Завтра наступит, я знаю

Глава 11

Говорят, перед глазами утопающего проходит вся его жизнь. Может быть. Но когда человек голодает, перед ним встают призраки всех съеденных им в течение жизни блюд.

О.Генри «Купидон порционно»

Просторная галерея обрамляла поверху весь зал, и вид с нее, должно быть, открывался восхитительный. Пожалуй, рестораном это чудесное заведение трудно было назвать, тут более подходило экзотическое слово «таверна», с учетом облагороженного и улучшенного в современных реалиях интерьера. Мебель поражала массивностью, уравновешенной тонкой резьбой; прочные потолочные балки, поддерживая купол свода, были оплетены живым плющом, в простенках между дверьми мерцали подсвеченные настольными свечами пейзажи… Сперва Рине показалось, что уютные столики на галерее пусты, просто сервированы и теперь все, как один, ждут гостей; но тут, к немалому изумлению, она увидела, как качнулся, отодвигаясь, один из стульев, поплыла в невидимых руках прихваченная из вазочки роза, открылась и закрылась дверь… Из-под увитой цветами арки, за которой проглядывал бесконечный балкон, вынырнула колоритная парочка: подтянутый атлет в безукоризненном вечернем костюме и яркая зеленоглазая девица в пышном платье, пестротой и размахом юбок напоминавшем цыганское. В зубах у девицы была зажата роза и, кажется, тоже хитро подмигивала. Парочка явно настроилась на танго.

Оказывается, за галереей была еще одна, открытая, выходящая в сад, и соединенная с внутренней общей стеной. Почему нельзя было пройти сразу к свободному столу, а непременно обойти снаружи, Регина поняла лишь, миновав ряд закрытых пронумерованных дверей, когда Реджи толкнул одну, под номером «семь», и пропустил ее в небольшой отдельный кабинет.

Причем, казалось, что одной стены у него нет вовсе, как и перил: вид на зал открывался, ничем не заслоняемый. И лишь едва улавливаемая глазом дымка обозначала, что какая-то преграда все же есть, и разбушевавшиеся в возможном подпитии клиенты не рискуют вывалиться отсюда прямо на головы посетителей. Боковые же стены, видимые лишь отсюда, изнутри, сохраняли полупрозрачность, но по-прежнему демонстрировали полное отсутствие соседей. Разве что сама собой двигалась посуда на столах, звякали приборы, порхали салфетки…

— Полная приватность, — весело пояснил оборотень. — Со временем, когда привыкнешь и захочется чего-то интересного — можно будет и в зале посидеть, особенно если хороших певцов пригласят. Здесь, конечно, можно настроить звук, но будет уже не то. Ну, да все хорошо не бывает… Зато тут спокойнее.

Не то, чтобы Регина так уж стеснялась. Но все еще помнила пристальные взгляды викторианских мадам… или лейди? хоть и бросаемые исподтишка, но весьма чувствительно прощупывающие с головы до ног ее явно чужеродную здесь фигуру. Фигура-то, по понятиям Регины, была еще очень даже ничего, но вот скромные джинсы и обтягивающий свитерок выбивались из здешних канонов. Лишь молодежь стреляла в ее сторону глазами одобрительно. Но вряд ли Рина, в ее-то возрасте, смогла бы сойти в их среде за «свою».

И вдруг она впервые подумала, как превратно может быть растолковано само ее появление рука об руку с молодым человеком, который ей и впрямь…

Гм.

И когда это ее заботило мнение блюстителей нравственности? Да пусть думают, что хотят. А ей не до пустяков.

А вот за приватность ему огромное мерси. Не готова она пока еще влиться в новое общество. Хватит и шатания по улице, среди местной публики…

В дверь проскользнул ослепительно-рыжий официант. Казалось, с его шевелюрой в кабинете посветлело, будто включилась люстра.

— Сьер Роу! — Улыбка его тоже сияла. — Вам как обычно, или что-то… особенное, с учетом вкусов дамы?

— Да давай, как обычно, Фродо, жрать хочется — сил нет… Дама будет не против, тем более что еще не знакома со здешним меню, а выбирать ей сейчас равноценно медленной пытке. Давай, тащи все в двойном комплекте, только мне мясо с кровью, а девушке — хорошо прожаренное, ты уже понял, да? И пирожных, дружище. И… хороший кофе. Но десерт мы позже обсудим, а пока гони за отбивными, живо, иначе начну с тебя, и прямо сейчас!

Ничуть не убоявшись, молодой человек разулыбался еще сильнее и испарился. Регине захотелось протереть глаза: сквозь прорези фалд официантского фрака свешивался прелестный пушистейший лисий хвост! Ярко-рыжий, с белым кончиком…

— Фродо? — спросила тупо. Будто все остальное представлялось совершенно ясным.

Реджинальд хитро прищурился.

— Ты ведь не только это хотела спросить? Ну, да, он лис, тоже оборотень. У них это считается шиком — показать, что умеешь частично трансформироваться. Ты еще его ушей не видела! Да и вообще, этот ресторан — и весь квартал — сугубо для оборотней. И это не какая-нибудь дискриминация людей или, напротив, отселение элиты, а просто так всем удобнее. Условия жизни и работы здесь более-менее приспособлены к нашей специфике. Тут же все обитатели, в основном, по природе своей ночные хищники, поэтому днем спят, а ночью работают. Ближе к утру отдыхают. А в человеческом квартале к полуночи уже закрыты все забегаловки, хоть с голоду помирай. Поэтому все, кому приспичит, и люди в том числе, знают, что после полуночи можно отлично пожрать в каком-нибудь оборотническом квартале. Просто поглядывать, чтобы по незнанию не ввязаться в какой-нибудь местный спор: тут и парни горячие, и девицы многого стоят, к ним на зуб не попадайся. Те же волчицы, например…

— О! — только и сказала Регина. — О!

— Ага. Единственный запрет для людей… вернее, два запрета, за нарушение которых можно серьезно схлопотать: табак и алкоголь. Оборотни, как ты понимаешь, не курят, чтобы нюх не отбить, а спиртное у нас приглушает вкусовые рецепторы. Гурманов же тут, помимо меня, полно, потому что повара соответствующие. Сама сейчас убедишься…

Вот чего не доставало во вроде бы привычной картине обеденного зала внизу: сигаретных дымков. Мысленно Регина пожала плечами: невелика потеря. А заядлым курильщикам уж придется выбирать: или поесть, или помедитировать с сигаретой где-нибудь в безопасном месте.

Однако деликатный вопрос с оплатой не давал ей покоя. Природная щепетильность требовала расставить точки над i.

— И все же… — Она помедлила, решая, как бы сформулировать деликатнее. — Просвети меня, каковы здесь традиции в… таком случае, как наш сюда поход. Только пойми меня правильно: я и ущемлять тебя не хочу, и не хочется оказываться в неловком положении.

Ее спутник и глазом не моргнул.

— А, это ты опять про деньги? Брось, даже голову не ломай. Я пригласил, я и угощаю. Надумаешь меня пригласить в ответ — это с удовольствием, но, опять-таки, тебе решать. А оборотень я не бедный, за выполненные квесты казна очень даже неплохо платит.

И, посерьезнев, добавил:

— Я же понимаю, у вас на Земле традиции могут отличаться от наших. Ты не стесняйся, спрашивай.

Рина только угукнула, смешавшись от его взгляда, теплого, располагающего к себе. Вот незадача: только она настроила себя на ровные, сугубо товарищеские отношения, как этот молодой человек начинает себя вести, как зрелый мужчина, ненавязчиво ей покровительствующий. Причем, так естественно, не пыжась, что просто полный разрыв шаблона… В замешательстве, чтобы скрыть смущение, она потянулась к серебряной салфетнице.

Похоже, к серебру здесь относились разве что со статусным почтением, но без страха, ибо присутствовало оно и в столовых приборах — кстати, не особо изощренных, чего втайне побаивалась Регина; из него же были сделаны колпаки, прикрывающие горячие блюда… Когда перед ней поставили великолепную отбивную на косточке, еще исходящую соком и паром, Регина чуть слюной не захлебнулась. Захотелось забыть об условностях, схватить выступающую косточку, обернутую декоративным бумажным фунтиком с какими-то финтифлюшками, и вгрызться прямо так, не оскверняя нежнейшее мясо хладным металлом. Но вот рядом с ними поставили объемистые плошки с ароматной теплой водой. Реджи торопливо омыл в ней руки, промокнул пушистой, какой-то особой салфеткой и… совершенно так, как Рина сама вожделела, схватился за бумажный хохол — а тот, кажется, для того и был предназначен! — и впился крепкими зубами в свой кусище. И азартно захрустел хрящиками. Он ел быстро, но аккуратно, и до того аппетитно, что Регина с удовольствием последовала его примеру.

В конце концов, для чего тогда приватный кабинет?

Потом подали восхитительный ароматный плов с бараниной, который тоже полагалось есть руками, потом огромную порцию фруктового салата, потом целую гору пирожных… Вернее, декоративную многоярусную горку, заставленную корзиночками из песочного теста, с самыми разными цветами, ягодами, фруктами, кремами и даже мороженым, и ни одна не повторялась. Вот тут-то и пригодились серебряные ложечки, вилочки и миниатюрные лопаточки. К тому моменту, когда принесли кофе, Регине казалось, что она лопнет. Но после первого же блаженно-горчащего глотка ей показалось, что в желудке образовалась черная дыра; она с удовольствием попробовала и местную ягодную пастилу «по рецептам бабушек-лисиц» и тончайшие галеты в миндально-ванильной обсыпке… Удивительно, но места хватило на все.

— Жизнь хороша, — вздохнул, сыто жмурясь, оборотень. Откинулся на спинку стула и протянул мечтательно: — А вот с кусочком вишневого пирога была бы еще лучше… — И захохотал. — Да шучу я, шучу! Даже с меня хватит!

— Не думала, что мужчины такие сластены, — призналась Регина.

Реджи махнул в сторону опустевшей «горки».

— А, это… Тяга к сладкому — неизбежная плата за оборот. Мне же сегодня несколько раз пришлось перекидываться, энергия-то уходит. А мясо и сахар очень хорошо ее восполняют. Можно, конечно, и помедитировать, но зачем, если есть способ проще и приятнее?

— А это тяжело — перекидываться? — не удержалась Регина. И добавила торопливо: — Если только эта тема не табу…

— Да ладно, какое там! — Реджи даже удивился. — Это же… так же естественно, как для женщины глаза накрасить. Вот одежду при обороте сохранять — это, сразу тебе скажу, тема секретная, тут у каждого свои приемы. Потому что сложно, индивидуально, надо долго учиться и подбирать методику для себя. Но еще сложнее, скажу тебе, массу наращивать. Я же тигром вешу раза в четыре больше, а эти фунты просто так за несколько секунд не наберешь. А потом их нужно еще и прятать… Так что — затратное это дело по энергетике, оборот, скажу я тебе. Но ничего, как видишь — справляемся.

Он улыбнулся еще лучезарнее официанта с хоббитским имечком.

— Ожила? Отлично. А то наш сьер Лохли все-таки идеалист: считает, что лучшие условия для раздумий — тишина и покой. А какая там тишина, если брюхо урчит от голода? Совсем иное дело — сейчас. И мысли-то текут какие-то приятные…

Не выдержав, Регина рассмеялась. Впервые не только за последний день, но, пожалуй, за все время после болезни.

— А что теперь? — внезапно спросила она. — Скажи честно: тебе наверняка дали задание меня на что-то уговорить, а?

Оборотень покачал головой.

— У нас не принуждают, Рина, — сказал, так вот просто, с ходу угадав ее уменьшительное имя. И так естественно, что ей и в голову не пришло его поправить. — Твоя… Шутт, я даже и не знаю теперь, как ее назвать… Давай так: ни первая, ни вторая, а прошлая Регина — едва узнала, что она ведьма, и что все фокусы, которые с ней на Земле происходили — не шиза, а нормальное для нее явление — прости, чуть не уписалась от восторга. Я так думаю, что оттого и Дар в ней так рванул: от излишнего усердия. Может, не проявись он так сильно, и не распевай все вокруг нее на все голоса, что «ах, как ты офигительно могущественна»… — Рина даже поразилась этому земному «офигительно» — Она, может, и не накуролесила бы ничего. А так… Бывает, что у мага при таком резком росте, при скачках Дара просто срывает психику. Как у подростков в переходный период. Только юнцы безобидны, а вот ведьма может натворить дел. Лоуренс в то время действительно отвлекся на поиски жезла: ситуация была политически очень сложная и требовала личного участия. Вот и прохлопал Регину. Мы к тому времени с ней уже не справлялись, поэтому прошляпили, когда она на Землю прыгнула.

— За вещичками, — холодно добавила Регина. — А заодно и меня проведать… Знаешь, Реджи…

Она запнулась, впервые назвав оборотня по имени.

— …Не верю, что я — чья-то там копия. Ну не верю!

Она с надеждой взглянула на ладони. Напрасно. Те по-прежнему оставались девственно чистыми.

— Это еще ничего не доказывает, — сказала сердито, пряча руки в карманы и более убеждая себя, чем спутника. — Может, это… какой-то побочный эффект при прохождении между мирами, почем мне знать? И вообще, слишком мало информации для меня лично, например. — Она вдруг спохватилась: — Послушай, ты ведь видел эту прошлую достаточно долго? Она всегда была зеленоглазой?

Оборотень покачал головой.

— Мне твой цвет глаз больше нравится, — сказал как-то замедленно. — Серый, как грозовое небо… Нет, Ри-на, — он словно покатал на языке ее имя. — Она научилась изменять внешность лишь недавно. Знаешь, многие женщины подкрашиваются, а эта, как научилась трансформации, так повадилась: то волосы выбелит, то губы раздует… То глаза другие… Дней десять так забавлялась. Я уж решил, что она и не помнит, какой была раньше. Только я ее всегда узнавал, в любом обличье. И тебя узнаю…

Он прикрыл глаза.

А Регина вдруг похолодела.

К чему такие речи?

— Запах, — совершенно обыденно пояснил Реджинальд. — Вот я к чему. Вы с ней совершенно разные, абсолютно разные. Хоть сколько духов на себя не вылей — я прочихаюсь, но природный запах распознаю обязательно. И это я еще тигр, а вот среди волков есть нюхачи-эксперты, что хоть ты в мужчину трансформируйся — вычислят. Мы их приглашаем иногда на службу. Но в твоем случае и я сгожусь: я еще в храме понял, что ты — не она.

Регина сглотнула. Взгляд оборотня показался ей каким-то… голодным? Тот, по-видимому, почувствовал перемену ее настроения.

— Эй, я, вообще-то, парень мирный, — сказал поспешно. — Просто, когда задумываюсь, сразу перестаю быть балбесом, а людям это подозрительно… Не бойся. Чокнутых в Ордене не держат.

Она невольно улыбнулась. И поднялась с места.

— Может, пройдемся? Здесь хоть и приватность, но хочется немного тишины, настоящей, ночной. Или нам пора возвращаться?

Реджинальд пожал плечами.

— Гуляй, сколько хочешь, мне-то что. Я прикинусь твоим бессловесным хвостом и если уж сунусь со своим дурацким мнением, то лишь, когда сама попросишь. Только пойдем в людской квартал, там сейчас тихо.

Хитро сощурился.

— Если не боишься маньяков там не доловленных, или воришек…

— Чокнутых в ордене не держат, — поддразнила Регина. — А рядом с таким защитником бояться всяких маньяков — это точно надо свихнуться.