Завтра наступит, я знаю

Глава 15

Один важный секрет: нужно идти туда, куда хочется, а не туда, куда якобы надо.

Макс Фрай. «Книга одиночества»

Несмотря на громкое название, резиденция Ордена Равновесия представляла собой едва ли не самый скромный особняк из тех, что украшали шестигранную Площадь Орденов. Тем не менее, размеры его, зрительно скрадываемые декоративными, словно игрушечными башенками, балкончиками, барельефами, несколькими фальш-колоннами, как-то по-домашнему уютно оплетенными плющом, вблизи оказывались очень даже впечатляющими.

Несколько изящных мобилей, стильных, и в то же время строгих, даже с одинаковым выражением «морд», как у вышколенных слуг на парадном банкете, выстроились на площадке неподалеку. Там же припарковалось странное транспортное средство, подозрительно смахивающее на гибрид мотоцикла и мопеда.

— А это что? — кивнула в его сторону Регина.

Оборотень подавил зевок, потряс головой. Если на Регине бессонная ночь отчего-то никак не сказалась, то у ее спутника глаза уже заметно шалели. Впрочем, по его словам, на ногах он провел уже более суток…

— А-а, эта двухколесная хрень с седлом? Олла называет его «байк», хоть потом сама над ним издевается и не устает бурчать, что до настоящего байка ему как нашим мобилям до каких-то там болидов. Но я, например, без понятия, что такое «болид», а потому обделенным себя не чувствую. Мне наша техника очень даже нравится, а то, что она не развивается до самых вершин какого-то там прогресса — так нашей цивилизации оно и не нужно. У нас свой путь. А эти игрушки, — он снисходительно махнул в сторону мобилей, — облегчают жизнь, позволяя тем, кто не достиг высот в магии, обходиться без порталов, ну, и являются отличным средством занять мозги особо любопытным исследователям. Пусть отвлекутся на полезное дело… Ты точно не хочешь побыть на совещании?

Рина пожала плечами.

— Зачем? А главное — в качестве кого? Приглашать меня не приглашали, я — не член вашего Ордена, лицо совершенно постороннее… Это прошлая Регина каким-то боком вас касалась, да и то, как я поняла, была еще на испытательном сроке… А я — хочу просто поблагодарить сьера Лоуренса за помощь, участие в моей судьбе и за нужную информацию. Было бы просто свинством с моей стороны вильнуть хвостом и даже не показаться ему на глаза, едва обзаведясь собственным домом. Я ведь прекрасно понимаю, что спасали-то вы, собственно, другую Регину, но суть от этого не меняется: если бы не его усилия и не ваши старания, меня б сейчас…

Она запнулась. Оборотень вдруг напрягся. Ей показалось даже, что короткие волосы так и вздыбились у него на затылке, как шерсть на холке.

— Что? — рыкнул он.

Она отвела глаза.

— Уж не знаю, какие там дружеские и соревновательные отношения у вашего Эрнесто и Ану-бисса, но один из жрецов уже распорядился меня распять по-быстрому, чтобы не отвлекаться от дальнейших поисков той Регины… Реджи!

Тот унял зарождающийся в груди глухой рык, глянул на свои стиснутые кулаки, разжал пальцы. Выдохнул.

— Это… ничего. Я умею себя контролировать. Хорошо, что сказала; я сообщу Эрну такую подробность, у него давно на этих фанатиков зуб. Только за месяц он отследил несколько выбросов, похожих на последствия жертвоприношений, и все — из того храма. Только улик пока никаких: или они очень уж хорошо маскируются, или сам бог прикрывает их задницы, по-родственному, так сказать… Разберемся. Ты позволишь снять слепок с твоей памяти, если понадобится? Конкретно с того самого момента, когда тебе угрожали?

— Слепок? Что, и обойдетесь без вызова в суд? Без всяких показаний?

— Слепок с памяти — это и есть показания. Он фиксируется в присутствии экспертов-свидетелей, судам этого достаточно.

— Тогда… Ладно, если это необходимо — пусть снимают.

А еще Регина подумала, что неплохо бы поговорить с этими самыми экспертами-специалистами о своем, о личном… «Дыры» в ее памяти никуда не делись; но возможно ли хоть как-то восстановить эти участки? Хоть она давно уже догадалась о содержании наглухо закрытых от нее воспоминаний, хоть, возможно, и не надо было бы их трогать… Но все же — с ними она уж точно чувствовала бы себя цельной. Самой собой, а не чьим-то повторением.

Она покосилась на оборотня. Тот все еще хмурился. Ей даже показалось, что он до сих пор сердито бьет невидимым хвостом, белым, в черно-коричневую полоску. Давно забытое ощущение — нежность — вдруг самым краешком коснулось ее сердца. Она осторожно тронула вновь сжатый, очевидно, рефлекторно, мужской кулак.

— Реджи, успокойся. Все хорошо.

Он удивленно скосил на нее глаза. И вдруг неуловимо быстрым движением перехватил ее ладонь. Пожал.

— Я, правда, в порядке. Ты что, на самом деле за меня волнуешься?

Регина подавила смешок. Какой же он все-таки еще наивный, все переживания на виду!

С неохотой попыталась высвободить руку.

— Конечно, волнуюсь. Вдруг ты перекинешься, и напуганные горожане устроят на тебя охоту с вилами и факелами? Прости, такой уж у меня стереотип сложился, в своем мире. У нас оборотней боятся.

Он так же, нехотя, отпустил ее пальцы.

— Вообще-то в городской черте оборотням не разрешено перекидываться, чтобы никого случайно не напугать. Только в собственных жилищах. Но таким, как я — можно. И другим служителям Закона. Так что…

Развел руками и заулыбался.

— Но мне приятно. Так не пойдешь со мной на совещание?

— Да зачем я тебе там нужна? — не выдержала Регина. — Признавайся, что у тебя за интерес?

— Хотел показать тебя… другую, — тихо сказал он.

Ей вдруг захотелось заплакать от умиления. Этот чудик… он и впрямь за нее переживает! Хочет… представить ее в лучшем свете?

И в который раз она задумалась: насколько же ее предшественница успела всем подгадить? Вот задницей чует: порядком. Как он недавно изволил выразиться? «Мы с ней уже не справлялись»?

Н-да. А ведь парень, кажется, пытается смягчить впечатление… соломки подложить, так сказать.

— Она крепко успела всех достать? — спросила прямо.

Тот отвел глаза:

— Не то слово.

Не сговариваясь, они оба глянули на двери центрального входа.

Что-то за ними поджидает?

— Знаешь, Реджи…

Пришла ее очередь взять оборотня под локоток и развернуть к крыльцу. И потянуть за собой.

— Я не собираюсь всем и каждому доказывать, что я — это я, а та, что была раньше — другая Регина. Если понадобится — извинюсь за все ее дурные слова и поступки. Но расстилаться перед всеми и доказывать, насколько я идеальна, не стану. Это все слова, а отношение к человеку складывается из его поступков. Жизнь сама все расставит на свои места, а мне остается лишь быть самой собой, не лучше и не хуже. И принимайте меня такой, как есть, а актерствовать я не умею.

…Никто из них не знал, что в эту минуту сьер Лоуренс Лохли отвернулся от окна, на котором, как на большом экране, проецировалось ее с Реджинальдом изображение, и повернулся к присутствующим в его кабинете.

— Что скажете, лейди и сьеры? Разница видна?

Худощавая девушка в черном, с виду почти подросток, сердито фыркнула и отвернулась. Вернее сказать, развернулась к окну спиной, крутанувшись вместе с креслом. Жгуче-черные пряди, похожие на перья, встопорщились на голове, придавая ей сходство с рассерженным ежом.

Из соседнего кресла после недолгой паузы нехотя подал голос тот, кого минувшей ночью Рина окрестила «Суровым Ангелом»:

— Видна-то она видна… Причем, справедливости ради, можно заметить, что разницу эту можно считать невооруженным глазом. И дело не только во внешности… Но позволю себе напомнить, сьер Лоуренс: первая лейди Регина в момент своего появления, как и несколько последующих дней, вела себя довольно похоже. Сейчас, в настоящий момент, мы невольно сравниваем ее… повторение? двойника? Тень? Хорошо, пусть будет Тень… с той, с которой успели как-то смириться в последнее время. А ведь Тень с оригиналом должны быть идентичны по сути своей, не так ли? Поэтому я не особенно обольщаюсь. Но, стараясь быть объективным, соглашусь с высказыванием Регины-второй, хоть это и не понравится Олле: время покажет.

Сьер Лоуренс кивнул.

— Благодарю. Этого уже немало. Разумеется, все возможно; нас может вновь постичь разочарование, причем не только на почве личностных антипатий. Новая Регина, похоже, не в восторге от своей ведьмовской сущности, а точнее — активно ей противится… Но с этой проблемой нам только предстоит разбираться. А сейчас — я рад, Эрнесто, что личная неприязнь к Регине-первой не помешала тебе в оценке ситуации. Сьер Гарри?..

Рыжий молодой человек, рассеянно присевший на краешек стола, вздрогнул, словно очнувшись. Перевел взгляд от окна, давно преобразовавшегося в обычное.

— Что? Ах, да…

Смущенно почесал за ухом.

— А… я не знаю, что сказать. Я и с первой-то вашей ведьмой почти не разговаривал; так, несколько книг ей отыскал. Но та была какая-то…

— Смелей, Гарри!

— Да не умею я! Сами знаете — не люблю разговоры говорить.

— Зато твои психологические наблюдения всегда очень удачны, а выводы точны. Не стесняйся, мой мальчик. Мы знаем, что это не от косноязычья, а от привычки общения с точными приборами и устройствами, которые не нуждаются ни в эпитетах, ни в сравнениях, лишь в кратких и емких командах. Итак, смелее: скажи нам буквально в двух словах, как ты ощущаешь новую ведьму?

Парнишка похлопал рыжими ресницами.

— Вряд ли она ведьма. Она больше похожа на ведунью. Ой… что-то не то…

И заалел щеками так, что даже веснушки временно пропали.

Сьер Лоуренс уставился на него с изумлением, но подбодрил:

— Очень интересный вывод… Есть что добавить?

— Она сейчас не врет, вот что. А та, первая, в каждом слове юлила. Всегда. И не была она сперва хорошая, а потом вдруг р-раз — и в дрянь превратилась. Она сразу мне не понравилась. Дву… Двулична, вот. И только прикидывалась тихоней.

— А что ж ты раньше молчал, психолог-олух? — сердито бросила черноволосая девушка, развернувшись к нему. Тот лишь пожал плечами, неуверенно улыбнулся:

— Я думал — вы и сами видите, просто ждете, что она исправится…

Сьер Лохли подавил вздох. Взглянул на молодого человека без упрека, отечески:

— Гарри, дружок, я уже не в первый раз напоминаю: если тебе когда-нибудь захочется поделиться своими впечатлениями о людях или о событиях — не стесняйся, высказывайся. Твой дар проницательности — весьма ценная особенность, приносящая большую пользу. Ты молодец. И, кстати, почему ты решил, что новая Регина именно ведунья?

Молодой человек потер переносицу, будто поправляя несуществующие очки.

— У нее… Вы же знаете, я вижу… Проблески такие в ауре. Как на том амулете, что вам на память ваша Наставница оставила. Вы же сами как-то рассказывали, что лейди Дафна больше была ведуньей, чем ведьмой, просто ей надоело всех поправлять, она и не спорила. Вот я и… Что, не так?

— Гениально. Все так, мой мальчик. Ты удивительно наблюдателен, а я — старый склеротик и не заметил очевидного… Молодец. Не смущайся, ты действительно молодец и умница. Я так понимаю, что претензий у тебя к нашей новой гостье пока нет. Олла, а ты что скажешь?

— А я ей не верю, хоть тресни, — буркнула девица, уставившись на квадратные носки своих высоких сапожек на шнуровке. — Может, это сейчас и не та, что прежде была, но по мне, на лицо — та же самая, что вы однажды из своего секретного кабинета вывели. И наверняка такая же стерва: в глаза говорит одно, за глаза думает другое, вот как сейчас: ах, ты за меня волнуешься, мать твою… Простите, сьер Лоуренс. А наш Реджи уши-то и развесил, и слюни пустил, будто, наконец, пару встретил… Какая она ему, нафиг, пара? Уже забыл, как от ее духов задыхался? Как она ему однажды чуть весь бок не сожгла файерболом, вроде как случайным? Случайным, ага… А мне из-за ее проклятий каждый день резину на байке приходилось менять…

— Олла, дорогая, — мягко прервал ее Лоуренс Лохли. — Прошу тебя запомнить, как аксиому: эта женщина, которую мы сейчас видели за окном — не та, что причинила вам всем, здесь присутствующим, немало неприятностей. Я ведь не случайно собрал вас вместе и показал вам нашу гостью в тот момент, когда она ведет себя относительно свободно, не думая, что за ней наблюдают. Не спорю, было бы глупо и самонадеянно ожидать от новой Регины Литинских совершенства во всех отношениях. Как знать, может, нам все-таки придется вернуть ее на Землю или отправить в любой немагический мир, дабы не подвергнуть нешуточной опасности собственный. Но пока что мы имеем такие же шансы заполучить в ее лице надежного помощника и коллегу. В настоящий момент я оцениваю вероятности успеха и неуспеха, как равные, и, поверьте, у меня есть на то основания. Нам остается только не забывать печальный опыт, наблюдать, анализировать — и подталкивать ее к определенным тестовым поступкам. Запасемся терпением.

Девица Олла скорчила неопределенную мину, означавшую, должно быть: «Посмотрим!»

— У меня к вам убедительная просьба, коллеги, — продолжил сьер Лоуренс. — Понимаю, что каждый из вас останется при своем мнении, и не оспариваю его; но при разъяснении ситуации сотрудникам ваших секторов будьте любезны, придерживайтесь нейтральной оценки. Я настаиваю.

— Разумеется, — с нажимом произнес сьер Эрнесто и сурово глянул на девицу. Та возмущенно вскинулась, но… прикусив губу, кивнула. Гарри с тем же отсутствующим видом что-то промычал, глянул на огромные часы на запястье и оживился.

— А… уже все? Можно идти?

— Подожди немного, Гарри, мы не закончили. Итак, лейди и сьеры, я рад, что мы пришли к взаимопониманию и выработали совместную тактику и линию поведения. Я не ошибся?

Он глянул на Оллу в упор. Та ответила дерзким взглядом, но высказалась намного вежливее:

— На грызню нарываться не буду. Обещаю. Но себя и других обижать не дам.

— Этого достаточно, Олла, совершенно достаточно. А теперь несколько слов на другую тему. Какой у нас там еще один актуальнейший вопрос?

Ворон Аллан, до этого чучелом застывший на подоконнике, шевельнулся и распахнул крылья:

— Пр-риезд! Пр-ринцессы! Охр-рана!

— Совершенно верно. Итак, прибытие невест Его Величества ожидается через неделю. Первым прибывает корабль из Буррунджи. Затем, с интервалом в сутки для каждой делегации, ожидаем гостей из Тиларики, Ларры и Кронта. Магическую охрану дворца в соответствующих секторах начинаем курировать с сегодняшнего дня. Олла?

— Опять рядиться в платье? — сердито буркнула та. — Ладно уж. Поняла.

Сьер Лоуренс и бровью не повел. Напротив: его глаза весело блеснули:

— Мне пришлось выдержать целую битву с церемониймейстером…

Он выдержал паузу.

— … и добиться, чтобы тебе разрешили расхаживать на подконтрольной территории в брюках. Но: — Прерывая восторженный вопль девицы, он наставительно поднял палец: — Но! Не на самом балу, только в будни! И не в этих, с позволения сказать, штанах в обтяжку и в заклепках, от которых падают в обморок поборники морали, а в целомудренных брюках того покроя, что сейчас в фаворе у придворных модниц. Согласен, в них можно запутаться, но…

— Шеф, вы просто бог! — восторженно выдохнула Олла. — Не запутаюсь! Да я там… Они у меня к смотринам все в заклепках ходить будут, и тогда я на их фоне стану совершенно незаметна; растворюсь, как вы и требуете для конспирации! Ура!

Под неодобрительным взором сьера Эрнесто она притихла, пригладила торчащий хохолок на голове, но пару раз еще восторженно подпрыгнула в кресле.

— О деле надо думать, — припечатал Суровый Ангел.

И встретившись глазами с начальником, лишь покачал головой. Дескать, балуете вы ее, шеф!

… Тем временем, задержав взгляд на парадных дверях, оборотень решительно развернул Регину в сторону.

— Давай зайдем через боковой вход. Вон через ту дверь, откуда мы вчера выходили.

— А какая разница?

— Да так, кое-что вспомнил, — уклонился от ответа Реджи. — Там просто не так людно. Если и встретится кто, так из младшего персонала или из курьеров, они тебя не знали. Все спокойнее…

А едва за ними закрылась дверь, и они очутились в небольшом затененном холле — пригнулся, коснулся ее губ своими и тотчас отпрянул.

— А главное — подсматривать некому, — шепнул заговорщически. И, не дав опомниться, потащил за собой на второй этаж.