Завтра наступит, я знаю

Глава 12

— Может, прогуляемся?

— Куда, на ночь глядя?

— Я покажу тебя звездам.

Ринат Валиуллин «Где валяются поцелуи»

Тихие улочки людских кварталов радовали мягким неназойливым светом фонарей, частыми скамеечками для прохожих, пышно цветущим жасмином и стрекотаньем кузнечиков в палисадниках.

Как ни странно, после хорошего ужина Регине и впрямь стало легче.

Но мысль, что придется признать себя чьей-то копией-недоделкой, по-прежнему активно не нравилась.

И подозрение, что из нее при первом же намеке на согласие примутся кроить какую-то там ведьму — тоже.

И эти неприятные намеки на недолговечность Тени… А вдруг сьер Лоуренс все же прав, и Регине остается совсем немного времени, чтобы подышать новым миром, восхититься этим чудесным городом — и не успеет она опомниться, как все закончится? Именно в то время, когда, по дикой случайности, перед ней открылась возможность начать жизнь новую во всех смыслах! Как несправедливо, когда сказка обрывается, не успев начаться…

Она остановилась.

— Я не знаю, — сказала в отчаянии. Ее «хвост», о котором она, задумавшись, почти забыла, бесшумно застыл за спиной. — Не знаю, что делать! Может, просто жить? Всем назло? Не Региной, не Тенью, а кем-то еще? Я же так и так хотела все поменять, перевернуть…

Осеклась и горько рассмеялась. Вот уж, воистину, бойся своих желаний!

Кажется, пора было возвращаться. В резиденцию, вдруг показавшуюся тюрьмой. Умных мыслей в голову не шло, а на поводу у глупых идти не хотелось. Помнится, сьер Лоуренс говорил о гостевой комнате: сейчас она придется как нельзя кстати. Надо бы выспаться. Уже рассвет, небо светлеет, глаза у нее слипаются, а отвечать Главному Боссу… Магистру Ордена, что же она все-таки надумала, не хочется. Можно малодушно прикрыться усталостью и оттянуть продолжение разговора хотя бы до завтра.

Откуда-то потянуло влажным воздухом, специфичным запахом тины и водорослей. За это дуновение Рина и ухватилась, как за хоть какой-то предлог-отсрочку:

— Здесь что, река неподалеку?

Собственно, не так уж ей и хотелось увидеть эту реку. Но возвращение к сострадающему взгляду сьера Лохли отчего-то казалось капитуляцией.

— Да, Джубаг совсем рядом. Пойдем, если хочешь, глянем на набережную, — отозвался Реджинальд, оживившись. — И, кстати, я тебя сюда не просто так завел, скоро будет сюрприз!

И она поплелась за ним, уже без всякой охоты, цепляясь взглядом за светлеющие в рассветных лучах стены чистеньких домов, за изысканные пышные клумбы… Внезапно мир вспыхнул и заискрился тысячами крохотных радуг. Это, как по мановению волшебной палочки, взметнулись в каждом палисаднике и саду, над клумбами и кустами, над нереально яркими и пушистыми газонами, над кронами деревьев и черепичными кровлями упругие струйки воды, орошая, напитывая, освежая. Играя в небе и оседая на листве, омывая крыши и закрытые ставни, увлажняя дорожки и тротуары, зависая в воздухе искрящейся в розовых лучах водяной пылью…

— Чудо какое-то! — выдохнула Рина, с наслаждением вдыхая волшебный туман.

— А-а, я же говорил…

Оборотень приосанился, будто лично накладывал поливальные чары на весь квартал. Но, тотчас, забыв о солидности, потряс головой, как большой кот.

— Не люблю, когда вода в уши попадает, — пояснил смущенно. — Скажи, здорово, да? Я сюда часто к утру захожу, бодрит так, что на весь день заряжаешься.

— А ты разве не ночной зверь? — не удержалась Регина.

— Ну да, ночной. Только служба такая: бывает, приходится дежурить круглосуточно. Не часто, но все же…

— А чем вы вообще занимаетесь? — внезапно заинтересовалась она. — Нет, что следите за равновесием магии в мире — это я уже поняла. Но больно уж расплывчатая формулировка. А вот как вы это делаете?

— Именно что следим, — кивнул оборотень. — У нас у каждого свой сектор ответственности. Видов магии не так уж много, и если собрать условные группы — отслеживать несложно. На мне, например, наблюдение за оборотной магией. Собственно, тотального контроля я не веду, просто поглядываю на особые карты с маячками, где видны возмущения магофона, если кто-то заплетет чары сверх разрешенной ступени или не своей природы. Бывает, оборотень пытается примерить чужую ипостась или теряет контроль над своей и становится неуправляемым. Значит, рано ему еще трансформироваться, мы его нейтрализуем и приставляем к нему наставника-наблюдателя… Хуже, если оборотни начинают выяснять отношения, и не с помощью банальной драки — это-то как раз терпимо и без последствий — а швыряются стихийными заклинаниями… Вот представь: повздорят сухопутник и водник, каждый — с магией своей стихии, без тормозов, возомнивший себя самым сильным…Мало того, что с ними потом целители неделями возятся, так еще и магофон по швам трещит.

Он перевел дух.

— Вот тебе уже классический пример. Лет сорок назад водники допрыгались до того, что развернули вспять подводные течения пролива, куда впадает Джубаг. Считай, перекрыли реке доступ, заперли в русле. Догадываешься, чем закончилось?

Вспомнив Неву и «Медного всадника», Регина ужаснулась:

— Неужели наводнение?

— Точно. К тому шло. Вода уже на улицы перехлестнула.

Рина склонилась над перилами парапета, вдоль которого они шли. Темные воды с тающими звездами, подкрашенные розовыми бликами, невинно плескались метрах в восьми от уровня набережной.

— Ого!

— Вот тебе и «ого»… Случай, труднейший для магов-стихийников. Одновременно гасить аномалии на планах воды, земли и воздуха можно, конечно, но только медленно, иначе сильный резонанс разнесет город, и не только затопит: уже пошли сейсмотолчки… И тянуть нельзя: людей и экипажи уже смывало с улиц, куда уж дальше-то… Но тут, как в сказке, появилась лейди Дафна, старейшая ведьма. О-о, вот кто универсальный маг… Стихийница, погодница, целительница, и не только! Хоть сама она ни в кого не оборачивалась, но, поговаривали, что и наш, оборотнический дар, не был ей чужд… Не ведьма — уникум, загадка. Примчалась из Кронта, самого дальнего материка, причем откуда она узнала о наводнении — никто так и не понял. Наорала на пролив, отругала его как следует, и через полчаса Джубаг вернулся в берега, как миленький. А зачинщиков магической дуэли, из-за которой все и началось — оборотней кракена и троих химер — лейди Дафна лишила магии и заперла в звереформах на десять лет. Кстати, хороший воспитательный прием оказался… Но и Ордену тогда влетело, под горячую-то руку, за то, что расслабились и просмотрели шалунов…

— Вот это лейди! — с уважением отозвалась Регина. — А где она сейчас?

Оборотень помедлил с ответом.

— Отбыла в неизвестные края. Такая вот расплывчатая формулировка.

Впервые за время знакомства она уловила в его интонации явное нежелание продолжать. И сменила тему:

— Значит, у вас есть стихийники. А кто еще работа… э-э… имеется?

— Служит. Мы все на службе у Его Величества… А еще у нас есть суровый Эрнесто Бах, ты его уже видела. Тот самый, что никак не договорится с тиларийским богом до ничьей. К его парадному хитону полагается еще и огненный меч. На самом деле это не просто оружие: на астральном плане оно прекрасно рассекает слои пространства, выкраивая настоящие тоннели, через которые Эрн находит цель в доли секунды. Потому мы с ним часто работаем в паре: я как бы навожу, как нюхач, а он прокладывает дорогу. И этим же мечом, если нужно, он и карает, и отбивается; хоть это уже несколько устаревшие методы… Но для него это оружие привычно: в своем мире он был непревзойденный мечник.

— Так он иномирянин?

Регина даже остановилась. Еще недавно она жаловалась на недостаток информации, а сейчас уже не знала, за что мысленно хвататься. Даже открывающийся вид на великолепную панораму города не мог заставить ее отвлечься и не думать.

— А для него тоже создавалась Тень? — спросила тихо.

Оборотень покачал головой.

— Ну, нет. У него совсем другая история… Эрн попал сюда, слишком увлекшись медитацией-молитвой там, у себя дома. Вернее сказать, в том Ордене, которому он служил. Впал в транс так качественно, что перешел на астральный план. Такое с ним и раньше случалось, но в этот раз парень увлекся настолько, что попал в Межмирье, а оттуда и к нам, в Арт. Но по неопытности, когда астральная пуповина потащила его назад, в тело, счел, что еще не всеми видами «рая» налюбовался, и попытался ее растянуть еще. А куда уж больше-то! Вот и оборвал. Почти неделю болтался над морем в виде призрака, пока не пришел в себя и не научился управлять новым обликом. Потом с каким-то кораблем добрался в столицу, стал разыскивать магов, которые помогли бы вернуться домой… А уж Лоуренс его сам вычислил и нашел. Приютил, обогрел, объяснил, что у себя в мире он уже умер, предложил работу и тело…

Регина споткнулась.

Оборотник поддержал ее под локоть.

— Да не пугайся ты так, никаких специальных жертв. У нас, хоть живут и подолгу, но тоже иногда умирают: от старости, от болезней, от всяких пакостных несчастных случаев… А есть и безумные, или от рождения, или… По всякому. Для Эрна нашли превосходный экземпляр: мага, павшего жертвой собственного эксперимента. Бедолага ставил опыты над чужой памятью и начисто стер свою. Случайно, конечно; это вычислили из последних записей и из анализа ингредиентов, оставшихся в лаборатории. Тело осталось в порядке, с прокачанной магией, а мозг при этом девственно чист, как у младенца: все на инстинктах! Такого даже в изолированной лечебнице держать опасно; поговаривали уже о вечном искусственном сне… Или не вечном, а до той поры, пока не поймут, как с этой проблемой бороться. Но наш сьер Лоуренс — тот еще дипломат. Уговорил Совет Орденов отдать ему мага, как донора. Родни у того к тому времени не осталось, а личность была уничтожена окончательно. Так что — нашему призраку досталось отличное вместилище.

Регина только глазами похлопала, и веря, и не веря.

— А сейчас он у нас контролирует астральный план, — как ни в чем не бывало, продолжал Реджи. — Потому что, оказывается, даже так называемые полубоги и древние божества позволяют себе пошаливать, устраивая мелкие разборки с крупными последствиями. Меч Сурового Эрна для них — как хороший пучок крапивы для садового воришки: вреда особого не приносит, но и жжется, и волдыри от него по всему божественному телу надолго. Крапиве, знаешь ли, даже бессмертие не помеха.

Регина невольно улыбнулась.

— Выходит, и на богов у вас есть управа? Значит, Эрн… Эрнесто не пострадает от…

— От Ану-бисса? Да брось. Им подраться все равно, что косточки размять. Этакий вид спорта. Они не первый раз сходятся, у них там что-то личное. Перед своими жрецами Ану-бисс, конечно, всякий раз ломает комедию, чтобы предстать грозным и непобедимым… Надо, кстати, потом уточнить, со жрецами-то Эрн разобрался? А то они совсем зарвались, невежи, позволяют себе шутт знает что на чужой территории…

Регина осторожно потрогала виски. Казалось, бедная голова пухнет, пухнет, как у Страшилы Мудрого, и вот-вот из нее полезут булавки и иголки.

— Так. Стоп. Погоди. Кажется, с меня на сегодня хватит, иначе я взорвусь.

Оборотень покладисто пожал плечами.

— Хватит, так хватит. Возвращаемся? Как раз вот эта улица нас выведет прямо к Площади Орденов.

Машинально она обернулась, глянула на пышные зеленые углы, обрамляющие пресловутую улочку. Все же непривычно — столько зелени последи города. И полное отсутствие машин, к тому же… Ах, нет, забыла: за время следования по набережной мимо них протарахтели два ретро-автомобильчика, похожих на жучков и ползущих приблизительно с той же скоростью. Очаровательно.

Возвращаться по-прежнему не хотелось.

Вдруг ее взгляд зацепился за нечто, не вписывающееся в общий изысканный викторианский стиль.

Выглядывая макушкой и шпилем из разросшихся и, похоже, одичавших яблочных и еловых крон, в самом конце этой самой улицы, упирающейся в набережную, стояла Башня. Да, именно Башня с большой буквы. Загадочная, словно сошедшая с картинки детских сказок, она подставляла всходящему солнцу слепые глазницы окон, залепленных ставнями-пластырями, и тосковала — Регина почувствовала это сразу. Еще вчера она посмеялась бы над этим иррациональным чувством. Но сегодня всем сердцем ощутила чужую тоску, одиночество, безнадежность… Будто совсем рядом молча плакало живое существо.

Но вот что интересно: оборотень, наверняка проходивший здесь сотни раз, уставился на это строение, как на какое-то чудо.

— Вот так-так! — выдал, наконец. — А почему я раньше ее не видел? Здесь же был просто заброшенный сад! Ты чувствуешь… что-то особенное? Глянем ближе?

И они глянули.

К основанию башни примыкал, сливаясь с ней, домик в полтора этажа, с крошечным балкончиком в мансарде. А на балкончике белел прямоугольник с надписью. Иероглифы, сперва непонятные для Регины, вдруг сложились в простое и такое прекрасное слово:

«Сдается».