собой ученых. Десяток бойцов несколько минут сдерживал атаки «монолита», этого хватило, чтобы активировать заряд и вскрыть консервы. Те, кто остался жив, скрылись внутри. Я не знаю, сколько их вошло в «мешок», но они пытались выполнить задачу даже небольшой группой, пока все не погибли.

— Вы пытались с ними связаться? — Спросил Санитар, думая о чем-то о своем.

— К сожалению, связь с консервами отсутствует. Точнее, сигнал не проходит сквозь стену. Консервы полностью огорожены от окружающего мира. Мы не могли связаться с ними, а они с нами. О том, что произошло после того, как ребята оказались в консервах, мы можем судить только из сна о завещании.

— Ладно, с этим ясно, — Вставил Крюк. — Дальше что?

— «Монолит» организовал еще один форт, там, куда выходит воздушный коридор над Рыжим лесом. Единственное возможное место для высадки теперь охраняется противовоздушным комплексом и целой дивизией сектантов. Военные еще дважды пытались выбить «монолитовцев» теперь уже с нового форта под Яновым, в первый раз самостоятельно, второй, когда сталкеры, насмотревшись снов, попытались прорваться к Исполнителю желаний. Но секта оба раза выстояла, оба раза их кто-то предупреждал о готовящемся нападении.

— То есть, предателя так и не поймали? — Удивился Макс.

— Предателем могли быть слишком многие. Военные перетрясли весь лагерь, максимально засекретили готовящуюся операцию, но добиться желаемого не смогли. В последний раз, нашему парню пришлось взорвать себя вместе с насевшими на него монолитовцам, только чтобы им не достался прибор.

— Значит, сейчас прибор у нас с собой? — Догадался Дан.

— На этот раз мы подстраховались. — Сообщил Птица. — Дестабилизатор пространства закодирован, ввести код можно только дважды, после этого срабатывает защита и внутри корпуса происходит самоуничтожение начинки. Код я получу от своего непосредственного начальника только перед входом в консервы, а без него ДП — лишь бесполезная игрушка. Так что на этот раз мы ничем не рискуем.

— Я так и знал! — Крюк завалился на спину. — Военные, без них такая хрень никогда не происходит!

— Военные тут ни при чем, — влез Серый. — Это наше решение. Мое и начальника лагеря Горбунова. Это он предложил мне сделать еще одну попытку, потому что военные из-за потерь в предыдущие разы решили закрыть проект. Начальник лагеря вызвал меня и предложил попытаться дойти до консервы пешком, раз уж открытая атака ни к чему не приводит.

— А зачем? — Крюк поднялся и в упор глянул на Серого. — Чтобы военные снова попытались захватить консервы? И неужели ты думаешь, что они тут ни при чем?

— Исключаются случайные люди. — Возразил Серый. — Никто не знает, что мы с Птицей идем к консервам, никто не предупредит «монолит» о предстоящей атаке. Военные будут предупреждены только в самый последний момент.

— Серый, ты сам-то в это веришь? Шито белыми нитками, как пить дать. Только я не пойму, почему на это дело подпрягли тебя, ты что самый крутой Уокер в своем отделении? Можно было найти человечка более знакомого с Зоной, а то стреляешь ты хорошо, а в Зоне салага салагой.

— Мэг была моей женой. — Серый и Санитар встретились взглядами. Им было, что сказать друг другу, когда придет время. — Незадолго до ее последнего задания мы расстались, но я ее по-прежнему люблю. Я не мог отказаться. А со стороны это выглядело вполне объяснимо: я ушел со службы, даже если меня и засекли бы в Зоне знакомые, все выглядело бы совершенно естественно. Да ты и сам знаешь, что в Зоне легко вычисляют засланных спецов, чтобы не привлечь лишнего внимания надо быть в Зоне новичком.

— А зачем тебе Птица? Ты что, сам не сможешь сломать стену?

— ДП — сложный и очень ценный прибор, с ним надо уметь обращаться. К тому же разрушить консервы не так просто — срезать кристалл должен профессионал. В общем, мы решили, что Птица должен пойти со мной.

— Значит, вы с вашим боссом решили поиграть в героев: ты сколачиваешь небольшой маневренный отряд, доходишь до Припяти, открываешь консервы и запускаешь в них военных?

— Военные ничего не знают, — упрямо повторил Серый, — иначе теряется всякий смысл в моем тайном проникновении. Их подключат, когда мы снимем консервы.

— Макс, ты грезил о «поле артефактов»? Так вот, они тебе не светят, вояки все заберут себе. Тебя накололи, как салапета!

— Макс, все не так, — поспешил оправдаться Серый, — если «поле артефактов» существует, лагерь готов заплатить за него полную стоимость, правда, как за оптовую покупку. Но это все равно большие деньги. Горбунов обещал расплатиться с теми, кто будет мне помогать, а его словам можно верить.

— Поверь, Макс, Горбунов очень честный человек! — Подтвердил Птица. — Он никогда не нарушит своего обещания.

— Но «поля артефактов» там может и не оказаться? — Не отступил Крюк.

— Вероятность того, что оно там есть — девяносто девять процентов, — заверил Птица, — я не могу тебе сейчас втолковать все подробности, но сон — это действительно то, что было на самом деле. «Поле артефактов» существует, и вы с Даном получите все до копейки.

— Те, кто оказался в «мешке» не смогли дойти до кристалла, почему до него должны дойти вы? — Уточнил Крюк.

— Возможно, их и было всего двое. При этом, Монгол не был даже военным сталкером, всего лишь спецом. — Привел очередной довод Птица. — Мэг вообще ученый, умеет разве что немного стрелять. У них не было шансов. А нас пятеро. Серый, Санитар и Макс хорошие бойцы, Макс может быть проводником, Дан тоже проявил себя с лучшей стороны, а я смогу снять консервы, у нас все может получиться.

В возникшей тишине прямо под домом утробно зарычал кровосос, его нюх уловил запах человечины, но атаковать шестерых забаррикадировавшихся людей он справедливо посчитал рискованным. Серый нарушил тишину первым:

— Макс, если по-честному, то ты не обязан лезть внутрь. Это наша война, ты честно помог мне, я тебе благодарен за все. На счет «поля артефактов» мы уже все сказали: оно есть там почти наверняка и, если оно есть, то ты получишь его полную стоимость, это я тебе гарантирую. В остальном — решай сам. Ты можешь отказаться.

Макс подумал совсем немного. Собственно, и думать-то было не о чем, Макс подписал контракт с Доктором, просто Серый пока об этом не знал.

— Я тоже не могу отказаться, — ответил он. — Ты не все знаешь. Я, может быть, тебе расскажу, но попозже. Я иду в консервы вместе с вами.

— Ну ладно, — не дал порадоваться Серому и Птице Крюк, — Макса я даже понимаю, он не может отказаться идти в консервы по своим причинам, Дану теперь, наверное не до выбора, выхода у него, можно сказать, нет — без вас он в Зоне и дня не протянет. Но вам-то самим это зачем? От «поля артефактов» вы, я вижу, отказываетесь, что тогда? Не медаль же вы хотите получить?

— Я хочу узнать, что стало с моей женой, — ответил Серый.

— А мне нужен кристалл, — продолжил умник. — Для меня это путь вверх по карьерной лестнице. К тому же, мне не меньше, чем Аллу, то есть Серому, дорога Мэг, она была членом моей команды до последнего дня. Так что…

— Ну, хорошо, — согласился Крюк после некоторой паузы, — а Санитар? Кто ты такой? Тебе-то что за дело?

Санитар усмехнулся одними губами, вылил в себя рюмку и широко занюхал рукавом. Крюк выжидающе смотрел на него, впрочем, как и Макс с Даном. Они ждали ответа.

— Я — ее брат. — Спокойно выговорил Санитар. — Я приехал сюда, чтобы ее спасти.

Крюк, конечно, строил разные версии, но реальность превзошла все ожидания. В другой раз он без тени сомнения решил бы, что перед ним еще один липовый претендент на наследство, но сейчас вдруг поверилось — глаза Санитара были честны, как очи младенца. К тому же, Макс, обладающий псионическим артефактом и виду не подал, что слышит вранье, так и замер с не дожеванной картошкой во рту.

— Значит, ты и есть Алекс? — Обалдело спросил Дан, в отличие от Макса, его сейчас меньше всего волновала тема наследства, мысли о том, что в случае удачного исхода, Санитар будет делить «поле артефактов» по своему усмотрению, в его голове пока не возникло.

— Меня зовут Санитар, — спокойно проговорил брат, — Мое настоящее имя — Алексей, но Маша звала меня Алексом.

— Значит, ты претендуешь на наследство? — Упрямо продолжал провокации Крюк.

— Наследство меня не интересует, Макс, можешь расслабиться. Я пришел спасти свою сестру.

— От кого? — Крюк и без того выпивший не много, отставил от себя кружку с последней порцией водки. Ситуация вроде бы распуталась, теперь было ясно, кто и зачем лезет в пекло, но некая недосказанность осталась, и, казалось, сейчас будет сказано самое главное.

— От того, что ей предстоит пройти. Она еще жива, я чувствую это.

— Как же она жива, если ты сам видел, что она погибла? — Крюк разлил остатки из бутылки и ухватил бутерброд с тушенкой. — Ведь видел?

Санитар задумчиво помолчал, глянул на Птицу, потом на Серого, как будто ждал от них поддержки, но ее не последовало.

— Видел, — наконец, ответил он, — я видел даже больше, чем ты думаешь. Но главное, я постоянно вижу, как она оживает.

— Оживает? Как это?

— Вот, Птица знает, — подставил умника Санитар. — Я сон видел и там тебя. Я тебя сразу узнал. Ты с каким-то мужиком разговаривал, требовал от него организовать спасательную экспедицию, кричал, что она все еще жива.

— Птица, что за хрень?

Крюк столь выразительно посмотрел на ученого, что с первой секунды стало ясно, отпираться нет смысла. Птица недовольно покосился на Серого, тот снова едва заметно кивнул. Поежившись, умник махнул рукой и согласился:

— Понимаете, ведь, что такое «мешок»? Это же не просто консервы, это отдельная вселенная. После каждого выброса время там возвращается назад, в тот самый момент, когда Мэг и Монгол вошли внутрь временного контура. Поэтому, после каждого выброса они снова становятся живыми. Что такое время? Времени, попросту говоря, нет. Это эфемерное понятие. Возьмем замкнутое пространство, в котором предмет А и предмет Б занимают определенное место и не движутся. Можно сказать, что время в этом замкнутом пространстве остановилось?

— Нельзя, — ответил Санитар. Похоже, он один в точности понимал, о чем говорит Птица. — Потому что время идет. Даже не смотря на то, что там ничего не движется, время идет. Оно идет вокруг этого замкнутого пространства, а значит, идет и внутри него.

— А откуда ты знаешь, что время идет? Из чего это видно?

— Я знаю, что оно идет.

— Ответь мне на вопрос: что такое время? Как выглядит формула времени?

— Время равняется расстояние, деленное на скорость.

— Значит, определить, что время прошло, можно только по проделанному за это время пути того или иного тела, так?

— Получается, что так.

— Ты знаешь, что время прошло, потому что мир вокруг изменился, так?

— Ну, так.

— Теперь подойдем с другого бока. Забудем, что есть мир вокруг того замкнутого пространства, в котором покоятся предметы А и Б. Можно ли сказать, что в этом отдельно взятом ограниченном пространстве время остановилось, поскольку в нем ничего не движется и с течением времени не меняется? В этом отдельно взятом ограниченном пространстве?

— В этом ограниченном пространстве времени нет, оно как бы замерло, — согласился Санитар, — поскольку скорость равна нулю, и пройденное предметами расстояние тоже равно нулю. То есть, если все стоит, времени нет.

— То есть, ты согласен, что при этих условиях, время остановилось?

— Согласен.

— Теперь, я взял и переместил предмет А. Время идет или нет?

— Естественно.

— Как мы понимаем, что время прошло?

— Предмет А переместился. На это ему потребовалось время.

— Вот! А теперь, я возьму и перемещу предмет А обратно. Положение вещей в этом пространстве стало идентично тому, которое было до перемещения предмета А. Можно ли в этом случае сказать, что время в этом пространстве вернулось назад?

— Нет. Время не вернулось назад, оно прошло вперед. Предмет А прошел путь равный дороге туда и обратно, затратив на это время.

— В твои рассуждения закралась ошибка. На первый шаг нам действительно понадобилось время. Оно равнялось делению пройденного расстояния на скорость перемещения. А вот при расчете обратного пути ты не учел вектор. Предмет А проделал обратный путь, поэтому расстояние с отрицательным знаком мы делим на скорость и получаем идентичный результат, только с отрицательным знаком. А теперь сложи первое время и второе — у тебя получится ноль. Время в этом замкнутом пространстве вернулось назад. То есть предмет А совершил обратное путешествие во времени.

Теперь следующая ситуация: движутся и предмет А и предмет Б. Что надо сделать, чтобы время в этом замкнутом пространстве вернулось в исходную точку?

— Вернуть в исходную точку оба предмета.

— А как это сделать?

— Приложить к предметам силу, действующую в обратном направлении и достаточную для того, чтобы вернуть предметы в исходные точки.

— Отметь, предметы должны оказаться в исходной точке одновременно, значит силы, действующие на предметы А и Б, в конечном итоге должны быть соответствующими — это непременное условие.

Итак, теоретически, путешествие во времени в ограниченном пространстве возможно. С этим ты не споришь?

— С этим я не спорю, но все это только теория. На практике, даже искусственно, это не выполнимо. Мы не можем даже на самом маленьком участке пространства вернуть все на свои места. Даже на самом маленьком участке материи и пространства столько, что вернуть все в одну исходную точку мы не сможем. И еще, у каждой частички есть заряд, масса, энергия, которые тоже постоянно меняются. Кстати, пространство меняется тоже, на субмолекулярном уровне.

— Ты прав, человечество, наверное, никогда не сможет провернуть подобную штуку даже с мизерным участком пространства. А вот Зона, — Птица сделал паузу, — может. При чем не с мизерным участком, а с целыми районами пространства. У нее хватит на это и знаний и энергии, которых так не хватает нам, людям. Повернуть время вспять — давняя мечта человечества. А ведь это не невозможно. Когда мы смотрим на ограниченный участок пространства с предметами А и Б, и соглашаемся, что внутри него время пошло назад, мы понимаем, что на самом деле, время идет вперед, как ему и положено, потому что движется вся остальная Вселенная. Но представь на минуту, что во Вселенной нашлась такая сила, которая развернула каждую ее частичку в обратном направлении. Что тогда будет?

— Если каждую-каждую частичку Вселенной?

— Каждую, при чем с точно такой же силой, только с обратным вектором.

— Тогда для всей Вселенной время пойдет в обратном направлении.

— Вот! Все дело только в том, чтобы отыскать такую силу. А у зоны она есть. И заключается она в том самом кристалле, который образовал контур, или, как его принято называть, консервы. Мы назвали кристалл «темпоральным», то есть, временным кристаллом.

По поводу него выдвинуто много гипотез, от самых вероятных до совсем уж фантастических, но основная, которой мы придерживаемся, заключается в следующем. Кристалл формирует вокруг себя некое поле, которое мы назвали темпоральным. Через несколько секунд после выпадения кристалла темпоральное поле «замирает», задавая каждой частичке своего пространства определенные координаты — создает точку отката, или, если хотите, фотографирует свое пространство. После этого внутри темпорального поля происходит движение, пространство живет, меняется, частички взаимодействуют между собой. Но в момент выброса происходит ускоренный разворот вектора движения частиц, пространство вокруг кристалла стремиться принять форму, идентичную форме пространства в момент «замирания». И не просто стремиться, а именно принимает ее. Каждая частичка возвращается именно в ту точку, которая ей приписана, сохраняя свою массу, заряд, энергию. Происходит самый настоящий откат во времени.

— То есть, все происходит, как в кинофильме, который крутят наоборот? — Уточнил Санитар.

— Именно. Все крутится назад, но гораздо быстрее. К окончанию выброса вся материя находится на своих прежних местах.

— Хорошо, — согласился Санитар, — я готов поверить, что Зона может отматывать время назад в замкнутом пространстве. Но тогда это пространство должно оставаться именно замкнутым — из него не должно выйти ни одной частички и ни одной не должно войти. Иначе, материи не хватит, чтобы восстановить прежнее состояние, либо материя будет лишней.

— Все верно. Мы учли это, когда просчитывали свою теорию. Мы пришли к выводу, что кристалл тщательно оберегает свое пространство от изменений. В первую очередь, это оболочка, которая не пускает внутрь пространства ничего, даже фотоны света со своей скоростью не пробивают наружную стену «мешка». Большая часть световой энергии поглощается его поверхностью, чтобы во время выброса вернуть энергию обратно. Во время выброса «мешок» шикарно светится, создавая большую часть светоанимации.

Птица замолчал, давая остальным переварить услышанное. Все-таки, не каждый день тебе рассказывают про машину времени. Санитар уловил суть легко, остальные пытались сохранить в памяти каждое слово, и разобраться хотя бы в главном.

— Про кино я понял, — поделился впечатлениями Крюк. — Про остальное не очень, но про кино понял. Значит, в «мешке» под Яновым тоже этот, темпоральный контур?

— Да.

— И после каждого выброса время там идет назад?

— Да.

— Тогда Машу и второго сталкера должно было выбросить из контура во время выброса? — Размышлял вслух Санитар.

— Не совсем. Я забыл сказать про обновление. — Птица задумался, подбирая слова. — Иногда защиту кристалла, все-таки, пробивает. Это происходит, когда кристалл не справляется с ворвавшимся в него потоком, он бросает все силы на сохранение собственной материи, и при этом, как бы забывает прежнюю запись, и ему приходится создавать новую. Такой сбой происходит при разрыве оболочки при помощи ДП, поэтому, как только ДП перестал держать стенку контура в разорванном состоянии, кристалл переписал информацию заново, создал новую «точку отката». Теперь точка отката тот самый момент, когда Мэг и Монгол вошли в контур, и после каждого выброса время в консервах начинается именно с этого момента.

— А нельзя проделать новую дыру в стенке и выпустить оттуда всех троих? — Уточнил Санитар.

— Нельзя. Оболочка контура даже в момент разрыва стенки не пропадает полностью. Исчезает только наружная половина, состоящая из силового поля, внутренняя, аномально-энергетическая, сохраняется и не дает материи выходить за ее пределы. То есть, она превращается в одностороннюю мембрану — войти в контур можно, а выйти никак нельзя. Только, если сорвать кристалл.

— А почему с ними нельзя связаться?

— Стенки «мешка» не пропускают ничего ни наружу, ни внутрь, включая волновые, электромагнитные и прочие волны. Ничего. Глушняк. Полный.

— Полная изоляция, — понимающе кивнул Санитар.

— Абсолютно.

— Расскажи им про Семецкого, — впервые влез в разговор Серый. — А то они до сих пор верят, что он дошел до Исполнителя Желаний.

— А что про Семецкого, — умник устало махнул рукой. — Про Семецкого все давно известно. Последнее сообщение он Болотному Доктору передал, находясь в тридцати метрах от Саркофага, а между ними аккурат небольшой черный «мешок» — его на снимках со спутника хорошо видно, когда площадь вокруг ЧАЭС сфотографировать удается. Судите сами — регулярные сообщения о его смерти приходят, значит, он действительно умирает, а раз умирает регулярно, то и оживать должен. А кроме «темпоральных контуров» я ничего оживляющего не знаю. Уж не знаю, как он в него угодил, может и впрямь у Исполнителя Желаний чувство юмора такое, но после попадания в «мешок» он сразу же погиб, а информация с ДПА в пространственный коридор попала. Что такое пространственный коридор знаете? Смутно? — Птица осмотрелся. — Ну, это как будто сидишь в квартире, слева стена, за которой другая квартира, из соседнего подъезда. Чтобы в нее попасть, надо выйти в свой подъезд, попасть через улицу в соседний и оказаться в квартире, до которой на самом деле тебе рукой подать. Человек, который находится с тобой в одной квартире, в соседней комнате, кажется тебе ближе, чем человек в соседней квартире, который на самом деле от тебя в полуметре, но отделен стеной. Это на уровне ощущений, понимаете? Все было бы совсем по-другому, если бы в стене между вами была дверь или окно.

То же самое здесь. Между разными точками пространства не такая уж большая пропасть. Все локации — Янтарь, Темная Долина, Кордон, Дикие Территории, они на самом деле гораздо ближе друг к другу, чем нам кажется, просто у нас нет достаточных органов чувств, чтобы это увидеть и осознать. Представьте, что все эти локации — квартиры, в разных подъездах одного и того же дома. А этажом выше одно большое помещение, чердак, из которого имеется окно в каждую из квартир. Получится, что всем обитателям квартир нужно проделать большой путь, чтобы попасть из одного подъезда в другой, а для хозяина чердака путь из одной локации в другую покажется гораздо ближе. Вот это помещение и называется пространственный коридор. Если на одной локации что-то хлопнуло, а окна пространственного коридора открыты, то звук будет на всех локациях слышен — но на тех, что ближе к источнику звука — раньше, на тех что дальше от него — с некоторым опозданием. Плюс эхо — давайте не забывать, что во времена Семецкого ПДА были совсем другими, они были гораздо менее чувствительными, чем нынешние, а потому и подача сигнала у них была гораздо мощнее. Теперь каждый сигнал с сообщением о смерти Семецкого, в зависимости от состояния пространства коридора дробиться на несколько и улавливается нашими более чувствительными приборами по нескольку раз.

Так что теперь Семецкий воскресает всякий раз после выброса, чтобы тут же погибнуть и послать нам с вами несколько сообщений о своей смерти. Место выхода сигнала воспринимается нашими ПДА, как место гибели сталкера, а искажения получаемые при прохождении по коридору мешают правильно определить причину гибели.

— Почему же тогда нет сообщений от ваших ученых, хотя бы искаженных? — Спросил Дан.

— Наверное, потому что внутри этого «темпорального контура» нет выхода в такой коридор. Я не могу знать все, я только сопоставляю факты, если они есть. Кстати, все-таки, один сигнал все же прошел — сон. Не знаю, почему, не знаю как, но знаю, что прошел, может, это как-то связано с пси-аномалиями во время гибели Мэг. Ведь во сне четко видно, что синий туман подчинил их волю.

— Да уж, — усмехнулся Крюк, — сказочка про Семецкого вышла занимательная. В «Ста рентгенах» тебе бы шею намылили за такие слова. Для них Семецкий — это легенда, пример для подражания, а ты его — в простые неудачники, а?!

Птица лишь развел руками, мол, что имею, то и продаю, что уж тут поделаешь.

Макс поднялся, подошел к зарешеченному окну и сквозь него выстрелил из пистолета в небольшую кошку, которая уже минут пятнадцать скреблась по краю крыши. Вроде бы и вреда от нее не было, зато шумела она изрядно, мешая думать. А подумать было о чем.

— Санитар, ты-то хоть понял что-нибудь? — Спросил Крюк в наступившей после выстрела тишине.

— Я все понял. — Отрапортовал Санитар. — И я понял главное — они живы и их надо спасти.

— Да, это-то понятно, — протянул Крюк. — Хотелось бы разобраться, что там внутри, но, кроме того, что там «машина времени», я, честно говоря, полезной информации не получил.

— Тебе ее и не полагается, — отрезал Макс. — Ты пока лезть в контур не подписывался, так что довольствуйся тем, что есть. Тебя, по-доброму, надо было вообще за пределы чердака отправить.

— Ага, сейчас, — огрызнулся Крюк и повернулся к Птице. — Ты мне вот что скажи. Если мы опять залезем в этот твой контур, «точка отсчета» снова передвинется?

— Естественно. Она будет создана, как только контур за нами захлопнется. Поэтому очень важно попасть в контур, как можно раньше после выброса, чтобы Монгол и Мэг еще не успели попасть ни в какую передрягу. Я думаю, они сообразят сразу не лезть в пекло, они ведь знают, что кто-то может прийти их спасать. Я бы на их месте подождал около суток, чтобы дать нам фору.

— Мы должны попасть внутрь в том же месте, где вошли они?

— Боюсь, выбор и так не богат. Для проникновения пригодны всего две точки, это наиболее слабые места в стене консервов. Они относительно недалеко друг от друга, так что проникновение через любую из них будет считаться нормой.

— Сколько у нас времени на то, чтобы сорвать кристалл?

— Около трех-четырех дней. До следующего выброса будет около недели, хотя ты и сам знаешь, как доверять нашим прогнозам. Ну, и добавь еще, что надо дать фору для высадки десанта, это минимум день-два, иначе, теряется всякий смысл. Забрать нас оттуда смогут только военные, так что их сбрасывать со счетов нельзя.

— Разумно, — согласился Крюк. — Но, я так понимаю, вам тоже не помешает сделать небольшой запас перед тем, как лезть в самое дерьмо?

— Если будет такая возможность, то да. Но вряд ли кто-то придет нас спасать. Наше проникновение в «мешок» — это что-то вроде жеста отчаяния. Правительство проект закрыло, воевать из-за нас с «монолитом» никто не будет.

— Хорошенькая перспектива, — усмехнулся Макс.

— Что нас ждет внутри, информация есть? — Продолжил расспросы Крюк.

— Почти ничего. Мешок под Припятью, недалеко от станции Янов — один из самых первых и самых старых «мешков» в Зоне, и уж точно самый большой. К сожалению, многие годы пропали зря, с тех пор, как в городе окопался «монолит», доступа к этому мешку у нас не было, потому и изучен он был мало.

Консервы накрыли завод в марте две тысячи седьмого, меньше чем через год после образования зоны. Тогда здесь работали только военные, но после первого мощного выброса почти все погибли, а сталкеров вроде вас тогда еще не было. Мы попадем в прошлое Зоны, чего от нее ждать, неизвестно.

— Одно радует — монстры тогда послабее были, чем нынешние. — Поделился мнением Макс. — Химер и контроллеров не было, бюреры, вроде, тоже позже появились.

— Зато были кровососы, плоти и зомби. — влез Санитар. — И их там навалом.

— Откуда ты знаешь?

— Мне снится не только тот сон, который видят все, другие тоже. Я видел все, через что прошла моя сестра, с того момента, когда они вошли внутрь консервов. Как погиб Долл, спасая Машу, как они пробивались в подвал. Я вижу весь путь, который они прошли.

Санитар сначала в двух словах описал то, что является ему во снах. Потом пришлось повторить, только очень подробно, Крюк и Макс вслушивались в каждое слово и задавали очень много вопросов, но оказалось, что Санитар почти не помнил подробностей. Лишь основные моменты — кто, когда и почему напал на умников. Особенно много расспрашивали про туман, погубивший сталкершу и про «поле артефактов». Как раз про это Санитар-Алекс почти ничего не знал.

— Это же все меняет! — Восторженно воскликнул Птица, когда Санитар замолчал. — Вы понимаете? Мы теперь знаем, где, когда и какую опасность ждать. Плоти, кровососы, зомби, теперь мы будем к этому готовы, и нам будет гораздо легче дойти до кристалла. Теперь мы знаем, что нельзя соваться в тоннель, будем искать дорогу поверху, не теряя времени на подвалы.

— А зомби? — Остудил его пыл Макс. — Тридцать свежих вооруженных зомбяков — это что мало что ли?

— Не скажи, — вступился за умника Крюк, — предупрежден, значит, вооружен. Тридцать зомби против шести стволов — не так уж много. Бросить пяток гранат, остальных добить, другое дело, что неизвестно, что ждет дальше. Сколько там еще придется идти до кристалла?

— Метров триста, плюс-минус.

— А откуда там вообще тридцать вооруженных зомбяков? — Озадачился Крюк. — Это даже не отряд, они не могли оказаться там случайно.

— Там стояла военная база, — Птица выудил из недр своего ПДА данные. — Батальон быстрого реагирования и спецподдержки ученых. Около пятидесяти человек. Основное размещение — здание с двумя высокими трубами, в котором размещался горячий цех. В подвале оборудовано бомбоубежище, которое переделали под временное укрытие от выбросов. После каждого выброса ударный отряд выходил из укрытия и зачищал территорию завода. Есть еще несколько стационарных постов — на КПП у ворот, там тоже оборудованные подвальчики, чтобы постовые сразу же брали въезд на территорию под контроль. На каждом здании стояли датчики движения и камеры, чтобы военные могли контролировать передвижение мутантов, благо, тогда кроме кровососов бояться было особенно некого. Кристалл, сформировавшийся во время выброса образует контур не сразу, а через некоторое время. Учитывая, что зомби находятся на площади перед зданием, из которого они вышли после выброса, можно более-менее восстановить ход событий.

Между выпадением кристалла и формированием контура проходит несколько часов — при этом выделяется такое количество пси-энергии, что все живые существа внутри вновь сформированного контура попадают под его воздействие. Аномальная энергия буквально пробивает все защитные слои насквозь, как радиация, проникает в каждый закоулочек, растекается, как вода, во все щели, вызывая отравление сознания всех, кто оказался внутри аномалии. Оказавшиеся внутри мутанты становятся сильнее и агрессивней, люди превращаются в зомби. Получается, что темпоральный контур образовался как раз в тот момент, когда отряд зачистки вышел из здания. За это говорит и то, что они не успели зачистить территорию даже там, где сделать это было легко — взять хотя бы второй ангар — он всего в тридцати метрах от них, а внутри, судя по рассказу Санитара несколько плотей.

— А не мог там кто-нибудь выжить?

— Нет. — С уверенностью ответил Птица. — Я же говорю, при формировании «мешка» все, что находится внутри него, получает пси-удар, не защитят никакие стены, засовы и убежища.

— А что на счет темноты? — Уточнил Крюк, вспоминая рассказ Санитара.

— Это есть, — Птица кивнул, почему-то даже удовлетворенно. — Стенку мешка не в силах пробить даже солнечные лучи, поэтому внутри было бы абсолютно темно, если бы не его внутренние светила. Во-первых, там полно аномалий «электра», их в темпоральных контурах почему-то всегда много, возможно, это как-то влияет на формирование кристалла. Во-вторых, внутренняя оболочка контура сама по себе издает некоторое свечение, небольшое, но достаточное для того, чтобы видеть на сто-двести метров вокруг. Получается что-то вроде ночи с почти полной луной.

Водка была давно выпита, приготовленные запасы съедены. Никто уже не сидел на месте, Санитар мерил шагами чердак, Серый как будто отстраненно смотрел в узкое окно. Макс нервно перебирал содержимое рюкзака. В общем-то, спрашивать больше было не о чем, все, что знал Птица выложил, ничего не тая. Да и ничего сверхъестественного он, честно сказать, не сообщил. Ну, залезть в «мешок», ну, пройтись по Зоне восьми летней давности — бывало и не такое.

— Слушай, Птица, а ты уверен, что они нормальные? — Созрел на еще один вопрос Крюк. — Это сколько они уже там? Почти год?

— Девять месяцев.

— Это, грубо говоря, под сорок выбросов. Сорок раз туда-сюда, ты уверен, что у них после таких выкрутасов мозги не заплелись?

— Но у меня же не заплелись. — Птица выжидающе посмотрел на Крюка. — Мне приходилось на себе испытать, что такое вернуться назад во времени. Четыре небольших темпоральных контура мы нашли недалеко от Янтаря. Там мы проводили испытания ДП, и изучали свойства «мешков».

— И как это?

— Никак. Как будто не было ничего, никаких воспоминаний, никаких изменений в организме. Только самое настоящее прошлое.

— Ты что, добровольно проводил на себе эксперименты? — Округлил глаза Дан.

— Ага, только перед этим они проверили безопасность на нескольких заключенных. — Успокоил его Крюк. — Связали и бросили в «мешок» с мутантами, а после выброса проверили, жив он или от него остались одни кости.

— Ну, что-то вроде того, — не стал отрицать Птица и попытался тут же оправдаться, — но, в конце концов, они остались живы и вполне здоровы. И даже не запомнили всего того, что с ними произошло.

— И еще это все ради науки! — Подначил Крюк, но его шутка осталась в тени следующего вопроса, заданного Даном.

— Слушайте. И что, им ни разу не удалось дойти до кристалла?

— Они умирали и возрождались тридцать девять раз. — Ответил Птица. — Тридцать девять раз они проходили один и тот же путь, хотя и сами не знали об этом, у них не оставалось памяти о прошлом. Каждый раз был, как первый. И каждый раз они повторяли каждый свой шаг, как делали это в предыдущие заходы. Как все в том же кино. Они были теми же до каждого микрона, обстановка вокруг тоже.

— То есть, нельзя сделать какой-то новый неожиданный ход, в отличие от предыдущего раза, чтобы изменить события?

— А откуда ты знаешь, что этот раз не первый. У тебя ведь не останется памяти о прошлом. И нет никакой возможности оставить себе знак о том, что ты уже проходил этим путем, ведь все, что вокруг тебя, тоже вернется назад во времени. Какие знаки не оставляй — они исчезнут вместе с твоей памятью.

— А если послать сигнал извне, то все измениться? — Не унимался Дан.

— Господи, ты чем слушал? — Закипел Санитар. — Тебе же ясно сказали — сигнал не проходит через барьер. Иначе, им бы давно передали, что идти надо по верху, а не по тоннелю.

— «Мешок» изолирован. В нем все движется взад-вперед по кругу, понимаешь, — продолжал объяснять Птица, — это, как судьба — все в этой вселенной движется по одному накатанному пути. Ты только вошел в контур, а тебе уже уготовано пройти всего лишь один единственный путь. Другого ты не сможешь выбрать, как не старайся. Это, как с баскетбольным кольцом, про которое объяснял Болотный Доктор. Если ты бросил мяч, то ему уже либо суждено попасть в корзину, либо нет — результат предопределен. Ты в замкнутом пространстве, в зале, никакого ветра не будет, никто не столкнет мяч с его пути. Так и они, их уже бросили — осталось только долететь до финиша, который заранее определен. И так каждый раз.

* * *

На дорогу от Копачей до границы Рыжего леса в четыре километра длиной у Крюка и его команды ушло почти семь часов. Не проходило и сотни метров, чтобы на пути не появлялось стаи Припять-кабанов или псевдоплотей, дважды на караван нападали кровососы, а один раз пришлось убегать от псевдогиганта, виляя между аномалиями и ежесекундно рискуя оступиться. Зона, которая до того момента была благосклонна к группе, будто взбунтовалась и в последний час решила спустить на них всех своих псов. Оружие не успевало остывать от стрельбы, но все-таки, шесть стволов — это большая сила, а сбиться в крупные стаи мутанты еще не успели. К концу пути даже Птица держал оружие, как заправский техасский рейнджер, удручала лишь скоростная убыль патронов, пополнить запас которых было негде.

Что удалось, так это усовершенствовать свое оружие. Крюк изначально предупредил, что территория за охраняемым кордоном «Свободы» — это уже разделительная полоса, за которой хозяйничают отмороженные адепты зоны. То есть здесь шанс нарваться на отряд «монолита» возрастал с каждым пройденным метром, а значит, расслабляться нельзя ни на секунду. Сослуживший хорошую службу «Винчестер», к разочарованию Птицы, который успел привыкнуть к мощной пушке, обменяли еще в лагере анархистов на патроны. Обменяли из-за невозможности бесшумной стрельбы, а это условие при движении через территорию подконтрольную «монолиту» было непременным. Крюк разрешил пользоваться только оснащенными глушителями автоматами.

Через триста метров обнаружился первый труп: неизвестный сталкер без опознавательных знаков, но с ПДА на руке лежал под тенью огромного дуба. Крюк разглядел его в свой бинокль и определил причину смерти — огнестрельное ранение в грудь, при чем, рана была единичной, но ударная сила выстрела была такова, что пуля прошила и сталкера и его комбинезон насквозь. Не иначе, как попал под «гаусс». Что это означало для компании, которую вел Крюк? Для стационарного поста сектантов было рановато, напрашивался вывод, что где-то рядом бродит вооруженный до зубов отряд, на глаза которому лучше не попадаться. Но Крюк ошибся.

Внимательно осмотрев окрестности, Макс указал Крюку удобную для размещения стрелка позицию. После тщательной проверки ветераны пришли к выводу, что это, все-таки, смотровая точка, а значит, показываться на глаза снайперу нельзя ни при каких обстоятельствах.

— Интересно, он там один? — Вслух подумал Крюк.

— Скорее всего, слишком мало места для большого отряда. — Макс попробовал определить расстояние до точки. — Да и рано для засады, это место легко обойти, тогда какой в этом смысл? Это какой-то совсем отмороженный парень.

— «Гаусс» бы нам не помешал. — Мечтательно проговорил Крюк.

— Чуть меньше трехсот метров. Далековато для ЗИГа, — возразил Макс, закончив расчеты. — Отсюда мы его с автомата не снимем. Была бы СДВ-шка…

— Ну, если ловля на живца отпадает, попробуем обойти. — Крюк повернулся, чтобы подозвать к себе Серого. Через минуту они уже скрылись в кустах, оставив остальной отряд ждать вестей. Не было их всего-то двадцать минут, после чего Крюк просемафорил Максу с позиции, на которой должен был обнаружиться стрелок.

Показав на ПДА, он скинул Максу место для последующего сбора и снова скрылся из глаз, оставив команду в неведении о результатах вылазки.

— Ну и что? — Без особой надежды спросил Макс, когда группа воссоединилась. В руках Крюка и Серого появился только «Винторез», «Гаусса» заметно не было.

— Зомби, — сообщил Крюк, — не из монолитовцев, из вольных бродяг — Арбузом звали. Видать, под выброс попал, не успел до Копачей добраться.

— А с «гауссом» что?

— «Гаусс» на месте, только заряда ни одного нет, все расстрелял. Я тут недалеко схрон организовал, пусть пока там полежит, не тащить же его с собой. — И, глядя на недовольного Макса, добавил. — Да в нем десять килограмм, а толку без зарядов никакого, на хрена он нам нужен. И не переживай на счет денег: до дележа дойдет, его тоже посчитаем.

— Ладно, понял. — Согласился Макс, которому вовсе не улыбалось оставлять Крюку во владение ствол стоимостью в полмиллиона.

— Ты лучше сюда глянь: у него полный подсумок был, не зря парень к центру Зоны полез, если бы выжил, был бы при валюте. — Крюк распахнул рюкзак и показал добычу, — два артефакта «лунный свет», два «бенгальских огня» и «ломоть мяса». Там еще были две «золотые рыбки», несколько «грави», «слизь», «пленка», два «нестандарта» и «булыжник». Я это все тоже в схроне сложил, даст бог — продадим. А это сейчас поделим, — Крюк разделил на всех артефакты, которые повышают выносливость.

Дан и Птица, уже имевшие по одному «бенгальскому огню» получили еще и по «лунному свету» — чтобы не отставали от более выносливых товарищей. Еще четыре «бенгальских огня» Крюк поделил между остальными — по одному в руки.

— «Винторез» тоже почти пустой, всего три патрона, — посетовал Крюк, — но, может, пригодиться.

Снайперскую полуавтоматическую винтовку отдали Дану, все-таки, он в команде штатный снайпер. Дан держался, как мог, но щенячьего восторга скрыть не смог, лишь, когда Крюк двинул группу дальше, бережно закрепил трофей за спиной до нужного момента.

Через час, когда Крюк в очередной раз включил ПДА для сканирования ближайших окрестностей, на экране появилось несколько серых точек. Это означало, что в пятидесяти метрах к западу лежат пять трупов, а в зоне это не только запах разложения, но и запах добычи. Собственно, на это и надеялся Крюк, когда выводил группу за пределы Копачей. Все-таки, автомат Калашникова, даже модернизированный, значительно уступал по боевым характеристикам лучшим образцам военного производства. Но просто купить четыре недостающих «ЗИГа», «Грозы» или «Вала» — непозволительно дорогое удовольствие.

Проблему можно было решить, если бы команда прошла по «Милитари», на этой локации промышляют продвинутые бродяги, как правило, снаряженные современными образцами огнестрельного оружия. И иногда они погибают, оставляя рядом с собой уже не нужные «Энфилды», «LR», а то и более дорогие «Валы» и штурмовые винтовки типа «ЗИГов». Однако, Крюк рискнул и повел группу в дебри Зоны с АКМ-ами, надеясь решить проблему перевооружения уже в пути и не прогадал. У расстрелянного каравана — судя по всему, сталкеры нарвались на засаду сектантов — нашлось два «ЗИГа» и две очумело дорогих «Грозы», правда без единого патрона. «Монолитовцы» выпотрошили подсумки и унесли все, что посчитали для себя полезным, не тронув только оружие. Крюк велел Серому и Максу взять по швейцарской штурмовой винтовке, оставив «Грозы» другим мародерам, поскольку запас патронов, сделанный Крюком в лагере «Свободы» был ориентирован на НАТО-вские виды оружия. Дан и Птица остались при прежних стволах, запас патронов к АКМ оставался большим, и просто избавляться от него было непозволительной роскошью.

Пятый погибший сталкер из каравана при жизни был вооружен мощной снайперкой СВД, но во время боя ее повредило взрывом гранаты, отчего винтовка пришла в полную негодность. Зато из ее недр Дан выудил целых восемь патронов, увеличив их запас почти в четверо.

Большую часть пути Крюк держался вдалеке от дороги, где хозяйничали бойцы «монолита», но иногда приходилось приближаться к ней на опасно близкое расстояние. За полкилометра до конца пути пришлось пройти по ее краю, и почти сразу залечь. Обратило на себя внимание отсутствие мутантов, не иначе, как территорию кто-то зачистил, и через несколько минут предположение подтвердилось. Дозор сектантов из шести человек едва не встретился с непрошенными гостями лицом к лицу, но обошлось. Пролежав для порядка около десяти минут, Крюк лично выдвинулся в разведку и, вернувшись, сообщил о наличии блокпоста «монолита» в западном направлении. Группа аккуратно двинулась дальше с учетом полученных разведданных, и при первой же возможности удалилась от исхоженных троп.

В конце концов, Крюк окончательно сдвинулся к северу, и около четырех часов дня вывел группу к границе Рыжего леса, после чего скомандовал привал. На холме, где велел расположиться проводник, до того регулярно наседавшие твари вдруг разом иссякли, чувствуя придыхание мертвого леса, они рыскали в недалече, но уже не нападали. Можно было перевести дух и осмотреться.

Подножие холма упиралось прямо в мелкую поросль, принадлежащую Рыжему лесу. Это еще не те знаменитые сосны, пожелтевшие бывшие вечнозеленые гиганты, переплетенные между собой, что косы первоклассницы. Это еще только заправка для любителей неизвестного. То, что называется Рыжим лесом, находится чуть дальше, всего в сотне метров. Мутированные исполины, будто упираются в небосклон изогнутыми вверх ветками, хвоя давно потеряла свой первоначальный цвет, а иголки превратились в рыжие, длинные пальцы, острые, как бритвы. И нет ни одного живого существа, способного выжить в этой ненормальной флоре.

Но самое главное там, за первыми десятками деревьев. Там, где работают антенны излучателя, накрывая собой две третьих Рыжего леса, разрывая мозг всем, кто посмеет сунуться через отмеченную излучением территорию. Выжигатель мозгов, теперь уже никто и никогда не узнает, кто создал и запустил эти машины смерти, отгородив Припять от прочих территорий, толи военные, толи группа ученых, разрабатывавших «О-сознание», да и важно ли это теперь. Они есть, они работают.

Макс и Крюк, как всегда, на правах ветеранов отошли в сторонку, чтобы обсудить дальнейшие планы. Макса волновала неспешность хода, до прорехи между двумя радарами, единственной известной переправы через Рыжий лес оставалось порядка двух с половиной километров, и еще километр надо будет пройти до Янова после форсирования Рыжего леса. И это при том, что главная проблема заключается именно в преодолении перешейка. Вход в него закрывает форт монолитовцев, высокое бетонное здание с множеством подземных бункеров.

Когда-то оно было одним из центров управления радарами, но после второй катастрофы быстро обветшало, заросло мхом и превратилось в пристанище мутантов. Так продолжалось до той поры, пока до развалин не добрался Семецкий. Он первым сумел разобраться в системе и понизил до минимума мощность излучателей, открыв тем самым дорогу на Припять.

Подвиг Семецкого ознаменовал начало новой эры в Зоне, уже через неделю Припять кишела людьми, рвавшими город на части. Самые смелые и жадные рванули к четвертому энергоблоку, в надежде повторить успех первопроходца Семецкого и сорвать Джек-пот, но пали под мощным излучением еще одного радара, заработавшего где-то в недрах электростанции. Люди превращались в зомби, зомби убивали людей и наоборот, часть из тех, кто не стал живым мертвецом, но не избежал промывки мозгов, начали защищать подступы к Саркофагу от наседавших на него. Так зарождалась самая мощная и самая таинственная группировка Зоны — секта «монолит».

С тех пор прошло много лет, «монолит» отвоевал город, наладил работу радаров, врубив их на полную мощность, заново отстроил форт и тем самым перекрыл единственный проход к Припяти. Время от времени, совершались удачные попытки обойти заставу сектантов, но мало кому удавалось вернуться назад живым и здоровым с мертвых улиц Мертвого города. Макс очень надеялся, что Крюк один из тех, кто знает, как обмануть вездесущих монолитовцев и незаметно пройти мимо форта.

— Мы успеваем? — Задал Макс главный вопрос. Ему мало верилось, что преодоление преграды из форта займет всего час-другой.

— Мы уже пришли, — ошарашил его Крюк, — дальше не пойдем, перебираться через Рыжий лес будем здесь.

— Шутишь?

— Ни сколько. — Раскрыв экран ПДА, Крюк вывел на экран миниатюрную карту, с указанием основных объектов. — Смотри сюда. Вот это — Проклятый лес, здесь пройти невозможно, его край накрыт левым радаром, не обойти, не объехать. Единственное известное место, где можно преодолеть Рыжий лес, это за постом Монолита, здесь сходятся радиусы действия западного и северного излучателей, немного перекрывая друг друга. В месте их соединения ширина опасной территории меньше ста метров, при наличии некоторых артефактов вполне преодолимое расстояние. Именно поэтому у Монолита здесь застава, и пройти через нее удавалось только однажды, когда его штурмовали все сталкеры разом. Но нас этот вариант не устраивает. Остается одно: перейти Рыжий лес здесь, по краю северного радара, пройдем аккурат между ним и радаром, накрывающим ЧАЭС, всего триста метров.

— Мы что побежим через выжигатель? — Макс посмотрел на Крюка, как на ненормального, хотя, какой он к черту нормальный.

— Вот, видишь, здесь есть возвышенность, — продолжал, как ни в чем ни бывало, Крюк, — она экранирует процентов сорок от всего излучения, но в обычное время и этого с лихвой хватит, чтобы башка закипела. Но, каждый день, ровно в шесть часов происходит перезагрузка мощности на радарах, примерно восемь с половиной минут, это гарантированно, иногда немного больше, но будем отталкиваться от восьми с половиной. В это время мощность излучения падает процентов на девяносто, а за возвышенностью вообще до нуля. Вот этот участок, — Крюк просветил на экране линию от того места, где они находились сейчас, до места, где пологий склон заканчивался, — можно пройти спокойно, а последние метров сто пятьдесят придется бежать. С нашими рюкзаками и в спецухах это минута.

— Откуда данные о перезагрузки мощности на радарах? — недоверчиво проворчал Макс.

— От верблюда. Я не раскрываю свои источники информации. Если мне не веришь — оставайся, я никого не тяну.

Макс пожал плечами, мол, ты у нас проводник — действуй.

— Но, когда будем бежать через радар, проблемы будут. — Пообещал Крюк. — Выжигатель хоть и на десять процентов мощности, но будет работать, так что мозги прополоскает. Начнут появляться призраки.

— Какие еще призраки?

— Самые настоящие, живые. То, чего мы больше всего на свете боимся. Излучение как-то ковыряется в мозгу и материализует все наши страхи. Вот ты, например, чего больше всего боишься?

— «Х-16». — Серьезно ответил Макс. — По подвалам бродить. Я после «Х-16» подземелья недолюбливаю. Вечная тишина, темнота. Того и гляди какая-нибудь тварь из-за угла бросится.

— Во-во, — Поддакнул Крюк. — Вот вокруг тебя и начали бы коридоры строиться. Бегал бы ты по полю, выход из подземелья, которого нет, искал, пока радар тебя на полной мощности не накрыл бы. Но у тебя есть глаз химеры, который пси-излучение глушит, так что за тебя я не переживаю. У меня есть «пирамида», излучение меня, конечно, накроет, но артефакт заглушит все страхи, поэтому я тоже пройду через линию свободно. Но возникает опасение за наших салопетов. Им по полной программе достанется.

— И что ты предлагаешь?

— Обменяться артефактами. Ты мне «глаз химеры», а я тебе — «пирамиду».

— Здрасьте, приехали! Это еще зачем?

— Призраки будут индивидуальные, каждый из нас будет видеть только свои фантазии, но ощутить их на себе сможет каждый, на кого они нападут. Грубо говоря, если тебе привидится кровосос, то он вполне может разорвать меня, не смотря на то, что я его даже не вижу.

— Это ты сам придумал? — Усмехнулся Макс. — Призраки на то и призраки, что их нет.

— Ты это скажи, когда под радаром будешь. — ПДА Крюка пискнул, выдавая напоминание, время перезагрузки мощности радаров приближалось. — Не дашь артефакт?

— Нет.

— Не доверяешь?

— Да не в этом дело. На тебя артефакт начнет действовать не раньше, чем через два часа. Он, прежде чем работать начать часа два к новому хозяину привыкает. Так что…

— Понятно, тогда на тебя ляжет самое основное, — не стал спорить проводник, — «глаз химеры» позволит тебе считывать информацию с наших мыслей, страхи будут сильными, образы тоже, поэтому с обнаружением призраков у тебя проблем не будет. Это все равно, что ощущать точку прицела — ну, ты, короче, разберешься. Как только заметишь цель, стреляй не жалея патронов, главное — дай ребятам добраться до черты, после этого призраки будут быстро терять силу. Понял?

— Понял, — озадаченно кивнул Макс, хотя, если честно, было не совсем понятно.

— И пойдем молодежь на счет страхов пощупаем. Будь рядом, слушай.

Крюк направился к команде, готовой на любые подвиги. Вид у них был решительный, хоть и немного уставший. Это ничего, скоро встрепенуться.

— Вопрос на засыпку, — начал Крюк, — клаустрофобией никто не страдает?

Послышался дружный хор отрицательных ответов. Уже хорошо. Видел как-то Крюк, как один клаустрофоб под излучение попал, самым краем его зацепило, убить не убило, но наружу не выпускает. Мечется сталкер в истерике по метровому квадрату, будто в прозрачной клетке, о воздух бьется, а выскочить из ловушки не может. Так и сгорел заживо, в смысле в зомби превратился.

— А высоты кто-нибудь боится?

Поначалу вроде бы все затрясли головами, но Птица с опозданием все-таки поднял руку.

— Я. Немного.

— А еще чего боишься? — Повернулся Крюк уже непосредственно к умнику. — Что в жизни такого было, что тебя прямо напугало до чертиков? В лагере? Может, ты в детстве сильно чего-то испугался?

— Не помню. — Неуверенно ответил Птица, хотя от взгляда Крюка не ускользнуло некоторое замешательство.

— Мутанты, аномалии?

— Да нет. Я вроде бы к ним философски отношусь. Есть и есть, ничего необычного.

Ага, мысленно ругнулся Крюк, философски. Тебя бы из лагеря в одну ходку, да без прикрытия. Ничего, еще успеешь узнать, что такое Зона, когда с Максом останетесь.

— Серый, Санитар? Чего боитесь больше всего в жизни?

Серый пожал плечами. Все, что ему приходилось делать в Зоне — добивать на окраине разрозненные единицы мутантов при полном численном и огневом превосходстве человека. Ощущать страх, как таковой, тогда не приходилось. Да и здесь внутри периметра рядом с Серым всегда был кто-то, кто вселял в него уверенность. Поэтому страха перед Зоной нет. Перед войной? Перед войной — да. Было там что-то, но что точно Серый понять не мог, поэтому промолчал.

Санитар наоборот, быстро разобрался в собственных чувствах.

— Химера. Мы как-то с Бородой от одной убегали, и она метров на пятьдесят подошла. Было тогда со мной что-то такое…, я даже оружие не поднял. И ранение было на войне. Только я ничего не помню, в БМП снаряд попал, я сразу же отключился, а когда в себя пришел, уже в госпитале был.

— Серый?

— Нет, Крюк, не могу я вспомнить, но не Зона, это точно. Война, может быть, но точно сказать не могу.

— А ты? — Крюк повернулся к Дану.

— Не знаю. Сестра у меня погибла. Я всегда только за нее боялся.

Нет. Крюк покачал головой. Страх и паника это разные вещи, получается, что только Санитар дал какую-то пищу к размышлению, остальные — мимо. Что ж, придется действовать по обстоятельствам.

— Макс, отойдем. — Позвал Крюк. — Остальным готовиться. Через пять минут выходим.

Отойдя на двадцать метров, Крюк вопросительно глянул на Макса, тот ответил.

— У Птицы точно было что-то в детстве, что-то больше стыдливое, чем страшное, но он этого очень боится, его аж передернуло, именно от страха.

— Я заметил. — Подтвердил Крюк.

— Санитар говорит то, что думает. Парень не из пугливых, а химера просто не так давно была, вот он ее и помнит. У Серого что-то с войной связано, но больше ничего не разобрать. А Дана вообще не чувствую.

— Ладно, тогда действуем по обстоятельствам. Смотри в оба и слушай меня, больше от тебя ничего не требуется.

Крюк подошел к остальным и вкратце пересказал им то же, что и Максу. В конце последовали четкие инструкции:

— Запомните: пока бежите по полю — не стрелять, не отбиваться, на призраков никак не реагировать! Только бежать! Остановитесь — и вам кранты! И главное, помните — у нас всего восемь минут. Вопросы есть?

— Что будет, если мы остановимся? — поинтересовался умный Птица. Ответ интересовал его скорее с научной точки зрения, нежели с практической.

— Призраков станет намного больше, — Крюк не собирался вдаваться в полемику, он быстро проверил каждого на счет неправильной экипировки, сделал пару поправок, но в конце все-таки добавил, — чем дольше вы находитесь под радаром, тем больше будет призраков. Пока вы бежите, призраки появляются только позади, им нужно время, чтобы сформироваться, если остановитесь, начнут появляться со всех сторон.

— Что они могут сделать?

— Поверь мне, они могут сделать все то, что и самые настоящие твари.

— А их можно убить? — подхватил разговор Дан.

— Можно, но не советую терять на это время. Четко выполняйте мои инструкции и тогда все останутся живы.

— А если радар включится раньше, чем мы успеем добежать до конца?

— Тогда станем зомби. В лучшем случае.

— А в худшем?

— В худшем станем мертвыми зомби. Все, хорош трепаться, осталось двадцать минут. Макс, ты пойдешь первым, проверишь, отключен ли радар. Привяжи себя за пояс веревкой, а конец отдашь мне, если что-то пойдет не так, мы успеем тебя вытянуть.

— Ага, то есть, если что, меня там так огреет, что я потом сутки отходить буду.

— Ничего, оклемаешься. Спорить нет времени, делай, что тебе говорят. Остальные тоже самое, привязывайтесь веревками, концы цепляйте к себе, чтобы можно было их быстро размотать.

Крюк первым достал из рюкзака тонкую, но очень прочную веревку, длиной тридцать метров и застегнул на поясе карабин, остаток длины сложил короткими отрезками и замотал канителью. В случае надобности размотать такой клубок можно было одним коротким движением. Все проделали то же самое, кроме Птицы, у которого веревки с собой не оказалось, пришлось Крюку отстегнуть и отдать ему свою. К шести часам все были готовы к марш-броску, и, не смотря на то, что все изрядно нервничали, лица выражали полную уверенность в своих силах.

Граница действия выжигателя была видна невооруженным глазом. Сразу за ней трава и деревья по количеству мутаций значительно превосходили остальные участки. Каких тут только деревьев не было: и с корнями торчащими наружу, и с ветками обвивающими ствол, и с широкими листьями на соснах. Трава щетинилась острыми шипами, цвела всеми цветами радуги или просто вымахала в человеческий рост.

Крюк заблаговременно достал из кармана болт, искрящийся слабым зеленым светом, явно побывавший под выбросом и впитавший в себя часть аномальной энергии. Получился этакий нестандартный артефакт с нестандартными свойствами. За такие «ботаники» дают неплохие деньги, хотя покупают, как правило, кота в мешке. Ведь при ближайшем рассмотрении свойства у артефакта могут быть самыми что ни на есть банальными, а то и отсутствовать вовсе. Но зато периодически среди них встречаются самородки, обладающие такими качествами, что цена на них взлетает в десятки тысяч раз. Другое дело, что на определение этих качеств порой уходят годы, однако, для того и существуют «яйцеголовые», чтобы добывать золото из руды.

С болтом все было иначе. Похоже, Крюк самостоятельно определил у нестандарта какие-то положительные для себя свойства, поэтому продавать его не спешил, а использовал в своих целях. Легким щелчком Крюк забросил его в зону действия «выжигателя мозгов», железка вспыхнула ярко-синим огнем, на подобие того, что образуется во время работы сварки, прокатилась по траве, оставляя выжженный след и замерла под одним из деревьев.

Несколько секунд смотреть на него было нестерпимо больно, и все, кроме Крюка, заблаговременно опустившего глаза вниз, отвели взгляд в сторону. Отсветы яркого огня бесновались еще секунд двадцать, после чего стали понемногу ослабевать, а еще через десяток секунд пропали вовсе.

— Макс, вперед! — Тут же скомандовал Крюк, и Макс первым ступил на выжженную землю. — Иди на болт, не доходя два метра, остановишься.

Крюк медленно стравливал веревку, позволяя Максу продвигаться к цели. Когда он достиг дерева, около которого уже совершенно безобидно валялся нестандартный болт, Крюк передал конец веревки Серому.

— Смотаешь и прицепишь ее к Максу, как у всех. Идем строго за мной, ни шагу ни вправо, ни влево.

Крюк бегом двинулся к Максу, пока они с Серым возились с веревкой, он аккуратно уложил болт в термостойкий контейнер, судя по вьющемуся на артефактом воздуху, он был очень горячим. Как только Крюк справился со своей задачей, группа двинулась вперед с максимально возможной скоростью.

ПДА сухо потрескивал, предупреждая о чуть повышенном радиоактивном фоне, повода для беспокойства не было. Зато предупреждать о расположившихся впереди аномалиях прибор отказывался напрочь, чувствительные сенсоры ощущали присутствие излучателя, и на экране кружилась мелкая рябь, разобрать что-либо в которой не было никакой возможности. Крюк оказался к этому готов, об отказе ПДА в зоне действия радара он прекрасно знал, поэтому заранее приготовил россыпь обычных болтов, не наделенных никакой мистической силой. Раз за разом бросая перед собой скобяные изделия, проводник быстро вел команду вперед, углубляясь внутрь подконтрольной излучателям территории.

Плотность зарослей спадала при отдалении от края действия излучателя, зато причудливость мутаций с каждым метром наоборот увеличивалась. Аномалий было немного, а те, что были, концентрировались плотными группами, которые группа легко обходила, поэтому скорость движения сохранялась на хорошем уровне. Через сто пятьдесят метров живая растительность исчезла вовсе, не осталось ничего, кроме выжженной земли и обугленных остовов деревьев, торчавших из земли, будто фонарные столбы. До конца холма добрались за три минуты, предстояла третья, самая опасная стометровка.

— Держать курс на два часа левее трубы! — Крюк указал на точащую из-за леса трубу ЧАЭС. — В коридор между двумя «электрами», за левой в десяти шагах «воронка», поэтому сразу за ними берете на четыре метра правее и уже на трубу по прямой! В двадцати метрах справа будет полоса «каруселей», туда не заползите. Остальной путь свободен. Теперь, Макс, собери у всех оружие.

— Зачем? — Раздался дружный хор голосов.

— Затем, что так надо! Автоматы сдать Максу — быстро!

Первым разоружился Санитар, сунув ЗИГ Максу, его примеру последовал Птица, расставшись с со своим оружием. Дан и Серый подчинились, но с гораздо большим сожалением, заставив потерять драгоценное время.

— Макс, вперед! Как дойдешь до конца, остановишься и будешь всех прикрывать. Серый, приготовиться! Пошли!

Макс бежал вперед уверенной рысью, даже под тяжестью свалившегося на него груза. «Глаз химеры» делал свое дело исправно, не давая остаткам излучения пробить защиту хозяина. С ним все было ясно, поэтому Крюк отдал Серому приказ стартовать, сразу же, как только Макс добрался до цели. Достигнув края выжженной земли, где действие излучателя прекращало свое влияние и, отступив еще на десяток метров, Макс развернулся и стал ждать.

Серый беспрепятственно обогнул «электры» и еще с десяток метров бежал, как будто нормально, но потом начал пригибаться и немного петлять по дороге. Раздался звук выстрела, пока еще приглушенный, будто стреляли из оружия с очень мощным глушителем. Фонтанчик земли вспылил как раз на том месте, где пол секунды назад был Серый. Спустя две секунды ситуация повторилась.

«Снайпер! Это ничего, — подумал Крюк, — могло бы быть и хуже.»

Крюк нацепил шлем и вызвал по внутренней связи Макса — сто метров по прямой без помех, связь прекрасно работала. Тот сразу же отозвался.

— Да, Крюк.

— Ты снайпера видишь?

— Где? — Макс взволнованно заозирался по сторонам. Сидя посреди поляны, он был как на ладони у любого стрелка.

— Придурок, я про призрака, который по Серому стреляет. Смотри выше нас, снайпер должен сидеть где-то на крыше.

— На какой, к черту, крыше?.. — Судя по тому, как осекся голос Макса, он действительно увидел цель, в тот момент, когда Серый перебежками и кувырками, уходя от прицельной стрельбы, благополучно добрался до края мертвой земли. Последняя пуля вяло шаркнула о землю на границе действия радара, так и не достав беглеца, после чего, видимо, все галлюцинации Серого растворились.

— Заметил? — уточнил Крюк.

— Заметил. Плохо видно, но разобрать можно. — Отрапортовал ошалевший Макс. — теперь буду знать, что искать.

— Если они будут бежать быстро, то призраки не успеют силу набрать. Серый молодец, справился, теперь пойдет умник.

Крюк подтянул к себе Птицу.

— Птица, ты следующий, приготовься! — Крюк жестко поставил его впереди себя и приказал. — Если у тебя есть какие-то тайны, о которых ты всегда боялся рассказать, самое время о них вспомнить.

Не дав опомниться, Крюк толкнул его вперед, и умнику ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Ноги бешено понеслись вперед, оставляя позади метры дистанции.

— Комментируй все, что видишь, — подсказал Крюк Максу, — если что, стреляй поверх головы, пусть ему кажется, что ты его прикрываешь. Он должен в это верить.

— Понял. — Макс, наконец-то, сообразил, что от него требуется, и ему даже как-то сразу стало легче.

Крюк увидел, как Макс поднял автомат и приготовился. Птица преодолел «электры», обогнул «воронку», и на этом месте его, как и Серого, зацепило. Крюк отметил для себя точку максимального действия и продолжал смотреть, чем все закончится. По началу все складывалось удачно, Птица просто бежал, нервно оглядываясь по сторонам, немного сгорбившись и нелепо прикрываясь руками.

В динамике послышался смешок Макса.

— Чего там? — Спросил Крюк.

— Какая-то голая баба, — прокомментировал ситуацию Макс. — старая. Пальнуть по ней?

Ответ напросился сам собой, когда Птица запнулся и пропахал носом землю, не добежав до Макса двадцати метров.

— Что? — Спросил Крюк.

— Твари какие-то, — Макс выстрелил. Едва заметное облачко пара позади Птицы поглотило пулю и рассыпалось, оседая на землю.

— Вставай! — Заорал Макс. Растерявшийся умник вернулся к действительности, оглянулся назад и снова заработал ногами. Макс еще раз вдавил курок, на этот раз он стрелял длинною очередью, пули то впивались в землю, то исчезали где-то в пути. Крюку конечно, было интересно, что там еще привиделось умнику, но спрашивать времени не было. Добежал до точки, и ладно.

— Можно?

— Свободно, — отозвался Макс, перезаряжаясь.

— Санитар следующий. Давай! — Скомандовал Крюк, глядя на таймер, оставалось две с половиной минуты.

Санитар оказался молодцом, он довольно быстро и четко исполнял данные Крюком инструкции, даже там, где Серый и Птица начали терять присутствие духа, он не поддался панике и, не сбавляя ход, побежал дальше. Не иначе, Болотный Доктор поработал над подготовкой.

— Что там?

— Ничего, — усмехнулся Макс. А через секунду добавил: — Совсем ничего.

— Вообще?

— Вообще. Вон не далеко от вас что-то формируется, но только-только.

— Мы с Даном следующие. Времени ждать нет, так что мы пошли, если что нас не зацепи.

Что-то, все-таки, Санитару померещилось, потому что уже на самой границе Макс прикрыл его короткой очередью, но это уже скорее так, для страховки. За Санитара Крюк уже не волновался. Остался только Дан.

Позади остались «электры», слева «воронка», Крюку и Дану осталось до цели всего-то полсотни метров, и уже пришла мысль о благополучном исходе, когда Дан вдруг затормозил. Не припустил быстрее прежнего, не закричал, не начал отстреливаться, а просто встал, как вкопанный. Крюк по инерции пробежал еще метров пять с мыслью: «началось», и не ошибся.

— Женя! — истошно завопил Дан, глядя куда-то назад, туда, где было лишь чистое поле выжженной земли.

— Там никого нет! — Крюк попытался вразумить его, потянув за ремень.

— Отпусти ее! Отпусти, я сказал. Сука! — Дан резко дернулся назад, будто кто-то ударил его в лицо, и отлетел прямо в Крюка. От неожиданности Крюк завалился на землю, автомат вылетел из рук, Дан копошился сверху. Из разбитого носа парня побежала кровь, но он с упорством зомби поднялся на ноги и снова пошел на невидимого противника. Ситуация выходила из-под контроля, судя по всему, Дана зацепило по полной и привести его в чувство не было никакой возможности, поэтому Крюк не стал терять время на уговоры.

Подойдя сзади, он стукнул его по голове прикладом автомата, достаточно для того, чтобы отключить парня на несколько минут. Дан повалился вперед, но, вопреки ожиданиям, не заглох, а только медленно заворочался.

— Макс, что тут?

— Сзади! — Но крик Макса пришел слишком поздно. Тяжелый удар невидимого противника заставил Крюка пролететь пять метров и уткнуться носом в землю. Автомат он потерял, а положение осложнялось тем, что врага Крюк не видел, в то время, как сам враг был вполне реален. Крюк поднялся на колени и кувырком откатился в сторону — очень вовремя, потому что повторный удар прошелся вскользь, не причинив ему вреда. Оказавшись на ногах, Крюк огляделся:

Картинка вырисовывалась неприятная: Дан так и не отключился, потому что призраки не исчезли, разве что их движения стали более вялыми, повезло хотя бы в том, что Дану привиделись люди, а не стая мутантов. Рыхлая земля под ногами невидимых призраков осыпалась, как под настоящими ногами, и Крюк сумел распознать их местонахождение по следам.

Воздух рассекла очередь выпущенная Максом, он в отличие от Крюка призраков видел, что позволило ему разобраться с ними в две секунды. Крюк в подробностях разглядел всю баллистику происходящую со свинцом внутри человеческого тела — пули затормозили там, где начинались тела призраков, мгновенно расплющились, разрывая ткани и меняя направление, часть из них прошила призраков навылет и скрылась из глаз. Те же, что задержались в телах призраков, так и остались висеть в воздухе, пока невидимые враги не завалились на землю. Зрелище, конечно, впечатляющее, но любоваться им не было времени.

— Макс, забери рюкзаки, — бросил Крюк и снял свою ношу. Через секунду Дан тоже стал на рюкзак легче, и Крюк потянул слабо сопротивляющееся тело по земле.

— Я тащу, ты прикрываешь! — Распределил обязанности Крюк. — Пока он вне себя, призраки будут вялые, мочи всех без разбору.

Вместо ответа Макс открыл огонь, то и дело разворачивая ствол, пока хватало коротких очередей, новые призраки погибали еще до того, как сформировались в опасного врага.

Таймер недавно просигналил начало последней минуты, оставалось около пятидесяти секунд, а до цели еще метров тридцать. Крюк порядком подустал, и было ясно, что до окончания восьми с половиной минут ему с задачей не справиться.

— Крюк, чем помочь? — раздалось в наушниках. Это был голос Серого, он, как и Санитар с Птицей, глядели на происходящее с разинутым ртом.

— Макс, обозначай цели, остальные поддерживайте огнем, — посоветовал Крюк, но Макс отказался:

— Не надо, я пока сам справляюсь.

Когда Крюк проделал половину пути, Дан приоткрыл глаза, что тут же сопроводилось увеличением частоты огня, ведомого Максом.

— Вставай! Беги! — Заорал на Дана Крюк. — Поднимайся!

Дан тяжело оторвал тело от земли и качающейся походкой пошел к черте — медленно, но это быстрее, чем тащить его волоком.

Макс запустил во врага гранату из подствольника, видимо, плотность призраков достигла критической точки, когда один автомат не справлялся с нарождающимся потоком. Громыхнуло так, будто взорвался целый танк.

— Все, Макс, отходим! Осталось десять секунд! — Крюк наугад пустил в поле очередь и, не особо заботясь о результате, рванул к выходу.

Тяжелее всех пришлось Максу. На нем висело целых два рюкзака, да и находился он дальше всех от спасительной линии. До конца отведенного на перезагрузку радара времени не успел никто, и, если бы пуск полной мощности не задержался на несколько секунд, то кто-то из сталкеров мог навсегда сгинуть под смертельными лучами. Дан и Крюк проскочили край выжженной земли с опозданием всего-то на секунду, а вот Макс задержался на все пять. Последние метры он бежал, низко склонив голову — излучение распространялось волнами, докатываясь до края, оно теряло большую часть силы, но удар все равно оказался слишком силен даже для такого артефакта, как «глаз химеры». Макс выкатился на траву с одурманенными глазами, тяжело дыша, прополз еще несколько метров, чтобы оказаться от губительных лучей, как можно дальше. Их влияние ощутили на себе даже те, кто отошел на приличное расстояние, Птица, Серый и Санитар испуганно попятились назад, Крюк и Дан продолжали бежать.

Казалось, можно было выдохнуть и расслабиться, опасность попасть под радар осталась позади, и буквально выражаясь, была решена малой кровью — разбитым лицом Дана и легкой контузией Макса.

* * *

Десять минут пришлось потратить на то, чтобы привести в себя Данилу, с которым приключилась настоящая истерика — парень завалился в траву, плача не хуже малого ребенка и не реагируя на окружающую действительность. Не помогли ни уговоры, ни волшебные пощечины Крюка, пришлось волоком тащить его до ближайших зарослей, и там уже ждать, пока он успокоится.

— Что с ним было? — Спросил Крюк у Макса, когда тот отдышался и снова мог говорить.

— Девчонку какую-то два отморозка в машину затаскивали, я даже номер разглядел, настолько все четко видно было. А потом девчонка пропала, а они на Дана накинулись.

— Это его сестра. — Прокомментировал Птица. — Он мне говорил, что она погибла, он из-за этого и в Зону пришел.

— Это еще что, потом целая армия ОМОНа появилась, — покачал головой Макс, — не спецы Зоны, а обычный ОМОН. Все с оружием, в брониках. И судя по тому, как призраки Дана отделали, я подумал, что стрелять они по нам будут по-настоящему, мало бы нам точно не показалось. Еле отбился.

— Плохо, что ты гранату взорвал, — поморщился Крюк, — сектанты могут прийти проверить, кто здесь шумел. Уходить надо.

— Выбора не было, — Макс беспокойно огляделся. — До этого они по одному появлялись, а напоследок в раз целая машина приехала, человек двадцать. Пришлось ее сразу одним выстрелом глушить. Кому это он, интересно, так насолил, что его целой армией ловили?

— Он рассказывал, что он этих подонков убил, — сообщил Птица, — а один из них — сын депутата. Так что ему, кроме Зоны, бежать было некуда, везде бы достали.

Крюк удивленно приподнял брови. Вот как, оказывается, в хлюпике есть что-то еще, кроме страха и недотепства. Есть внутренний стержень. Впрочем, он это уже не раз доказывал, так стоит ли удивляться.

— Теперь, по крайней мере, понятно, что он здесь делает. — Крюк наклонился над Санитаром, который колдовал над Данилой. Истерия медленно шла на убыль. — Скоро он в себя придет?

— Все почти, только надо бы ему энергетик вколоть, а то отставать будет.

— Ладно, коли, только быстро, итак засиделись.

Потом, выстроив всех в цепь, Крюк погнал команду дальше на север, пообещав привал через пятьсот метров, однако, обещания не выполнил. Порою, лес был настолько густой, что через него приходилось в буквальном смысле слова продираться, рассекая переплетенные ветки и длинные листья ножом. Следов, оставленных дозорными «монолита» Крюк не заметил, ясное дело, никто не догадывается, что можно пройти через выжигатель здесь, оттого эту территорию должным образом и не охраняют. Если каким-то образом раскроется нынешняя вылазка Крюка, «монолиту» придется пересмотреть свои взгляды по этому вопросу.

И все-таки, кое-что Крюка беспокоило. Вот и сейчас интуиция еще не кричала, но уже медленно скребла по сердцу — беги! Беги, сломя голову! Крюк так бы и сделал, пока лимит везения не исчерпан, даже «монолит» не выловит его на собственных землях, но тогда не будет выполнен контракт, а такого допускать нельзя — Зона накажет.

Через полкилометра Крюк вывел группу на край лесополосы, где собирался устроить привал — дальнейший марш-бросок без предварительной подготовки был невозможен, да и подход к Янову был запланирован только к вечеру, чтобы не торчать лишнее время под носом у сектантов.

Желтое поле впереди пересекала линия электропередач, тянувшаяся от ЧАЭС в сторону железнодорожного полотна, провода давно скрутили охотники за цветным металлом, в начале двадцать первого века их не пугали ни радиация, ни озверевшие, но тогда еще обычные кабаны. А опоры выдержали — проржавели, покосились, обросли ржавыми волосами и колючим пухом, но выдержали. Теперь они возвышались над пожелтевшей травой, словно кресты над могилами.

Около одной из них притулилось узкое трехэтажное здание, подобное силовым подстанциям, построенным в Чернобыле. Типовое строение под гнетом прожитых лет — пара узких окошек на верхотуре, выщербленная крыша, серые стены без штукатурки, над левым крылом сохранилась мачта антенны, но самой антенны не было, тоже пошла на цветмет.

Зрелище производило тягостное впечатление, давило на психику. Поначалу могло показаться, что это атака пси-излучения, вгоняющего людей в тоску, но Макс чувствовал то же, что и все остальные, хотя его защищал «глаз химеры». Значит, аномальная активность здесь не при чем.

— Отдохнем в подстанции, — сообщил Крюк, — но сначала я вам кое-что покажу. Пошли, только осторожно.

Небольшой овраг пересекал темный, заросший по пояс лес насквозь, а по дну оврага тек извилистый ручеек с необычайно прозрачной водой — только не дай бог кому-нибудь ее глотнуть, можно было смело спорить, что это лишь очередная приманка зоны. Зато передвигаться по пологому склону было удобнее и безопасней — здесь растительность стелилась по земле, не стремясь в высоту, и не цеплялась за ноги, когда ботинки сдавливали стебли. Через пять минут пути Крюк остановился, пропуская спутников вперед.

А впереди была Чернобыльская АЭС, настолько близко, что можно было рассмотреть тросы на трубе и извилистые трещины на саркофаге. Белая труба с красными перемычками-кольцами возвышалась над строением, окольцованная тросами и натяжками. Чуть за ней, немного ближе к пруду-охладителю тянулась вверх последняя стрела башенного крана, когда-то их было больше десяти, но за годы существования Зоны почти все они растворились в кислотных дождях и рухнули, остался только этот долгожитель. На фоне удивительного, молочно-белого неба абрисы высоких точек смотрелись даже красиво и вовсе не выглядели зловещими.

Сам Саркофаг терялся за мутной пеленой, на его уровне между людьми и станцией образовалось тусклое марево, но даже сквозь него сооружение можно было рассмотреть в мельчайших подробностях. Казалось, до него можно было достать рукой. Пощупать, прикоснуться к тайне всех времен и народов. Серые стены с розоватыми вкраплениями, куполом накрывающие взорвавшийся реактор. Розовый цвет — это не дань красоте и причудливому декору, просто тогда мастерили бетон в спешке, засыпая в него крошки розового гравия и гранита. Перпендикулярные проемы, которые были призваны держать на себе груз бетонного каркаса, лопнули, не выдержав ударной волны второго взрыва, теперь на месте разломов зияли трещины в несколько метров толщиной.

Санитар заглянул в оптический прицел снайперской винтовки, временно экспроприированной у Дана, прибор мог поспорить по дальности с хорошей подзорной трубой. Макс и Серый тут же последовали его примеру и достали бинокли. В двадцатикратном увеличении можно было разглядеть торчащий из разлома арматурный прут, вывернутый с корнем, но почему-то не упавший вниз кусок бетона. Гранитный камень, расколотый ударной волной, зацепился за граненый каркас Саркофага, одна его сторона поросла каким-то зеленым искрящимся мхом, наверняка плесенью, ей самая жесткая радиация ни по чем. На торце купола сохранилось несколько букв, но прочитать надпись уже не представлялось возможным, время стерло ее, как стерло многое из того, что было.

Пространство между АЭС и лесом, на краю которого стояли люди, утонуло в зеленой жиже, иначе эту растительность не назовешь. Благоухающе-зеленая, почти скользкая листва на фоне желтой пожухлой травы. Там, где стояли сталкеры, начиналось желтое море погибшей ссохшейся растительности, смешанной с засохшими корягами и железными оградами. Смесь сухого хвороста и проржавевшего железа, свалка из срубленных деревьев и отживших свое крестов. Припятьское кладбище. Доживший до нынешних времен огораживающий территорию забор был всего в десяти метрах, но от могил не осталось даже холмиков, растения-мутанты все сравняли с землей. Над кладбищем хозяйничал лес. О том, что здесь когда-то были люди, говорил лишь предупреждающий об опасности знак — красный вентилятор на фоне желтого треугольника.

— Кладбище. — Проговорил вслух Серый, опуская бинокль. Птица, который терпеливо ждал, когда Серый вдоволь насмотрится, отобрал у него прибор.

Крюк кивнул головой:

— Да, то, что от него осталось. Два десятка крестов, их не принимали ни в чермете, ни в плавильнях. От них до сих пор фонит, как в первый день. Здесь вообще радиация такая, что кожа за минуту слезет, оттого и марево. Плюс работающий над ЧАЭС радар как раз сюда светит. Вот уж действительно мертвая земля. Говорят, здесь что-то закопали уже после второй катастрофы, может быть, то, что оставалось в четвертом энергоблоке после первой аварии.

— Кто закопал?

— Не знаю, адепты. Не вериться мне, что монолитовцы стали первыми слугами Монолита.

— Здесь мертво даже для кладбища. — Поежился Дан. — Через него точно не пройти?

— Двести процентов. Даже не стоит пробовать. Когда-то здесь, вот так же, как мы, стоял Семецкий, он тоже хотел побыстрее добраться до цели и рванул к Саркофагу по прямой, не заходя в Припять. Но вовремя понял, что здесь не пройти.

— И что?

— Пошел на запад. Семецкий был Пионером — он первым вошел в Припять и прошел до Чернобыльской АЭС, из города до самого Саркофага есть тропа, не попадающая под радар. Но радиация там такая, что до Саркофага доползешь только по частям.

— А как же прошел Семецкий?

— Не знаю. Может быть, наглотался антирадиантов, сожрал разом смертельную дозу, только чтоб до купола дойти, а там загадать желание.

Макс повернулся к Крюку:

— Сколько отсюда до него?

— До Саркофага? Если верить биноклю, девятьсот девяносто три метра. Но точнее мешает определить туман.

— Кажется, что до него рукой можно дотронуться, меньше километра, это ж в нормальной жизни — пять минут ходьбы. — Прикинул Санитар. — И выглядит, как обычный завод. Мне казалось, это должно выглядеть, как что-то мистическое, должно какое-то волнение от него идти, давление на психику. А это обычная бетонная коробка.

— Отсюда до него ближе, чем от Припяти, — согласился Крюк, — а на счет давления на психику, так ты шагни на край кладбища — мало не покажется.

Птица опустил бинокль и сделал шаг в сторону, чтобы обзору не мешало высокое дерево прямо по курсу. Крюк тут же схватил его за руку.

— Не надо сходить с поляны, мы итак близко к краю стоим. Через пять метров начнется пепел и жгучий пух, вон на те коряги уже наступать нельзя. Пепел к ногам прилипнет — будешь до Янова дымиться. Ладно, парни, посмотрели и хватит — и так до самой старости хватит рассказывать, а то здесь уровень радиации тоже не слабый, ударить по печени «драгом» и без того придется.

Крюк первым сошел с места и начал оборачивать большую воронку, перекрывавшую выход в поле.

— Куда мы теперь? — Спросил Макс, все еще не в силах оторвать взгляд от АЭС. Он с удовольствием пропустил вперед молодежь, чтобы иметь возможность на минуту дольше поглазеть на Саркофаг. Действительно, в Зоне об этом до конца жизни можно байки травить — почет и уважуха обеспечены.

Крюк не ответил, толи не посчитал нужным, толи был уже слишком далеко, чтобы кричать в ответ. Под стенами подстанции группа остановилась, Крюк быстро проверил ее на предмет разного рода неожиданностей и дал добро на вход.

До конечной цели путешествия оставалось около километра, это полтора часа пути, а то и меньше. Обходной путь вокруг второго, менее известного форта сектантов Крюк тоже знал, он был богат на не родящие аномалии, плотно окутывающие лес, почти необитаем, но вполне пригоден для перехода. Оставшиеся в запасе три часа Крюк рассчитывал пересидеть здесь, но предчувствие беды путало все карты, а не доверять ему у Крюка не было повода.

Место для привала Крюк выбрал осознанно — на верхотуре бывшей электроподстанции. Взять ее приступом без тяжелого оружия было невозможно, все прилегающие территории идеально просматривались и простреливались, в пять-шесть стволов оборону можно было держать хоть сутки, если позволяют боеприпасы. Хотя, с «монолита» станется — если у них при себе окажется пара гаусс-винтовок, то они за час банально разнесут все строение по кусочкам, и ответить на это будет нечем. Приходилось рисковать.

Серого выставили часовым, остальные столпились над Даном, который после прохождения через радар все еще пребывал в некотором смятении — шел сам, но на окружающую действительность почти не реагировал. Тащить его дальше в таком состоянии было слишком опасно, неровен час, отчебучит чего-нибудь в самый ответственный момент.

Оказать товарищу помощь вызвался Санитар, чем несказанно порадовал Крюка — из прошлого опыта, парень всегда предлагал свои услуги кстати. Птица, Макс и Крюк отошли немного в сторону, чтобы не мешать, а умник улучил момент, когда можно было попытать Крюка в отношении произошедшего на радаре. Всю дорогу Птицу подмывало начать разговор, но Крюк был слишком суров и сосредоточен, потревожить проводника умник не посмел, но теперь силушки не было терпеть:

— Что это было на радаре? — Ботаника аж трясло от удивления и удовольствия, похоже, ему приключение с призраками показалось в радость. — Как такое может быть?

— Какое такое? — Крюк был не против скоротать время в разговоре и тоже включился в беседу.

— Ну, эти призраки, — Птица резво заелозил руками, пытаясь передать свои эмоции, — они что, как настоящие? Они били тебя, как будто они на самом деле существуют.

— Они и так существуют. — Усмехнулся Крюк.

— Но тогда вы понимаете, что это значит? — Подпрыгнул Птица. — Это же порождение материи мыслью, это же новые горизонты в науке!

— Что ты орешь, придурок, — Спокойно сказал Крюк. — В Зоне все — новые горизонты в науке. Если они материальны, то почему их видит только тот, с чьего мозга они собраны? То-то же. Это всего лишь телекинез. Излучение формирует страх в наших головах, и пробуждает телекинетические способности нашего мозга. На самом деле призраков не существует, но ты думаешь, что они есть, при этом ведут они себя именно так, как, по-твоему, они должны себя вести. Но, все, что они делают, на самом деле делаешь ты. Если Дан посчитал, что придуманные им призраки должны ударить меня, то это обязательно произойдет — его мозг ударит меня путем телекинеза, так как это должен сделать призрак. А я получу настоящий удар, призрак ударит меня, как живой человек. Но на самом деле — это работа его мозга путем телекинеза.

То же самое и с обратным действием. Если ты думаешь, что выпущенная тобой пуля попала в призрака, то пуля на самом деле застрянет в воздухе там, где этот призрак должен быть. С ней будет то же самое, что должно происходить с пулей, попавшей в цель — она будет расплющиваться, согласно законам физики, как, если бы действительно попала в тело, потому что твой мозг это тело придумал и придал ему все свойства материи. Если бы Макс не расстрелял придуманных Даном призраков, а точнее, не заставил Дана в это поверить, они запросто забили бы меня до смерти. Точнее это сделал бы своими мыслями сам Дан, но мне от этого не легче. То же самое с остальными.

— Хорошо, если это наши мысли, — не сдался Птица, — то почему мы должны были убегать от них, для нас они должны быть безвредны?

— Ох, ты, какой шустрый! Для тебя они вредны в первую очередь. Если бы тебе привиделись твари и добрались до тебя, то ты бы рвал сам себя их зубами, пока не загрыз насмерть. Кстати, Макс сказал, тебе какая-то телка приснилась? Ты ее так боишься?

— Ага, лет этак семидесяти. — Усмехнулся Макс.

Птица смущенно отвел взгляд, он, кажется, внезапно понял, что кто-то еще видел то, что привиделось ему.

— Это свинство, Крюк. — Птица внезапно разозлился, на Крюка яростно смотрели его горящие огнем глаза, даже рука сжалась в кулак. Но наказать обидчика рукоприкладством умник не решился. — Ты специально меня к этому подтолкнул! Ты… Ты же знал, что это… Это нельзя видеть другим… Это… Это личное.

— Личное, когда ты сидишь в своем лагере, — резко ответил Крюк, — а сейчас все общее. Ты бы предпочел, чтобы за тобой гналась стая химер? Или еще кто-нибудь, кого вы выращиваете в своих лабораториях! Мне одного этого хватило! — Крюк кивнул в сторону Дана.

— Все равно, ты должен был предупредить. — Заскулил ботаник. — Так не честно.

— Заглохни! Тоже мне нашел место: честно-нечестно.

— Он прав, Птица, — вмешался в разговор Макс. — Если бы тебе сразу начали твари казаться, неизвестно чем бы все закончилось. Кто это был?

— А тебе, не все ли равно? — Огрызнулся Птица.

— Я вообще-то имел в виду мутантов. — Макс выглянул в окно третьего этажа, пока вокруг было тихо и спокойно. — Я таких тварей еще не видел.

— И не увидишь, это секретная информация.

— Понавыводите всякой дряни! — Сплюнул Крюк. — Вам что, заняться больше нечем? Итак, всякой жути без меры, еще вы со своими изысканиями. Каждый месяц в Зоне какая-нибудь новая тварь появляется. Отгородились от локаций на своем Янтаре, Зоны не знаете и не видите.

— Ну, у каждого своя работа, — не стушевался умник, — такие, как мы не могут бороздить зону, у нас другая специфика. Тут уж ничего не поделаешь.

— Поделаешь, как-нибудь вырвутся ваши твари, — пообещал Крюк, — вот тогда и посмотрите, надо оно вам или нет. Под Припятью целый город построен: лаборатории, клетки, тоннели. Тоже экспериментировали, а теперь тут Зона.

— Ты был в Припяти? — Тут же переключился Птица, забыв обо всем на свете. Все-таки, все они, умники, сумасшедшие. — Расскажешь…

— Как-нибудь… — перебил проводник. — Когда вернетесь, обещаю.

Крюк развернулся и пошел к Санитару. Дан выглядел намного лучше, лицо порозовело, глаза ожили, он уже не был похож на зомби, вроде даже разговаривал адекватно.

— Как дела? — Спросил Крюк, обращаясь к обоим.

— Все нормально, — ответил Дан. — Я вас сильно подвел?

— Обошлось, — Крюк заглянул в глаза хлюпика. — По голове-то не сильно получил? Сотрясения нет?

— Есть. — Ответил Санитар. — Надо бы ему «душу» подвязать.

— Бери, — разрешил Крюк. — У вас еще пять минут, потом двигаемся.

Крюк развернулся ища глазами Макса, тот спустился по лестнице на несколько ступенек и вглядывался в лесополосу через узкое окно. Нервничает.

Крюк тоже нервничал, хоть и старался не подавать виду. Макс, при помощи артефакта, наверняка это знает, но не понимает причины. А причина проста — Крюк уже с полчаса слышал голос Зоны, который никогда его не подводил. Неведомая сила внушала ему, что идти дальше нельзя — там смерть. Покалывало затылок, будто сзади притаилось электромагнитное поле, ныла переносица.

— Слышь, Макс, — Крюк подошел вплотную и зашептал, чтобы их никто не услышал. — Идут за нами.

— С чего ты взял?

— Чувствую! — Нервно отмахнулся Крюк. — Будто след за нами остается, еще из-за Рыжего леса, как привязанные. Скоро здесь будут. Я еще пять минут назад сомневался, а теперь точно знаю.

Макс лишь развел руками:

— Много нас. Шесть человек незаметно пройти не могут.

— Вот то-то и оно! — Кивнул головой Крюк. — Так что догонят нас, если мы свой ход не сделаем.

— Что предлагаешь?

— Пока они никого не найдут, не отступятся, а нам и бежать-то дальше некуда. За Яновым консервы и посты «монолита», справа — Припять. В Припять не уйдешь, там у «монолита» еще один форт, потому что туда воздушный коридор через Рыжий лес выходит, они его стерегут. Так что, как только мы до Янова доберемся, нас с двух сторон и накроют.

— Встретим здесь? — Неуверенно спросил Макс.

— С кем? — Крюк взглянул на молодежь, что-то прикинул в уме, посчитал и вернулся к Максу. — Нас с большой натяжкой четыре бойца, а их минимум взвод. Не думаю, что они втроем за нами помчались. Надо их по ложному следу пустить.

— А кто нас до Янова поведет? — Наконец дошло до Макса.

— Сам поведешь. Опыта хватит, а остальное я подскажу. Я здесь еще в прошлый раз вешек наставил, по ним пойдешь, не заблудишься. Зона там, конечно, все аномалии перемешала, но с вешек будут данные заранее поступать, короче, разберешься. А я попробую их обратно к Рыжему лесу увести, там можно петлю сделать и назад к радарам вернуться.

— Значит, уходишь? — Вопросительно посмотрел Макс. В ответ Крюк лишь сострадательно развел руками:

— Другого выхода нет. «Глаз химеры», конечно, дорого стоит, но иначе мы все погибнем.

— А как же наше дело? — Заволновался сталкер.

— Не боись, вернешься живым — отдам тебе «пирамиду». Просто отдам — в обмен на свою жизнь. Она ведь как раз столько стоит.

Макс попытался прощупать Крюка, но уперся в стену. Можно было, конечно, собрать все силы и прорвать оборону его ментального поля, но тогда в ближайшие сутки придется забыть о помощи артефакта — после таких усилий он долго восстанавливается. Единственное, что позволил сделать Крюк — почувствовать, что никакого обмана нет.

Затем Макс еще недолго подсчитывал результат сделки. Крюк откупается «пирамидой», доводит Серого до станции и — все по честному, он действительно никому ничего не должен. С одной стороны «глаз химеры» остается у Макса, с другой — лезть в консервы придется без Крюка.

— А ты уверен, что они пойдут за тобой? — Сдался ветеран.

— Уверен. Есть одна мыслишка по этому поводу.

Время не ждало, и терять его зазря Крюк не позволил. Подойдя к Серому, он кратко изложил суть проблемы и возможности ее решения. Оставалась одна загвоздка:

— Если я пойду с вами дальше, то нам точно крышка, — вещевал Крюк, — но по контракту я должен доставить вас до места. Я предлагаю решить проблему так: я увожу за собой «монолит», а до Янова вас Макс доведет, и мы в расчете?

— Э, подожди, — влез Макс, — такого договора не было. Мы тебя сейчас отпустим, а там какая-нибудь непролазная чаща будет. Контракт мы снимем, когда мы до бункера дойдем.

— Ладно, хрен с вами, — согласился Крюк, — контракт снимается, когда вы окажетесь в убежище, а я делаю для этого все возможное. Идет?

Все дружно ударили по рукам. Через минуту Крюк вздохнул с облегчением: ну, слава богу, голова светлеет, нервная дрожь проходит, значит, решение принято правильное. Пока Макс отводил выводок с места отдыха, Крюк приготовил «монолитовцам» пару сюрпризов в виде растяжек, снаряженных оборонительными гранатами «Ф-1». Не то чтобы Крюк настолько неуважительно относился к сектантам, чтобы надеяться на их полную безалаберность и неспособность заметить растяжки, скорее просто надо было чем-то себя занять, плюс небольшой шанс, что они пригодятся, все-таки был.

Может быть, я еще вас догоню, — подумал Крюк, «глаз химеры» неплохо дополнил бы его коллекцию, но тут же за это поплатился — дрожь накатила такой волной, что дыхание перехватило. Вот ведь незадача, выходит, что одному Крюку вполне по силам уйти, а вот команде — по-любому, верная смерть. Крюк опять почувствовал себя лучше, интуиция четко отметила правильность выбранного Крюком пути, но в душе было откровенно гадко, Крюк осознанно предавал своих пусть и недавних товарищей, но противится инстинкту самосохранения тоже не мог.

Крюк оставил Максу карту с проложенным маршрутом, списком возможных опасностей и прочими необходимыми указаниями — такой файлик Крюк всегда готовил заблаговременно, так сказать на всякий случай. Макс должен справиться, пусть только доведет Серого до станции, чтобы с Крюка сняли долг, а там будь, что будет.